Коммивояжер (входя в лавку): Owt?

Лавочник: Nowt ⁴¹.

Коммивояжер удаляется.

— --------------

⁴¹ Тем, кто не знает йоркширский диалект, перевожу: Owt? — «Что желаете?»; Nowt — «Ничего».

Разумеется, это пародия — большинство йоркширцев не более прямолинейны, чем остальные северяне, — но пародия, с которой отождествляют себя многие жители данной области, а некоторые стремятся соответствовать ей и в жизни. Гордый йоркширский бизнесмен не станет ходить вокруг да около, обливаться потом от волнения и придумывать эвфемизмы к слову «деньги». Йоркширский бизнесмен со злорадным удовольствием проигнорирует запрет на разговор о деньгах и скажет прямо, без шуток и преамбул: «Хорошо, так во что это мне обойдется?»

Но это не исключение, аннулирующее данное правило или хотя бы ставящее его под сомнение. Это умышленное демонстративное инверсирование данного правила, что возможно только там, где это правило является всеми признанной установленной нормой. Это обратная сторона одной и той же монеты, а не другая или особая монета. Прямолинейные йоркширцы знают , что они переворачивают правила задом наперед: они делают это специально, они шутят по этому поводу, они гордятся своим статусом диссидентов и бунтарей в системе английской культуры. В большинстве других культур их прямолинейность осталась бы незамеченной, это было бы расценено как нормальное поведение. В Англии же подобные аномалии считаются заблуждением, которое следует критиковать и высмеивать.

Классовость и предубеждение против торговли как занятия

Не пытаясь защитить или оправдать табу на разговоры о деньгах, замечу, что этому странному обычаю, возможно, есть объяснение с точки зрения как истории, так и «грамматики» английской самобытности. Выше я упоминала, что у нас еще бытует предубеждение против торговли, сохранившееся с тех времен, когда аристократия и нетитулованное мелкопоместное дворянство — и вообще всякий, кто хотел прослыть джентльменом, — жили на доходы со своей земли или поместья и ни в коем случае не занимались столь вульгарными видами деятельности, как производство и продажа товаров. Торговля была уделом низших сословий, и те, кто разбогател путем коммерции, всегда покупали земельное владение в сельской местности и пытались скрыть все следы своих прежних нежелательных «связей». Иными словами, предубеждение высшего класса против торговли, по сути, разделяли и представители низших сословий, в том числе те, кто сам занимался торговлей.

В своем эссе, посвященном Джейн Остин, каждый английский школьник непременно отмечает, что писательница мягко высмеивает бытовавшее в ее время снобистское предубеждение против торговли, но серьезно не ставит его под сомнение. Однако школьникам не говорят, что остаточные признаки подобного снобизма до сих пор наблюдаются в отношении англичан к работе и в их поведении на рабочем месте. Эти предрассудки наиболее заметно проявляются в кругах высшего сословия, представителей престижных профессий из числа верхушки среднего класса (подразумеваются юристы, врачи, священнослужители и военные), интеллигенции и «болтливых классов».

В среде названных классов особенно прочно укоренилась неприязнь к «бизнесмену-буржуа», но в принципе осуждение всякого, кто занимается «продажами», — довольно распространенное явление. Даже модели и марки автомобилей, ассоциирующиеся с богатыми бизнесменами («мерседес») и людьми, занятыми в «торговле» («форд-мондео»), подвергаются осмеянию со стороны социально неустойчивых элементов всех классов. Здесь нужно: помнить еще один тип торговцев — агентов по продаже недвижимости, — к которым почти повсеместно относятся недоброжелательно.

Данные примеры указывают на то, что со времен Остин англичане несколько изменили свои взгляды на торговлю: предубеждение против торговцев полностью не исчезло, но в нашем отношении к ним сместились акценты. Теперь к производителям товаров относятся гораздо терпимее, чем к тем, кто ими торгует. Разумеется, эти два процесса зачастую взаимосвязаны, но навязчивая, неблагородная манера продажи товаров, подчеркивающая, что главный смысл и цель этой деятельности — деньги, вызывает у нас отвращение и недоверие. Существует неписаное правило (в общем-то, это даже не правило, а общепризнанный факт), согласно которому не принято доверять тем, кто что-то продает. Недоверие к торговцам присуще не только англичанам, но подозрительность, скептицизм и, главное, презрительная неприязнь в отношении этих людей в нас выражены более рельефно, укоренились глубже, чем у других народов. В отличие от американцев, англичане менее склонны к сутяжничеству, когда нас обманывают или когда мы не удовлетворены качеством проданного нам товара (в таких случаях мы все так же высказываем свое возмущение друг другу, а не виновнику нашего недовольства). С другой стороны, благодаря тому, что в нас сильно развиты нелюбовь и недоверие к торговцам, нас труднее одурачить.

В других культурах торговцам, возможно, и не доверяют, но общество их все-таки принимает, не то что в Англии. В других частях света торговля считается вполне нормальным способом заработать на жизнь, и преуспевающие бизнесмены, разбогатевшие на торговле, пользуются в обществе определенным уважением. В Англии за деньги можно многое купить, в том числе власть и влияние, но уважения за деньги не купишь — как раз наоборот: по-видимому, зарабытывание денег почти такой же моветон, как и разговор о них. Англичане едва ли не с издевкой произносят слова «rich» и «wealthy» («богатый», «состоятельный»), когда характеризуют кого-то, и те, кого так можно охарактеризовать, редко употребляют эти же слова, говоря о себе: они признают, не очень охотно, что они «quite well off» («вполне обеспеченны»).

Возможно, мы и впрямь, как говорил Оруэлл, зациклены на классовости как никакая другая страна на свете, но, думаю, правильнее сказать, что ни в какой другой стране не бывает так, чтобы классовая принадлежность не имела ни малейшего отношения к уровню материального достатка. Или чтобы признание в обществе и финансовое процветание находились в обратно пропорциональной зависимости. Кое-кто, конечно, заискивает перед «богатыми», но в принципе «жирные коты» — объект презрения и насмешек, и если им не смеются в лицо, то уж за глаза издеваются над ними непременно. Если вы, по несчастью, оказались состоятельным человеком, не вздумайте привлекать к этому факту внимание. Это считается признаком дурного тона. Вы должны умалять свои достижения в денежных делах и всячески показывать, что вы стыдитесь своего богатства.

Было сказано, что главное отличие английской системы социального статуса, основанной на классовой принадлежности (определяется по происхождению), и американской, зиждущейся на принципе «меритократии», заключается в том, что богатые и влиятельные американцы упиваются собственным высоким положением, поскольку считают, что они заслужили богатство и власть, а богатые и влиятельные англичане более остро чувствуют социальную ответственность, с большим состраданием относятся к тем, кто занимает менее привилегированное положение, чем они сами. Я, конечно, сильно упрощаю — целые книги написаны на эту тему, — но не исключено, что щепетильность англичан в отношении денег и неуважение к коммерческому успеху в какой-то мере обусловлены этой традицией.

Однако следует заметить, что брезгливое отношение англичан к деньгам — это лицемерие чистой воды. От природы англичане не менее амбициозный, алчный, эгоистичный и корыстолюбивый народ, чем любой другой. Просто у нас больше правил, причем правил более строгих, требующих, чтобы мы скрывали, отрицали и подавляли эти наклонности. Наши правила скромности и вежливого эгалитаризма — так сказать, «законы грамматики» или «ДНК культуры», лежащие в основе табу на разговоры о деньгах и предубеждения в отношении коммерческого успеха, — это все внешний лоск, проявление коллективного самообмана. Скромность, которую мы выказываем, — это обычно ложная скромность, а за демонстративным нежеланием подчеркивать различия в социальном статусе мы скрываем свою острую восприимчивость к этим различиям. Но, черт возьми, по крайней мере, мы ценим эти качества и подчиняемся правилам, которые пропагандируют эти качества, — хотя зачастую они только вредят нам в работе.

ПРАВИЛО УМЕРЕННОСТИ

В 1980-х гг. в Англии приобрела популярность фраза «work hard, play hard» («трудись усердно, веселись до упаду»), и до сих пор можно слышать, как люди употребляют ее, описывая свой увлекательный образ жизни и свой динамичный подход к труду и отдыху. И все они почти всегда лгут. Англичане в общей массе «не трудятся усердно и не веселятся до упаду»: и то и другое мы делаем, как и почти все остальное, размеренно. Разумеется, «трудись в меру, веселись в меру» звучит не очень эффектно, но, боюсь, это гораздо более точная характеристика отношения к труду и отдыху типичного англичанина. Трудимся мы, в общем-то, добросовестно, и в свободное время веселимся довольно скромно.

Меня не поблагодарят за столь скучный портрет, поэтому я должна сразу четко сказать, что это не просто мое впечатление или субъективное суждение. Мое утверждение основано как на данных, полученных ИЦСП в процессе довольно обширного исследования привычек и социальных установок англичан, так и на материалах всех других исследовательских работ на эту тему, которые мне удалось найти. Что интересно, эти степенные, традиционные, консервативные привычки присущи не только людям среднего возраста или представителям среднего класса. Вопреки бытующему мнению, «нынешняя молодежь» вовсе не нерадивые, безответственные бездельники, ищущие острых ощущений. Если уж на то пошло, и наши собственные исследования, и другие наблюдения и опросы показывают, что молодые люди всех классов более благоразумны, прилежны, воздержанны и осторожны, чем поколение их родителей. На мой взгляд, это весьма пугающая тенденция, поскольку она подразумевает, что если молодежь с возрастом не изменит свое отношение к жизни, перенятое у старшего поколения (что маловероятно), то англичане как нация станут законченными занудами. Если думаете, что я сгущаю краски, наговариваю на молодежь, обвиняя ее в излишней умеренности, несколько примеров из материалов исследования ИЦСП, возможно, вас переубедят:

Благополучие, здравомыслие, мещанские устремления

В ходе исследования мы спрашивали молодых людей, какой они представляют свою жизнь через десять лет, и почти три четверти из них (72 %) выбрали путь благополучия и благоразумия, заявив, что они желали бы «остепениться» или «иметь успешную карьеру». Из старшего поколения аналогичный ответ дали всего 38 %. Только 20 % молодежи 16–24 лет проявили склонность к авантюризму, заявив, что они хотели бы «путешествовать по миру/жить за границей». Из людей 45–54 лет подобное желание выразили 28 %. В группе опрашиваемых старшего поколения нашлось вдвое больше людей, чем в группе молодежи, которые хотели бы быть «сами себе хозяевами». Почти все работающие молодые люди из группы тематического опроса и из тех, с кем мы проводили неофициальные интервью, на наш вопрос об их жизненных устремлениях ответили, что они хотели бы достичь «финансового благополучия и финансовой стабильности». Почти все в долгосрочной перспективе ставили перед собой цель купить собственный дом.

Стабильность в будущем важнее развлечений

Боже, до чего скучный народ, подумала я, когда мы получили эти результаты. Надеясь доказать себе и другим, что наша молодежь — бунтари с богатым воображением, я обратилась к теме «развлечений». Казалось бы, в вопросе «развлечение или забота о будущем» молодые должны выказать хоть чуточку беспечности и безответственности, но, к моему огромному разочарованию, в этом они проявили удивительное единодушие со старшим поколением. Только 14 % молодых людей 16–24 лет сказали, что в их «возрасте нужно развлекаться, а не думать о будущем», и примерно такое же меньшинство 45 — 54-летних оказались беззаботными любителями развлечений.

Данные, полученные в ходе бесед с участниками групп тематического опроса и других интервью, свидетельствуют о том, что единственное развлечение, которое позволяет себе работающая молодежь, — это посещение пабов и клубов вечерами по пятницам и субботам, ну, и еще, может быть, магазинов одежды. Многие из участников наших групп для тематического опроса пытались описать свои «забавы» как безрассудное буйство. Один с гордостью заявил: «Почти все свои деньги я трачу на утоление порочных желаний своего организма — хожу в пабы и клубы, курю». Но, по сути, их досуг сводится к довольно спокойному рутинному времяпрепровождению — выпивке, танцулькам, посещению магазинов в выходные.

Трудолюбивые, прилежные, экономные

Не очень воодушевили меня и данные целого ряда других опросов, говорящие о том, что молодежь более трудолюбива, чем поколение их родителей: 70 % молодых людей в возрасте от 16 до 24 лет считают, что «успех в жизни зависит от трудолюбия и увлеченности работой». Из старшего поколения с ними согласились всего 53 %, а 41 % придерживается мнения, что составляющие успеха — везение и связи или «счастливый случай».

Более того, мы обнаружили, что молодежь проявляет такую же осторожность и ответственность в отношении денег, как и люди старшего поколения. В действительности 16 -24-летние даже больше откладывают из своего заработка, чем 45 — 54-летние. Данные нашего исследования показывают, что молодые менее склонны влезать в долги, чем старшее поколение. Из них только 44 % имеют задолженность по кредитным и магазинным картам. Среди старшего поколения таких должников насчитывается 66 %.

Чем грозит чрезмерная умеренность?

Мне хочется крикнуть: «Боже мой, нy очнитесь же! Живите полной жизнью! Бунтуйте! А как же ваше кредо «Включайся, настраивайся, наслаждайся»?» Ну, хорошо, я знала и по-прежнему в том уверена, что многие сочтут эти результаты обнадеживающими. Даже некоторые из моих коллег считают, что я поднимаю шум на пустом месте. «Что ж плохого в том, что молодежь старательна, благоразумна и ответственна? — спрашивают меня, — Почему это тебя беспокоит?»

Дело в том, что эти похвальные качества также являются признаками более широкой и более пугающей тенденции: результаты наших опросов указывают на то, что молодежь заражена страхом, что неприятие риска и мания безопасности стали характерными чертами современного общества. Данная тенденция, так называемый культурный климат всепроникающей тревоги, по определению одного из социологов, ассоциируется с такими явлениями, как подавление желаний, осторожность, конформизм и отсутствие духа авантюризма, наблюдающиеся у многих молодых людей, с которыми нам пришлось общаться в процессе исследования.

Конечно, в негативных высказываниях по адресу «нынешней молодежи», в критических замечаниях об их беспечности и безответственности всегда есть некоторая доля преувеличения и даже надуманности. Так что, возможно, наши результаты лишь подтверждают то, что было всегда: что наша молодежь более традиционна, и ответственна, чем о ней говорят. Да, пожалуй. И, строго соблюдая правило умеренности, молодые люди, которых мы изучали, просто в какой-то степени демонстрировали свою врожденную «английскость». Нравится мне это или нет, но мы по натуре народ очень консервативный, воздержанный. Однако тревожит меня другое: эти молодые люди оказались более консервативными, воздержанными и традиционными, чем поколение их родителей, и, по-видимому, их нынешняя чрезмерная умеренность (если можно так выразиться) — это еще не предел. И хотя сама я во многом истинная англичанка, умеренность в столь огромных дозах я воспринимаю с трудом. Умеренность — замечательная черта, но и умеренным надо быть в меру.

ПРАВИЛО ЧЕСТНОЙ ИГРЫ

Справедливости ради следует отметить, что в своем исследовании, посвященном работающим англичанам, мы выявили много положительных закономерностей, в том числе те, что связаны с понятием «справедливость». Слова «честный» и «справедливый» я часто использую как взаимозаменяемые синонимы, но для данного раздела все же выбрала название «правило честной игры», а не «правило справедливости», поскольку, на мой взгляд, «честная игра» — понятие более широкое, не столь жестко связанное с эгалитаризмом и более точно отражающее суть английских моральных ценностей, которые я пытаюсь охарактеризовать. Понятие «честная игра», имеющее спортивный подтекст, предполагает, что всем должны быть предоставлены равные возможности, что никто не должен пользоваться незаслуженным преимуществом или льготами, что люди должны вести себя благородно, соблюдать правила, не обманывать и не увиливать от ответственности. В то же время понятие «честная игра» учитывает отличия в способностях и допускает исход, при котором есть победители и проигравшие, но при этом подразумевается, что сам процесс игры — причем играть нужно хорошо и по честному — важнее, чем победа. Некоторые скажут, что этот последний элемент утратил актуальность и больше не учитывается, но данные моих опросов убеждают меня, что это правило по-прежнему остается правилом, в смысле идеального стандарта, которому англичане стремятся соответствовать, хотя у них и не всегда это получается.

В некотором отношении правила честной игры очень помогают нам в сфере труда и бизнеса. Несмотря на то что у нас, разумеется, имеются свои мошенники и плуты, да и мы, все остальные, тоже не святые, англичане по праву слывут честными и законопослушными бизнесменами. И конечно же, к взяточничеству, коррупции и обману мы относимся менее терпимо , чем люди в других странах. Когда мы слышим о подобных инцидентах, большинство из нас не пожимают плечами с понимающим видом, словно говоря: «А чего вы ожидали?» Мы шокированы, возмущены, полны праведного негодования. Возможно, отчасти потому, что англичанам нравится быть шокированными и возмущенными, а праведное негодование — наше излюбленное времяпрепровождение, хотя выражаемые нами чувства абсолютно искренни.

Когда я просила иностранцев и иммигрантов сравнить практику ведения бизнеса и систему трудовых отношений в Англии и в других странах, все они отметили, что нам свойственно играть по правилам, что мы уважаем закон и относительно свободны от коррупции, которой заражены другие страны, где с этим явлением (в той или иной мере) мирятся. Многие считают, что мы даже толком не осознаем этот фактор и не ценим его. «Вы просто принимаете это как должное, — сказал один польский иммигрант. — Вам кажется, что все должны играть по правилам, и, если кто-то не оправдал ваших ожиданий, вы возмущаетесь и расстраиваетесь. В других странах никто не рассчитывает на честность делового партнера».

Итак, пусть мы немного скучны и нам свойственна чрезмерная умеренность, но все же чувство справедливости, стремление «играть по правилам» — это то, чем мы должны гордиться, не опасаясь показаться ярыми патриотами.