Глава 3, в которой наш герой отправляется в небольшое путешествие.

Квадратная комната, темно-зеленые стены, белый потолок, красивые плинтусы, тусклое освещение единственной люстрой на три свечи, дубовые дверь, круглый стол и четыре стула – такая картина открылась Матиашу после того, как он впал в беспамятство. За столом сидел Вит в своей обычной робе и тасовал карточную колоду.

- Отец? Вы же погибли,- подал голос изумленный леший.

- Да, погиб… но, собственно, сейчас это не имеет значения. Присаживайся.

Матиаш молча сел за один из четырех стульев. В этот миг он вспомнил все, что с ним произошло за последние несколько дней, и ужаснулся, когда к нему пришла мысль о своей собственной смерти.

- Не пугайся, дорогой друг, ты не погиб. Сыграешь?

- Нет, спасибо, я не интересуюсь этим развлечением.

- Зря,- с этим словом монах начал раскладывать пасьянс,- ты просто упускаешь возможность занять лишнее время.

- Что я тут, собственно, делаю? И что это за место?

- На второй вопрос я отвечать не намерен… да и на первый тоже, ибо знаю не более, чем ты. Но хочу воспользоваться случаем, ведь мы не скоро, верно, ещё увидимся.

- И что же вы собираетесь делать?

- Дать наставления. Слушай, Вит, не спрашивай меня ни о чем, просто запомни мои слова. Тебя ждет очень интересное будущее, приключения, опасности и многое другое. Ты же должен понять одно: жизнь – это игра, в которой нет четкой цели, поэтому играй ради игры, иначе интерес пропадет, и будешь ты не жить, а существовать.

- Да к чему вы это?

- Я же говорил что не отвечу тебе.

- И что мне дальше делать? – подал голос Матиаш после затянувшейся паузы.

- Идти навстречу приключениям. Дверь вон там, сзади.

Леший встал, осторожно приблизился к двери, вышел из зоны поражения, постоял немного, вздохнул и дернул ручку.

А потом наступила тьма. Но, поняв, что он просто лежит с закрытыми глазами, наш герой распахнул очи.

Он оказался в бежевой комнате, по-видимому, одной из гостевых в замке Силецких. Сквозь большое стеклянное окно пробивался яркий солнечный свет. Сам он лежал на большой кровати. В дальнем правом углу находилась дверь, в левом – платяной шкаф с зеркалом. Посреди помещения – стул, на котором лежали сабля, кошель и достаточно дорогая одежда, а так же лохань, наполненная парящей водой.

Матиаш умылся, привел себя в порядок, надел оставленные вещи и посмотрел на свое отражение. За гранью стекла на него смотрел высокий, бледноватый, но здоровый и крепкий молодой человек с не длинными, но и не короткими темно-русыми волосами и серыми глазами, одетый в белый с голубым узором кафтан с серебряным поясом, с которого свисала сабля и кожаный кошелёк. На ногах – малиновые сапоги с серебряной пряжкой и немного отогнутыми вверх носами.

Через минут десять в комнату вошел Игнатий с немного взволнованным видом. На вопрос о том, где сейчас боярин, он ответил, что тот после падения Матияша в обморок взял собой трех кнехтов и уехал. Так же домовой предложил присоединится к завтраку, к которому уже приступила хозяйка замка.Леший охотно принял его и спустился на первый этаж.

За столом сидела госпожа Силецкая, дрожащими руками попивая из чашки листовой отвар. На завтрак сегодня подавали омлет[10], овсяную кашу, пироги, блины, густой мед, варенье, «эльфийские слезы»[11], вареные яйца, соль и уже упомянутый листовой отвар, разливаемый из самовара.

Эльф поздоровался, справился о здоровье и, не получив ни на одно свое слово ответа, приступил к трапезе, ибо душевный срыв вызвал в нем большой аппетит.

Сначала он съел тарелку каши, которая, кстати говоря, этим утром получилась немного переваренной и по цвету своему и вкусу напоминала гномскую бронзу. Однако это не помешало лешему приняться за блины, которые с густым вишневым вареньем уходили один за другим. Далее на столе не стало трех яиц, вместе с солью последовавших за предыдущими, дивного, горячего пирога с мясом оленя и нескольких конфет.

Когда из самовара в расписную чашку полился горячий ароматный отвар, запах и вкус которого ценящим людям рисует картины «вечного» острова Алонера, Матиаш повторно задал боярыне вопрос о её здоровье, а так же поинтересовался, где сейчас находится пан Силецкий.

Она немного помолчала, потом резко, со звуком опустила на стол кружечку, а на глазах её выступили слезы.

- Да где этого подлеца черти носят?! Что за гном, что это за гном?! Я тут, понимаете сижу, волнуюсь, а он там, может быть, уже на снегу в застывшей луже крови лежит! Вчера, стало быть, после вашего ушиба он как с цепи сорвался. Велел снарядить трех конных воинов и ускакал с ними в сторону монастыря. Ох, горе мне с таким мужем жить!

После этих слов двери распахнулись, и в комнату ворвался ветерок, несущий легкие и пушистые, как эльфийские цветы, снежинки. На пороге показался Анджей. Вид его был мрачен и выделялся на белом солнечном свету. Не сказав ни слова, он прошел к столу и сел за него.

- Погода ныне просто изумительная,- спустя несколько минут тишины сказал он.

- Погода отличная, говоришь! Вот я тебя сейчас как выставлю на улицу! Мы тут, понимаете, слезами заливаемся, гадаем, где он, в какой канаве его искать, а он о погоде тут, видите ли, решился говаривать.

- Эх, Эри… Вы оба, верно, ждете, чтоб я рассказал о своих ночных похождениях… Ну что же. После того, как вы, Матиаш, получили столь, извиняюсь, нелепую травму, я обдумал и решил, что сколько бы не был Вит прав, какой я, к дьяволу, друг и шляхтич, ежели не приду на помощь. Но мы опоздали, монастырь разграблен и сожжен, а братья убиты. Да отсохнут руки у тех, кто сделал это, а сами они умрут от самой страшной чумы!

Лицо эльфа помрачнело. После своего сна он старался как можно меньше думать об этом, но чувства, все же, взяли верх над силой воли, и на глазах появились слезы.

- Но не расстраивайтесь, друг мой. В конце концов, наша-то жизнь продолжается. Поэтому предлагаю сейчас же подумать о вашем дальнейшем будущем. Вит написал мне в послании, что вы имеете предрасположенность к магии и порекомендовал устроить вас в ученики к нашему, так сказать, третьему – Фёдору Михайловичу Разумовскому, магу уровня Е+. Без сомнения, он не откажет в такой просьбе, но вы сами должны подумать, надо ли это вам?

Матиаш слышал множество историй о магах, о том, что они боятся произнести лишнее слово, о том, что их почти всех убивают и подобных. Но что он терял? Тщательно обдумав все, он ответил:

- Согласен, играть, так играть!

- Что же, тогда я прикажу снарядить нескольких слуг. Путь нам предстоит неблизкий, его башня находится в Приграничном Воеводстве, почти у самой Империи.

На сборы потратили немного времени, но на обедать, все же, остались в замке.

Подкрепившись несколькими куропатками с вином, наши знакомые отправились в путь.

По заснеженной лесной дороге мчалась тройка орчьих лошадей, запряженная в красивые сани, оформленные под медведя. У изголовья стоял кучер и время от времени хлестко взмахивал кнутом. За ним в серебристых контушах сидели Анджей и Матиаш. В задней части, на выступе для слуг, находилось три человека. Один из них держал в руках большой авлос, второй – барабан, третий – волынку. Играли они достаточно быструю и мажорную мелодию, в куплетах которой, время от времени, проскальзывали минорные переходы.

Но дворянину не пристало ехать за тридевять земель, взяв с собой только четырех челядин. И этот случай не исключение – за резными санями направлялся целый поезд, состоящий из двух упряжек и четырех уланов сопровождения. В пошевнях стояли сундуки с одеждой, съестными припасами и доспехами, а так же ларец с деньгами, пару охотничьих арбалетов, бочонок с медом и бурдюки с водой.

Уланы, или легкие гусары – это войны, служащие у землевладельца, на время войны определяющиеся в товарищескую армию в легкие кавалерийские хоругви. Как таковой, формы у них не было, зато имелись некоторые обязательные атрибуты: пика, плащ или ментик, шапка с одним большим пером и щит, гусарский тарч, прямоугольной формы с сечением примерно на 45 градусов сверху, к большей боковой (то есть дальней) стороне которого иногда ещё крепили перья соколов, воронов и орлов.

Погода была действительно чудесной. С неба падал легкий и пушистый снег, от белого солнечного света становилось ярко и тепло, легкий ветерок шевелил сосновые макушки, перья на шапках и флажки рода Силецких на концах пик.

Пока ехали, Анджей рассказывал о невероятных приключениях, которые удалось ему пережить. К вечеру остановились на небольшой поляне, на которой не росли деревья. Расчистили её от снега, развели костер, расстелили вокруг него ковры, установили походные палатки, дали коням корм и разлеглись перед огнем. Пока все доедали поджаренные колбасы, музыканты наигрывали спокойные и расслабляющие мотивы. Потом кто-то открыл бочку, и в лагере сразу стало весело. Пока группа распивала мед, к Матиашу подошел боярин и потребовал к себе внимания. Потом он повел эльфа в лес, через плохо протоптанную тропинку.

По ней пробирались минут десять и, в итоге, вышли на большое поле, освещаемое заходящим солнцем. На снегу лежали сажа, камни и, кое-где, обгорелые бревна, а так же были видны кровавые пятна и осколки стекол. В воздухе стоял запах гари и копоти.

- Где мы, пан Анджей?

- А ты что, не узнаешь? Это – все, что осталось от монастыря святого Александра.

На лице лешего нарисовались скорбь и ужас. Он упал на колени и потупленным взглядом, сидел и смотрел на ужасную картину разорения. Буря эмоций охватила его душу. Он легко мог снова впасть в обморок.

«Да, жизнь меняется, на то она и жизнь, но чтобы так резко и бесповоротно…» - думал, ничего не замечая перед собой, Матиаш, на лице которого появилась слеза.

Глава 4

Ночь стояла прекрасная. Два спутника, большой, Цезарь, и малый, София, хорошо освещали спящий и спокойный лес, а что касается температуры воздуха, так она была в самую пору. Однако, наверняка, если бы это было не так, а, скажем, она занимала ощутимо отрицательные позиции, то Матиаш, насколько не был бы он утеплен, промерз бы до костей и заболел. Но именно в эту ночь ничего не помешало ему просидеть на коленях в оцепенении целый час, пока вся эта картина не надоела пану Анджею, который начал кидать в лешего комья снега. После нескольких … а может и нескольких десятков килограмм побывавшей на его лице замерзшей воды эльф так и не подал признака сознания. Тогда боярин всыпал ему пару – тройку оплеух, крича при этом некие выражения, которые иногда получали несколько непристойный характер. В, так сказать, копилке гнома уже стали подходить к концу идеи, и, после еще нескольких попыток вернуть разум вышеуказанным способом, он положил покрасневшую от ударов руку на лоб юноше и начал читать молитву. После нескольких строчек пострадавший подал признаки жизни и присоединился к чтению.

До лагеря они шли тем же путем и оказались на стойбище, когда всё их сопровождение валялось и храпело у еле горевшего костра. Так как делать более было нечего, выпили по чарке легли спать, растолкав перед этим одного уланчика, вставшего на дежурство.

Однако спать Матиашу не хотелось вообще. Через полчаса мучительных попыток войти в царство Морфея, леший встал и начал бродить по лагерю. Вначале попытался разбудить часового, вторично уснувшего, потом сходил за дровами для костра, добавил их в огонь и сел возле него.

Вдруг неожиданно подул ветер, потому ударили гром и молния, хотя на небе не было ни намека на грозу. После этого на плече эльфа уселся сокол и начал теребить его волосы и костюм. Неожиданно из леса заиграла труба, и птица взлетела и стала кружить вокруг. Потом улетела в ту сторону, где раньше стоял монастырь, но через некоторое время вернулась и снова уселась на плече, повторив эти действия. Матиаш вроде понял, что его зовут в лес. Вначале он побоялся идти, но потом, все-таки, поднялся и зашагал в чащу.

Пробравшись сквозь лес, он опять очутился на том месте, где мы застали его в начале главы, но ни обломков, ни следов крови, ни пепла тут уже не было, а стоял один большой камень, на котором сидел человек, одетый в красивый черный камзол с саблей за поясом, и играл на флейте. Что было примечательно, так это глаза, которые горели синим светом.

Леший долго не мог понять, что здесь происходит, но потом он присмотрелся к незнакомцу и остолбенел, ведь на камне сидел Вит.

Призрак был непоколебим и все наигрывал грустные мотивы причудливой витиеватой колыбельной. Как только Матиаш сделал несколько шагов к камню, так сразу же к звучанию флейты прибавились скрипки, игравшие не пойми откуда.

Доиграв, Вит бросил флейту на снег, и та тут же исчезла, растворилась, а он встал и подошел к лешему.

- Здравствуй, друг, давно не виделись! Но да ладно, времени у нас не так уж и много, так что шутки шутить потом, может быть, будем.

- Погодите, так что с вами приключилось? Вы же, вроде бы, умерли, но почему я вас живёхонького вижу чуть ли, да почему «чуть ли», каждый день вы пред моими очами. Вы можете мне хотя бы попытаться это объяснить?

- Опять задаешь совершенно ненужные вопросы. К чему ты это, на кой, скажи, тебе это знать? Ты лучше саблю возьми.

Матиаш оголил оружие. То же самое сделал и его наставник.

- Ну, собственно, если тебе это так интересно, то я прибыл для того, чтобы тебя проверить.

- В чем именно?

- В фехтовании! – с этим словом Вит провел простую атаку сверху, однако эльф увел её влево и следующим же движением рефлекторно ударил в бок нападавшему. Атака была успешной, а противник, как только его коснулась сталь, рассыпался в прах.

Через мгновение за спиной лешего раздались хлопки и возгласы: «Молодец, похвально!» Он обернулся и увидел своего опекуна, как не в чем ни бывало.

- Ну, видно, ты не все забыл. Однако это было легко, а теперь попробуем сразится нормально.

Вит опять достал саблю и встал в позицию, при которой оружие занесено вверх и, при этом, смотрит вниз. Матиаш понял, что противник хочет применить удар с финтом сверху и принял решение уйти от него в сторону, где находилась спина нападавшего, и нанести удар оттуда. Все прошло именно так, как он и рассчитывал, но учитель все-таки успел заблокировать атаку.

Бой продолжался несколько минут, но Матиаш, все же, сумел одержать верх, а Вит опять рассыпался.

- Что же, совсем не плохо! – вновь раздался голос за спиной эльфа. – Конечно, немного грубовато, но, в случае чего, сможешь защититься. А как насчет трех противников.

После этих слов, будто из-под земли появились ещё две копии бывшего монаха и приготовились к атаке. На этот раз бой был действительно непростым, однако леший смог с этим справится и вывел всех трех противников.

- Что же, не первая сабля королевства, конечно, но для того, чтоб в неравной схватке одержать победу над превосходящими силами домашней скотины, твоего умения хватит,- это были последние слова наставника, сказанные на этом поле.

Потом все начало темнеть.

- Матиаш! Матиаш! – послышался голос Силецкого, - Матиаш, вставай, скоро в путь!

Леший открыл глаза, и перед ним оказалось взволнованное лицо гнома.

- Все в порядке? Ты ночью разговаривал.

На небесном своде уже сияло яркое и теплое, но далекое зимнее солнце. С неба падал легкий и пушистый снег, на ветках сидели снегири, а по дороге мчался поезд.

Глава 5

- Висала, сынок, река незамерзающая. Ширина её не позволяет построить нормальный мост, поэтому на ту сторону перебираются с помощью суден и паромов. Когда мы прибудем в Кравиште, наверняка ещё много времени потребуется для найма кораблика, поэтому я отряжаю тебе коня, двух уланов, Петра и Володьку, даю золотой и отправляю «гулять», чтоб посмотрел, как люди живут. Только трать деньги с умом… на выпивку и женщин, иначе на глаза мои можешь более не появляться! - так говорил боярин Силецкий, когда поезд подъезжал ко второй столице королевства.

Проехав через первые ворота, наши знакомые разделились: одна группа поехала к порту, а вторая – в центр города. Но на площади Матиашу было нечего делать и он спросил одного из прохожих, полноватого человека в широкополой круглой шляпе с большими перьями, как проехать к трактиру «Черный дракон», на что тот сразу же ответил, описав маршрут во всех подробностях. И вот, через десять минут Матиаш уже подходил к загородному питейному заведению.

За годы, что пришлось пережить трактиру с того момента, когда мы видели его в последний раз, он потерпел такие преобразования, что можно было легко сбиться с толку, ибо пред эльфом встал прочный каменный трехэтажный коттедж с большим забором и просторными конюшнями. На воротах красовалась великолепная табличка с черным драконом, держащим в руках кружку пива, названием таверны и пятью крестами, новомодным введением, показывающим статус заведения.

Внутри все стало просторней, новей и ярче. Почти все столы были заняты шумными компаниями, меж которыми ритмично кружили прекрасные девы, разносившие пенные кружки и подносы с парящими ягнятами, цыплятами или поросятами. На сцене, а сейчас это была именно сцена, стояли парни со странными, длинными и цветными прическами, и играли нордские мотивы на различных инструментах.

На новоприбывших внимания не обратили практически все, и группа подошла к трактирной стойке, заказав по стакану меда.

Теперь же стоит ненадолго оторваться от этой компании и обратить внимание на другую, соседнюю. Она состояла из семи человек, по форме, драгунов – три старших офицера, ротмистра, и четыре наместника, или, если вам так привычней, лейтенанта. Это были в большинстве своем спокойные люди, которые ценили и свою честь, и честь мундира, но, правда, не понятно, что больше. Но был средь них один эльф, ротмистр 2-й хоругви 2-го полка Полесного воеводства. Парень это был, каких поискать надо, и статен, и селен, правда ростом немного не вышел, зато успешно это компенсируется проворством и темпераментом, а саблей владеет лучше, чем собственной рукой. Власы у него были рыжие, или, вернее сказать, огненные, а под носом – усы, без которых этого человека представить было нельзя. Характер у него был странный, переменчивый, но то, что это был редкостный дебошир, можно было сказать совершенно точно.

И даже сейчас в их обществе по его вине назревал конфликт по поводу новой партии пороха для карабинов. Ротмистр 4-й хоругви, Фрисеев Волод, будучи нытиком и человеком, любившим отрицать все нормальное, нечаянно опрокинул пару слов «качестве армейского снабжения», на что сразу бурно среагировал уже знакомый нам офицер, доведя дело до ругани.

Матиаш, будучи человеком порядочным, но, видимо, никогда не имевшим дело с подхмеленным солдатом, максимально вежливо попросил сбавить тон и отказаться от непристойностей в речи, тем самым переключив внимание ротмистра на себя.

- Да ты что, холоп, - начал рыжий, - места своего не знаешь, или с приятелем своим меня спутал? А может ты у нас умолешенный, или, быть может, не от мира сего? Да ты хоть знаешь, с кем ты разговариваешь?

- А вы, господин драгун, может не понимаете, что разговариваете с человеком, имеющим представления о чести, в отличие от некоторых?

- Так ты ещё и перечить мне вздумал, смерд?! А на саблях сразиться не побоишься?

Ответом послужила перчатка, прилетевшая по носу ротмистру. Офицер улыбнулся, и было в этой улыбке нечто зловещее, но, совместно с этим, и доброе, можно сказать, дружеское. Оба дуэлянта в сопровождении толпы их сопровождавших и разного рода зевак вышли во двор, сбросили кафтаны и встали в стойки.

- Так ты может скажешь, что на надгробной написать-то?

- Матиаш.

- Без фамилии?

- Ну, если вам так проще, Силецкий, очень приятно, а вас как?

- Павел Петрович Надажди.

- Ааа, так мы ещё из знатнейшего рода, а по кабакам с драгунами шляемся! – подзадорил своего противника Матиаш.

За этими словами последовал удар, который леший отразил с легкостью и, даже, некоей элегантностью. Но потом ротмистр встал и начал выжидать. Матиаш подождал, потом решился провести серию атак, но драгун отразил все, даже зевнув при этом. Такое противостояние продлилось минут пять, после чего солдату, как видно, надоело, и тот потихоньку переходить в наступление. В итоге леший получил ранение: сабля скользнула по его левому плечу, он упал, но тут же привстал на одно колено, показав, что готов ещё защищаться, но тут в ворота въехали пару стражников и приказали дебоширам сложить оружие.

После сдачи их повезли в городскую тюрьму и посадили в одну камеру.

- Неплохо, однако, сражаешься, - заметил Павел.

- А ты где научился так орудовать?

- На войне.

В следующий час за Надажди внесли залог, а Матиаш остался сидеть за решеткой.

Но вот пришел и его покровитель. Боярин приказал стражникам перевязать рану, которой, если честно, уже почти не было видно.

В суровом молчании они отправились в порт, где их уже ждал подготовленный к отплытию когг. Когда они уже взошли на корабль, Анджей рассмеялся, попытался потрепать эльфа по голове, сказал, что «так и надо жить», и что «эти законники в конец уже заели, по малейшему пустяку садят за решетку».

Ветер наполнил паруса, и судно весело понеслось по холодным, но не замерзшим водам реки. Перед глазами лешего встала неописуемая красота: покрытые снегом хвойные леса, возвышавшиеся по склонам – с одной стороны, а с другой – так же белые степные просторы, над которыми кружили разного рода птицы. И все это было на фоне уже заходившего солнца.

- Боже мой! Столько воды я в жизни не видел!

- Висала!

По степям Приграничного воеводства ехали спокойно и быстро, без лишних происшествий, так что до главного города региона, Куве, добрались за полтора дня, то есть, с учетом остановки на ночь после переправы, в обед. До обители Федора Михайловича оставалось каких–то 12 километров. И вот она пред ними: гора, вернее холм, на котором расположена скала, из-под которой с весны до осени текла вода, служащая началом одного из притоков Висалы, Волхва. На этой скале маг и поставил свою квадратную пятиэтажную каменную башню.

После того, как Анджей и Матиаш подошли к дверям, боярин тяжело постучал по ним, но никакой реакции не последовало. Пришлось так постучать раз десять, после чего из открытого окна пятого этажа послышался гневный возглас: «Яков, обормот этакий, на кой, ты мне скажи я тебя держу, если ты дверь открыть не можешь?!»

После этого за дверью раздались шаги, засовы заскрипели и перед глазами наших знакомых встал тучный черноволосый и, непонятно как и почему, но совершенно безбородый гном в бело-красной ливрее.

- Здравствуйте, господа, кто вы?

- Я – боярин Анджей Силецкий, а это - мой друг, Матиаш. Но, собственно, кто вы?

- Яков, гном – эконом его милости, мага Федора Михайловича. Но вот, боюсь, вы не вовремя, его светлость сейчас никого не принимает.

- А когда примет?

- Летом… возможно.

- И что это он там такого делает?

- Важнейший эксперимент! - с этими словами гном поднял палец вверх и выпучил глаза.

- Так вот, гном эконом, либо ты сейчас же пропустишь нас к моему старинному другу и товарищу, либо я с тебя три шкуры сдеру, а кости прикажу четвертовать.

- Да пожалуйста, пожалуйста, я что, держу вас здесь, что ли?

После этого он освободил проход и Матиаш с Анджеем вошли.

- Сюда, пожалуйста!

Гном указал на открывшуюся саму по себе дверь. Все трое зашли в маленькую, оббитую бархатом комнатку, а Яков сказал: «Пятый!» Почувствовался толчок, а потом комната начала подниматься вверх.

- Магия? – спросил Леший.

- Нет, молодой человек, просто у нас есть дикий тролль, который приводит в движение особый механизм. Такой, кстати, есть и в главном соборе в Варне, и в Петровском соборе в Кольвэ, и в некоторых университетах.

Когда комната достигла пятого этажа, она остановилась, двери открылись, и компания вышла наружу.

Дверь, ведущая в кабинет мага, была приоткрыта, и оттуда доносились звуки молотка и шипение. Войдя туда, Матиаш увидел странную картину: на столе, расположенном посередине, стоит какой-то металлический прибор, напоминающий бочку с вилкой, рядом с которым с инструментами в руках бегают два шкрьятока, а в дальнем углу, в кресле, сидит сребряноволосый эльф с бакенбардами, в бархатном халате и тапочках с закругленным носом, читает какие-то бумаги и переправляет, иногда потягиваясь к бокалу с кагором.

- Кхе-кхе, - попытался отвлечь на себя внимание боярин, но попытка оказалась неудачной, - Федор! Феееедор!

- А, что!- эльф оторвался от своих бумаг. – Андрюх, ты, что ли?

- Конечно, я, кто же ещё!

- Здравствуй, друг! – с этими словами Разумовский откинул все и встал для приветствия, - сколько зим, сколько лет?! А ты все не меняешься!

- Да и ты тоже.

- Цаю не желаете?

- Отвару, в смысле?

- Ну да, да, его самого. А это ещё что за молодец?

- Это я тебе сейчас объясню.

За столом, который накрыли в холе, который, в свою очередь, занимал почти весь минус первый этаж, Анджей поведал Федору Михайловичу о трагичной судьбе Александровского монастыря и их старого друга, Вита, который, кстати, оказался Витовтом Сергеевичем, рассказал о Матиаше и о том, зачем они сюда приехали.

- Так что, значится, хочешь быть моим учеником?

- Да, хочу!

- Ну, не знаю, у меня учеников с роду не было, а этаж, который я отдал специально для того, чтобы сделать там комнату для последователя, так я там уже давно клетку с тигром держу, но, думаю, его можно куда-нибудь пересадить. Что же, идея хорошая. В принципе, я давно об приемнике задумываюсь, но что-то не доходил. Я согласен взять тебя.

- А что это за штукенция у тебя в кабинете? – спросил Силецкий.

- Я часто думаю о том, что будет, когда слова для магии затрутся в конец. И мне кажется, что многое мы моги бы сделать при помощи молний и их силы. Проблема в том, что небесный огонь – явление не постоянное, и я вот все пытаюсь поймать их и удержать. Я даже уже придумал устройство, которое с помощью молнии будет освещать комнаты.

Окончив беседу, Федор и Матиаш проводили Анджея, а тем временем слуги уже подготовили комнату третьего этажа. Маг отправил своего ученика спать и набираться сил, ибо завтра для него будет тяжелый день.

Леший попал в ученики к волшебнику, а обучение заняло у него не много не мало, 10 лет, и, чтобы читатель не заскучал, ему будет предложено несколько отдельных новелл:

Павел Петрович Надажди

О старинном и могущественном роде Надажди ходит множество разнообразнейших слухов, мифов и историй. К примеру, говорят, что именно они придумали деньги, а первая монета до сих пор хранится в одном из замков фамилии. Но оторвемся от людской молвы и перейдем к реальной истории.

В дружину некоего князька со странным именем Ровен вошел эльф. Звали его Салазар Надажди. В те времена не редкостью бывали случаи, когда эльфийские войны присягали на верность правителям людей, ибо не находили другого выбора. Однако служба среди тех, кто разрушил твоё государство и захватил твой дом, не была приятной и почетной для гордых эльфов.

Но для Салазара не было особой разницы, ведь он преследовал особую цель. Он расценивал людей не как способ выживания, а как возможность оставить глубокий след в истории. Не удивительно, что он в скорейшем времени сумел расположить к себе Ровена и подтолкнул его к принятию эльфийской веры. И именно он выбрал место окончательной стоянки до того кочевавших людей Вратислава, на котором и основан город Кравиште.

Да, можно назвать его расчетливым интриганом и карьеристом, но именно благодаря ему было создано королевство, существующее и по сей день.

После смерти Вратислава I трон должен был занять королевич Игорь, но тот был ещё слишком мал, и король на смертном одре назначил Салазара регентом и даровал ему титул палатина. У Салазара к тому времени было двое детей: дочь Ольга и старший сын Юстиниан. Ольгу он выдал замуж за Игоря, тем самым закрепив высокое положение своей семьи, а Юстиниану отдал все титулы и имущество.

Юстиниан, будучи человеком сообразительным и хитрым, но нелюбящим бой, обосновался при дворе, заведовал государственной казной, выписывал указы, создал первую в мире банковскую систему, совершил несколько научных открытий и определил поведение, как казалось, всех Надажди. Отныне это был род политиков, ученых и банкиров. Его дети: Генрих(казначей королевства), Аврелий(коронный писарь), Амадей(первый глава церкви не из эльфийской империи).

Вот в такой семье родился Павел. Отец его, Петр, служит коронным писарем, а мать происходит из знаменитого, но бедного рода князей Заславских. Петр с детства любил истории о основателе своей фамилии и решил, что не опозорит его имени и станет продолжателем его славного дела. Именно поэтому он и отдал своего сына в лучшее учебное заведение столицы, тем самым совершив самую серьёзную в своей жизни ошибку.

Главным условием обучения в «Королевской шляхетской академии» была полная изоляция учеников, которых набирали раз в десять лет. По возрасту получилось так, что Павел был почти самый старший из поступивших, однако малый рост его мог смутить, но, впрочем это не важно.

Юный ученик не был слишком одарен в умении писать и сочинять, ему более нравилось считать и разбирать фортификационные методы, а ещё более – фехтовать, от чего учителя по настоянию родителей его пытались отстранить. В итоге на седьмом году началась война. Мимо академии стали часто проходить хоругви, и, смотря на это, Павел решил, что хочет стать военным, что никак не входило в планы его отца.

И юноша сбежал вместе с драгунами, на карманные деньги купил себе лошадь, оружие и форму и воевал вместе с остальными. Через три года окончились бои и Павел вернулся домой уже в чине ротмистра, но отец, до того не знавший о проступке своего сына, не пожелал более встречаться с ним, а так же отказал ему в наследстве.

Таким образом палатин Павел Петрович Надажди стал первым Надажди на военной службе королевства.