Общественный строй и образ жизни гуннов
(Аммиан Марцеллин, «Деяния», XXXI, 2, 1-12)
Значительную опасность, кроме готских племен, представляли для ослабевшей Римской империи также племена гуннов.
Семенем всех несчастий и корнем разнородных бедствий, которые возбудила воинственная ярость обычным, все смешивающим пожаром, послужила, как нам известно, следующая причина. Племя гуннов, о котором мало знают древние памятники, живет за Мэотийскими болотами у Ледовитого океана и превосходит всякую меру дикости. При самом рождении делаются на щеках ребенка глубокие надрезы острым оружием для того, чтобы рост выступающих в свое время волос притуплялся образующими морщины рубцами, и таким образом они стареют безбородыми и лишенными всякой красоты, подобно евнухам; все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что можно принять их за двуногих зверей или уподобить сваям, которые грубо вытесываются при постройке мостов. При столь неприятном человеческом облике они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением. Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение как к гробницам, отрешенным от обычного людского обихода. У них нельзя найти даже покрытого тростником шалаша; кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду; и на чужбине они не входят в жилища за исключением разве крайней необходимости; у них даже не считается безопасным находиться под кровлей. Они одеваются в одежды холщевые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различия между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника устарелого цвета снимается или меняется не прежде, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья. Головы они прикрывают кривыми шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом. Поэтому они плохо действуют в наших стычках; но зато, как бы приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошаденкам и иногда сидя на них по-женски, они исполняют все обычные свои дела; на них каждый из этого племени ночует и днюет, покупает и продает, ест и пьет и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон с разнообразными сновидениями. Если случится рассуждать о серьезных делах, они все сообща советуются в том же обычном положении. Они не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадется на пути. Иногда, угрожаемые нападением, они вступают в битвы клинообразным строем, со свирепыми криками. Будучи чрезвычайно легки на подъем, они иногда неожиданно и нарочно рассыпаются в разные стороны и рыщут нестройными толпами, разнося смерть на широкое пространство; вследствие их необычайной быстроты, нельзя и заметить, как они вторгаются за стену или грабят неприятельский лагерь. Их потому можно назвать самыми яростными воителями, что издали они сражаются метательными копьями, на конце которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а врукопашную, очертя голову, рубятся мечами и на врагов, сами уклоняясь от ударов кинжалов, набрасывают крепко овитые арканы для того, чтобы, опутав члены противника, отнять у него возможность усидеть на коне или уйти пешком. У них никто не занимается хлебопашеством и никогда не касается сохи. Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина; он зачат в одном месте, рожден далеко оттуда, искормлен еще дальше. В перемирии они неверны и непостоянны, быстро увлекаются всяким дуновением новой надежды и во всем полагаются на свою необузданную храбрость. Подобно неразумным животным, они не имеют никакого понятия о чести и бесчестии; они уклончивы и темны в речах, никогда не связаны уважением к религии; они пылают неудержимой страстью к золоту и до такой степени непостоянны и вспыльчивы, что иногда в один и тот же день без всякого подстрекательства изменяют своим союзникам и снова примиряются без всякого посредничества.
Этот подвижный и неукротимый народ, пылающий неудержимой страстью к похищению чужой собственности, двигаясь вперед среди грабежей и резни соседних народов, дошел до аланов, прежних массагетов.
Аттила – вождь гуннов
(Иордан, «О происхождении и деянии гетов», XXXV)
Аттила – вождь гуннов с 434 по 453 гг., объединивший под своей властью варварские племена от Рейна до Северного Причерноморья.
Память о вожде гуннов сохранялась на протяжении веков в устном германском эпосе и перешла в скандинавские саги. В ранних сказаниях германцев, сложенных в эпоху Великого переселения народов, Аттила в списке великих варварских правителей ставился на первое место впереди легендарных германских королей. Сведения об Аттиле можно встретить также у Иордана.
Этот Аттила был рожден Мундзуком, двоюродные братья которого, Октар и Роас, как рассказывают, царствовали до него в земле гуннов, хотя не в том объеме, как сам Аттила. Он наследовал им после их смерти, вместе с двоюродным братом Бледою; готовясь к походу, который он замышлял, Аттила решил увеличить свои силы братоубийством и стремился вместе с тем погубить всех своих родственников. Бледа, царствовавший в большей части земли гуннов, был коварно умерщвлен. Соединив под своей властью всех гуннов и собрав вместе все народы, подчиненные им, Аттила задумал покорить себе две первые нации в мире – римлян и вестготов. Его войско доходило до 500 тысяч. Этот человек родился в мир для потрясения народов и внушения страха всему миру; не знаю, каким образом одно его имя наводило ужас на всех. Он выступал гордо, озираясь вокруг, чтобы казаться страшным в самых движениях выпрямленного тела. Любя войну, Аттила был умерен в деле, тверд в совете, снисходителен к просьбам и благосклонен к тем, кого однажды принял под свое покровительство. Рост его был невелик, грудь широкая и большая голова, глаза узкие, редкая борода с проседью, плоский нос и тело смуглого цвета, обличающего его происхождение. Хотя уже по самой своей природе он был настроен к великим замыслам, но найденный меч Марса, который все короли скифов считали священным, увеличил самоуверенность Аттилы. По рассказу историка Приска, меч был найден по следующему случаю. «Пастух, – говорит он, – заметив, что одна телица в его стаде хромает, и не понимая, что могло ее ранить, пошел по следам крови и наконец нашел меч, на который телица, щипля траву, ступила по неосторожности; вырыв меч из земли, пастух немедленно отнес его к Аттиле. Аттила был весьма обрадован таким приношением и, как человек честолюбивый, полагал, что меч Марса вручает ему судьбу битв и сделает его властелином всего мира».
Аттила в Галлии
(Григорий Турский, «История франков», II, 7)
В 451 г. гунны под предводительством Аттилы совешили поход в Галлию. Сведения об этом событии можно встретить в произведении Григория Турского «История франков».
Король гуннов, Аттила, удалившись от г. Метца, опустошил множество других горо-дов Галлии. Он осадил также Орлеан и, громя его таранами, думал овладеть им. Св. Аниан, муж особенного ума и досточтимой святости, чудеса которого мы описали с верностью, был тогда епископом этого города.
Когда народ, доведенный осадой до крайности, обратился к нему как к своему епископу и спрашивал, что делать, то он возложил надежду на Бога, и повелел всем со слезами молить Господа о помощи, всегда готового склониться на просьбы тех, которые имеют в нем нужду. И когда они стали слезно молиться, как он повелел, тогда епископ сказал им: «Взгляните вниз с городской стены, не является ли к нам на помощь милосердие божие?» Аниан действительно знал, что Бог сжалится и Аэций поспешит; предвидя будущее, он еще прежде ходил к нему в Арль. Они смотрели с городских стен и не видели никого. «Молитесь с верою,– говорил снова епископ, – потому что Господь освободит вас сегодня». И во время их молитвы опять послал: «Посмотрите снова». Они посмотрели и опять не увидели никого, кто спешил бы на помощь. Он сказал им в третий раз: «Если вы будете молиться с верою, то и Господь будет скоро с вами». Они с плачем и рыданиями умоляли Бога о милосердии. После молитвы они взглянули в третий раз с городской стены, следуя повелению старца, и увидели, что вдали поднималось как будто облако. Они объявили это епископу, который сказал: «Это помощь от Господа».
Между тем стены уже дрожали от ударов тарана и готовы были разрушиться, как вдруг прибыли Аэций, Теодорих, король готов, и его сын, Торнемод; они приблизились к городу со своими войсками, отбросили неприятеля назад и обратили его в бегство. Освободив таким образом город заступничеством святого епископа, они преследовали бегущего Аттилу, который, достигнув полей Мавриака, начал готовиться к сражению. Наши при этом известии собрали все силы против него.