And Metin. 100 soruda Trk Tiyatrosu Tarihi. Stanbul, 1970. С. 326–327. 26. Deleon J. Указ. соч. С. 53.

любительских, наскоро и неряшливо слаженных спектаклей, это была подлинная победа русского искусства»27.

*** В Стамбуле нашли приют немало беженцев-художников. На первых порах они были разобщены и существовали за счет случайных заказов и работы на невзыскательный рынок. Первым шагом к их объединению и в последующем к более или менее сносной жизни стала художественная выставка в русском клубе «Маяк», организованная 9 октября 1921 г.

при содействии американского ученого Стенли Харрисона, известного собирателя древностей и постоянного участника научных экспедиций в Стамбул. Вскоре после этого 1 января 1922 г. было объявлено о создании «Союза русских художников». Учредителями «Союза» стали художники Г.К. Артемов, Н.И. Васильев, Н. Кравченко, Н. Калмыков. Почетным членом «Союза» — директор клуба «Маяк» Аренсон, Председателем Союза был избран В.И. Иванов. По данным альманаха «На прощанье» «Союз»

составили 30 художников.

Организация «Союза русских художников» послужила важным стимулом к активной творческой деятельности художников, и результаты не заставили себя ждать: в 1921–1923 гг. было организовано 9 выставок, в том числе две персональных — художников Н.В. Зарецкого и Д.В. Измайловича, а с закрытием галереи в «Маяке» — еще три выставки были устроены в бывшей военной казарме Мак Маон в Таксиме: 18 июня и 10 декабря в 1922 г. и 23 июня в 1923 г.

Задачей «Союза» была не только организация выставок, но, вполне вероятно, и помощь наиболее нуждающимся художникам за счет членских взносов.

Почти все художники копировали фрески и мозаику стамбульских мечетей, особенно Кахрие-джами. После храма Айя Софии28 она и сегодня остается самым значительным памятником византийского искусства ХIV в., ясная сверкающая мозаика которого представляет собой единый рассказ о Христе и его сподвижниках.

Активно работая в мечетях по реставрации фресковых и мозаичных рисунков, русские художники содействовали сохранению для будущих поколений бесценных сокровищ византийского искусства.

Среди художников некоторое время, живших в Стамбуле, были живописцы, реставраторы, акварелисты, художники-фотографы, сцеРагозин Г. // Театр и жизнь. Берлин, 1922, № 8. C. 16.

28. Храм святой Софии открыт в 537 г. при византийском императоре Юстиниане. После завоевания турками в 1453 г. Константинополя превращен в мечеть. С 1935 г. — музей.

нографы… У каждого из них были собственные пристрастия в искусстве и отсюда у каждого «свой» Стамбул. Одни писали памятники греческой и римской архитектуры, развалины римского акведука, султанский дворец «Долмабахче»29 с его знаменитыми ажурными воротами, храм Айя Софию и старые христианские подворья; другие же — сценки городской жизни, лица горожан, а третьи — Галатский мост, Девичью башню, небо над Босфором и босфорские набережные. Художники писали натюрморты, акварели с видами Константинополя… В своих работах они запечатлели исторический и современный им Стамбул. А уезжая навсегда из Турции, разнесли по миру неповторимое величие и красоту этого древнего города, раскинувшегося на двух континентах.

К началу 1924 г. деятельность «Союза» сошла на нет. Большинство художников покинули Турцию. Среди них были: Т.А. АлексинскаяЛукина и А.Л. Никанорова, Г.К. Артемов, Н.Н. Беккер, И.М. Зданевич, Н.К. Васильев, Н.Н. Калмыков, В.И. Иванов, П.Ф. Челищев, В.И. Эгиз.

О том, как сложилась их дальнейшая жизненная и творческая судьба, мне пока неизвестно. Лишь некоторые сведения о А.В. Грищенко и Д.Д. Измайловиче удалось почерпнуть из публикации Г. Вздорнова в журнале «Творчество» (1990 г.)30.

Алексей Васильевич Грищенко прожил долгую жизнь: он родился в украинском городе Кролевец в 1883 году и умер во Франции в возрасте 94 лет. Учился живописи в Киеве, Москве и Петербурге и еще до Первой мировой войны побывал в Париже. В 1919 г. «бежал от холода и голода на теплый юг, чтобы заняться чистой живописью». Но, колеся по Южной России, оказался за ее пределами, в Стамбуле. Здесь он писал виды города, копировал византийские фрески в Кахрие-джами, но главным для него стали акварельные рисунки византийских памятников. И когда в 1921 г. его посетил американский ученый Томас Уиттмер, который находился в Стамбуле в связи с реставрационным обследованием АйяСофии и Кахрие-джами, Алексей Васильевич смог предложить ему 67 своих акварельных рисунков. Прожив два года в Стамбуле, на средства, собранные от продажи картин, художник выехал в Афины. Там в 1923 г. в Музее византийского искусства состоялась его выставка. Из Афин А.В. Грищенко отправился в Париж и в том же, 1923 г., в столице Франции прошли две

29. Долмабахче (букв. «Насыпной сад») — дворец, построен при султане Абдул Меджиде I в 1853 г. на европейском берегу Босфора, на месте небольшого залива, засыпанного землей. Отсюда и название.

30. Грищенко А. Д. О мозаиках и фресках Кахрие джами и о состоянии сохранности других памятников византийской старины в Константинополе // Творчество. М., 1990, № 2. (О П.Ф.Челищеве см. Коваленко Г. Берлинские дни Павла Челищева // Pinakothk. № 10–11. — прим. ред.).

его выставки, названные им «Голубой и розовый Константинополь». Тогда же 17 картин художника приобрел американской коллекционер для одного из филадельфийских музеев и несколько картин — французский художественный критик Поль Гийом.

Начиная с 1923 г. Алексей Васильевич много выставлялся:

после Франции с его Константинополем знакомились Мадрид, Барселона, Страсбург, Стокгольм и другие крупные города Европы.

С 1921 по 1977 г. было организовано более 30 персональных выставок Алексея Васильевича.

После женитьбы на Лили де Мобеж, представительнице знатного французского рода, Алексей Дмитриевич поселился на юге Франции.

Обосновавшись в Европе, он не забывал об оставленной им когдато Украине и перед Второй мировой войной установил связь с «Ассоциацией независимых украинских художников», существовавшей во Львове (Западная Украина) в 1931–1939 гг. «Ассоциация» признала его своим членом и в 1937 г. организовала во Львове персональную выставку художника, а Львовский национальный музей купил три его картины. Журнал «Творчество» (1990, № 2) воспроизвел репродукции двух цветных картин художника, написанных еще в Константинополе: «Стамбул» (масло, 1920) и «Танец дервиша» (масло, 1920) и поместил фото художника из фонда Центрального государственного архива литературы и искусства, а также отрывки из его книги «Годы бури и натиска» (Париж, 1967, на укр. языке).

В 1962 г. при «Украинском институте Америки» в Нью-Йорке художник создал «Фонд Алексея Грищенко» и передал ему вместе с архивными материалами 70 своих произведений. В оставленном завещании он просил переслать материалы «Фонда» украинским музеям, «когда те станут свободными и найдут место для всех творческих направлений»… Дмитрий Васильевич Измайлович родился тоже на Украине, в городе Сатанов (ныне Хмельницкая область), а умер в Рио-де-Жанейро в 1976 г. в возрасте 86 лет. Дмитрий Васильевич — эмигрант второй волны (1919 г.), прожил в Стамбуле 7 лет. Он писал архитектурные памятники, пейзажи, натюрморты, портреты стамбульцев, расписывал интерьеры, но страстью художника было копирование мозаичных и фресковых рисунков стамбульских мечетей и прежде всего в Кахрие-джами. Одновременно он серьезно исследовал состояние рисунков, изучал возможности их сохранения. Его работа привлекла внимание ученых-византологов, в частности, В.Н. Лазарева, который предложил художнику написать доклад по этой проблеме. Доклад назывался: «О мозаиках и фресках Кахрие-джами и о состоянии сохранности других памятников византийской старины в Константинополе» и датировался 1 марта 1927 г. В 1990 г. доклад опубликовал журнал «Творчество» (1990, № 2): «Доклад посвящен двум темам — уточнению красочной палитры мозаик и фресок и выяснению причин белесоватости, которая наблюдается в мозаиках Кахрие». Как пишет Г. Вздорнов, «А.С. Измайлович установил, что палитра мозаиста начала ХIV века составлялась из 36 тонов, но одновременно с этим были тона, достигавшиеся сочетанием различных оттенков. Художник высказывает предположение об изменении интенсивности тонов в силу длительного нахождения мозаик, прежде всего ликов, рук и ног почти всех фигур под охристой штукатуркой, нанесенной на изображения при обращении собора в турецкую мечеть»31. Журнал не ограничился публикацией только доклада и препровождающей его статьи, он поместил также фотографию из архива В.Н. Лазарева: «Дм. Измайлович и выполненная им копия головы Богоматери во внутреннем нарфике Кахрие-Джами. Около 1925 г.».

В 1926 г. мастерскую художника в Стамбуле посетила вдова бывшего президента США Вудро Вильсона. Она приобрела несколько картин Измайловича и пригласила его в Америку, пообещав свою помощь. Дмитрий Васильевич покинул приютивший его город весной 1927 г. В Америку он попал через Афины. При содействии г-жи Вильсон была устроена его выставка в Бруклинском музее. Это была первая заграничная выставка художника, которая имела к тому же большой успех, после чего ему удалось продать несколько своих картин… В 1927–1928 гг. персональные выставки Дмитрия Васильевича прошли в Нью-Йорке и Бостоне, затем в Лондонском королевском музее Виктории и Альберта и в Рио-де-Жанейро. На них экспонировалось 30 копий мозаик и фресок Кахрие-джами и около трех десятков акварелей с видами Стамбула, а кроме того — мозаичные кубики, которые художник с любовью собирал в турецких мечетях.

С 1928 г. и до конца жизни Дмитрий Васильевич жил в Рио-де-Жанейро.

*** Для некоторых русских художников-беженцев, в частности, для Н.К. Клуге и Н.К. Петрова, Турция стала второй родиной.

Художник, фотограф и реставратор Николай Карлович Клуге (1867–1947) побывал в Турции еще до Первой мировой войны. Являясь сотрудником «Русского Археологического общества» в Стамбуле (с 1903 г.

он занимал в нем штатную должность художника), Н.К. Клуге принимал участие во всех экспедициях общества, имевших целью изучение и дальнейшую публикацию фресковых и мозаичных росписей, включая мечеть Кахрие. Последние экспедиции, в которых Клуге принимал участие, были экспедиции в Трабзон в 1916 и 1917 гг.

31. Вздорнов Г. Русский художники и византийская старина в Константинополе // Творчество. М., 1990, № 2. С.31.

В 1920 г., при содействии французского консула в Севастополе, Николай Карлович, теперь уже в качестве беженца, снова оказался в Стамбуле. Спустя некоторое время он принял турецкое гражданство и остался здесь навсегда.

С 1930 г. Клуге был сотрудником американского Византийского института в Стамбуле и по-прежнему открывал и копировал фрески, теперь — храма Айя София, замазанные штукатуркой.

Он умер в октябре 1947 г. в американском госпитале и похоронен при греческой церкви в Шишли. Ему было 80 лет.

Будучи прекрасным реставратором и копиистом, художник пользовался большим уважением среди коллег. В некрологе одной из стамбульских газет говорилось: «Ничья другая рука не обладала бльшей чуткостью при копировании памятников древней живописи. Свойством его копий было жесткое ограничение личного ощущения, диктовавшееся безграничным уважением и преданностью этому искусству. Его репутация и влияние выходили далеко за пределы профессии. Своим полувековым творчеством он способствовал развитию византийской художественной археологии»32.

Другой художник, проведший жизнь в Турции, — Николай Константинович Петров эвакуировался из России в 1920 г. вместе с частями Белой армии, в которой служил.

Творческая судьба Николая Константиновича как театрального художника состоялась благодаря сотрудничеству с турецким театром.

Первым был театр «Дар-уль-Бедайи»; его руководитель — актер и режиссер Мухсин Эртугрул (1892–1979) пригласил Николая Константиновича для оформления спектаклей русской классики, пьес Толстого, Чехова, Гоголя, с которыми впервые знакомился турецкий зритель. Потом была работа в Анкарском государственном театре оперы и балета, сотрудничество с известной в Стамбуле частной балетной труппой Арзумановой, для которой художник, как уже отмечалось, писал декорации и создавал костюмы.

Среди «белых русских» Николай Константинович был широко известен как активный участник церковной жизни. Он обладал хорошим голосом, пел в церковном хоре, был регентом Пантелеймоновского подворья и Андреевской церкви, а с 1957 г. — возглавлял Русское благотворительное общество в Стамбуле.

Умер Николай Константинович в 1963 г.

*** В книге воспоминаний «Дорогой длинною» Александр Вертинский, который, как известно, много лет провел в изгнании, справедливо утверждает, что «русские легко осваиваются повсюду. У нас есть какоеТам же.

то исключительное умение обживать чужие страны, — пишет он. — Куда бы мы ни приехали… всюду мы привносили много своего, русского, только нам одним свойственного»33. Тогдашний Стамбул несомненно подтверждает правдивость этих слов.

Тяжкая судьба русских беженцев, добравшихся до Стамбула в 1918– 1920 гг., хорошо известны по художественной и мемуарной литературе, по публицистике и кинематографу. Цель данной статьи — приоткрыть пока у нас неизвестную сторону этой исторической трагедии — обозначить след, который оставили в культуре Турции «белые русские», тысячами прошедшие через землю этой страны.

33. Вертинский А.А. Дорогой длинною. М., 1990. С. 217.

– – –

РОЛЬ ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА

С РОССИЕЙ (СССР) В ФОРМИРОВАНИИ

ИМИДЖА НАШЕЙ СТРАНЫ

В ОБЩЕСТВЕННОМ МНЕНИИ ТУРЦИИ

Четко определить характер взаимосвязи политических и экономических отношений в системе двусторонних межгосударственных связей представляется довольно сложным. Видимо, более или менее уверенно можно говорить о том, что отсутствие позитивно развивающихся политических отношений затрудняет расширение экономических контактов сторон. В то же время представляется правомерным и то, что совпадение политических интересов сторон создает дополнительные предпосылки для развития их торгово-экономических отношений, но все же оно должно быть подкреплено наличием объективных предпосылок для экономического сотрудничества.

Одна из идеологических догм советского периода, сформулированная еще на раннем этапе развития государства, состояла в идее использования экономических связей в качестве инструмента улучшения и стабилизации политических отношений с партнером. Предпосылками для такого рода действий стали монополизация системы внешнеэкономических связей государством, что предопределило, во-первых, дальнейшую возможность их развития в тесной взаимосвязи с государственными политическими интересами, во-вторых, неизбежное в данном контексте их превращение из отношений взаимовыгодных в отношения помощи и поддержки партнера. Один из наиболее ранних примеров такого рода трансформации представляют собой российско-турецкие финансовоэкономические отношения 20-х годов ХХ в., так что, можно даже предположить, что под влиянием данного прецедента началось формирование своеобразной концепции внешнеэкономических связей Советской России. В дальнейшем закрепление этой концепции и развитие значительной части международных экономических связей СССР в ее рамках предопределялось сложившейся системой биполярного мира.

Задача настоящей статьи состоит в том, чтобы попытаться выявить эффективность концепции «экономического сотрудничества» — помощи как инструмента развития и укрепления политических связей сторон.

Причем в качестве теста эффективности в данной статье предполагается использовать не основные события и вехи политических отношений сторон, а формировавшееся в контексте весьма взаимообусловленного развития двусторонних политико-экономических связей восприятие и оценку Советской России (СССР) турецкими политиками, учеными, широкой общественностью.

В качестве точки отсчета избрано время возникновения Советской России и Турецкой Республики или, более точно, — дата осуществления первых экономических контактов между партнерами, которая пришлась на начало 20-х годов ХХ в.

Стратегическая установка Советской России в отношении Турции начала 20-х годов четко определена турецким историком и публицистом Д. Авджиоглу, который писал о том, что в руководстве Советской России возобладало мнение, что на советских границах следует приветствовать создание национальных государств, которые не окажутся инструментом агрессии английского империализма и с которыми можно будет развивать дружественные отношения1. Из факта подписания соглашения по восточным границам Турции именно на конференции в Москве в марте 1921 г., а не в Лондоне, как то предлагали сделать западные державы в рамках пересмотра в пользу Турции Севрского договора от 1920 г., следовала решимость М. Кемаля и его сторонников избежать превращения нового турецкого государства «в инструмент агрессии английского империализма» и желание установить прочные партнерские отношения с Советской Россией. Но поскольку накануне и собственно в процессе московских переговоров Турция действительно находилась в положении выбора между Западом и Россией, то уже сделанный выбор означал не урегулирование всех внешнеполитических проблем страны, а лишь более или менее окончательное определение союзников и противников. Поэтому подписание договора в Москве, на самом деле, имело своим следствием предотвращение для Турции вероятной борьбы на два фронта. Но одновременно оно определяло и тот фронт, где борьба должна была неизбежно продолжиться. Поэтому, выбрав Россию в политические союзники, Турция столь настойчиво требовала от нее оказания помощи деньгами и оружием для противостояния военному давлению со стороны стран Западной Европы. Нарком иностранных дел Г.В. Чичерин 10 марта 1921 г. писал наркому по делам национальностей И.В. Сталину «Турецкая делегация заявиAvciolu D. Milli kurtulu tarihi 1838–1995. kinci kitab. stanbul, 1993. С. 808.

ла, что имеет императивный мандат заключить письменное, а не устное соглашение об оказании ей нами помощи оружием и золотом…Названная турками сумма в 150.000.000 рублей золотом есть, несомненно, запрос восточных людей. В прошлом году Бекир-Сами настаивал на 8.000.000 рублей золотом… Этот пункт играет по существу громадную роль, ибо сближение с нами дает туркам очень мало реального, если мы им не помогаем таким ощутительным образом. Если им не помочь, они могут фактически увидеть себя вынужденными изменить свою политику…»2.

Сразу же после подписания договора в Москве (март 1921 г.) Россия предоставила Турции помощь оружием, а также выделила 5 млн. руб.

(по некоторым источникам 4 млн. руб.) золотом из общей обещанной ею суммы помощи в 10 млн. руб.3 Турецкие исследователи отмечают, что вслед за суммой, полученной Турцией сразу же после московских переговоров в скором времени были получены еще 1,4 млн. руб. на покупку оружия в Германии4. Но впоследствии поступление помощи прервалось из-за взаимного сомнения сторон в политических намерениях друг друга, в частности, из-за попытки Турции в дополнение к территориальным приобретениям по Московскому договору оставить за собой еще и Александрополь, воспользовавшись возвращением к власти в Армении дашнаков.

Ситуация, сложившаяся вокруг Александрополя, явилась одной из причин, побудивших Советскую Россию приостановить выделение туркам помощи. Развитие событий вокруг Александрополя усугублялось настораживавшими российскую сторон фактами, которые свидетельствовали о продолжавшемся сближении Турции и Франции.

В марте 1921 г. Советская Россия подписала торговое соглашение с Англией. Прекращение российской помощи в этой ситуации было воспринято Турцией как жест России в пользу их общего на тот момент противника — Англии. Кроме того, некоторые турецкие авторы упоминают факт начавшегося в этот период установления контактов между Советской Россией и Грецией, ссылаясь на прибытие в западную Фракию советской делегации для ведения переговоров о подписании соглашения о дружбе и развитии торговли5.

В апреле 1921 г. Красная Армия стремительно начала развивать наступление на территории, находившейся под дашнакским правлением. Советская сторона ясно давала понять Турции необходимость соблюТурция: рождения национального государства. 1918–1923 (По документам РГАСПИ). М., 2007. С. 116.

3. Avciolu D. Указ. соч. С. 822.

4. См., например, Saray M. Atatrkn Sovyet politikas. stanbul, 1990. С. 75.

5. См. там же. С. 79.

дения Московского договора в новых условиях, когда советская власть в Армении оказалась восстановленной. Категорично прозвучало заявление Г.В. Чичерина, сделанное в ноте от 8 апреля 1921 г. на имя посла Турции в Москве Али Фуада: «Желать выполнения Александропольского договора равносильно аннулированию Московского договора»6.

5 июля началось наступление греков на Анкару, которое турецкая армия сумела успешно отразить. Подобный поворот событий убедило турок окончательно принять положительное решение по поводу укрепления российского направления своей внешней политики. В итоге в конце 1921 г. возобновилось предоставление финансовой помощи Турции со стороны Советской России. Остро стоял вопрос о размерах и сроках предоставления российской помощи. В сентябре 1921 г. Нарком иностранных дел Г.В. Чичерин писал наркому по делам национальностей И.В. Сталину «Наша восточная политика может потерпеть серьезный ущерб изза финансового вопроса. Самые блестящие победы не спасут Турцию от отчаянного финансового положения. Турки почти ежедневно все в новых вариациях и формах пристают к нам насчет займа. Они все время указывают, что если сверх договорных 10 миллионов мы не дадим им теперь взаймы 50 миллионов рублей золотом, им придется искать милости Антанты»7.

Во время исторического визита в Турцию легендарного командарма М.В. Фрунзе, начавшегося в декабре 1921 г. Анкаре, был передан 1 млн. 100 тыс. руб.8 Комментируя результаты миссии Фрунзе поверенный в делах РСФСР В. Михайлов, писал Г.В.

Чичерину в январе 1922 г.:

«Заслуживают пристального внимания те проекты о более тесном экономическом, финансовом и военном сближении Турции с Россией, которые родились в наиболее передовых слоях турецкого общества… Осторожная разработка этих вопросов и некоторые первоначальные организационные шаги с нашей стороны были бы сейчас очень полезны. …Обнадеживать турок нашей широкой экономической помощью, конечно, не приходится, но постановка вопроса о ней и его обоюдная разработка сыграли бы сейчас значительную политическую роль…»9. Схожие соображения высказал в своем письме Г.В. Чичерину от 1 марта 1922 г. полпред РСФСР при правительстве ВНСТ С.И. Аралов: «Пребывание тов. Фрунзе здесь оставило глубокий след… считают его большим другом Турции… с его выраженным желанием всеми доступными мерами помочь Турции мне приходится

6. См. там же. С. 54.

7. Турция: рождения национального государства. С. 120–121.

8. Saray M. Atatrkn Sovyet politikas. С. 76.

9. Турция: рождения национального государства. С. 148–149.

считаться, и потому я так часто запрашиваю о времени их исполнения»10.

В этом же письме упоминаются и первые положительные результаты российской политики по финансовой и экономической поддержке Турции: «В настоящее время туркпра [т.е. турецкое правительство, — авт.] и, можно с уверенностью сказать, все городское и крестьянское население, армия благожелательно относятся к России. Русофильство в моде среди политиков. Крестьянство, солдаты, офицерство и интеллигенция смотрят с надеждой на Россию.

Правительство прислушивается к нашему мнению и ждет помощи.

Настроение в пользу России» 11.

Эта же мысль звучит и в докладной записке С.И. Аралова Г.В. Чичерину от 24 февраля 1922 г.: «Положение РСФСР в настоящий момент исключительно благоприятное. Престиж России растет, русофильство развивается …. Страна ищет помощи у своей северной соседки и обещает ей, этой соседке, отплатить сторицей в ближайшее время». С.И. Аралов считал исключительно важным закрепить достигнутое преимущество, используя и далее оправдавшие себя методы внешнеэкономической политики. В упомянутом выше письме от 1 марта 1922 г. он писал: «Работу на рынках Анатолии необходимо развивать теперь же, проводя политику хорошо организованного треста со всеми приемами, выработанными теорией и практикой картелей и трестов Америки, не останавливаясь перед организационными расходами и перед необходимыми убытками при первоначальной реализации товаров.

Политические и экономические результаты нашей смелости и активности или робкой осторожности и пассивного выжидания скажутся в самом непродолжительном времени. Тем более, что напор западного и американского капитала на Анатолию в настоящее время значительно усиливается»12.

Итак, уже в начальный период отношений России и Турции были заложены традиции их экономической составляющей, которые впоследствии оставались неизменными на протяжении нескольких десятилетий:

экономические отношения по своей сути представляли различные формы финансово-экономического донорства со стороны Советской России, а впоследствии СССР, обменивавшегося на определенные политические уступки или даже просто – общую политическую лояльность турецкой стороны. Подобный вектор развития отношений поначалу определялся стремлением нашей страны к преодолению внешнеполитической изоляТам же. С. 160–161.

11. Там же. С. 159.

12. Там же. С. 160.

ции, которое впоследствии сменилось более широкими планами по умножению числа союзных государств.

В случае с Турцией эффективность финансово-экономического донорства России, а впоследствии СССР, оказывалась, пожалуй, наиболее низкой: принимая помощь, турецкая сторона всегда могла ограничить число предлагавшихся в обмен внешнеполитических дивидендов, используя выгоды своего стратегического положения между Востоком и Западом. Иными словами, финансово-экономическая помощь нашей стороны в ряде случаев дополнялась помощью стран Запада, что, в конечном итоге, снижало зависимость Турции как от первой, так и второго или обеспечивало возможность выбора между ними.

В итоге достаточно очевидная политическая обусловленность экономической помощи со стороны Советов не всегда благоприятствовала ее принятию Турцией. К началу 1922 г., когда отношения сторон, казалось бы, достигли своего пика, начался первый период их заметного охлаждения.

Российский турколог М.С. Мейер отмечал, что изменившуюся в пользу Анкары международную ситуацию М. Кемаль и его сторонники пытались использовать для укрепления независимости Турции, в том числе, от масштабных революционных планов Коминтерна, что исключало возможность сохранения союзнических отношений с Москвой13. Одновременно наблюдалось потепление в отношениях Турции с Францией и Англией.