Династический кризис в Польском королевстве

Прежде чем рассказывать о заключении династического союза (Кревской унии) между Великим княжеством Литовским и Польским королевством, надо бросить беглый взгляд на историю Польши.[36]

В польских землях в 960 году установилась династия великих князей, а затем и королей Пястов. Ее представители поочередно занимали престол в Кракове до 1370 года. В самом конце 1138 года умер очередной польский король из этой династии, Болеслав III «Кривоустый», который правил с 1102 года. После ее смерти Польское королевство надолго вступило в период феодальной раздробленности.

Весь XIII век и в начале XIV века в Польше почти непрерывно шли феодальные усобицы и борьба за королевский престол. Нам нет нужды описывать их. Отметим лишь, что в 1333 году королем Польши стал Казимир III «Великий» (1310–1370). В 1335 году Казимир заключил мир с чешским королем, а в 1343 году — с Тевтонским орденом.

В июне 1340 года галицко-волынское войско, вместе с призванными на помощь ордынцами, вторглось в Польшу и дошло до Вислы. Хотя полностью разгромить войско Казимира не удалось, именно благодаря этому походу Казимиру III пришлось заключить с Галицким княжеством договор о соблюдении нейтралитета.

Тем временем галицкие бояре усиленно искали нового князя для Волыни и остановились на кандидатуре литвинского князя Любарта, которого галицкий великий князь Юрий назвал своим наследником. Бояре надеялись, что Любарт, как представитель литвинского княжеского рода, не имеющий опоры на Волыни, станет их покорной марионеткой. Но в результате Волынь вошла в состав Великого княжества Литовского. Вследствие этого, с 1340 года история Галичины отделилась от истории Волыни. Галичина лишь номинально признавала своим князем Любарта Волынского, фактически ею правили местные бояре во главе с Дмитрием Дядькой.

В 1343 году король Казимир III получил от Папы Римского значительную финансовую помощь для борьбы с «русинами» и в 1344–1345 годах, заручившись нейтралитетом князя Любарта, отторг от Галичины Саноцкую землю. Осенью 1349 года поляки предприняли новый поход, уже не только в Галичину, но и на Волынь. Преодолев сопротивление гарнизонов пограничных замков, польские войска захватили города Львов, Белз, Берестье (Брест), Владимир-Волынский. Сам Любарт отсиделся в хорошо укрепленном Луцке. Правда, на следующий год он сумел вернуть себе власть на Волыни, но теперь Галичина уже не только номинально вышла из-под его юрисдикции, но и фактически вошла в состав Польского королевства.

В 1370 году 60-летний король Казимир III «Великий» умер. Он был бездетен, с ним династия Пястов пресеклась. Правда, в Моравии вассальные князья — потомки Пястов, правили до 1526 года, а в Силезии — до 1675 года. После этого Пясты все вымерли. В XVII–XVIII века Пястами называли тех польских королей и претендентов на престол, которые были просто этническими поляками, а вовсе не прямыми потомками древних Пястов.

Казимир III назначил своим наследником внука (сына его дочери) Людовика, короля Венгрии с 1342 года, чей отец принадлежал к Анжуйской династии. Он известен как Людовик I Венгерский и как Людовик Анжуйский, но больше всего как Лайош Великий (1326–1382). Итак, в 1370 году Людовик стал одновременно не только венгерским, но еще и польским королем. Однако все двенадцать лет своего правления Людовик жил в Венгрии и мало уделял внимания Польше. Это время отличалось своеволием шляхты, грабежами, разбоями и другими проявлениям феодальной анархии.

Именно Людовик 17 сентября 1374 года издал так называемый «Кошицкий привилей», освобождавший вельможных панов (магнатов) и служилое сословие (шляхту) от всех государственных повинностей, за исключением военной службы и небольшой денежной платы. Он также обратил бенефиции польских шляхтичей в наследственные владения. Кроме того, в этом привилее король обязался назначать на все должности в воеводствах только представителей местной знати.

Кошицкий привилей представлял собой первый документ такого рода, дарованный польской шляхте именно как сословию.[37]Раньше привилей выдавались лишь отдельным лицам. Кошицкий привилей свел уплату податей шляхтой к чистой формальности. Тем самым он значительно уменьшил постоянные доходы короля и поставил финансы государства в зависимость не только от вельможных панов (магнатов), но и от шляхты. Для разрешения сбора новых податей шляхта стала собираться на местные съезды — сеймики, которые вскоре стали органами власти шляхты на местах.

Пользуясь случаем, назову наиболее известные фамилии магнатов ВКЛ. Это Вежевичи, Вишневецкие, Воловичи, Гаштольды, Гольшанские, Глебовичи, Глинские, Горностаи, Громыки, Друцкие, Заберезинские, Зеновичи (Зеновьевичи), Ильиничи, Кезгайло, Кишки, Копати, Лельковичи (Олельковичи), Лукомские, Мосальские, Огинские, Одинцевичи, Остей (Остиковичи), Острожские, Пацы, Протасевичи, Радзивиллы, Сангушки, Сапеги, Соломерецкие, Солтаны (Солтановы), Стратовичи, Тышкевичи, Ходкевичи, Хребтовичи (Храптовичи), Чарторыйские.

В 1382 году Людовик Венгерский умер. Он тоже не имел сыновей, поэтому назначил наследником польского престола мужа своей старшей дочери Марии — Сигизмунда, маркграфа Бранденбургского, сына немецкого императора Карла IV Но польские магнаты решили присягнуть не ему, а Ядвиге (1373–1399), второй дочери Людовика и подобрать ей мужа.[38]

Жених вскоре нашелся: это был мазовецкий князь Семовит, один из прямых потомков Пястов. Немедленно началась кровавая усобица между сторонниками Сигизмунда и Семовита. В ходе войны оба претендента утратили доверие магнатов. В 1384 году магнаты провозгласили 11 — летнюю Ядвигу королевой и решили найти ей нового жениха.

Между тем, Ядвига еще в возрасте 7-и лет была обручена в церкви со своим ровесником, австрийским герцогом Вильгельмом, после чего их разъединили до достижения 12-летнего возраста. Но польские государственные мужи придумали более выгодный для королевства вариант. Их сильно беспокоило то, что с одной стороны Польше угрожали немцы, все прочнее утверждавшиеся в Пруссии, а с другой стороны — литвины. И вот они решили соединить Польшу с Литвой путем брака между Ядвигой и Ягайло. Тем самым они устраняли литвинскую угрозу и приобретали более широкие возможности для отпора крестоносцам.

Этот вариант был доведен до сведения Ягайло и понравился ему. Историки отмечают:

«Шаткое положение в собственном государстве делало Ягайло сговорчивым. Условия же, на которых Ягайло приглашали на польский трон, ставились достаточно жесткие: речь шла уже не о династическом союзе двух равноправных государств, а фактически о присоединении ВКЛ к Польскому королевству. Ягайло, который с помощью унии надеялся сломать своих политических противников, наверняка думал, что главное — получить корону, с остальным можно разобраться позже».

Беларусь: Государство и люди. Минск, 2002, с. 35

В 1385 году в Краков прибыли литвинские послы, сватать своего 35-летнего великого князя. Послы обещали, что за это жених, все его родственники, все магнаты и даже весь народ примут католичество, а польских пленников, захваченных в прежних войнах, отпустят без выкупа.

Однако Ядвига и слышать не хотела о сыне Альгерда. Герцог Вильгельм, красивый статный юноша, срочно приехал по ее зову в Краков. Польские вельможи не пустили его в королевский замок. Тогда Ядвига стала скрытно встречаться с ним в старом Францисканском монастыре. Между молодыми супругами вспыхнула страстная любовь. Вильгельм даже жил некоторое время в покоях своей жены в Краковском замке. Вскоре, однако, об этом узнали и герцога с позором изгнали оттуда.

Влюбленная Ядвига хотела во что бы то ни стало следовать за мужем. Когда она увидела перед собой запертые ворота и убедилась, что ей их не открыть, она схватила топор и принялась сбивать тяжелые замки. Увы, ее тонкие руки оказались слишком слабы для этого, поневоле ей пришлось покориться своей участи. Тем временем Вильгельм получил от порученцев Ягайло 200 тысяч флоринов в качестве компенсации и навсегда покинул Краков. Известие об его отъезде произвело на Ядвигу удручающее впечатление.

И все же, окруженная суровыми воинами и хитрыми епископами, покинутая собственной матерью, Ядвига продолжала отказываться от замужества с литвинским князем. С одной стороны, она не могла забыть Вильгельма и не желала расторгать брак с ним, который только что стал реальным. С другой стороны, ее пугали слухи об Ягайло, убившем собственного дядю и покрытом, по уверениям рассказчиков, густой шерстью с головы до пяток.

Между тем Ягайло с большой свитой приближался к Кракову. Вельможи и церковники ежедневно уговаривали Ядвигу вступить в брак с ним, особенно упирая на возможность стать крестительницей целого народа. Тогда Ядвига послала одного из своих приближенных, Завишу Олесницкого, посмотреть на Ягайло.

Вернувшись, он ободрил юную королеву. Ягайло оказался не уродливым диким варваром, а воспитанным, хорошо одетым мужчиной обычной внешности. Князь был среднего роста, худощавого телосложения, с широким лбом, узким подбородком, с редкими волосами на голове. У него были маленькие черные глаза и беспокойный взгляд. Ягайло брил бороду, однако носил длинные тонкие усы. Он не умел ни читать, ни писать, но кроме родного языка мог говорить также по-польски и по латыни.

Успокоенная насчет внешности и манер будущего супруга, утомленная борьбой со своим окружением, Ядвига дала, наконец, согласие.

* * *

Тут следует сделать небольшое отступление и объяснить, почему верхушка литвинских аристократии столь охотно пошла на сближение с Польшей. Сделаем это словами известного русского историка Льва Николаевича Гумилева (1912–1990):

«Литва оставалась зажатой между православной Русью и массивом католической Европы. Литовцы активно воевали с немцами — антипапистскими Ливонским и Тевтонским орденами, — и потому их объективным союзником могли стать… католики Польши. Вероятно, в связи с этим еще Гедимин разрешил своим подданным принимать католическую веру.

К тому же он, наверное, учитывал, что кроме идеологического единства, у литовцев была еще одна основа союза с поляками. Литовцы постоянно совершали набеги на… Мазовию, откуда привозили польских девушек. Так начался мощный процесс польско-литовской интеграции.

Вспомним чудесную балладу Адама Мицкевича в переводе Пушкина: «Три у Будрыса сына, как и он, три литвина»… Старик литвин посылает сыновей на войну: одного — грабить русских в богатом Новгороде, другого — на Балтику против крестоносцев, «проклятых крыжаков», а третьего сына шлет в Польшу:

В Польше мало богатства и блеску,

Сабель взять там не худо, но уж верно оттуда

Привезет он мне на дом невесту.

Нет на свете царицы краше польской девицы.

Весела, что котенок у печи,

И как роза румяна, а бела, что сметана;

Очи светятся, будто две свечки!

Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже

И оттуда привез себе женку;

И вот век доживаю, и всегда вспоминаю

Про нее, как кляжу в ту сторонку.

Конец баллады таков: все трое сыновей отправились в Польшу и привезли оттуда по невесте.