Голос животного или речь животного?

Ж — возможно, лучший ключ к пониманию языка собак — это наблюдение за тем, каким образом собаки взаимодействуют друг с другом. Для людей речь, т. е. звуки, образующие слова, является столь естественным способом общения, что многие полагают, что речь и есть язык. Мы уже знаем, что собаки никогда не смогут произнести слова, подобные тем, которые создают люди, поскольку имеют физические ограничения. Однако они могут издавать звуки, и эти звуки они используют в целях общения.

Язык в виде звуков имеет определенные преимущества по сравнению с большинством других типов общения. Давайте сравним его с визуальными сигналами. Видимый язык тела — важное средство коммуникации для выживания собак, имеющее свои достоинства. Сообщение в форме видимого сигнала тихое, и тем не менее оно может быть получено на расстоянии. Местоположение и источник сообщения также легко обнаружить. Сигнал может быть «включен» или «выключен» мгновенно, можно менять и его интенсивность, делая движения более энергичные или быстрые. Сложную информацию можно закодировать в простых визуальных сигналах. Зачем же тогда развились звуковые сигналы?

Недостаток визуального языка в том, что его преимущества могут обернуться против индивида, который его использует. Дело в том, что, отправляя или получая сигнал, животное как потенциальная добыча не всегда может укрыться от хищника. Использование языка тела требует хорошо развитого зрительного анализатора с высоким разрешением, чтобы более четко видеть детали. Даже если принимающий сообщение имеет хорошее зрение, визуальное сообщение утратит детали, если отправитель находится на большом расстоянии. Туман, дым или сумерки также мешают ясности сообщения. Кроме того, любая материальная преграда, например деревья, стены, блокирует возможность визуального контакта. Визуальный контакт требует достаточной освещенности, чтобы сигналы можно было хорошо различать. Животные могут общаться только днем, а ночью контакт полностью отключается.

Общение при помощи звуков имеет больше достоинств, чем визуальное общение. Хотя звуковое общение требует чувствительного слухового аппарата, звук может передаваться на большие расстояния и поддаваться расшифровке. Звуки нельзя остановить туманом или полной темнотой, они преодолевают многие препятствия — леса, скалы, стены. Именно поэтому мимо дикого существа практически невозможно прокрасться, оставшись незамеченным, даже если оно спит или дремлет. Звук достигнет его слуха прежде, чем вы это поймете. Еще один плюс — звуковой сигнал можно послать из такого места, где его отправитель может остаться незамеченным. Однако если другое животное слышит сообщение отправителя и знает, где тот находится, то сразу может интерпретировать сообщение и прийти в нужное место вовремя.

Когда мы слышим звуки, мы, конечно, знаем, что многие из них производят животные. Можно предположить, что такие звуки не развились бы как часть нормального поведения животных, если бы у них не было определенной функции. Ученые пришли к выводу, что многие из звуков, которыми владеют животные, подобны тем, что мы называем словами, и имеют определенные значения, которые понятны и другим видам. Самое яркое свидетельство этого можно найти у обезьян (возможно, потому, что людей более впечатляет то, что делают обезьяны, чем то, что умеют делать другие четвероногие). Один из примеров — зеленая африканская мартышка. Эта изящная обезьянка с длинными конечностями и довольно плоской мордочкой известна также как обезьяна саванны. Питается она в основном фруктами, листьями, другой растительностью. Зеленые мартышки (верветки) получили свое название от французского слова «vert» — «зеленый», потому что плотный мех на спине обезьян имеет зеленоватый оттенок, контрастирующий с желтыми или белыми задними лапами, брюшком и черными передними лапами, ступнями и мордой. Но более интересен в рамках нашего исследования богатый словарный запас, с помощью которого обезьяны предупреждают друг друга о том, что рядом могут быть хищники. Мало того, что они передают сигнал тревоги, когда обнаруживают хищника, они еще используют специальные «слова», чтобы пояснить другим членам группы, какого именно хищника следует высматривать.

Психологи Дороти Чени и Роберт Сейфарт из Университета Пенсильвании провели обширное исследование языка зеленых мартышек. Они установили, что на этих небольших симпатичных обезьян охотятся три хищника: леопард, орел и змея. Зеленая мартышка, обнаружившая леопарда, производит быструю серию громких лающих звуков. Если она обнаруживает орла, то издает различные виды лая, похожие На вынужденный смех. Если обезьяна видит змею, то производит высокий дребезжащий звук. На остальных зеленых мартышек каждый из этих звуков действует как определенное слово, на каждое из них мартышки реагируют различным поведением. Когда они слышат лай, говорящий им «Леопард!», то убегают к безопасным деревьям. Когда зеленые мартышки слышат хихиканье, означающее «Орел!», они быстро обшаривают взглядом небо перед тем, как найти укрытие в низком кустарнике. Когда одна из мартышек начинает производить дребезжащие звуки, что значит «Змея!», все встают на задние лапы и высматривают вокруг скрытого в траве врага.

Чтобы убедиться, что эти звуки действуют как слова, исследователи сначала должны были исключить другие варианты. Например, тот, что звуки и защитное поведение, продемонстрированное обезьянами, были лишь эмоциональным ответом, вызванным видом хищника. Чтобы проверить это, Чени и Сейфарт сделали запись различных звуков. Они воспроизвели запись, когда никакого хищника поблизости не было. В результате все обезьяны, услышавшие записанные звуки, отреагировали соответствующим образом. Это значит, что обезьяны понимали значение звуковых сигналов и расшифровывали их как слова.

«Слова» зеленых мартышек кажутся похожими на слова в человеческом языке еще по одной причине. Когда маленькие дети учатся говорить, они часто делают ошибки, используя одно и то же слово для обозначения похожих предметов. Молодые мартышки делают такие же ошибки. Они могут использовать сигнал тревоги «орел», когда видят падающий лист, или сигнал тревоги «леопард», если видят заблудившуюся антилопу, а при виде виноградной лозы они могут сигнализировать о появлении змеи. Чем старше становятся мартышки, тем меньше ошибок они совершают, постепенно совершенствуя свои языковые способности. Обучение происходит путем наблюдения за матерью и другими взрослыми. Когда старшая, более опытная обезьяна подает сигнал тревоги, малыши запоминают, что должны сделать в подобной ситуации. Также они присматриваются к тому, что видят другие обезьяны, прежде чем подать Сигнал тревоги. Со временем молодые мартышки, если, конечно, они внимательно слушали старших, становятся прекрасными знатоками своего специфического «зеленого» языка.

Звуки зеленых мартышек — довольно примитивный и негибкий язык. Все живые языки позволяют создавать новые слова, чтобы описывать новые предметы и явления окружающего мира. В современном языке человека появились такие слова, как «телефон», «компьютер» и «лазер» по мере того, как эти вещи входили в нашу жизнь. Поэтому интересно узнать, могут ли зеленые мартышки придумать новый сигнал для обозначения нового хищника. Марк Хаузер, психолог и антрополог из Гарвардского университета, наблюдал подобный случай у этих мартышек. Он находился в том же месте, где работали Чени и Сейфарт, и услышал хор голосов, сообщающих, что по соседству находится леопард. Он прислушался и понял, что сигналы были приглушенными. Он описал их следующим образом: «Неинтенсивные быстрые звуки, похожие на сигналы о приближении леопарда, но только в более медленном темпе, словно звучание магнитофона с севшими батарейками». Когда он пришел на место события, он увидел мартышек на деревьях и понял, что они сигнализировали о присутствии льва.

За время исследования львы ни разу не делали попыток нападения на обезьян, поскольку лев медлительнее леопарда и успех его охоты на мартышек маловероятен. Кроме того, маленькая мартышка не удовлетворит аппетит льва, он нуждается в более крупной добыче, чтобы обеспечить Пропитание себе и своему прайду. Видимо, в данном случае льву не удалось найти никакой другой пищи, и он решил обратиться к нетрадиционной «кухне». Тут же зеленые мартышки добавили львов к категории охотящихся на них кошачьих и произвели новое «слово», модифицировав звук сигнала, означающего леопарда. Условия изменились — и язык зеленых мартышек ответил изменениями на новые условия точно так же, как меняется язык человека, чтобы выразить новые понятия.

Подобные языковые тонкости кажутся очень сложными, но нельзя считать, что лингвистическими способностями наделены только виды с таким же умственным потенциалом, как обезьяны. Мы находим специальные слова в форме сигналов и у многих других животных. Одним из примеров является белка Белдинга — это очень общительное существо, живущее в норах. Большую часть времени белка проводит на открытых скалах неподалеку от своей норки, поэтому представляет собой довольно легкую мишень для нападения ястребов и других хищных птиц. Она является также добычей различных млекопитающих хищников, например, рыжих рысей и барсуков. Летающие и бегающие хищники используют разные виды охотничьей стратегии: ястребы полагаются на скорость, а рыси — на хитрость. Как и у зеленой мартышки, у белки есть свои сигналы для определения хищника, которого она увидела. Высокий свист означает: «Приближается ястреб», грубый дребезжащий звук — «К нам подкрадывается зверь». Как и мартышки, белки отвечают соответствующим образом, когда слышат один из этих сигналов. Они мчатся в укрытие, если кто-то подает сигнал «Ястреб», или бегут в нору, чтобы переждать атаку, когда другая белка подает сигнал «Зверь».

Собаки на эволюционной шкале находятся где-то между белками и зелеными мартышками, так что имеет смысл искать значащие звуки и у них. Звук, характерный для обычной домашней собаки, — это лай, и довольно интересны предположения о его происхождении и эволюции. Позднее мы переведем лай собак на понятный человеку язык.

Наверное, мы никогда не придем к единому мнению о том, как собаки и люди в самом начале формировали рабочие отношения друг с другом. Вероятнее всего не человек выбрал собаку себе в спутники, а она его. Собак привлекали стоянки человека, поскольку люди, как и собаки, были охотниками и на стоянках оставались после охоты кости, шкуры животных и другие отходы. Предки современных собак в поисках еды обнаружили, что вокруг человеческого жилья можно безо всякой охоты время от времени находить пропитание.

Первобытный человек очень просто относился к чистоте, проблемам здоровья или уборке мусора, но гниение пищевых остатков привлекало множество насекомых, которые досаждали ему. Видимо, поэтому собак подпускали к стоянкам, чтобы избавиться от мусора. Переработкой отходов собаки занимались на протяжении многих веков, а бездомные собаки продолжают делать это во всех странах мира и сейчас. Антропологи, изучавшие примитивные племена в южной части Тихого океана, заметили, что на тех островах, где люди держат собак, деревни более постоянны. А люди, живущие в поселениях без собак, вынуждены каждый год перемещаться, избегая инфекционных болезней, вызванных гниением отходов. Это позволяет предположить, что собаки, возможно, были важным элементом в организации постоянных поселений и в древнюю эпоху, когда человек еще не заботился об уборке места своего жительства.

Как только дикие собаки, в итоге одомашненные, стали спутниками человеческих поселений, наши предки заметили дополнительную выгоду этого. Первобытные люди жили в опасные времена. Вокруг бродили крупные животные, Для которых человек был потенциальной добычей. Существовали и враждебные племена. Собаки начинали рассматривать деревню как свою территорию, и каждый раз, когда они замечали приближение чужого человека или дикого животного, поднимали тревогу. Это приводило в готовность жителей деревни, позволяло организовать свою защиту, если была такая необходимость. Пока в деревне находились собаки, люди-охранники могли быть не столь бдительными и получать дополнительное время для отдыха.

Еще один, и последний, шаг эволюции — от собак, охраняющих всю деревню, до своей собственной домашней собаки. Люди поняли, что собаки поднимали тревогу, когда возникала угроза захвата их территории. Предположим, человеческая мысль сделала еще один шаг вперед. Собака, рассматривающая дом как свою территорию, обеспечила бы персональное предупреждение для семьи. Она извещала бы семью о приходе гостей (выполняла бы роль своего рода дверного звонка) или предупреждала бы о приближении кого-либо с недобрыми намерениями (собачья сигнализация). Вероятно, именно это побудило человека брать щенков от диких собак, приносить их в дом и приручать.

Когда мы говорим, что собаки первобытного человека лаяли, мы не имеем в виду тот лай, который собаки демонстрируют нам сейчас. Звуки, издаваемые древними собаками, скорее всего больше походили на звуки, которые производят нынешние представители семейства собачьих. Волки, шакалы, лисы и койоты редко лают, и голоса их не настолько внушительны. Помню, как я в первый раз услышал лай волков, когда мы приблизились к их логову. Я легко распознал в этом звуке лай, но я был удивлен тем, насколько он сдержан. Домашние собаки дают непрерывную очередь лая, подобную пулеметной. Лай волков был намного мягче, походил на хриплое «вуф». Он никогда не взрывался очередью, просто единственный односложный «гав», сопровождаемый паузой от двух до пяти секунд, затем мог последовать другой «гав». За полминуты я насчитал четыре скромных звука «гав», тогда как домашняя собака может выдать тридцать и более громких звуков за тот же самый отрезок времени, предупреждая о приближении незнакомца.

Самые первые владельцы собак в какой-то момент, должно быть, заметили некоторые различия в количестве и качестве лая у разных собак. Стало очевидно, что в целях безопасности сообщества нужно заводить собаку, которая громко и часто лает. Так люди начали своего рода селекционный отбор, пытаясь вывести громкоголосых собак. Собака, которая звонко лаяла, сохранялась и скрещивалась с другими лающими особями. От того, кто не лаял, избавлялись как от бесполезного существа. Кажется, это объясняет расхождение в вокальных данных собак и диких собачьих.

В поддержку «теории направленной эволюции» есть историческое свидетельство — порода современных собак, выведенная специально, чтобы лаять. Это терьер, специализированная охотничья собака. Латинское terra в слове «терьер» означает «земля» («почва») и указывает на специфические способности собак этой породы, которые должны преследовать добычу до ее норы или какого-либо естественного укрытия и спугнуть или убить ее. Самые первые терьеры лаяли, но не лучше, чем домашние собаки любой другой породы. Они лаяли, поднимая общую тревогу, когда к их дому или территории приближались люди. Однако охотились они молча, как и их дикие родственники — лай спугнул бы дичь, указывая на присутствие и точное местоположение хищника, и облегчил бы побег. Поэтому большинство собак охотились и нападали в полной тишине.

Тихая охота хороша в дикой природе, но для человека при ловле животных в их логове или в норах она не годилась. Услышав собаку под землей, охотник знал бы, где копать, чтобы найти лису или барсука. Поскольку терьеры не лаяли, преследуя и нападая, охотники делали для них специальные ошейники с колокольцами и трещотками. Звук, создаваемый ошейником, мог указать охотникам направление, в котором скрылась добыча, подгоняемая собакой. К сожалению, это было плохое решение. Многие собаки задыхались, когда их ошейники цеплялись за корни Деревьев в норах своих жертв, другие погибали, потому что охотники не слышали звона ошейника из-под земли, когда лиса и терьер сцеплялись в смертельной схватке. Лающую собаку можно слышать и находить, не подвергая ее опасности.

Это привело к постепенному размножению лающих терьеров. Собаки, которые с удовольствием лаяли, когда были взволнованы, отбирались для дальнейшего скрещивания С другими охотно лающими терьерами. В последней четверти XIX столетия фактически каждая собака, которую вы могли бы назвать терьером, была нервным крикуном. Размер не играет роли. Крошечный двухкилограммовый йоркширский терьер, достигающий в холке 22 сантиметров, лает энергичнее и с большим удовольствием, чем 50-килограммовый немецкий дог 75 сантиметров в холке. И не потому, что крошечный терьер более храбрый или чаще пугается, а скорее потому, что его разводили именно для того, чтобы он лаял. лаял.

Вероятно, наиболее системные научные данные об эволюции лая у собак получены психологами Джоном Полом Скоттом и Джоном Л. Фуллером, изучавшими генетику и поведение собак более пятнадцати лет в специальной программе Джексонской мемориальной лаборатории в Бар-Харбор (штат Мэн). Одной из пород собак, исследованных ими, был бассенджи. Это красивая африканская собака среднего размера с острой мордой, стоячими ушами и лихо закрученным вверх хвостом. Весит она приблизительно 9 килограммов и достигает роста 40 сантиметров в холке. Одна из поразительных особенностей бассенджи — то, что она редко лает. Чаще чем лай, она издает своеобразный воющий звук, на поминающий звучание йодля, напева альпийских горцев а иногда — мягкий смеющийся звук. Она может лаять, только если чем-то очень сильно взволнована, а подобное случается редко. Относительно того, почему собаки этой породы так редко лают, существуют некоторые предположения. По общепринятой теории, лай, подающий сигнал опасности при приближении незнакомого человека или животного, может быть бесполезным и даже опасным в африканских лесах. Некоторые натуралисты отмечали, что леопарды любят мясо собак, и, возможно, собака, лающая в таком окружении, привлекает к себе излишнее внимание и приближает свою гибель.

Скотт и Фуллер проводили ряд специальных тестов на доминирование, чтобы посмотреть, как поведут себя собаки различных пород. Одним из аспектов, который они отслеживали, было количество лая. Тест на доминирование состоял в следующем: двух собак помещали в загон с одной превосходной костью. Собаки, помещенные в такие условия, будут много лаять или угрожать друг другу, или просто отгонять соперника от кости. В этом эксперименте залаяли лишь около 20 % бассенджи и почти 68 % кокер-спаниелей. Большинство лаявших бассенджи выдали только один или два низких звука, подобных волчьему «вуф», самые шумные из них издавали двадцать звуков за десятиминутный испытательный период. Для сравнения: 82 % спаниелей лаяли больше, чем самые шумные бассенджи. Один кокер-спаниель выдал 907 звуков за десять минут, т. е. больше 90 звуков в минуту! Таким образом, бассенджи не только вряд ли станет лаять, но и когда залает, шума от нее будет намного меньше.

На следующем этапе бассенджи скрестили с очень шумным кокер-спаниелем. Результатом стал помет собак, лающих так же, как группа спаниелей (60 % в противовес 68 %). Это предполагает, что способность лаять у домашних собак является не только генетической, но и, очевидно, определяется доминирующим геном, т. е. собака с лаем и собака с отсутствием гена, отвечающего за лай, при скрещивании дают лающее потомство. Это объясняет, почему первобытным селекционерам удалось так легко вывести домашнюю собаку, которая стала лаять. Нужное свойство было легко отбирать и культивировать, отсекая от разведения более тихих собак.

Однако доминирование гена лая не полностью объясняет наличие или отсутствие желания лаять. Метисы бассенджи и кокер-спаниеля будут лаять с тем же числом звуков, как чистокровный кокер-спаниель, и делать меньшую паузу между Звуками. Таким образом, 82 % чистокровных кокер-спаниелей лаяли более чем двадцать раз за время, отведенное для теста, и только 49 % метисов бассенджи/кокер сделали то же самое. Итак, в наследуемых признаках можно выделить два главных компонента: вероятность того, что собака залает (у нее накопится достаточно возбуждения, чтобы лаять), и фактический показатель количества производимого лая.

Мы обсудили теорию развития лая у современных собак, но пока не рассмотрели, могут ли разные лающие звуки иметь различные значения (как в сообщениях о хищниках у зеленых мартышек или у белок Белдинга). Чтобы узнать это, сначала надо научиться слушать производимые собаками звуки и различать виды лая и остальные звуки. Большинство людей не обращают достаточного внимания на оттенки и нюансы в лае собаки. Из-за этого теряется большая часть сообщении, которые собаки пытаются нам передать. Пример того, насколько мы нечувствительны к голосу собак, — попытка копирования человеком звуков, которые производит собака. Английскому или американскому слушателю собака говорит «бау-вау», «вуф-вуф» или «аф-аф». Испанцу — «яу-яу», датчанину — «ваф-ваф», французу — «воа-воа», русскому — «гав-гав», еврею — «хав-хав», немцу — «вау-вау», чеху — «хафф-хафф», корейцу — «мунг-мунг», а китайцу — «вунг-вунг». Возможно ли, чтобы наши собаки говорили на разных языках? Скорее, мы — не самые лучшие слушатели.

Собака говорит

Люди не имеют универсального языка, понятного всем представителям человечества. Существует очень мало слов, которые имеют общее значение для людей разных народностей. В каждом языке любой предмет имеет свое название. Звуки слов «perro», «chien», «hund» и «собака» передают одно и то же понятие, хотя фактически в этих словах нет похожих звуков. Время от времени люди пытались устранить проблемы, связанные с разнообразием человеческих языков, создавая универсальные языки. Самый известный из них — эсперанто, но, к сожалению, распространение этого языка было минимальным. Звуки, используемые животными для общения друг с другом, более однородны. Эти звуки различны для разных видов, но (за исключением определенных местных диалектов у птиц) в границах любого типа животных есть своего рода общий, универсальный язык.

Универсальный языковой код животных, который мы могли бы назвать эволюционным эсперанто, включает множество звуковых сигналов, используемых для коммуникации. Они не формировались учеными и лингвистами, скорее, в процессе эволюции появились звуки, ставшие типичными Для животных. Эволюционное эсперанто позволяет различным видам собак понимать не только свои звуковые сигналы, и сигналы других видов (включая человека), извлекая из них значительный объем информации. В эволюционном эсперанто животных для полного понимания сигнала есть три важных аспекта: тональность звука, его продолжительность и частота, или скорость, повторяемости.

Рассмотрим значение различного тембра звука. Низкое звучание лая, рычания и других звуков обычно указывает на угрозу, гнев и возможность агрессии. Низкие звуки обычно значат: «Держись от меня подальше». Высокие звуки обычно означают противоположное. С их помощью утверждают: «Подойти ближе безопасно» или спрашивают: «Можно подойти поближе?»

Натуралист Юджин Мортон [1], работая вместе с Джеем Поупом в Национальном зоологическом парке Вашингтона проанализировал звуки пятидесяти шести видов птиц и млекопитающих и обнаружил, что закон о тональности действует для всех этих видов. Таким образом, низкий звук, который заложен в рычании собак, понимают и используют слоны, крысы, опоссумы, пеликаны и синицы-гаечки. Все рычания означают: «Мне это не нравится», «Держись подальше» или «Остерегайся». Точно так же хныканье и поскуливание собак, как и носорогов, морских свинок, диких уток и даже вомбатов, означает в основном: «Я не угроза», «Я ранен» или «Я хочу». Психологи подтвердили, что те же самые особенности характерны и для человеческой речи. Когда человек сердится или угрожает, его голос имеет тенденцию к понижению тональности. С другой стороны, в дружеской беседе тональность человеческого голоса повышается.

Почему собаки или слоны, или фазаны, или вы должны понимать и использовать этот закон изменения тональности? Ответ кроется в простом наблюдении, показывающем, что большие предметы производят более низкие звуки. Возьмите два пустых бокала, один большой и один маленький, и легонько ударьте по каждому ложкой. Большой дает низкий звон. Более длинные струны на арфе или фортепьяно издает низкие звуки, как и более длинная труба органа. Явление резонанса применимо к животным точно так же, как к неодушевленным объектам. Крупные животные производят более низкие звуки, чем мелкие. Не то чтобы крупные животные использовали низкие звуки с целью известить всю окружающую живность о том, что они большие, основная причина — физика процесса. Тем не менее, поскольку эволюция происходит через выживание, животные учились избегать тех, кто издает низкие звуки. На основе этого можно сделать вывод, что с большей вероятностью выживут те, кто не будет пугаться животных, издающих высокие звуки и писки, так как это скорее всего существа маленькие, не представляющие угрозы, а панический бег от них может вызвать ранение или привлечь внимание кого-нибудь более опасного.

Вот где начинается совместное волшебство эволюции и развития коммуникации. Предположим, вы — животное, посылающее сигналы окружающим. Так как вы знаете, что другие животные проявляют внимание к вашим сигналам, то можете использовать их как средство коммуникации. Если вам надо заставить другое животное уйти и держаться подальше от вашей территории, вы можете послать сигнал более низкой тональности, типа рычания, предупреждая его, что вы большой и опасный. Если же вы не хотите прогонять животное, то используйте сигнал высокой тональности, вроде хныканья, который сообщит о том, что вы довольно маленький и поэтому к вам можно приблизиться. Даже если вы крупный зверь, но хотите сигнализировать, что не представляете никакой угрозы и не навредите другому животному, когда сами приближаетесь к нему, докажите, что собираетесь действовать как маленькое безопасное существо, хныча или скуля.

Голосом, конечно, просто управлять. Вам не приходится превращаться из мухи в слона, достаточно просто изменить тональность своих звуковых сигналов. Но вот зачем получателю сигнала реагировать на изменения тональности, когда они не отражают действительности? Причина в том, что животное, вовремя реагирующее на сигнал, имеет больше шансов для выживания. Ясно, что рычащего низким голосом стоит избегать. Лучше держаться от него подальше, будь то действительно большой зверь или маленький в плохом настроении. Даже мелкие зубы некрупного хищника могут нанести опасные раны. Животное, издающее высокие, скулящие звуки, — совсем другое дело. Его можно не бояться, независимо от массы его тела, главное, что ведет оно себя дружелюбно.

Бихевиористы, считающие поведение физиологическими реакциями на внешние стимулы, сказали бы, что сигналы, связанные с высотой звука, стали ритуальными. Наши ответы на такие сигналы уже не зависят от физических величин, которые изначально делали их адаптивными. Ритуальные сигналы теперь значительно сокращают насилие и проявление агрессии среди животных, живущих в социальных группах. Если волк приближается к вожаку стаи и его встречают низким рычанием, логично предположить, что вожак настроен агрессивно. Он имеет возможность избежать неприятностей раньше, чем обнажатся зубы и прольется кровь. Приближающийся волк может начать хныкать, чтобы показать, что он не угрожает и не бросает вызов. Тогда вожак прекратит рычать и позволит волку подойти ближе. Драки не случилось, потому что оба понимают значение ритуальных сигналов. Данные обозначения развились, поскольку несли полезную информацию и работали на поддержание иерархии.

Важно отметить, что рычащий подает этот ритуальный сигнал, чтобы попытаться изменить поведение другого существа. Рычание имеет цель предупредить кого-либо издалека. Собака, решившая напасть, не рычит — она просто нападает. Если собака рычала, а получатель ее сообщения не отступил, рычание может прекратиться. Это не означает, что враждебность иссякла. Возможно, собака решила, что ее предупреждение было проигнорировано. Молча она слегка наклоняет голову, ее верхняя губа может подрагивать, а затем беззвучно следует выпад и хватка. Решившие нападать собаки не подают голосовых сигналов. Если вы когда-нибудь наблюдали работу полицейской собаки, то видели: когда поступает команда напасть на человека, притворяющегося убегающим преступником, она, словно привидение, мчится в тишине и смыкает свои челюсти на руке объекта. Во время борьбы рычание может вернуться: так животное дает противнику сигнал прервать сражение и сдаться. Испуганная собака, решившая, что единственный способ спастись — это бегство, также будет молчать. Она спешит убежать, пытаясь оторваться на максимальное расстояние от угрожающего объекта, и часто вообще не издает никаких звуков. И в случае бегства, и в гневе, когда звуки не служат основным языком общения, они прекращаются. Почему же животные продолжают их издавать, если они больше не несут полезной информации и не могут изменить поведения слушателя?

Следующая важная особенность эволюционного эсперанто — продолжительность звука. Это свойство можно использовать, чтобы изменить значение специальных сообщений. Продолжительность звучания и высота подачи звука (тональность) составляют единый комплекс. В основном короткие звуки ассоциируются с высокой степенью опасности, болью или потребностью. К примеру, высокий скулящий звук, производимый собакой. Чем короче его продолжительность, тем больше он похож на визг, который может означать, что собака только что испытала боль или чем-то сильно испугана. Если звук более долгий, постепенно превращающийся в хныканье, он может означать удовольствие, игривость или приглашение. Вообще, чем дольше звук, тем вероятнее, что собака принимает решение о том, какой сигнал подать и что она собирается делать дальше. Таким образом, угрожающее рычание доминирующей собаки, которая намеревается удержать свои позиции и не отступать, будет не только низким, но и продолжительным. Если рычание издается короткими взрывами, это указывает на то, что у собаки есть опасения относительно своих возможностей и она волнуется, сможет ли успешно избежать неприятностей при нападении.

Третий аспект эволюционного эсперанто языка собак — повторяемость звука. Звуки, повторяемые часто, с короткими перерывами, указывают на степень волнения и необходимость безотлагательной реакции. Редко повторяющиеся звуки обычно указывают на невысокий уровень волнения или мимолетность настроения. Собака, один или два раза случайно гавкнув в окно, проявляет умеренный интерес к чему-либо. Собака, лающая многократными взрывами и повторяющая их десятки раз за минуту, демонстрирует более высокий уровень возбуждения. Она сигнализирует, что чувствует важность ситуации.

Мы можем увидеть, как взаимодействуют эти аспекты, если рассмотрим, что подразумевают собаки, когда используют те или иные звуки, типы лая, рычания, завывания, скулежа и т. д.

Лай

Когда Юджин Мортон анализировал звуки, издаваемые животными, чтобы открыть закон тональности, он узнал, что многие виды животных лают, многие также скулят и рычат. Белка, обезьяна и даже носорог могут лаять. А пищащий звук некоторых птиц подобен основным принципам лая. Если вы запишете голоса птиц и воспроизведете их на медленной скорости, то услышите, что они удивительно похожи на лай собаки.

Лай, вероятно, с самого начала был простейшим способом оповещения о том, что кто-то приближается, подобно средневековой трубе, объявляющей о прибытии людей к воротам крепости. Обратите внимание, что чувство тревоги еще не говорит нам, является ли приближающийся человек или пес дружественным или враждебным существом, оно только заставляет нас приготовиться. Именно поэтому собака может лаять одинаково громко, если слышит шаги владельца, направляющегося домой, или чувствует, что к дому приближается грабитель.

Лай подобен крику часового. «Стой, кто идет?» — говорит часовой, извещая приближающегося человека о наличии охраны и желая узнать, враг он или друг. Как и в случае с часовым, когда приближающееся существо идентифицировано, поведение собаки изменяется. Лающие собаки могут прекратить лаять и сменить сигналы на хныканье и помахивание хвостом в знак дружеского приветствия знакомого человека. Они могут перестать лаять и начать рычать и угрожать нападением, если посетитель воспринят как враждебное существо.

При анализе лая можно обнаружить, что он составлен из звуков с изменяющейся тональностью, которая то повышается, то резко падает, т. е. собаки комбинируют грубое рычание с поскуливанием. Так как лай находится в середине высотного диапазона, для собаки не составляет труда взять на тон выше или на тон ниже, чтобы передать различные значения и их оттенки. Давайте рассмотрим некоторые образцы лая и их перевод.

Учащенный лай, очередь по три-четыре звука средней тональности с короткими паузами между ними. Довольно неопределенный сигнал, требующий проявить внимание. Он означает, что собака чувствует, как кто-то приближается, но еще не идентифицировала объект или он недостаточно близко, чтобы стать угрозой. Это — предложение всем членам стаи собраться в одном месте. Таким образом, подобный звук может означать: «Подозреваю, что около нашей территории появился злоумышленник. Я думаю, что вожак стаи Должен взглянуть на него».

Быстрый и частый лай средней тональности. Это основной сигнальный лай. Он означает: «Зовите стаю! Готовьтесь!

Кто-то идет на нашу территорию!» Частый лай означает, что собака возбуждена и чувствует, что посетитель (или опасность) приближается.

Лай все еще непрерывный, но частота падает, тональность понижается. Понижение высоты звука и уменьшение частоты предполагает, что собака ощущает неизбежную проблему. Таким образом, этот сигнал может означать: «Злоумышленник (или опасность) очень близко. Я не думаю, что он дружественен. Готовьтесь защищаться!»

Значение лая может выходить за пределы сигнальной функции. С добавлением определенных звуковых нюансов он становится ритуальным сигналом, передающим некоторые более тонкие значения. Например:

Длинная очередь лая с умеренно длинными интервалами между каждым звуком. Собака издает такие звуки: «Вуф» — пауза — «Вуф» — пауза — «Вуф» и т. д. Их значение следует понимать так: «Есть тут кто-нибудь? Я одинок, и мне нужен товарищ». Чаще всего это реакция на ограничение свободы или длительное пребывание в одиночестве. Так как собаки — социальные животные, разделение их со стаей вызывает напряжение. Если уровень напряжения достаточно высок, то тональность лая повышается и похожа скорее на визг, смешанный с лаем. Как в большинстве случаев, повышение тональности приглашает других приблизиться. Таким образом, этот вид жалобного лая также говорит: «Я все еще здесь. Вы забыли обо мне? Пожалуйста, отзовитесь».

Один или два коротких лая высокой или средней тональности. Это самый типичный звук приветствия, обычно заменяет сигнальный лай, когда посетитель опознан как друг. Многих людей так приветствуют у двери. Это означает «Привет!» и обычно сопровождается ритуалом приветствия собаки.

Один короткий лай низкой или средней тональности. Такой звук можно часто услышать, когда мать воспитывает своих щенков. Тот же самый звук вы услышите, когда собаку потревожили во время сна или ее шерсть дернули в процессе груминга и т. д. Пониженная тональность всегда связана с возможностью угрозы или раздражением, таким образом, этот звук можно интерпретировать как «Остановитесь!» или «Назад!»

Обратите внимание, как некоторые нюансы в собачьих фразах могут изменять их значение. Подобно тому, как интонация или тональность голоса может изменить значение утверждения на человеческом языке. Мы можем использовать две одинаковые фразы со словом «готово» как констатацию факта: «Теперь готово» или как вопрос: «Теперь готово?» Чтобы спросить, мы повышаем тональность голоса в конце фразы, а не понижаем, что типично для