Глава 23. в бой вступает шру

В это время трудолюбивые арабы, как кроты, рыли подземный ход, останавливаясь только чтобы помолиться. В какой стороне находится Мекка, каждый раз приходилось определять по компасу.

Прокопав с двадцать метров, арабы выяснили, что дальше все пространство под Красной площадью прорыто подземными коммуникациями и туннелями. Это порадовало вспотевших арабов. Они побросали ломы и лопаты, понавешали на себя пулеметы и автоматы и осторожно пошли по одному из туннелей.

Со стороны Никольской улицы из своего офиса появился Штирлиц. Он шел, как Жуков на передовой, засунув руки в карманы, не замечая проносившихся мимо него осколков.

— Смотрите, ребята, это — Штирлиц! — узнал его капитан спецбригады ОМОНа по фамилии Шнурков. — Товарищ Штирлиц, я — капитан Шнурков.

— Помню, капитан, вольно. Как успехи?

— Плохо, — пожаловался капитан. — Скоро мы превратим все здание в руины, а арабы все еще не выходят.

Штирлиц поморщился, а затем демонстративно сплюнул в сторону Универмага.

— Внутрь пробовали войти?

— Стреляют, — пожимая плечами, ответил капитан. — Но мы, кажется, все же нашли выход из положения. Вот за этой оградой, — капитан кивнул на забор, за которым был свален строительный мусор, а может быть действительно что-то когда-то строили, — наши ребята делают подкоп, чтобы пробраться под ГУМ. Постараемся взять террористов изнутри. Вы здесь по заданию правительства?

— Ясный пень. И еще по личной просьбе своего сотрудника, — ответил Штирлиц и задумался о судьбе профессора Плейшнера.

Профессора надо было спасать. Только он знал секретные шифры подвалов Швейцарского банка, где хранились бывшие миллионы коммунистической партии. Содержимое второго чемодана, привезенного профессором, было уже на исходе, Штирлиц думал послать своего агента снова за границу. Если Плейшнер погибнет, придется снова работать «за здорово живешь», «на папу Карло».

Штирлиц смахнул на капитана Шнуркова непрошеную слезу.

— Дымит, — пояснил он сконфуженно.

Танки продолжали палить. Крыша ГУМа в нескольких местах провисла, внутри здания творился кромешный ад. На заложников постоянно сыпалась штукатурка и падали куски тяжелой арматуры. Троих неосторожных задавило насмерть. Были жертвы и среди террористов, но арабы оставались такими же воинственными.

— Аллах акбар! — кричали они и показывали в окна голые задницы.

К капитану Шнуркову и Штирлицу подошел Айсман.

— Спички есть? — спросил он у Штирлица.

— Нет.

— А чем же ты прикуриваешь?

— Гранатой, — пошутил мрачный Штирлиц.

Айсман всхрапнул.

— Я автомат взял, — похвастался он. — Скорострельный!

— Мне это нападение на ГУМ очень не нравится, — заметил Штирлиц, прикуривая. — Усматривается в этом какой-то тайный замысел, но вот какой?

— Разве этих арабов разберешь? Может быть, с ними продавщицы грубо разговаривали?

Вдруг снизу послышались разрывы гранат и звуки ожесточенной перестрелки. Это сотрудники «Ильи Муромца» вступили в подземный бой с неизвестным неприятелем. Неизвестным неприятелем были арабские террористы, которые тоже копали подкоп и оказались в том же подземелье, что и «Муромцы». Сразу же стало шумно, как на новогоднем карнавале, когда Дед Мороз приходит в сиську пьяным, да к тому же забывает принести обещанные подарки.

«Арабы рыли подкоп, — задумался Штирлиц, — Но куда они могли копать? Ясное дело, к Мавзолею!»

Штирлиц хлопнул себя по лбу.

— Как же я сразу не догадался! Они собираются похитить нашего Ильича! — возмутился он, пихая капитана Шнуркова в бок. — Капитан, надо взять побольше людей и встать на защиту нашей святыни! Считай, что это правительственный приказ!

Группа хорошо вооруженных людей под предводительством Штирлица бросилась наперерез танкам к Мавзолею. Штирлиц залез на гробницу и пустил в посеревшее вечернее небо красную сигнальную ракету, которую сразу же заметил Айсман. Айсман засек на своих часах секундную стрелку. Операция началась.

Оттолкнув в сторону позеленевших часовых, Штирлиц вошел в Мавзолей и устремился внутрь. Здесь уже хозяйничали арабы. Они лупили по саркофагу прикладами, но толстое стекло не поддавалось. Потом раздался взрыв пластиковой взрывчатки, который приостановил победоносное шествие Штирлица и снес колпак саркофага. Тело вождя стали растаскивать в разные стороны: у одного араба в руках оказалась голова, у другого — кисти рук, а третий пытался стащить с мумии пиджак, но оказалось, что он приклеен и никак не отдирается. Штирлиц пришел к выводу, что нельзя терять ни одной минуты.

— А ну, положи на место и сделай как было! — крикнул он по-арабски грозным голосом, наставив на террористов свой большой пистолет. «Блин! — восхитился Штирлиц. — Я, оказывается, знаю арабский язык!»

Началась страшная пальба, которая переросла в ожесточенный бой. С помощью подбежавшего Айсмана, Штирлиц стрелял арабов по очереди, пока не вытеснил негодяев обратно в подземелье. Наступило минутное затишье — у арабов было время вечернего намаза. ШРУшники отыскали все разбросанные останки Ильича.

— Неужели это все из воска? — недоумевал Айсман.

— А ты как думал? Настоящего тебе сюда положат? Чтобы его кто-нибудь скоммуниздил? Айсман, ты такой большой, а все в сказки веришь!

Штирлиц передернул затвор подобранного автомата и погнал злодеев по подземелью…

Профессор Плейшнер выбирался из ГУМа через канализацию. Он попытался вылезти через люк на улицу, но тут кто-то дернул его за штанину.

— А? — спросил профессор, посмотрев в хлюпающую глубину.

Он увидел перемазанного цементом Бормана, который несколько часов назад расколотил ванну и выбрался из западни, расставленной для него Штирлицем. В руках у безбородого «Бородатого» был самый большой пистолет.

— Спускайся обратно, дорогой товарищ Плейшнер, нас ждут великие дела!

Следы Бормана и профессора, к великому огорчению Штирлица, затерялись. Вероятно, Борман выбрался за границу, с помощью профессора Плейшнера снял партийные деньги и отправился в любимую им Бразилию. Может быть, отдыхать, а может — учредить новую коммунистическую или фашистскую партию. Штирлиц отказался выезжать на поиск Бормана за пределы России, аргументировав это тем, что у него и здесь дел хватает.

ГУМ добомбили через два дня с самолетов, так что все кончилось благополучно: все иракские террористы, прятавшиеся в ГУМе, были уничтожены. Последняя группировка, которая ушла из ГУМа по подземным коммуникациям, была раздавлена танком «Т-72», случайно провалившимся на Лубянской площади.

Так бесславно для террористов окончилась эта история.

На следующее утро все сотрудники ШРУ собрались в своем офисе на Никольской.

— От имени правительства я благодарю ШРУ за удачно проведенную операцию, — поздравил себя Штирлиц. — После обеда устраиваем праздничную попойку.

— А можно раньше? — спросил Айсман.

— Раньше нельзя. Я собираюсь в ближайшее время вложить свой ваучер, — ответил Штирлиц. — Пора.

Секретарша Наташа покраснела. Девушка еще не знала, что недавно Штирлиц узнал значение этого труднозапоминающегося слова.

Не замечая ее смущения, Штирлиц достал из кармана свой именной ваучер и помахал им перед носом Айсмана, наверное, намекая на то, что у немца Айсмана такого никогда не будет.

ЭПИЛОГ

За окном правительственного лимузина проносились коммерческие палатки и молоденькие проститутки, голосующие на обочинах в поисках клиентов.

Президент отвернулся от окна и спросил:

— Ну, генерал, шта-а у нас новенького? Партийные миллионы нашли?

— Никак нет, — виновато потупился генерал. — Зато Штирлиц снова выполнил важное правительственное задание.

— Да ну?

— Арабские террористы хотели выкрасть из Мавзолея останки Владимира Ильича Ленина, чтобы в нашей стране возникла провокационная ситуация, которой должны были воспользоваться реакционные круги, а Штирлиц этому помешал.

— Молодец! — похвалил Президент. — И какую награду, значить, он хочет за выполнение этой операции?

— А с чего вы взяли, что он чего-то хочет?

— Энтузиасты сейчас перевелись, понимаешь. Может быть, ему денег дать?

— Да что вы! — всплеснул руками генерал. — Он же у нас мультимиллионер! Один знакомый у него три сотни баксов занял, так он даже записывать не стал!

— Скоро у нас каждый будет миллионером, — пошутил Президент. — Когда пачка «Явы» будет стоить два миллиона…

Они помолчали.

— Тогда, может, орден ему дать? — предложил Президент.

— Да у него этих орденов не меньше, чем у Брежнева! И наши, и заграничные.

— Но что-то же надо с ним сделать?

— Вообще-то, он как-то упомянул, что было бы неплохо похоронить его в Кремлевской стене, как национального героя.

— Похороним. Для хорошего человека Кремлевской стены не жалко. Хоть завтра похороним.

Генерал посмотрел на Президента.

— Завтра он не может, господин Президент, завтра он идет ваучер вкладывать.

— Ну, тогда как-нибудь потом, понимаешь…

Президент посмотрел в окно, за которым проносились коммерческие палатки с прокисшим баночным пивом и разряженные девицы, голосующие на дорогах кому попало.