От 600 000 до 900 000 человек работало в чернобыльской зоне с 1986 по 1990 год

(Значит, наша оценка была завышенной - мы шестьсот тысяч только за первый год чернобыля насчитали… Очень оптимистично - как сами скоро убедились - мы срок службы в чернобыле оценили… Хотелось в эти месяц-полтора верить. «Исследователи не были объективны», - неодобрительно скажут про нас суровые мужи и дамы науки.)

А точных цифр ликвидаторов и сейчас нет:

«приблизительно 600 000»,

«более чем 600 000 за 4-летний период с 1986-го до 1990-й»,

«более 800 000»,

«600 000-900 000»…

Большее доверие вызывают частичные оценки:

200 тысяч ликвидаторов - только в Российской Федерации;

340 тысяч - только военных (из этих «военных», кстати, основная, абсолютно преобладающая масса - 93%, 316 тысяч человек - это «военные по совместительству» - гражданские люди: такие ж, как я и мои чернобыльские друзья, «партизаны», призванные из запаса; кадровых же военных всего лишь 7%).

600 000… 800 000… 900 000…

200 000… 340 000…

Это фантастически огромные количества работающих на ликвидации аварии людей.

Это даже не армия: сухопутная армия, по советским стандартам, насчитывает что-то около ста тысяч человек.

Это - армии.

Армии труда на зараженной радиацией местности.

Фантастические массой своей «живой силы» настолько, что даже ученые, которым, напомню, по должности положено быть сдержанными, беспристрастными, эмоций не проявлять и пр., сбиваются на слог почти летописный:

«Никогда до этого столь огромные количества работающих людей не подвергались воздействию радиации»… [53]

Несть нам числа…

Что, напомню, на летописном нашем праславянском языке могло означать и число огромно , и - число неизвестно …

Былинный был язык.

Как и времена.

Просто удивительно, как он точно к Чернобылю подошел.

Очень просто, или

Все большие исторические события

Принимаешь участие в «ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС»…

Каждый день сам этим занимаешься и по роду своей разведывательно-ликвидаторской деятельности каждый день видишь, КАКИЕ МАССЫ ЛЮДЕЙ и КАК этим занимаются.

А в газете (когда она попадется тебе в руки) читаешь - ВСЕ ВЕЛИЧАВО: «отборные добровольцы», «самая передовая в мире техника», «невиданные технологии» - все в таком духе…

И.по контрасту, что ли? - в голове само собой чеканится:

«На самом деле все делают простые люди простыми способами при помощи простых средств».

ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ПРОСТЫМИ СПОСОБАМИ ПРИ ПОМОЩИ ПРОСТЫХ СРЕДСТВ

На самом деле - все очень, очень, ПРОСТО.

Отрубленный язык

Кому война - а кому мать родна.

Старинная пословица

Любопытную историю поведала мне старая карта, которую я обнаружил среди барахла, коротая время в разведотделе в ожидании начальства. Дело было в главном военном штабе зоны, именуемом ОГ МО СССР (Оперативная группа Министерства обороны СССР), - мы на него работали.

На карте были нанесены контуры зон.

Поясняю: внутри того, что называли зоной outsider’ов (люди извне, со стороны), были еще выделены зоны - числом три, - очень важные для insider’ов (тех, кто внутри).

Зоны разных степеней радиационной опасности.

Границы этих зон проводились по уровням радиации.

На обычных картах точки одинаковой высоты над уровнем моря соединены «линиями одинаковой высоты» - горизонталями. А на картах радиационной обстановки на обычную карту наносятся точки и надписываются уровни радиации в них, а потом точки с одинаковыми уровнями соединяются линиями. Получается радиационный рельеф. Понятно, что вершина - пик, Джомолунгма этого дела - проломленный 4-й реактор. И этот экс-реактор, как настоящую гору на обычной карте, радиационные изолинии (изорады) окольцовывают, показывая снижение уровня с разной скоростью в разных направлениях, но в общем и целом - чем дальше, тем меньше.

Так вот, граница 3-й зоны - это линия с уровнем радиации 15 мР/ч.

Граница 2-й зоны - 5 мР/ч.

1-й - 1,5 мР/Ч.

Понятно, что ядро зоны - это 3-я зона, сравнительно небольшая, а 2-я и 1-я зоны - все дальше и дальше к периферии.

И вот на карте я увидел, как граница 2-й зоны - 5 миллирентген в час - плавно-плавно тянулась… а потом вдруг хищно бросилась вперед и коварным языком поглотила Чернобыль во 2-ю зону. После чего отступила и тихо-мирно-плавно пошла себе дальше.

И этот язык был красным карандашом жирно перечиркан, и им же отсечен по основанию: жирная красная линия зло и прямо соединила те места, откуда этот язык начинал выступать к Чернобылю…

А мы знали, что в самом Чернобыле, на ближайшей к АЭС окраине - на нашей стоянке - было 3 мР/ч.; а центральные улицы и тротуары вообще были отмыты так, что и у нас в лагере, за 35 километров от АЭС, наверно, больше было - до нескольких 0,1 мР/ч…

Короче, 5 миллирентген в час в Чернобыле и в помине не было, в радиационном отношении мы считали его курортом…

…И я представил себе, какой накал страстей сначала породил этот язык, а потом его обрубил…

Потому что он был явлением не радиационным, а общественным.

Экономическим.

Зоны разных уровней радиационной опасности - они же зоны разных уровней оплаты.

За работу в каждой из пронумерованных зон или просто за пребывание в ней, хоть ты туда на минуточку заехал, привез своему начальничку забытую им зажигалочку (и не забыл мимоходом подписать у него бумажечку, что ты в этот день пребывал в N-й зоне), платили дополнительно средние дневные заработки: за 3-ю зону - плюс три, за 2-ю - плюс два, за 1-ю - один…

И вот «чернобыльские работники» (т.е. работающие в самом Чернобыле - столице зоны), включая правительственную комиссию, сам штаб Министерства обороны и все остальные штабы министерств и прочих ведомств, а также всех, кто их посещал-проверял, конечно ж, были заинтересованы, чтоб за пребывание в экс-населенном пункте Чернобыль получать дополнительно +2 (а не +1) средних дневных заработка.

Ну и нагинали разведку, чтоб они липовую обстановку в районе Чернобыля на картах показывали - разведотдельские-то данные были истиной в последней инстанции…

Скорей всего, в мае в Чернобыле и было больше 5 мР/ч., а потом уровни уменьшались (то есть количество радиоактивного вещества, первоначально упавшего на землю, со временем уменьшалось: происходил его естественный распад (постепенный переход в нерадиоактивное вещество), плюс разнос на все стороны - воздухом, водой, в землю), и линия 5 мР/ч. стягивалась, отступала к АЭС… То есть уровни понижались.

Везде, кроме города Чернобыль.

И когда это уже ну совсем ни в какие ворота не лезло, красный карандаш это блядство пресек.

Отрубив на корню этот язык.

Радиационно-аномальный, а экономически же очень даже закономерный.

…Наверно, это был единственный в те времена случай, чтоб уровни радиации официально ЗАВЫШАЛИСЬ. Для себя старались…

Ночь

(Из повести «Хуже радиации»)

…обязанности офицера, производящие такое огромное впечатление на неопытные умы благодаря внешнему блеску и различным ритуалам, в сущности очень сухое и отвлеченное занятие, основанное главным образом на арифметических комбинациях, которые требуют огромного внимания и спокойной и рассудительной головы для своего успешного выполнения.

Вальтер Скотт. Уэверли. Собр. соч. в 8 т. Т. 1. Москва: Правда, 1990. С. 82.

Чернота ночи за квадратами окошек. Белые ярко освещенные стены длинной палатки-барака - ленинской комнаты батальона. Холодно.

В углу на столе, на красной материи - гипсовый бюст Ленина; в другом - телевизор: серый потухший экран. Между ними, в центре - фанерная трибунка, на ней наклеен раскрашенный герб СССР.

Передо мной на обтянутом полиэтиленом столе - бухгалтерская книга. Надписана черным, четким инженерным почерком.

Секретно

ЖУРНАЛ учета доз радиоактивного облучения 1-й РРР

Я зеваю, потягиваюсь, потираю руки…

Пытаясь как-то взбодриться, стряхнуть с себя помятость, закуриваю…

…Вначале подбить дозы. Потом список фонистов [54]: фамилии, дозы. Исходя из набранной дозы, знания маршрутов, исправности броников - черновик приказа на разведку: маршрут - фамилии - броник. Переписать начисто в книгу нарядов: фамилии - номер броника. Туда же - работу на АЭС и на зараженной технике. Результат - списки, разложенные по дням пачечки учтенных донесений, приказ на разведку: машины - люди - маршруты…

Я лезу в разверстую полевую сумку, лежащую под боком, и достаю из нее отдельные сложенные и смятые листки и листочки, их пачки и пачечки… Валера и Женя - два взводных командира нашей роты, поочередно отрываясь от нард, протягивают мне свои пачки.

Улечься б поспать… Хорошо рядовым - дрыхнут без задних ног. А завтра попробуй им доз не прочитай - даже не знаю, что будет, третий день подряд обещаю - «завтра»…

Гора смятых бумажек на обтянутом полиэтиленом столе.

Вторая операция - сортировка. Разворачиваю первую бумажку.

Донесение

04.08.86 БРДМ № 92 вел разведку по маршруту Пруд-охладитель. Экипаж получил дозу облучения:

Командир экипажа - фамилия

химик-разведчик - фамилия

водитель - фамилия

Большая фигурная скобка сбоку охватывает все фамилии. Против нее крупно - доза. Ниже - подпись. И звание и фамилия того, кто дозу написал. Еще раз дата: «04.08.86».

Это за сегодня

Донесение

04.08.86 БРДМ №… вел разведку по маршруту… Экипаж получил дозу…

Сегодняшнее. -

04.08… Сегодняшнее.

Сегодняшнее. Вчерашнее. Позавчерашнее. Сегодняшнее…

Дата - получил - раскладываю… Ворох тает, растекаясь на три кучки поменьше и еще одно - в стороне, позапозавчерашнее.

01.08… Ох, это аж позапозавчерашнее - склеротики! Вечно сдавать забывают! Надо его сразу в журнал занести…

Это еще не работа - разминка. А впереди ее еще столько - аж подташнивает…

Теперь мне надо из каждого дня выловить тех, кто выезжал по нескольким маршрутам, потом собрать по всем донесениям суммарную дозу каждого такого кадра и внести ее в журнал, там исправлять нельзя… Нужно запомнить, как сочетаются в тройки-экипажи - больше чем полусотни фамилий разведки - десятки листков и листочков каждый день…

Ну, вперед!

Берусь за стопу донесений…

Первое… Фамилия. Фамилия. Фамилия. Следующее…

Следующее…

Следующее…

Час ночи. Скрипят ручки.

Следующее…

Пытаюсь прикинуть, сколько еще работы. Не, таким темпом до утра не успеть… Надо браться за разведку, не покончив с дозами.

«Валер…»

«Валер, бери старый список разведки из книги нарядов. Ничего менять не будем, фонистов только позаменяем. Ты оставляй пока дырки. Может, ночью пополнение привезут…» - «Вряд ли. Если до полуночи не привезли - значит, не раньше утра» - «А может…»

Старшина: «Завтра наша рота в наряде по батальону».

Ох… А еще и строительство: вместо летних палаток - их снимают, и все барахло людей остается под открытым небом - ставят утепленные зимние… Кто ж в разведку поедет?

Раскрываю журнал доз роты: желто-серая шершавая бумага с нечетко пропечатанной сеткой таблицы. Нить тонкая, как дратва, и такая же прочная, дважды пропущена у корешка через все листы: журнал доз, как и положено секретному документу, прошнурован и опечатан.

Последний список нашей роты растянулся на много страниц, вместо сотни в нем под пару сот фамилий, и наверно, больше двух третей уже нет: строки цифр кончаются записью «Выбыл - дата. Приказ №» - и жирной чертой до обреза листа. А на последних страницах доз считай что нет, одни фамилии молодых - и чистое-чистое поле: служить им - не переслужить…

Это поле мне надо вспахать своей ручкой, плотно засеяв черными семечками доз…

Надписываю три последних колонки: позавчера, вчера, сегодня…

Перехожу к вороху. Бригада с АЭС. Начинаю всегда с нее. Им писать - одно удовольствие: всем одна и та же крупная круглая доза, не нужно по бумажкам рыться…

Фамилия в донесении - доза заработанная - плюс 0,2 за дорогу - доза суммарная - долги? - нет - доза старая из журнала - плюс - доза новая в журнале. Одна клеточка заполнена. Следующая фамилия - та же доза за сегодня - плюс старая из журнала - готово. А долги? - нет. Следующий…

«Валер, дай книгу нарядов на минутку».

Зараженная техника - смотрю, кто позавчера работал на ней. То есть ремонтировал броники в парке… Зампотех нашей роты, несколько водителей и замполит. Зараженной технике - всем по 0,5.

Ну а теперь - дозы разведки… Самое тяжелое. Квадратные метры разложенных, распростертых донесений нужно перегнать в колонку точных цифр. «Фамилия?» - «Надо посчитать…»

По мышцам, суставам, затылку вязкой массой ползет усталость - часы и сутки недосыпа…

Валера: «Кого на Пруд-охладитель поставить?»

Кого ж туда поставить?…

Разминаю деревенеющие мышцы. Покручиваю спиной, повожу плечами - аж хрустит…

Фамилия. Доза.

«Пиши туда пока этого фониста. 23,2 - это значит, ему еще можно 1,75. Пометь это против фамилии в черновике. И завтра на построении не забыть предупредить, чтоб больше не привозил».

Валера спрашивает опять. Еще одна дыра в завтрашней разведке. Некого ставить.

Ночь - можно почти не опасаться, что начальство припрется, и мы курим почти беспрерывно, стряхивая пепел на пол земляной и сапогом растирая, чтоб было не видно - ленкомната все ж…

Кого ж туда воткнуть?

…Хорошо, что вся разведка, где б мы ни ездили, идет как 3-я зона. Иначе б я забодался разбираться - раз в декаду надо писать списки на оплату на всю роту, с выбывшими и молодыми: фамилии, номера зон, даты выездов в них… Сотни полторы фамилий - да за десять дней…

…а это ж еще предстоит…

…когда эти списки делать?… Уже нельзя тянуть… Или еще можно?

…шея от усталости аж скрипит - из бумаги в бумагу…

…а если лечь поспать? В палатку, там тепло, надышали; одеяло, сверху бушлат, скрутиться… А утром до подъема встать и доделать…

…сколько там уже до того подъема осталось…

Следующее - вел разведку - получил - фамилия, фамилия…

Перелопачиваю последнюю кучу. Спать хочется, затылок ноет…

Мысленно разбиваю работу на куски. Свирепею - фрагментируя, кроша ее, по кусочкам переплавляю - в сделанное…

Каждая строка доз - рубеж.

Каждый сочиненный экипаж - как выдох.

Один, еще один…

…сложить бы руки на уютный полиэтилен стола - и спать, спать…

До чего ж медленно идет работа, хоть себя и подгоняешь… И хоть все отделение управления роты на помощь пригони, все равно толку никакого, работать будет один, одна голова… Процессор…

Сигареты, взбадривавшие поначалу, исхлестали, сосущая, гложущая, злая усталость угнездилась по всему телу, выжимать из себя новые и новые порции работы - куришь почти беспрерывно…

Сюда б микроЭВМ [55], хотя б такую дрянненькую, как у меня на работе… А ее б хватило? Хватило, тут объем памяти небольшой…

…Вводишь только числа, дальше все - компьютер: суммирует - за день, всего; лишнее - в долги; сортирует - по дозе, по сроку, по алфавиту - как пожелаешь; любые списки, справки - сама распечатывает; список фонистов, подсчитывает выезды, напоминания, и все - без ошибок…

А я б в это время спал как человек.

СПАТЬ. Завтра с утра доделаю

Еще немного. Хотя б за вчера все дозы подбить.

Ручка продолжает рассеивать дозы: фамилия - нужная клетка, в верхний левый угол - доза за день, косая черта, нижний правый треугольник - доза суммарная…

В глазах режет - как песку насыпало, пальцы онемело сжимают потускневшую резинку…

«Фамилия?» - «Глухой фонист»…

Помятость переходит в сжатость, жесткость, и эта сухая наполненность автомата делает тобой работу, и ты - как вол в борозде - тянешь - и тянешь - и тянешь - и тянешь - тянешь - вперед - без чувства-мысли - бесконечно…

Тишина. Только ручки скрипят.

Фамилия - доза, фамилия - доза… Фамилия - Можно - Фамилия - Не больше 1,4 - фамилия - доза - фамилия - фонист - фамилия…

Мы перебираем, налаживаем, снаряжаем механизм роты радиационной разведки, которой завтра махать лопатой на АЭС, строить лагерь, заступать в патруль ВАИ, чистить картошку, малевать стенгазету, выкладывать из битого кирпича звездочку перед палатками - 4-я рота сделала, и теперь все должны - единообразие! И, промежду прочим, делать то, ради чего повестками военных комиссариатов «Приказываю Вам такого-то числа-месяца 1986 года к стольки-то часам явиться для убытия на учебные сборы сроком… При себе иметь…» выдернули не спрашивая - вести радиационную разведку… То есть каждодневно привозить из очага поражения колонки цифр, от которых зависит, где и как будут мыть, выселять, рубить лес, рыть, бурить, городить, строить - и платить за это людям. И посылать опять новые экипажи…

Формула зоны

В зоне можно находиться, но нельзя жить.

Из рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки

Жить нельзя - работать можно!

…так думаешь поначалу, захваченный молодецким азартом: работа спорится, каждый день узнаешь что-то новое, делаешь нужное, важное и оказавшееся тебе по плечу дело…

Нет жизни - нет и работы…

Всего лишь через пару десятков дней всеми своими потрохами, до костей ощущаешь, как катастрофически, сказочно быстро съедает зона энергию, силы, желания человека…

З-О-Н-А

Яйца

Я бегаю-прыгаю, мечусь по лагерю как угорелый - «Где ротный?» Срочно нужен командир нашей роты, чтоб решить срочные вопросы, которые командир взвода-я - решать со старшим начальством без него просто не может… «Где ротный? Где ротный?» - никто не знает, у кого ни спрошу - а спрашиваю я у всех - и из нашей роты, и офицеров из соседних рот… Все сами как ошпаренные - ЗАВТРА КУЧА ГЕНЕРАЛОВ ПРИЕЗЖАЕТ! Причем не мелкая генеральская сошка, а уровня заместителя командующего Киевским военным округом: Переходное Красное Знамя лучшей части округа вручать (оно и так в нашей бригаде с мая месяца постоянно, и эта процедура «перевручения» ежемесячно повторяется… Угораздило служить в геройской части!). И сейчас нужно срочно решать миллион вопросов, которые стоят перед нашей ротой, а она, как назло, среди лучших, ей вымпел будут вручать… Я второй день в разведку не езжу. «Какая на хрен разведка! Командующий округом приезжает! В лагере работы по горло!» - так мне мое батальонное начальство доходчиво ситуацию разъяснило… Да где ж ротный???!

- Ротный? Ротный яйца собирает. У меня - глаза на лоб:

- Какие на хрен яйца??! Какие яйца??!

- Какие яйца? Обыкновенные. Кажется, куриные. Я не заметил.

У замполита - перед этим он, как и я, искал ротного как угорелый, - у замполита отрешенные глаза человека, внутреннему взору которого открылось что-то.

И я, словно предчувствуя какой-то «момент истины», сам неожиданно успокаиваюсь и говорю:

- Поподробней, пожалуйста.

- Я ж говорю - яйца собирает, - терпеливо объясняет замполит. - В штабе батальона. Я сам приторчал, - добавляет он уже более «личным», оттаивающим голосом.

Говорит он это мне уже в спину - я к штабной палатке иду.

И нахожу там командира нашей 1-й РРР - 1-й роты радиационной разведки. Под стенкой мирно сидящего за длинным столом. Играющего. В детскую такую электронную игрушку, с жидкокристаллическим дисплеем:

С двух сосен - с разных их веток, на разной высоте - скатываются яйца - и падают вниз; «Волк-из-мультфильма» (персонаж) внизу их должен ловить - подставлять кошелку, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Не успел - яйцо падает наземь - разбивается: скорлупки, желтки растекаются… Жалко. Чем лучше играет игрок, тем быстрее - почти как лавина - avalanche! - с разных ветвей разных сосен - ссыпаются - буквально ручьями текут! - яйца… Только успевай вертеться, Волк!

И перестал существовать мир для командира 1-й РРР - и мир, и начальство, и пролом 4-го, и родная вверенная ему рота, он весь был там, в этой маленькой детской игрушке, в ловле яиц, и бешено двигались его толстые пальцы по кнопкам, и все естество его рвалось к виртуозности… в ловле яиц.

А я стоял у торца стола, за край его руками ухватясь, не в силах взгляд от этого неистово-страстного зрелища оторвать, и молчал.

И одна только мысль в моей голове (а глаза завороженно смотрели):

«Сережа, на хрена тебе это нужно! Ты что, командир роты? За роту отвечаешь? Все вы - ты, замполит, Валера, старшина - бегаете как бобики, пупы рвете и на разведке и в лагере - день и ночь - а ротный нашел вас, дураков - и в ус себе не дует? Ты кто? Ты - командир взвода. Вот за взвод и отвечай - за тех б экипажей машин, что в нем, - чтоб люди были накормлены, а машины исправны и к разведке готовы; людей 20, машин б… И все. А организация разведки роты, и книга приказов роты, и журнал доз роты, и списки на оплату выездов роты, и объезды ПУСО ротой - когда ты роту из зоны выводишь, свою задницу для военной прокуратуры подставляешь (и везение твое - оно ж может когда-то кончиться!) - и все остальное-прочее - без счету, конца и края - что постепенно-постепенно на тебя понаваливалось - и что ты все тянешь как само собой, - это все не твое собачье дело! На хрена тебе это нужно?! »

…Время разбрасывать камни - и время собирать яйца…

…Командир 1-й роты радиационной разведки упражняется в ловле игрушечных яиц…

…Я стою у стола, держась за его торец руками……Завтра в лагерь приезжают генералы…

Я и mon general .

Ну ладно, я пошутил: какой там генерал!

Капитан.

Mon capitaine.

Я и мой капитан. Мой непосредственный (по-военному он называется - «прямой») - во-от такой вот мой «прямой» начальник. Мой командир роты (сокращенно - «ротный»).

Он - ротный, а я - взводный: командир 1-го взвода, одного из трех вверенной ему 1-й роты батальона радиационной разведки.

…Мы с ротным пришли в один день. Точнее, приехали. Вместе, в одной колонне.

Колонна была маленькая, из трех крытых больших военных грузовиков, и везла пополнение из Белой Церкви (город Белая Церковь Киевской области), из пересыльного пункта - в лагерь. Ротный - в офицерской форме (она казалась нарядной по сравнению с нашими солдатскими робами) ехал старшим машины в кабине рядом с водителем. А я - в кузове, на лавке в ряд с такими ж, как и я сам, «партизанами» - офицерами -и солдатами из запаса, - глядя на уходящую из-под заднего борта машины шинельную ленту шоссе… На села по обочинам в фиолетовом украинском надвечерье: люди на лавочках смотрят вслед машинам, на нас, глядящих на них из-под брезента, как из полумрака пещер… Сколько они таких крытых колонн перевидели? Все ближе и ближе к зоне…

Именно там, на остановках, во время трепа - перекуров-пере(пардон)сциков - я с ротным и познакомился. Потом оказалось - мы в одну в/ч - воинскую часть - направляемся. Уже с интересом друг на друга взглянули.

А в в/ч - таковой оказался батальон радиационной разведки - мы попали в одну - 1-ю - роту: он - ротным, а я - взводным.

Mon capitaine был среднего роста, какой-то грузноватый… я б даже сказал, «кругловатый». И лицо у него было большое и круглое. Губы тоже большие, причем не по-негритянски, а по-простецки, грубо как-то большие. И очень круглые большие (кажется, карие) глаза - глаза удивленного ребенка. Ребенка все время что-то недопонимающего и все время как бы немного в себе. И фамилия круглая, грузная, простецкая - Воннов (не Воинов, я подчеркиваю, а Воннов).

Немного он весь был какой-то неопрятный.

Форму свою красивую он снял и в пластиковом мешке - «До дембеля!» - под потолком палатки за деревянный брус-поперечину подвесил. А новую форму, которую ему тут выдали (куртка и штаны ВСО - «Военно-строительный отряд»; она мне тюремную робу чем-то напоминала; очень, кстати, удобная, практичная), - он ее так и не обжил. Заносить - заносил, а не обжил.

«На нем и штаны сидят, как на покойнике», - где-то было сказано в записных книжках Салтыкова-Щедрина. Что-то в этом роде.

Был он танкист, технарь; майором становиться не хотел, а хотел остаться капитаном - выйти поскорей на пенсию (как капитану ему срок уже через два года) и стать техником по ремонту телевизоров. Таково было его хобби и настоящее призвание.

Он был флегматик, а флегматики - плохие командиры. Он и был плохим командиром… даже не то что плохим - никаким.

Ну вот - картинка - восстанавливаю эпизод по записной книжке (и чтоб вы, кстати, поняли, каких он дураков в нашем лице нашел):

17.07.86. 23.30. Часа полтора «господа офицеры» (командиры трех взводов и старшина роты) утрясают, кто завтра на разведку, кто на стройку, кто на кухню чистить картошку, кто на дембель, какие машины на выезд, какие и почему в ремонт, сколько км проехала рота, сколько замеров, машин, проб, деревень… Ротный периодически появляется в проеме входа - «Работаете? Хорошо» - и исчезает опять - по лагерю по своим приятелям - кадровым офицерам из вышестоящих штабов… Сочинили наконец писулину - и командир роты, появившись под конец, мельком на пачку списков взглянув, выдал Мише (взводному-2): «Ну, ты и распишись за меня…»

И хозяин никакой: отдал командиру 2-й роты (этот был из себя весь такой «карьерный военный»: подтянутый, ходит прямо, вроде у него слива в жопе торчит, свою роту школил - смотреть больно было! - они по струнке у него ходили, бедняги) - 2-й роте отдал два наших маршрута - Припять - Янов и Канал - Ладыжичи. Отдал… Я просто озверел, когда из разведки приехал и узнал: «Какого… вы их ему отдали?» - «А он попросил. Завтра съездишь с ним, покажешь».

Я про себя только выматерился. А что я могу? Не я ж командир… Маршруты эти были легкими, «рекреационными»: в Припяти (городе, не реке… даже не в городе, а вокруг: мы в Припять не заезжали, ее к тому времени уже колючкой [56] огородили) - не больше пары сот миллирентген в час, Канал - там и 30 мР/ч. нет, а на маршруте Ладыжичи самая высокая точка (если в маршрут включать и дорогу к нему) была на нашей «штатной» стоянке на околице Чернобыля у Сельхозтехники - 3 мР/ч. (село Ладыжичи колебалось на уровне около 0,7 миллирентгена в час - границы отселения; и хоть село и отселили давно, нас туда каждый день посылали мерять его, «мониторить»). То есть оба маршрута по уровням - курортные. Писали там, конечно ж, меньше, чем за Рыжий Лес: за Рыжий Лес, скажем, 1,5 рентгена, а за эти - 0,5. Так в Рыжем Лесу ты эти 1,5 рентгена, скорей всего, получишь (а кое-где так наверняка получишь), а на этих маршрутах - точно нет. Они как отдых. Точнее - передышка. Не все ж время экипажам вокруг АЭС колесить. И хорошо, что опытный экипаж под рукой, в разведке: в случае чего-то непредвиденного (новый маршрут, экстренное задание…) есть кем дырку заткнуть… И ребятам так лучше: лучше ж по маршруту проехаться - развлечься - и рентген и выезд подзаработать, чем в лагере сидеть: там тебя по жаре сто раз на всяких работах замордуют, а рентген - аж ноль-целых-хрен-десятых напишут (0,02 Р - 20 миллирентген - если точно: такой тогда лагерный фон за сутки был… считался; на самом деле было еще меньше, его, наверно, с мая забыли «переоценить» - настолько вопрос дозы на лагерном уровне никого не волновал)… И вот эти маршруты ротный отдал. И еще вози их, показывай…

Наши койки стояли рядом, пока мы в обычных армейских палатках - на отделение (десять человек) - жили.

И я видел, как он просыпался.

Первое движение - рукой, еще не открывая глаз - к тумбочке (на ней сверху у него пачка сигарет и спички заготовлены) - и сразу закуривает… Большие детские глаза блестят в потолок… И только после второй затяжки он обретал свое, так сказать, командирское «Я» и начинал командовать. Для начала - мной (а я за ним наблюдаю в это время из-под прикрытых век): «Командир, вставай!» Ну, и дальше по порядку: «Старшина, подымай роту!» Трудно ему было встать первым.

И вот в эти моменты, от пробуждения до второй затяжки, я его по-человечески жалел… (А мне эти две затяжки заменяла пара крепких ругательств - безадресно, так, в пространство… Я до завтрака старался не курить. «Здоровый образ жизни»…)

Что хорошо было - что был он беззлобный.

Но, опять же, по-детски беззлобный: детишки и кошку до смерти замордуют - просто из любопытства, и старушку до инфаркта доведут - по непониманию… Но без злобы. Так, «в порядке жизнедеятельности»…

Потому-то я и насторожился так, когда когда-то, когда мы обсуждали перспективы «ухода отсюда» (очень животрепещущая лагерная тема…) - у кого какая доза, кто быстрее ее набирает, кто медленно, и как будут писать дозы дальше - по сколько за разведку, по сколько за АЭС, и сколько будут разрешать писать в день - у кого какие шансы - с учетом уже набранного и прогнозов на будущее… - ротный в ответ на чьи-то слова, что я «хорошо иду, быстро дозу набираю», - сказал каким-то директивным тоном - и этим тоном как будто объявил гонку - причем такую, в исходе которой он был уверен заранее: «Ну ты-то, Мирный, уйдешь после меня»…

Это мне за все хорошее, так сказать… Настоящий заботливый командир, что говорить: «Слуга царю, отец солдатам»… (То есть этой удивительной - для меня просто-таки удивительной! - заботливости кадровых офицеров прежде всего о себе, о своем благополучии - он все-таки в армии научился.)

И эта оброненная им полушутя, в приятельском разговорике, мимоходом, беззаботно фраза запала мне в душу.

Потому что я не сомневался - он сказал то, что думал.

И это мне сильно не понравилось.

Потому что я совсем не хотел ждать, когда капитан Воннов получит свои 25 рентген и доблестно уйдет. В лучшем случае дав мне уйти вместе с собой в порядке о-о-огромного одолжения… милости даже… А в худшем - оставив разбираться с новым начальником, чтоб я вместо него дела за роту передавал… Очень не хотел я зависеть в этом вопросе от милостей капитана Воннова. Ревниво он как-то относился, кто из нас раньше уйдет… «Ты уйдешь после меня»

Так началась наша невидимая (и не острая, а, я б сказал, «хроническая») гонка…

Где на его стороне были… были преимущества.

Чуть не сказал - «все».

Не все.

Я в Чернобыле яиц не собирал.

«Боевой выезд»

Нач. разведотдела:

- Какие эти гражданские трусы, только договариваются и никогда к АЭС не ездят…

А в это время мы, гражданские (только в военную форму переодетые), которые доставляют им («военным военным») данные с маршрутов, стоим тут же.

Из рабочего блокнота командира взвода радиационной разведки

Рапорт об этом «событии» никогда написан не был. Хотя доложить об этом происшествии, пусть незначительном, но подрывающем самые устои армии, обязаны были по крайней мере двое из присутствовавших офицеров.

Посторонний же написал бы об этом приблизительно такой рапорт:

Начальник отдела радиационной разведки (далее - «отдела РР») Оперативной группы Министерства обороны СССР подполковник Б. получил от Правительственной комиссии срочное задание и для его выполнения отбыл из расположения штаба ОГ МО СССР вместе с командиром 1-й роты РР капитаном Вонновым и командиром 1-го взвода РР лейтенантом Мирным на стоянку машин РРР.

При появлении офицеров бойцы роты поднялись и построились перед рядом БРДМов в шеренгу по три (впереди командир, за ним в затылок дозиметрист и водитель экипажа). На приветствие подполковника строй дружно гаркнул: «Здравья…! жаю…! тарщ…!…ковник!»

Начальник разведотдела подполковник Б. впервые столкнулся лицом к лицу со своим разведвоинством - тремя с чем-то десятками мужчин 25-45 лет в разношерстной бэушной [57] форме - и начал лично распределять экипажи по маршрутам разведки, сопровождая приказание каждому экипажу энергичным указующим взмахом руки.

Из строя личного состава РР раздались возгласы возражения и неудовлетворения. Игнорируя их, подполковник продолжал отдавать команды экипажам. Командир роты РР капитан Воинов, стоящий позади подполковника Б., на его действия никак не реагировал. Так же как и на отчаянные взгляды командира 1-го взвода РР лейтенанта Мирного, пытавшегося его побудить к прекращению действий подполковника.

Из строя в сторону подполковника зазвучали новые, более громкие возражения. Экипажи бурно выражали свое несогласие с тем, что их посылают на маршруты, которых они не знают. Отдельные выкрики из строя перешли в общий ропот.

Командир роты капитан Воинов попытался пресечь нарушения воинской дисциплины обеспокоенными окриками. Безрезультатно.

Действия начальника отдела радиационной разведки Оперативной группы Министерства обороны СССР подполковника Б. были прекращены командиром 1-го взвода радиационной разведки Мирным.

Нарушая воинский Устав, лейтенант Мирный, стоявший ранее позади подполковника Б., подошел к последнему, и, негромко сказав ему:

- Извините, товарищ подполковник, но здесь командую я, - отменил приказ вышестоящего начальника.

После чего лично распределил экипажи разведки по маршрутам, сверяясь с блокнотом, вынутым из своей полевой сумки. Приказания командира взвода лейтенанта Мирного были выполнены беспрекословно. Подполковник Б. и капитан Воинов в действия лейтенанта Мирного не вмешивались.

Подполковник Б. лично отбыл в разведку с экипажем БРДМа № 82.

В тот день я вернулся из разведки одним из последних.

На стоянке ребята с 82-го БРДМа как раз делились впечатлениями:

- На разведке подполковник - из броника ни шагу! Внутрь втиснулся - через триплексы высматривает, где мерять… А назад приехали, он на стоянке - двумя пальчиками! - респиратор свой, «лепесточек» беленький - снял - и на вытянутых руках - выбросил! И бегом умчался менять ботинки и обмундирование - обмываться… Еще б - БОЕВОЙ ВЫЕЗД СДЕЛАЛ!

Как капитан Бычков и Евгений Петрович в первый раз встретились

М. Е. Салтыкову-Щедрину и Е. П. Олейниченко

Идет по лагерю ветеран.

Ветеран лагеря.

Ветеран радиационной разведки.

Ветеран 1-й роты, командир 3-го взвода старший лейтенант… все зовут его по имени-отчеству: Евгений Петрович.

Можно сказать, бывший командир взвода радиационной разведки: не ездит он уже на разведку. Нельзя ему.

Усталое лицо у ветерана. Крупные черты, на солнце и ветрах потемневшие, складками прорезаны: и до чернобыля прожил человек непростую трудовую жизнь: 40 с чем-то лет старшему лейтенанту запаса, отцу двоих дочерей и сына, старшему мастеру цеха Евгению Петровичу…

Видит Евгений Петрович лагерь - все тот же с конца мая (а уже июль, конец июля) - одно и то же видит… Люди только, их лица мелькают…

Чем только он тут не занимался! И маршруты разведки прокладывал, и на крыше 3-го блока лопатой махал, и под АЭС бригады водил, и сам десятки рентген в Лесу мерял, и на АБК, административно-бытовом комплексе, с дозиметром сидел, и… Мало таких мест в зоне, где б не работал Евгений Петрович.

И нет ни одного места в зоне, где б он мог еще работать: почти 25 рентген у него; недобрал он всего ничего - и посадили его на фон, перестали в зону выпускать… А рапорт о замене себе он, как и все порядочные люди, за делами подал поздно…

И нет уже и в лагере ни одного места, где б он не работал: и журнал учета доз роты вел, и приказы писал, и старшим патруля ВАИ, военной автоинспекции, был, и дежурным по техническому парку, и замдежурного по батальону, и дежурным по батальону, и…, и…

И все уже здесь перевидел Евгений Петрович.

И все уже здесь ему осточертело.

Ни на что уже смотреть не хочется… Не можется…

Выработался человек.

Полностью.

До потери инстинкта самосохранения.

И только загадочная жизнь уже малоподвластного ему тела да смутная, ноющая, как боль, тяга домой - надежда на вот-вот… сегодня? нет? ну тогда завтра… нет? ну завтра, значит… - надежда, что вот-вот придет замена (свежий - бодрый и перепуганный - офицер запаса) на его должность растреклятую - «командир 3-го взвода РР 1-й роты РР в/ч №…» - надежда эта поддерживает его потрепанную оболочку…

Да еще, может, им самим и незамечаемое уважение: уважение всех вокруг к человеку, который мерял тут уровни ЕЩЕ В МАЕ… Уважение - с оттенком суеверного побаивания: «А если и меня такое будущее ждет?…» И каждый, кто как может, старается Женю как-то развеселить, приободрить, поддержать… от неприятностей или начальства прикрыть, если что…