Конструирование проблем, которые можно решить

Важной целью переговоров о проблеме является такое формулирование трудностей, которое максимально увеличивает возможность действия. Как мы уже сказали, этого легче достичь, если мы пользуемся описанием конкретных действий, а не предикатами или абстракциями. Легче прийти к согласию с ребенком, который не хочет убирать свою комнату, чем с «несносным мальчишкой»; легче работать с человеком, который по возвращении с работы наливает себе выпить, чем с «алкоголиком»; легче действовать, когда имеешь дело с человеком без опыта сотрудничества с ровесником, чем с «человеком с низкой самооценкой». Развивая один из этих примеров: человеку, который, приходя с работы, сейчас же делает себе выпивку, можно предложить выйти на прогулку с собакой.

Мы советуем читателям разложить каждую диагностическую категорию в последовательность одиночных личностных поведений, повторяющихся при определенных условиях, на элементы, с которыми можно без труда работать. Мы считаем, что определения типа «зависимый», «личность, склонная к алкоголизму», «психическое расстройство» — очень размыты и, как мы думаем, довольно пугаю-щи (хотя потенциально на них легче заработать).

Глава 6

Нейтральность и власть. Мнения, задания и уговоры

Люди легче принимают аргументы, которые открыли сами, чем те, которые пришли в голову другим.

Паскаль

У нас есть простое убеждение, что если кто-то не желает оказывать влияние, если слова, которые должны повлиять на других, застревают у него в горле, или если он считает, что человеческие существа могут взаимно не влиять друг на друга (эмоционально или по-иному), ему необходимо убраться из человеческого общества.

БродесиХас(1989)

Краткосрочные терапевты часто обращаются к непосредственному выражению мнения, поэтому им необходимо овладеть трудным искусством убеждения.

Мы считаем, что можно принять такой тезис: искусство терапии независимо от того, какой подход он представляет, имеет много общего с искусством убеждения. Для многих это неприятный факт. Однако, нравится нам это или нет, наша профессия состоит в том, чтобы убеждать людей, прямо или скрыто в необходимости перемен.

Краткосрочная психотерапия

91

Влияние и экспертиза

Среди многих представителей нашей профессии существует убеждение, что можно избежать ситуации, где терапевт оказывает влияние, что одно лишь выслушивание клиента или семьи достаточно для того, чтобы вызвать дискуссию, где терапевт ничего не делает для «управления изменением, манипулирования диалогом семьи в определенном направлении» (Марковитц, 1992, цитируя Харлейн Андерсон). Мы считаем, что это опасное заблуждение. Невозможно скрыть собственное мнение и избежать влияния, хотя бы неосознанно, посредством целого ряда коммуникационных каналов, вербальных и невербальных. Несмотря на то, какую модель терапии мы выбрали, на определенные утверждения мы не реагируем, на другие задаем те, а не иные вопросы, делаем определенные жесты, киваем головой, произносим «гм». В любом случае мы оказываем влияние на процесс интеракции. Много информации передается на тонком уровне выражения: выражения лица, движения глаз, дыхание, расширение/сужение зрачков, положение тела и т.п., то есть реакциями, которые мы не осознаем и не контролируем. Мы опасаемся, что такого рода тонкие уровни влияния являются наиболее предательскими, поскольку они функционируют вне области сознания участников интеракции. Мы полностью согласны с любыми стремлениями увеличить автономность клиента, помогая его самостановлению, которое опирается на его собственные возможности. Мы, однако, не можем согласиться с тем, что предлагать что-либо клиенту или убеждать его попробовать ввести определенные изменения является манипуляцией, или насилием.

Б.Кейд, В.О'Хэнлон

На данный момент в психотерапии существует течение, полностью отрицающее роль эксперта или даже существование самой экспертизы. Часто вспоминается здесь утверждение Матураны о невозможности «инструктивной интеракции»; «разговор» вырастает до ранга таинства, говорить о котором можно лишь полным набожности шепотом. Роль эксперта признается эпистемиологически вредной (что бы это ни значило), формирующей зависимость, которая злоупотребляет властью, профессиональной манипуляцией и т.д. Хотя мы уверены, что существуют терапевты, отвечающие этому описанию, считаем, что роль эксперта может исполняться так, что она не ослабляет клиента, не разоружает его (собственно вооружение невозможно, надо лишь избегать разоружения).

Важно, чтобы от нашего внимания не ускользнул тот факт, что большинство людей, которые отбрасывают экспертизу и техники, являются необычайно опытными терапевтами, это отличные эксперты, идеально владеющие этими техниками. Мы согласны с тенденцией избегать высокомерной позиции, скрытой манипуляции и считать терапию процессом, где мы, располагающие знанием, несем добро людям не из нашего круга. Однако притворяться, что мы не обладаем знанием и навыками, — просто абсурд; это противоречит тому обстоятельству, что мы имеем опыт и мудрость, которые вносим в терапию, они получены нами в процессе тщательной, иногда весьма нелегкой работы.

Примером может служить позиция Брайана, который часто говорит клиентам, что за последние 25 лет он стал неплохим экспертом в том, что в интерперсональных связях, связях между людьми,

Краткосрочная психотерапия

не дает эффекта, особенно когда это касается определенных схем, связей. Обычно он добавляет еще, что у него значительно меньше жестких советов по поводу того, что дает хорошие результаты. Он, однако, признается, что иногда у него появляются неплохие идеи о том, что могло бы подействовать, часть этих идей он взял у бывших клиентов, часть придумал сам и с удовольствием ими поделится (Кейд, 1992).

Нейтральность

Проблема нейтральности часто поднималась в последние годы, вызывая много противоречивых мнений. Нейтральность терапевта, по нашему мнению, есть необходимость, которая имеет свои основы в прагматическом требовании быть терапевтичным в работе с семьями. Потеря нейтральности обычно ставит терапевта в очень неудобную позицию, делающую помощь невозможной.

Понятие нейтральной позиции терапевта означает, что он отбросил личное мнение об определенных людях, поведениях, системах ценностей и событий. Наше знание о нейтральной позиции выросло из поражений, поскольку мы позволили себе пристрастность, веря, например, в то, что одна из сторон требует п©ддержки, или считая, что мы производим терапевтическую провокацию с целью вернуть старый способ равновесия системы.

Некоторые принимают нейтральность в терапии как позицию, равнозначную отказу от эмоций. Мы видели терапевтов, имеющих выражение лица как у Бастера Китона, которые разговаривали с родителями. Мы считаем, что можно сохранять нейтральность, занимая позицию между полным рав-

Б.Кейд. В.О'Кэнлон

нодушием, нейтральностью и аффирмацией и даже дружеским теплом, охватывающим проблемы обеих сторон. Важно, чтобы в терапии ни одна из сторон не воспринималась иначе, для того чтобы не создавать союзы явные или скрытые, одних против других. Терапевтическая нейтральность может означать «необъединение ни с одной стороной или со всеми сразу».

Нейтральность по отношению к эффектам, по нашему мнению, есть прагматическая позиция, которую в некоторых ситуациях необходимо принять, хотя необязательно она должна выражать отсутствие интереса к решению проблемы или отсутствие чувствительности к широким социополити-ческим вопросам. Часто, когда терапевт слишком сильно идентифицируется с аргументацией перемен, несмотря на то, выражает он это прямо или скрыто, он сам становится в этом случае в некотором смысле «клиентом-покупателем» определенного изменения семьи или одного из ее членов. Терапевт в этом случае охватывает все аргументы «за», оставляя членам семьи лишь аргументы «против» , вместе с сопутствующими им эмоциональными окрасками. Эти «за» и «против», представления терапевта о том, как должно быть, абсолютно теряют смысл, если стремление к цели разоружает клиентов, укрепляя их сопротивление или старые позиции. Кирни, Бирни и Мак Карти, анализируя семейную терапию, где имело место злоупотребление, говорят о «колонизации потенциала» систем мой профессиональной общественной помощи, занимающейся проблемами семей из бедной среды или самых низов общества. Они показывают, что подобные семьи становятся странными жертвами бесконечных крестовых походов, нападений и от-

Краткосрочная психотерапия

95

ступлений, а под лозунгами о милосердии кроются попытки контроля или предложение лечения. Колонизированные, опутанные санкциями колонизаторов, они находятся в амбивалентном партнерстве, колеблясь между бунтом и покорностью» (Кирни и другие, 1989). Процесс колонизации мы рассмотрим подробнее при описании парадоксальных техник.

Мы предпочитаем придерживаться категории «гость-жалобщик-клиент», описанной в предыдущей главе, нежели широко понимаемого понятия нейтральности. Мы считаем, что, постоянно держа в поле внимания вопрос: «Кто является клиентом, и что ему нужно?», можно избежать некоторых союзов, излишнего энтузиазма или догматизма о том, какими должны быть другие люди и, что важнее, форсирования собственных убеждений. В ситуации, когда человек имеет мотивации к переменам некоторых аспектов своей жизни, мы с радостью принимаемся рукоплескать в ответ на любую попытку иного, отличного от обычного поведения.

В частной практике нам редко приходится выступать в роли общественного контролера. Однако, наверняка, если бы нам пришлось взять на себя эту роль, мы бы уже не действовали как терапевты (даже если бы это были люди, требующие терапии, и это были бы проблемы жизненно важные, например, касающиеся ребенка или матери, или человека, которого можно уберечь от определенного поступка, о котором ему пришлось бы позже жалеть). Мы должны весьма тщательно разделять эти два вопроса. Если мы действуем во имя общественного контроля, в этом случае терапевт или власть, которую он представляет, являются клиентами. Наш опыт показывает, что люди меняются только

96

Б. Кейд, В. О'Хэнлон

с помощью такого пути, который они сами выберут, когда выступают в роли клиента. Если нам приходится взять на себя роль клиента, особенно когда в нашем распоряжении имеются определенные санкции, в этом случае мы стремимся выработать послушность (в определенных случаях это может быть единственно верное поведение, однако мы не должны путать его с терапией). Это не означает, что нельзя исполнять роль общественного контролера терапевтическим образом (Викленд и Джордан, 1990).