Глава пятая. Прекрасная незнакомка

Она сидела у окна вегетарианской забегаловки, каких в МакЛеод Гандже множество, и смотрела на узкую улочку, запруженную торговцами, нищими и туристами. Я зацепился за ее взгляд, и вопрос, где пообедать, решился сам собой. Как раз тогда, когда я входил, ей принесли еду: рис и тарелку приготовленных на пару овощей. Она как-то грустно, чуть в сторону улыбнулась, поймав мой взгляд. Я сел за соседний столик и продолжил украдкой наблюдать за незнакомкой.

У нее была крупная, красиво посаженная голова. Из-за короткой стрижки, неподвижные серые глаза казались больше, чем были на самом деле. Перед тем, как подцепить овощи, она всякий раз по-детски хмурилась. Было заметно, что палочками она пользуется нечасто.

— Вы художник? — спросила она, слегка повернувшись в мою сторону. — Вы так на меня смотрите, словно портрет рисуете.

Из-за едва заметного акцента и очень светлой кожи я принял ее за шведку, но она оказалась голландкой. Разговор возник сам собой и без принуждений и усилий тек своим чередом. Я заказал тофу с черными китайскими грибами и пересел за ее столик. Вскоре я уже знал, что она не замужем и путешествует по Индии одна. Было удивительно, что наши пути не пересеклись раньше, такой неслучайной и нужной казалась эта встреча.

Она жила в МакЛеод Гандже с февраля и пока не собиралась уезжать. Зарабатывала она тем, что писала любовные романы — по книжке в месяц, а тратила на уроки шиацу.

— Сделаешь мне массаж? — спросил я и с улыбкой положил свою руку поверх ее руки. Она осторожно высвободила ладонь и быстро нажала на точку между большим и указательным пальцами. Это было так неожиданно, что я не удержался и вскрикнул.

— Сделаю, — спокойно сказала она и еще минут пять потом сидела и ждала, пока я доедал тофу с грибами.

Мы расплатились и вышли из кафе. Надо было решать, что делать дальше. Я взял ее за руку и хотел предложить пойти в кино, но вторично, как тогда, когда она нажала на болевую точку, по телу прошел электрический ток: левая, до сих пор скрытая под столом рука незнакомки заканчивалась безобразным обрубком, из которого торчали три крошечных, похожих на фасолины пальца.

Я поднял глаза и встретился с ее улыбкой — грустной, нацеленной мимо меня и неизвестно кому предназначенной. Мы шли еще некоторое время вместе. Потом она остановилась у киоска с украшениями, а я, стараясь выглядеть как можно более естественно, пошел дальше.

Глава третья. Рикша Раджу

I.

Я иду от гостиницы на берегу океана к храму Джаганнатха в центре Пури, а он медленно едет за мной и занудным голосом убеждает, что пешком мне не дойти.

— Поехали, сэр! — монотонно повторяет рикша, и я понимаю, что мне от него не отделаться, и что прогулка, обещавшая быть спокойной и радостной, превращается в испытание.

— Сколько? — спрашиваю я, не выдержав.

— Недорого! — ухмыляется рикша и распахивает передо мной дверцу кабины. Он чувствует себя хозяином положения, но я делаю вид, что не заметил раскрытой дверцы. Если сесть, не договорившись о цене, то поездка, наверняка, окажется дороже, чем на такси.

— Сколько, недорого?

— Недорого, значит совсем чуть-чуть!

Рикша смеется, и я смеюсь в ответ. Бог с ней с прогулкой, есть вещи и позабавнее! Мы оба смеемся, но при этом я продолжаю идти пешком, а он едет следом. Наконец, то ли заскучав, то ли поняв, что чем ближе храм, тем меньше у него шансов заработать, рикша сдается и называет цену.

— Двадцать рупий, сэр! Всего двадцать рупий! — он уверен, что я соглашусь: цена нормальная. Но я делаю изумленное лицо и говорю:

— Ты сошел с ума! За такие деньги можно доехать отсюда до Бхубанешвара. Ты что хочешь стать миллионером за мой счет?!

Рикша потрясен ответом настолько, что тотчас же соглашается на пятнадцать. Но мне этого мало.

— Десять, — я не даю противнику оправиться и застываю поперек дороги, перегораживая путь коляске.

Рикша мрачнеет. Столько платят за проезд местные. Согласиться на такой бакшиш от белого — признать полное поражение. В другое время он бы высказал все, что думает обо мне, но дело зашло слишком далеко — он столько времени потратил на мою обработку! Стараясь не смотреть мне в глаза, он показывает на кабину.

— Так десять, договорились? — для верности переспрашиваю я, и он молча кивает головой. Как только я устраиваюсь внутри, рикша начинает крутить педали с такой скоростью, что по сторонам в ужасе разбегаются магазины, лавки, лавчонки.

— Эй, помедленнее! — кричу я ему, но он, не обращая внимания, прет в сторону храма и на ходу успевает махнуть рукой знакомым: как-никак, он при деле, и в коляске у него — сахиб, хотя и омерзительно жадный.

Через десять минут мы на месте. Я выхожу из коляски и лениво лезу в карман. Он протягивает руку за деньгами, и в его ладони оказываются три бумажки по десять рупий.

II.

На следующее утро рикша ждет у гостиницы. Чтобы не упустить странного клиента, он приезжает к шести, и когда в девять я выхожу из номера, он издалека радостно улыбается и загодя распахивает дверцу коляски. Его зовут Раджу, ему 23 года, он услужлив без подобострастия, и у него веселый нрав. Три дня он возит меня, показывая местные достопримечательности, и пытается быть еще и экскурсоводом. Когда Раджу чего-то не знает, он тут же придумывает. Он путает названия рыб, деревьев и храмов. Но мне это не важно, мне интересен он сам.

В пути мы разговариваем. Мы подтруниваем друг над другом, как старые знакомые, но при этом Раджу не забывает после каждой фразы добавлять «сэр». Он распрашивает меня о Москве, о том, как я живу. Ему все интересно.

— У вас есть дети, сэр?

— Да, двое. Сыновья.

— Сколько им лет?

— Такие же оболтусы, как ты. Кстати, ты почему не учишься?

— Вы бы, сэр, еще спросили, почему я на рикше не езжу! У меня сестра в университете. И еще две есть — их нужно замуж выдать.

— Это, что же, ты должен их выдать?

— А кто еще! Отец на пенсии, мама болеет. А в школе, между прочим, я отличником был. Математику знал лучше всех.

Мы едем мимо рыбного рынка, проезжаем скобяные и обувные мастерские, слева остается недостроенное здание школы. Еще минут пять, и мы выедем за ворота университета. Там граница города, дальше океан с пустынным на десятки километров пляжем, где на песке разбросаны панцири гигантских черепах. Если такая попадает в рыбацкие сети, то задыхается, а рыбаки, пока тащат ее, радуются — вон сколько рыбы!

Завтра я уезжаю из Пури. Прекрасный город! Таких в Индии мало — туристы еще не успели сломать его многовековой уклад. Здесь не видать «макдональдсов», зато завернутые в холстину трупы сжигают прямо в центре города, и всякий может зайти посмотреть. Сюда на праздник съезжаются паломники — больше миллиона! Они впрягаются в огромные колесницы (каждое колесо в два человеческих роста!) и вывозят из храма три статуи — Джаганатха и его божественных брата и сестру. Их моют сначала водой, потом молоком, а потом бхангом — конопляным настоем. Люди тоже пьют бханг и забывают обо всех своих бедах: о том, что рыба мелкая, а денег мало.

Раджу крутит педали и думает о чем-то своем. Он высок, молод, черен и красив. Когда уходит в себя, он перестает улыбаться.

— А коляска твоя? — спрашиваю я, выходя, и он не сразу понимает о чем это я.

— Что вы, сэр! Я зарабатываю сто, иногда двести рупий в день, и из них пятьдесят отдаю хозяину. Если бы своя...

— А может лучше купить?

Раджу смотрит на меня, как на недоразвитого: мол, что с этого сахиба возьмешь, вначале торгуется, как сумасшедший, потом переплачивает в три раза, а в конце задает дурацкие вопросы.

— Сколько такая стоит? — я показываю на коляску.

— Такая — десять тысяч, — Раджу смотрит на меня, оценивая, какой эффект произведет цена. — Чуть поновее, тысяч двенадцать-тринадцать. А новая, — он делает круглые глаза, — больше двадцати.

Пока я пересчитываю рупии в доллары, рикше в голову приходит светлая мысль, и он добавляет: — Вот в прошлом году был здесь один англичанин, так он моему другу взял и купил коляску. Теперь тот ездит и горя не знает...

Я даю Раджу очередные тридцать рупий и иду к океану — в последний раз посмотреть на мертвых черепах и бросить монетку в воду. Назавтра Раджу должен приехать к двенадцати, чтобы отвезти меня на вокзал.

III.

В ту ночь я никак не мог уснуть. Я думал о Радже и его коляске. Ну, что такое десять тысяч рупий, в конце концов! Я вспомнил Нори — японку, которую встретил когда-то в Мексике. Она еще студенткой нашла бедную семью на Борнео и уже пять лет прилетает к детям: привозит им учебники и книги, платит за учебу в хорошей школе. Или Юрис — журналист из Латвии, я познакомился с ним здесь, в Пури. Он купил лодку рыбакам в Тайланде, и они благодарны ему по гроб жизни. А я? Что я сделал? Неужели я не могу подарить счастье хотя бы одному человеку на земле — и всего за двести долларов!

Я едва дождался утра и помчался в магазин, торговавший велосипедами. Мне хотелось сделать Раджу сюрприз.

— У вас можно купить велосипед с коляской?

— С какой коляской?

— Как у рикши. Только мне подержанную.

— Можно и подержанную, но они под заказ. Платите аванс, за неделю подберем, — продавец достал бланк и приготовился выписывать счет. Я подумал, что у него такая же светлая улыбка, как у рикши Раджу.

Мне было жаль своего плана: я хотел приехать к двенадцати часам к гостинице и посмотреть на то, как будет радоваться Раджу. Я заранее смеялся, представляя его изумление. Но делать было нечего — аванс, так аванс.

— Сколько платить? — спросил я и достал кошелек.

— Тысячу рупий — примерно тридцать процентов от стоимости.

С математикой у меня в школе тоже было все в порядке. Я быстро прикинул полную стоимость подарка и помрачнел.

— А если новую? — я решил на всякий случай проверить свое подозрение.

— Новая стоит семь тысяч. Вместе с велосипедом, сэр! — почти прокричал продавец, видя, что покупатель собирается уходить.

В двенадцать часов Раджу ждал меня у гостиницы. Я подошел к коляске, снял рюкзак и равнодушно спросил:

— Сколько до вокзала?