Фридрих Нольтениус – 21 победа Ульрих Некель – 30 побед

27 октября лейтенант Лауманн был награждён орденом «За заслуги». Орден этот вручался всё реже, поскольку критерии награждения им были значительно увеличены.

28 октября лейтенант Нольтениус вновь атаковал аэростат и отправил его на землю. Держалась облачная осенняя погода. До полка не доходило много новостей с остальных фронтов, лётчики не особенно интересовались ситуацией в нашей армии. У них было достаточно работы на месте. Они чувствовали, что чем ближе зима, тем больше чаша весов склоняется на сторону врага. Аэродром в Мервиле находился немного в стороне, поэтому лётчики знали намного меньше, чем пехота, к которой новости с Родины доходили гораздо быстрее. Туман, покрывавший окрестности, и какое-то время вообще не позволявший летать, казалось, эффективно защищал полк и от новостей извне. В последние дни октября небо немного прояснилось. Дошло до очередных кровавых боёв. Из них не вернулся лейтенант Фишер.

30 октября район действия полка распространился до Эна. Ситуация в воздухе ничем не отличалась от драматической ситуации на земле, где более слабые части немецкой пехоты с большим трудом сопротивлялись мощи неприятеля. Штат полка в те дни составлял: шестьдесят три офицера, включая врачей и унтер-офицеров и четыреста восемьдесят четыре сержантов и солдат.

Начинался последний тяжёлый месяц. До Марвиля доходили самые разные слухи. В тылу происходило что-то недоброе. Между Гранпре и Дэн снова началось американское наступление. Массы людей, артиллерии и танков пёрли вперёд, как на парад. Полк вступил в бой и сбил восемь французских «СПАДов». «Фоккеры» возвращались на аэродром со множеством дыр в крыльях и фюзеляжах но времени их латать не было. Пополнив топливо и боеприпасы, истребители выруливали на взлёт и летели на встречу с врагом.

4 и 5 ноября были днями напряжённой работы. Воздушные бои проходили с небольшими перерывами от заката до рассвета. Полк сбил несколько самолётов при потере одного лётчика – погиб лейтенант Кирст. Фронт неумолимо двигался на восток, и полку пришлось покинуть удобный аэродром. Новым местом остановки стал аэродром в Телланкуре к северу от Лонгюйона.

6 ноября, вылетая ещё из Марвеля, свою тридцатую победу одержал лейтенант Некель. Лейтенант Грассман сбил десятого противника, лейтенант Хельдман – пятнадцатого. Это были последние бои 1-го Истребительного полка Рихтгофена.

7 ноября пилоты взлетели в потоках дождя и полетели в Телланкур. Это был сумасшедший полёт. Аэродром оказался в плохом состоянии и во время посадки насколько «Фоккеров» получило мелкие повреждения. Погода была ужасная, и у пилотов было время узнать, что произошло на земле. Они неуверенно смотрели друг на друга и не могли поверить в то, что слышали. Но факты были безжалостны, и им приходилось верить в них, независимо от того, хотели они этого или нет. Немецкая армия была бита на всех фронтах. В Кёльне произошла революция, кайзер со дня на день должен был отречься от престола. Волнения охватили весь Берлин…

9 ноября около полудня обер-лейтенант Геринг созвал всех офицеров на совещание. Он был холоден и спокоен. Он изложил ситуацию в глубине страны и на фронте и в нескольких суровых словах описал ситуацию в нашем полку.

- Мы готовы, - сказал он спокойно, - к бою при каждом вызове, но не предпримем никаких действий, которые могли бы навредить рейху!

10 ноября пришёл приказ без промедления доставить самолёты в Дармштадт, а следом за ним следующий, чтобы с этим ещё подождать. Вскоре после этого пришёл очередной странный приказ, который гласил, что нужно считаться с тем, что необходимо будет отдать наши самолёты американцам. Мы были дезориентированы и разочарованы. В полк приходили всё новые, противоречивые приказы. Наконец, обер-лейтенант Геринг принял решение.

- Невзирая на приходящие приказы, - сказал он лётчикам, собравшимся у ангара, в котором стояли самолёты, - полк летит в Дармштадт. Ты, Боденшац, поедешь туда во главе колонны машин. Возьмите запчасти, людей, провиант…

До сих пор вылет не был возможен, туман поднимался на несколько сот метров и ограничивал видимость до минимума. Мы начали уничтожать всё, что нельзя было взять с собой. Механики демонтировали двигатели повреждённых «Фоккеров», разбивали бортовые приборы, рвали полотняную обшивку. Офицеры вертелись на аэродроме, поглядывая в небо. Туман не уходит. Когда небо, наконец, немного проясняется, они выводят машины, запускают двигатели и ещё раз тщательно осматривают свои истребители. Они бледны, сонны, изнурены последними боями, горечью поражения, неопределённостью завтрашнего дня…

… Ни на мгновение они не спускают глаз со своих самолётов, как будто хотят уберечь их от жестокой правды, как будто могут их спасти. Они молча смотрели на командира, который, погружённый в свои мысли, стоял, не двигаясь, на краю аэродрома и только иногда по его лицу пробегала молния.

-Если туман не уйдёт до полудня, - говорили они себе, - отход будет невозможен.

11 ноября вступил в силу режим прекращения огня. Никто из нас не воспринял этот факт, как особую сенсацию. Удивляла только необыкновенная тишина на раздираемом четыре года непрерывным штормом фронте.

1-й Истребительный полк Рихтгофена ожидал улучшения погоды. Утром 12 ноября туман ушёл. Над аэродромом распростёрся голубой занавес. Я смотрел, как бипланы разгоняются на ровной траве аэродрома, становясь всё легче, и в конце взлетают вверх и медленно исчезают на горизонте. Эскадрилья за эскадрильей покидала последний боевой аэродром. Я сидел, ссутулившись, в кабине грузовика, спрятав лицо в поднятом воротнике шинели. Наконец, водитель запустил двигатель и без единого слова отправился в дальний путь. За нами шло тридцать пять грузовиков. Без остановок, ни с кем не заговаривая, мы ехали через Саарбрюккен в Вормс. Солдаты написали мелом на бортах грузовиков «Рихтгофен, красный истребитель». Кричащие группы авантюристов осматривали колонну, как возможную добычу, но замолкали, как только читали надписи на бортах грузовиков.

На первый постой мы остановились после пересечения Реймса в Вормсе. На дороге остался только один грузовик. В Вормсе я узнал, что полк уже добрался до Дармштадта. Хотя по дороге были некоторые трудности, но командир быстро с ними справился. Одна из эскадрилий заблудилась и по ошибке приземлилась на захваченном Солдатскими Советами аэродроме в Мангейме. Мятежники отобрали у дезориентированных офицеров оружие, и через полчаса разоружённая бунтовщиками эскадрилья присоединилась к полку в Дармштадте. Обер-лейтенант Геринг приказал всем машинам взлететь. Когда самолёты кружили над аэродромом в Мангейме, лётчики разоружённой эскадрильи приземлились и предъявили Солдатским Советам ультиматум: если лётчики немедленно не получат своё оружие и не взлетят, аэродром сравняют с землёй. Солдатские Советы вернули оружие, и полк без труда смог вернуться в Дармштадт.

Там офицер Генерального Штаба приказал полку отправиться в Страсбург и там отдать самолёты в руки французов. Командир ответил кратко, что если этот приказ должен быть безоговорочно выполнен, то пусть это сделает кто-то другой. Лётчики предчувствовали такое развитие событий и приземлились в Дармштадте, как новички, не слишком деликатно обойдясь с «Фоккерами». Приказ доставить самолёты в Страсбург был выполнен, но французские офицеры не были восхищены техническим состоянием «Фоккеров».

16 ноября я получил приказ отправиться в Ашаффенбург, где находились лётчики полка. Это были наши последние дни, дни славного полка Рихтгофена.

Однажды на бумажной фабрике, где квартировал полк, появился баварец в сопровождении Солдатских Советов. Это был коммунист из Нюрнберга. Он хотел произнести речь. Нам стало любопытно, что он скажет.

…вы были на передовой, - сказал баварец, - вам было плохо… Ваши офицеры сидели в тылу и имели хорошее…

Мы слушали, не моргая. Мы смотрели над головами солдат, над баварцем, над мокрыми крышами зданий, над испачканными сажей трубами, ещё раз день за днём видели себя в аду боя, считали победы, вспоминали лица павших товарищей, согревались воспоминаниями о победах, об огне, полыхающем в камине, вспоминали аэродромы, пятнистого дога, ласкающегося к нашему командиру… Наши командиры были вместе с нами.

Полк был распущен.

19 ноября мы собрались в подземелье монастыря в Ашаффенбурге. Мы знали, что встречаемся в последний раз. Ещё раз мы услышали свист ветра в раскосах, шум мотора и треск пулемётов. Вспоминали последние годы тяжёлых боёв. Лётчики полка за шестнадцать месяцев его существования одержали шестьсот сорок четыре победы и потеряли пятьдесят шесть офицеров и лётчиков и шестерых солдат. Были ранены пятьдесят два офицера и лётчика и семь солдат.

Обер-лейтенант Геринг говорил о будущем. В чёрной безнадёжности настоящего он зажёг яркое пламя веры в будущее. Затем он бросил чашу в стену. Мы дали торжественную клятву, что как только наступит подходящее время, новый истребительный полк Рихтгофена отправится в победную битву…