Глава 26. Lux Lucis Admiratio

Близнецы обрушились на Уну, словно два громадных чудовища.

Дьякон метнулся с плеча девушки, напал на усатого близнеца, клюя его голову и царапая лицо. Второй близнец двинулся на Уну, полный решимости размозжить ей череп толстой дубинкой. Девушка кинулась в сторону, и дубинка врезалась в пол, отбросив кинжал.

Ведьмы завизжали, так как второй верзила, которого Уна прозвала мистер Усач, стал размахивать дубиной во все стороны, стараясь сцапать Дьякона. Но ворон был проворнее. Он успевал трепать бугая за усы и снова поднимался ввысь. Верзила кричал фальцетом, отчего можно было спутать его крики с девичьими.

Уне пришлось отпрыгнуть назад, поскольку громила снова замахнулся на нее дубиной. Грозное оружие прошлось в нескольких дюймах от сыщицы и угодило прямо в стул так, что Санору, трясшуюся от страха, откинуло в сторону. Хлопнувшись на пол, она вскрикнула и замолчала.

— Скотина! — закричала Уна, схватив сломанную ножку стула. — Ты ударил беззащитную девочку?

Верзила замахнулся дубинкой, а Уна, пытаясь защититься поднятой с пола деревяшкой, споткнулась о вторую ножку стула и упала. Она зажмурилась, представляя, как в следующий миг ее настигнет удар, который вышибет из нее жизнь, но удара не последовало.

Послышался громкий треск, и верзила, шатаясь, двинулся вперед. Повернувшись всей своей громадной тушей, он рухнул на каменный книжный шкаф. Сыщице понадобилась пара секунд, чтобы понять, что произошло. Размахивая дубиной, близнец-головорез, мистер Усач, случайно зацепил братца.

В следующий миг мистер Усач издал истошный вопль, поймав Дьякона и пригвоздив его своей ручищей к стене. Он занес дубинку, намереваясь расплющить птицу, готовый пожертвовать при этом собственной рукой.

Уна мгновенно поняла, что должна сделать. Она села, нацелилась ножкой стула на мистера Усача, словно держала ружье, и слова сорвались с ее уст сами собой.

— Люкс люцис адмиратио![3]

Вспышка сверкающих огней вырвалась из кончика деревяшки, пронеслась через комнату и врезалась в дубинку в толстой руке мистера Усача. Его хватка ослабла, и Дьякон упал на пол с глухим стуком. Мистер Усач вскрикнул от удивления, когда вторая вспышка подняла его и швырнула через комнату. Он ударился о книжный шкаф и рухнул на пол, роняя на себя гору книг. Звездочки сверкали над его головой, кружась достаточно долго, чтобы подпалить кончики лохматых усов, и затем исчезли. Его веки слегка дрогнули перед тем, как закрыться. Он потерял сознание. Уна отбросила ножку поломанного стула и поспешно поднялась на ноги.

— Дьякон! — закричала девушка, бросившись к другу. — Дьякон, ты в порядке?

Голос ее дрогнул, в глазах заблестели слезы. Она опустилась на колени. Когда птица оказалась в ее руках, сыщица смогла уловить его слабое дыхание и почувствовать ладонью биение сердца. Тельце ворона вздрогнуло, потом послышался кашель. Он приоткрыл один глаз, уставившись на девушку.

— Бывало и получше, — ответил ворон и поморщился, пробуя шевелить лапой.

Уна с облегчением вздохнула:

— Ох, Дьякон! Как ты меня напугал! Ты сильно пострадал?

Распушив перья, ворон ответил:

— Кажется, я повредил бедро.

— Двигаться можешь? — поинтересовалась девушка.

— Могу.

— Значит, оно не сломано.

— Не совсем уверен в этом, — ответил пострадавший.

— Ой, если бы вы свойное бедро сломали, вы бы поняли, — вставила словечко Катона. — Где-то лет сто назад ломала я бедро, и могу вас уверить, что нет хуже...

— Ну, хватит уже! — негодовал Дьякон. Он расправил крылья, прежде чем запрыгнуть к Уне на плечо. Хозяйка почувствовала, как птица пыталась балансировать и в конце концов поймала равновесие. — Мисс Крон нуждается в большей помощи, нежели мое бедро, — пытался он переключить общее внимание.

Глянув через всю комнату, Уна остановила взгляд на Саноре, лежащей без движения. Разволновавшись, она поспешила к девочке и, опускаясь перед ней на колени, уже видела, что Санора зашевелилась. Сыщица помогла ведьмочке сесть, поддержав ее за плечо.

— Ты сильно ранена? — спросила Уна.

Санора посмотрела на сыщицу своими огромными глазищами, удивленно моргая:

— Я... Думаю со мной все в порядке. Большая часть удара пришлась на стул.

Обломки стула сгрудились возле стола, среди них была и сломанная ножка, которую Уна использовала для заговора света. Что больше всего удивило девушку, так это то, что она не чувствовала ни грамма вины, глядя на расколотый кусок деревяшки. Она использовала магию, но не чувствовала себя предательницей как в тот день, когда неосознанно кинулась колдовать, чтобы починить разбитую лупу. На этот раз все было предвиденно. На этот раз это был ее выбор. Люкс люцис адмиратио. Свет чуда — то самое заклинание, которое принесло столько горя почти три года назад под трепещущими листьями смоковницы. На этот раз магия сработала, как она хотела. На этот раз все было точно.

— Встать сможешь? — спросила Уна ведьму.

— Думаю, да, — ответила Санора, и сыщица помогла ей подняться на ноги. Как и Дьякона, девочку слегка качало, но она пострадала не так сильно, как думала Уна, и платье чудесным образом осталось цело и невредимо.

Мистер Усач застонал на полу, и Уна с опаской приблизилась к нему. Дубинка валялась возле его недвижной руки, наполовину погребенная под горой книг. Сыщица отпнула ее в сторону.

— Нужно связать эту парочку, пока они не пришли в себя, — сказала Уна, а затем бегло осмотрела комнату, вспомнив, что она уронила кинжал. В суматохе она сразу его не увидела... Но паника скоро прошла, и девушка со вздохом выдохнула — вот он, на полу возле книжного шкафа с газетами, в полной безопасности. Если кто-то из ведьм захочет добраться до оружия, то Уны им не миновать, а в настоящий момент все ведьмочки столпились возле стола и таращились на сыщицу, открыв рты от изумления.

— Что будем делать? — поинтересовался Дьякон.

— Мы по-прежнему должны найти напавшего на дядю, — ответила Уна. — Нет ничего важнее. Кровавый Мартин сбежал.

— Здесь есть туннель, который ведет прямо в отель, — объяснила Санора. — Так мы получали корень. Мартин, наверное, уже на полпути к логову.

Уна нахмурилась:

— Та-а-к, он все еще законный владелец Маятника и намеревается остановить механизм в полночь, — она обернулась к ведьмам. — Сдается мне, вашей дружбе с Мартином пришел конец. Боюсь, единственная ваша надежда не распрощаться с кремом из турлока — это Дом с Маятником. Поэтому жду от вас любого содействия в деле. Мы любой ценой должны лишить этого негодяя права на владение.

— В Маятнике растет турлок? — в один голос удивились ведьмы и переглянулись.

— Растет. Во внутреннем дворике, — подтвердила Уна. — Но придется поверить на слово. Уверена, если мы вернем Волшебнику человеческое обличье, я смогу его убедить поделиться с вами турлоком, — она направилась к шкафу и остановилась возле кинжала, рассматривая его безупречную сталь, затем снова обернулась к ведьмам. — Но с условием, что вы вернете платья в бутик и признаетесь, что похитили кинжалы из музея.

Уна вытянула с полки пожелтевшую газетенку, какой-то старый номер «Трибуны», и опустилась на колени. Очень аккуратно она подоткнула край газеты под кинжал и завернула оружие в увесистый свиток, затем подняла его с пола. Бумажных слоев оказалось достаточно, чтобы не обжечь руки. Но Уна все равно ощущала кинжал, однако упаковка серьезно уменьшила магическое действие заклятия до небольшого покалывания в ладонях.

Дьякон полушепотом произнес Уне на ухо:

— Повезло, что Кровавый Мартин не столь внимательно читал инструкцию к заклинанию.

— О чем ты? — не поняла Уна.

— Ну, согласно правилу, — шептал ворон, — если Кровавый Мартин принес кинжал в комнату, он может его использовать независимо от того, в чьих руках оказывается оружие.

— Хочешь сказать, что он мог меня прикончить даже после того, как в его руках не оказалось кинжала? — уточнила хозяйка с замиранием сердца.

— Именно! Мог метнуть его в любой момент, пока ты находилась в прямой видимости и на расстоянии не более десяти шагов, — ответил ворон.

Уна не знала, что и сказать на это. Кажется, она родилась в рубашке. Девушка неожиданно испытала страх, поняв, что Мартин может осознать свою ошибку и вернуться обратно в комнату. Но та скорость, с которой он удирал по туннелю, наводила на мысль, что негодяй уже далеко от Холма. А потом еще одна мысль пришла ей в голову так неожиданно, что девушка почти выронила сверток:

— Ну, конечно! — зашептала она.

— Что случилось? — забеспокоился Дьякон.

— Как же... Как же... Конечно, Дьякон! Как я не обратила внимание на это раньше? — магические мурашки продолжали колоть ладонь.

— На что не обратила внимание? — вопрошал ворон, которого хозяйка оставила без ответа. Уна подняла черное платье, брошенное ею на пол, и вернула его Саноре.

— Санора, давай, быстренько переодевайся. Нам нужно идти.

— Куда идти? — недоумевал Дьякон.

— Все по порядку, — ответила Уна. — Сначала вернем кинжалы в музей. Потом нужно найти инспектора и собрать всех претендентов. Я знаю, кто напал на дядюшку.

Глава 27. Лазейка

Саноре потребовалось около двадцати минут, чтобы переодеться, затем вместе с Уной и Дьяконом они выбрались из Холма через заколдованный выход меж корней крючковатого деревца. Они застали инспектора, стоящего на коленях на мостовой, в тот момент, когда он всматривался в одну из выбоин. Самулиган восседал на козлах кареты прямо перед музеем, наблюдая за горе-полицейским с потешным выражением на продолговатом эльфийском лице. Шляпная коробка, в которой сидела лягушка, находилась в безопасности на его коленях.

Прошло еще тридцать минут, пока Уна объясняла все, что произошло, и инспектор сопроводил ее в музей, чтобы вернуть украденный кинжал. У него руки чесались от желания арестовать Санору на месте, но сыщица настояла, чтобы юной ведьме разрешили вернуться в Маятник вместе с другими участниками происшествия для так называемой «реконструкции» нападения на Волшебника.

Уже вечерело, когда Уна спешно вошла в Дом с Маятником. Дьякон неуверенно покачивался на ее плече. Самулиган с коробкой в руках держался за хозяйкой. Санора Крон шла сразу за эльфом, а инспектор Уайт, одетый в клетчатую охотничью куртку, замыкал процессию. Чуть позже явились близнецы Айри вместе с Ламонтом Фитчем Третьим, а последним, раздув ноздри до размеров своих белесых глаз, пришел Гектор Гримсби.

— Надеюсь, у вас есть нешуточный повод собрать вместе всех этих замечательных людей, мисс Крейт, — обратился инспектор к Уне. — И еще более весомая причина, по которой выдернули меня со сцены преступления на мостовой. Дело о каменном воришке само собой не раскроется!

Уна переключилась на беспорядок, царящий в прихожей Маятника, смотря себе под ноги. По всему полу валялись последствия Исидориной истерики, случившейся позавчера: опрокинутая подставка для зонтов, перевернутая скамейка и зонты, в том числе красная трость мистера Гримсби.

— Думаю, сегодня мы раскроем все эти на первый взгляд не связанные дела разом, — пояснила сыщица инспектору, и когда лицо его приняло еще более озабоченный вид, чем обычно, девушка указала на гостевую вешалку:

— Не будете ли столь любезны, инспектор, чтобы принести мне тот черный пиджак? Тот, который на вешалке. Думаю, он пригодится.

Полицейский поперхнулся:

— А что это мой пиджак делает здесь? Он же в ремонте в швейном ателье...

— Да просто уже принесите его сюда! — рявкнула Уна так, что полицейский попятился, затем быстренько снял пиджак с вешалки и вместе с остальными проследовал за Уной в гостиную.

Уна отсчитала несколько шагов и заняла местечко в сторонке. Мантия Волшебника все еще лежала на полу, на своем старом месте. Уна обвела взглядом обстановку: картины и гобелены на стенах, бессрочно качающийся маятник, длинный диван, два заколдованных контракта и фолиант, который Адлер Айри прятал за спиной.

— Всеобщее внимание! — начала сыщица. — Как только вы займете свои места в том порядке, в котором находились в момент нападения на Волшебника, мы сможем продолжить.

— Что продолжить? — раздраженно спросил Гектор Гримсби. — Мне еще нужно монолог репетировать.

Исидора ткнула пальцем в сторону Саноры:

— А эта почему еще не арестована? Ясно же, что она из шайки воришек, стащивших платья! Нужно пошевеливаться, чтобы вернуть наряды до начала маскарада.

Уна перевела взгляд от Саноры к Исидоре:

— К тому моменту, как мы закончим следственный эксперимент, мисс Айри, платья уже будут на своих местах в бутике, уверяю вас.

Уна подняла бровь, глядя на Санору, и та утвердительно кивнула. Перед тем, как покинуть Ведьмин холм, Уна еще раз убедилась, что головорезы Кровавого Мартина связаны. Она взяла обещание с оставшихся ведьмочек вернуть платья в бутик, иначе, если они этого не сделают, у них не останется ни единого шанса получить корень турлока из сада Маятника.

Исидора просияла. Она радостно захлопала в ладоши и сказала:

— Ну, если так, то я хотела бы немедленно начать приготовления к маскараду!

— И я! — присоединился к ней Гектор Гримсби, почесывая свою окровавленную повязку. — Режиссер театра на Темной будет там, поэтому хочу предстать в лучшем виде.

— Я знаю, кто напал на дядюшку! — выпалила Уна.

Крик всполошил ворона. Дьякон взлетел и, устрашающе каркая, стал сгонять претендентов к кушетке.

Когда все были на местах, Дьякон возвратился на плечо Уны, и девушка обратился к Самулигану:

— А сейчас, если тебя не затруднит, поставь моего дядюшку вон туда, на его одежды, и мы сможем начать.

Эльф услужливо выполнил просьбу, вынув лягушку из коробки и поместив ее на измятую багряную мантию Волшебника.

— Инспектор Уайт, — продолжила сыщица, — не будете так любезны надеть вот тот пиджак и отойти вон туда, к портрету?

Ей было приятно, что инспектор делал то, что она просила, не задавая неуместных вопросов. Он снял охотничью куртку, бросив ее на спинку стула, прежде чем натянул рукава черного пиджака, взятого в прихожей.

— Эй, что случилось с моим пиджаком? — возмутился страж порядка. — Придется пообщаться с тем портным. Он должен был всего лишь зашить дыру в рукаве, а не делать пиджак больше.

И в самом деле, куртка висела мешком на худых плечах инспектора.

— Будьте добры, инспектор, — попросила Уна, — встаньте там, чтобы мы могли начать.

После распоряжений девушки, полицейский занял место возле портрета Освальда Великого, раздувая грудь в попытке казаться массивнее.

Уна осмотрела комнату, убедившись, что все на месте.

— Есть одна штука, которую я усвоила из всей этой истории, — начала Уна, — это то, что слухи не всегда врут. Сплетничают, что Кровавому Мартину уже сотни лет. И теперь я знаю, что это чистая правда. Еще говорят, что по венам естественных магов, таких, как я, течет эльфийская кровь, и я на личном опыте это доказала себе, — сыщица показала в сторону свернутых свитков на столе. — Если бы я знала об этом позавчера, то я могла бы понять, что именно почувствовала в тот момент, когда приготовилась подписать контракт, коснувшись его рукой. Но я и представления не имела, что жар, который стал покалывать ладони, не был результатом нервного перенапряжения, а являлся следствием того, что в скрученном свитке был спрятан кинжал, заговоренный против фей и эльфов, — Уна наигранно резко обернулась к инспектору, драматично шелестя подолом. — Это вы, сэр, принесли в эту комнату оружие, спрятав его в контракте!

Пальцем она указала на свернутый документ на столе.

Инспектор поперхнулся:

— Й... Я? Но... Не припомню, чтобы я вообще в комнате был в это время.

Уна отрицательно закачала головой:

— Не вы, инспектор. Я обращаюсь к адвокату, к мистеру Рейвенсмиту, в роли которого вы сейчас играете. Поэтому-то я и попросила вас надеть пиджак.

— Так это его пиджак? — удивился полицейский. — И с чего вы взяли?

— Очень надеюсь, что сунув руку в карман, — объяснила Уна, — вы нащупаете конверт со счетами на юридические услуги, которыми пользовался Волшебник последние два года.

Инспектор залез в карман и вытащил конверт. Он достал из него счета и после беглого просмотра произнес:

— А как вы угадали, что внутри конверта?

Уна с Дьяконом переглянулись, и ворон ответил:

— Мы с Уной видели, как Рейвенсмит позавчера вручил конверт Волшебнику, а когда Александр отказался принимать счета, адвокат сунул конверт обратно в свой карман. И этот пиджак определенно принадлежит ему.

Исидора уставилась на сыщицу, величественно приподняв одну из своих прекрасных бровей:

— Определенно. Так мужчина забыл свой пиджак в Маятнике. И что в том криминального?

— И если вы утверждаете, что адвокат напал на дядю, — вступился Ламонт, задумчиво поправляя очки на одутловатом лице, — то разрешите мне напомнить, мисс Крейт, что нападающий должен был быть в комнате, чтобы совершить преступление. Ведь об этом говорил ваш ворон?

— Хм... Так и есть, — ответила Уна. — И правда в том, что мистер Рейвенсмит покинул комнату, когда дядюшка был атакован. Дьякон, мог бы ты еще раз повторить то, что рассказывал нам вчера? Правила использования двух магических кинжалов.

Ворон сочувственно глянул на хозяйку:

— Боюсь, что волшебные правила нерушимы: «Чтобы кинжалы попали точно в цель, необходимо любой из них метать в замкнутом пространстве, таком как комната. Оружие должно быть принесено в помещение непосредственно атакующим, который должен иметь визуальный контакт с будущей жертвой и находиться от нее не более чем на десять шагов». Никаких исключений. Древние маги были очень щепетильны в подобных вопросах.

Дьякон пожал плечами, словно извиняясь, что своим ответом он подвел хозяйку.

Однако Уна совсем не выглядела озабоченно, а даже тихонько ухмылялась:

— Как по мне, Дьякон, то я нигде не вижу жестких указаний, что нападающий должен обязательно присутствовать в комнате.

Адлер вдруг поперхнулся, татуировки на его зардевшемся лице растянулись. И также резко затем он нахмурился:

— Не сомневаюсь, мисс Крейт, что ты нашла лазейку в заклятии, — зазвучал его певучий ирландский акцент, — или, я бы сказал, заметила в нем брешь, но я так и не понял, как кто-то мог видеть Волшебника, не находясь в гостиной. Тут ни единого окошка.

— Именно! — заорал инспектор, оглядывая всех присутствующих. — Окон-то нет, мисс Крейт. Потрудитесь-ка объясниться.

Уна собралась как можно доходчиво все прояснить:

— Надеюсь, все готовы подтвердить, что именно в этом пиджаке был Рейвенсмит во время подписания контрактов. Так зачем же ему снимать пиджак и оставлять на вешалке перед уходом? Это нонсенс! Однако, если человек собирается протиснуться в очень узкое пыльное помещение и не желает испачкаться при этом, то в поступке есть резон. От секретаря мистера Рейвенсмита, уважаемого мистера Шустера, мы узнали, что адвокат ненавидит пыль. Да я и сама видела, как он невидимые пылинки с рукавов смахивает.

Уна указала в сторону портрета Освальда Великого:

— Знаете, инспектор, что позади этой картины находится очень маленькая всеми забытая кладовка для швабр. Очень грязная кладовка, что я самолично проверила еще позавчера. Глаза Освальда и его верной помощницы Лулу можно сдвинуть и наблюдать за всем, что происходит в гостиной. Позавчера я так и сделала, но из-за роста мне пришлось взять подставку для ног, чтобы достать до отверстий. Но вчера ночью, когда мы все собирались покинуть Маятник, эта же подставка стояла снаружи, возле кладовой двери. Я бы не обратила внимания, если бы Исидора не потеряла самообладание и не пнула эту скамеечку в меня. Но в тот момент мне и в голову не пришло, что это та самая подставка из кладовки.

— Ну, если бы некто не накрыл своим пиджаком мою шаль, — оправдывалась Исидора, — то я бы не расстроилась так и не стала бы пинаться.

Адлер сморщил физиономию, укоризненно глянул на сестру, а затем обратился к Уне:

— Но почему скамейка была снаружи-то?

Маятник бесшумно качнулся позади сыщицы в тот момент, когда она сомкнула перед собой ладони:

— Вот как это случилось. Когда мы подписали контракт и остались с Волшебником, мистер Рейвенсмит поспешил в кладовку, которая находится в прихожей. Увидев, в каком плачевном состоянии находится кладовка, он снял пиджак и повесил его на вешалку, которая сподручно оказалась неподалеку. Поскольку Рейвенсмит выше меня, ему скамеечка не понадобилась, и он выставил ее наружу, прежде чем втиснуться в кладовку. Тут-то лазейка в правилах и пригодилась. Такая хитрость, о которой мог додуматься только очень умный адвокат. Рейвенсмит оставил кинжал в гостиной, имея при этом визуальный контакт с жертвой через отверстия в портрете.

— А откуда он знал, что через кладовку можно подглядывать? — недоумевал Дьякон.

Уна артистично склонила голову на бок:

— Скажи-ка, дружок, помнишь ли ты, как адвокат упрекал дядю, что тот запустил дом? Как он рассказывал, что ему пришлось трудоустроить нашу проворовавшуюся горничную, мисс Кольбер, и как та чудесно прибирается в его доме и офисе?

— Естественно, помню, — ответил ворон. — Я еще подумал, что подобные замечания не уместны.

— Как и я, Дьякон! — продолжила Уна. — И позволь вот еще что спросить у тебя — сколько жителей на Темной знают о существовании кладовки в Маятнике и о дырках в портрете?

Птица решительно закивала:

— Намекаешь, что мисс Кольбер рассказала ему обо всем?

Уна задумчиво потерла щеку:

— Может, он случайно о том услышал, когда она трепалась с прислугой, а может, она напрямую ему рассказала об этом. О роли мисс Кольбер в этом деле стоит спросить у самого адвоката.

Уна выдержала длинную паузу. Беззвучно качнувшийся маятник прервал немую сцену.

Через мгновение инспектор поднял свой долговязый палец в воздух и спросил:

— Но если пиджак настолько дорог Рейвенсмиту, что он его запачкать боялся, то почему он оставил его после преступления?

Уна удивленно заморгала:

— Очень уместный вопрос, инспектор! Очень здорово! Думаю, вы заслужили конфетку.

Девушка достала из кармана платья конфетку, поднятую из подземелья, и бросила ее инспектору. Уайт поймал ее налету и просиял от счастья.

— Причина, по которой адвокат не забрал пиджак с вешалки, — начала объяснять Уна, — та же, по которой он не объявился в своем офисе. Секретарь рассказал, что Рейвенсмит всегда появляется в конторе до девяти часов без опозданий. Но сегодня в половину десятого его там не было. И все это потому, что мистер Рейвенсмит еще не покинул Маятник.

— Что он?.. — инспектор чуть не выронил конфету, пытаясь совладать с фантиком.

— Он все еще в доме. В кладовке, — ответила Уна.

Ламонт Фитч Третий разволновался:

— Чушь какая-то! Зачем ему сидеть в кладовке?

Уна отсчитала девять шагов и остановилась у портрета Освальда. Инспектор отошел в сторонку, пропуская девушку. Сыщица подняла руку перед лицом Великого мага и щелкнула пальцами. Глаза на холсте моргнули.

Все так и ахнули.

— Это вы, мистер Рейвенсмит? — обратилась Уна к портрету.

А в ответ послышалось:

— Не понимаю, о чем вы... Я тут... Э...

— Рейвенсмит? — переспросил инспектор, жуя конфету. — Зачем вы до сих пор там сидите?

— Все просто, — перебила его Уна. — Щеколда внутри на двери заржавела от старости. Она застревает. А кладовка очень тесная, чтобы в ней спокойно развернулся такой здоровяк, как Рейвенсмит, чтобы открыть дверь. Я и сама позавчера пыталась.

— Я! Я напал на Волшебника! — кричал адвокат из-за портрета. — Во всем сознаюсь! Только выпустите меня отсюда!

— Сначала вы должны сказать волшебное слово, — стояла на своем Уна.

— ПОЖАЛУЙСТА! — заорал Рейвенсмит.

— Нет, нет! Не такое волшебное слово. А такое, которое вернет дяде человеческий облик.

— Ну, выпустите же меня. Вы не понимаете! — плакался Рейвенсмит.

— О, нет! — гаркнула Уна. — Это вы не понимаете. Сначала заклинание, или куковать вам в кладовке, пока Стеклянный портал не рухнет.

Рейвенсмит обрывисто застонал и сдался:

— Ладно... Волшебное заклятие... «Поганка-запеканка».

Послышался громкий хлопок, и, обернувшись, Уна увидела своего дядюшку в полном здравии, лежащим на полу в мантии.

Александр поднялся на ноги, глаза его были широко открыты и походили на лягушачьи, но это были определенно его глаза, Уна ручалась за это. Великое облегчение прокатилось волной по ее телу.

— Так-так-так! — заговорил Волшебник, которому Самулиган помог подняться. Он сунул палец в дырку, проделанную кинжалом в мантии, и резюмировал: — Определенно, было весело!

Уна подбежала к дяде, обняла его за пояс и крепко сжала в объятиях, испытав великую радость от того, что слышала голос Александра, а не жабье кваканье.

— Эй, вы там, я все сказал! — орал из-за стены Рейвенсмит. — Теперь выпустите меня кто-нибудь. Тут везде пы-ы-ыль. Мне срочно нужно в ванную!

Глава 28. Мы открыты

Они стояли у ворот Маятника: Волшебник, Самулиган, Дьякон и Уна, выжатая, словно лимон.

Тут и там слышался бой курантов.

— Вот и полночь, — констатировала Уна.

— А он так и не объявился, — заметил ворон. — Хоть он и мошенник, но далеко не дурак, этот Кровавый Мартин.

Волшебник усмехнулся:

— Слухи быстро разошлись, пока Рейвенсмита тащили в тюрьму, а он всю дорогу проклинал Кровавого Мартина, что тот и пальцем не шевельнул, чтобы его спасти. Учитывая, что дом планировали снести, я удивлен, как адвокат так долго хранил молчание. Он излишне понадеялся на помощь Кровавого Мартина. Несомненно, они вместе все спланировали. Сожалею, по большей части это моя вина.

Когда несколько лет назад у меня стали заканчиваться деньги, именно Рейвенсмит предложил одолжить их у частного ростовщика. Идея мне не понравилась, но адвокат заверил, что это единственный вариант, так как банки не дадут мне денег... Я доверял ему больше, чем он того заслуживал. Я как бы закрыл на все глаза и позволил этому случиться. Я никогда сам не читал правовых контрактов. Я просто слепо их подписывал. Все что я знал, что все проходило через компанию, которая называлась «Ростовщики Болвано». Рейвенсмит заботился о деталях. Но я должен был понять, что он законченный лицемер. Именно Рейвенсмит подтолкнул меня взять кредит, а потом критиковал за транжирство. Конечно же, он знал, как неприятна мне была тема денег. Он все отлично спланировал.

— И что же теперь будет? — поинтересовался Дьякон.

— Определенно, будет суд, — ответил Волшебник, — и мисс Саноре Крон придется свидетельствовать, что Кровавый Мартин шантажом их заставил выкрасть кинжалы из музея. Но суд — хитрая штука, а Кровавый Мартин, несомненно, умный человек. Как всё обернется, можно только догадываться.

— А что насчет признания Кровавого Мартина в причастности к убийству отца? — спросила девушка. При этом воспоминании она почувствовала острый приступ гнева:

— Ведьмы все там были. Они все слышали это.

— Будем надеяться, что они все также это хорошо помнят, как и ты, — ответил Волшебник. — Как я уже говорил, Кровавый Мартин довольно хитрый человек. Как ты уже выяснила, у него есть возможности и навыки проникновения в Чудоземье через Стеклянный портал. До него никому не удавалось это сделать. У меня такое предчувствие, что негодяя будет довольно сложно поймать, — морщинки вокруг глаз Волшебника поникли, и на лице появилось выражение глубокого сожаления. — Если бы я знал, что буду занимать деньги у мерзавца, стоящего за убийством моего же брата, я бы никогда не позволил втянуть себя в кредит, если уж на то пошло. И не важно, насколько я доверял Рейвенсмиту. Надеюсь, ты это понимаешь, милая Уна?

Уна кивнула. Она не могла винить своего дядю за то, что его обманули. Он был доверчивым человеком — и в том числе за это она любила Александра. Однако, племянница не смогла удержаться, чтобы не сказать:

— Возможно, следует быть более внимательным, когда что-то подписываешь, дядя.

Волшебник одарил ее понимающей улыбкой:

— О, я буду! Надеюсь, ты также будешь внимательна, милая Уна.

Уна улыбнулась в ответ, вспоминая документ на столе и то, как задрожала ее рука, когда она переместила руку вниз страницы.

Самулиган произнес:

— Но теперь, когда Волшебник вернулся, Кровавый Мартин уж точно не сможет наложить ручища на Маятник. По крайней мере, мне не придется чистить ботинки этого мерзавца.

— Вот так облегчение, — ответил Дьякон довольно сухо. Самулиган зло улыбнулся, и ворон вздрогнул на плече хозяйки.

Волшебник хлопнул в ладоши:

— Как вы смотрите на то, чтобы присоединиться к празднеству в парке? Сейчас только полночь, маскарад только начался. Думаю, немного веселья не повредит.

Сердце девушки заныло при упоминании парка. Она не была уверена, что готова к этому. Уна уже было собралась поделиться с дядюшкой своими переживаниями, как какой-то мальчишка шагнул в свет ближайшего фонаря, снимая с себя маскарадную маску.

— Пришел спросить, могу ли быть чем-то полезен, — произнес Адлер Айри. Одетый в превосходный торжественный смокинг юноша остановился недалеко от фонаря, разноцветные татуировки на его лице светились переливами.

Уна улыбнулась ему в ответ, сердце учащено забилось в ее груди. Юноша навел лоск, и даже его настойчивое желание не расставаться с жалким старым цилиндром придавало Адлеру еще больше привлекательности в глазах девушки.

Она рассматривала его несколько секунд, а затем сказала:

— Кое-что вы можете сделать, мистер Айри.

Адлер улыбнулся, тату изогнулись на его щеках.

— И что же это будет, мисс Крейт? — поинтересовался будущий юрист.

Уна насупилась, хотя хмурости в глазах не было:

— Ну как же... Адлер... Это вполне очевидно!

Когда брови юноши сошлись на переносице, выдавая его замешательство, Уна покачала головой и удивилась своим собственным словам:

— Ты должен сопровождать меня на маскарад, дурачок! — ответила девушка. — Тебе стоит поработать над дедукцией.

Самулиган сдвинул шляпу на затылок и придирчиво оглядел Уну своим колючим эльфийским взглядом:

— Естественно, ты не можешь пойти на бал в этом платье.

Сыщица осмотрела свое зеленое платье, в которое она переоделась накануне. Цвет идеально подходил к ее глазам, но, чего греха таить, Самулиган был прав. Для маскарада оно выглядело слишком простым.

Эльф схватился своими длинными пальцами за юбку. На какой-то миг девушке показалось, что он собирается разорвать ее, но вместо этого слуга прищелкнул языком в уголке рта и сжал зубы. Через мгновение Самулиган отступил, а платье засверкало. Это был тот же самый оттенок зеленого, но цвет платья как бы ожил, запульсировал и задвигался, гипнотически поблескивая при малейшем движении.

Адлер Айри ахнул, глянув на нее.

— Ты заколдовал платье, Самулиган, –– произнесла Уна, проведя рукой по шелковистой ткани. Она покружилась, и по коже словно прошелся дождик. — Переливающаяся ткань.

— Тебе понадобиться и это, — сказал Волшебник, доставая из своей мантии маску, идеально подходящую к платью.

Уна долго держала маску, пребывая в растерянности.

— В чем дело? — заволновался Волшебник. — Тебе не нравится?

Уна вздохнула. Дело было не в том, что маска ей не понравилась. Просто именно сейчас, больше, чем когда-либо, она сомневалась, что приняла правильное решение, бросив ученичество. Как бы ей хотелось просто отпустить магию, что, в конце концов, оказалось сложно сделать, и, вернувшись к волшебству, она засомневалась, что вообще когда-либо сможет расстаться с ним. Никогда раньше она не осознавала, насколько значительной частью ее самой была магия. Да, она была опасна, но также и замечательна и, в итоге, могла оказаться даже полезной.

Волшебник, казалось, в точности знал, о чем она думает. Он положил руку ей на плечо и сказал:

— Знаешь, если хочешь снова учиться – место все еще свободно.

Уна словно ком проглотила размером с камень. Она вспомнила вчерашние слова дяди: «У тебя есть стержень, дорогая! Такой силой воли можно только восхищаться! Будучи на троне Волшебника ты оправдала бы доверие. Столько великих дел могла бы совершить!»

Уна подумала, что теперь лучше поняла смысл сказанного. Было много того, что она могла делать, а никто другой не умел. Наверно, теперь, когда она немного лучше себя понимала, все будет по-другому. И все же другая часть ее была просто не заинтересована в той, старой, жизни. Эта другая часть строила собственные планы. Сыщица закусила губу, раздумывая, почему она не может просто решиться. Это не поддавалось логике.

Наконец, она уточнила:

— А можно я открою свой детективный бизнес и в то же время буду учеником?

Волшебник задумчиво почесал бороду, а потом улыбнулся – за последние годы Уна не видела у него такой широкой улыбки.

— Не вижу препятствий. Я уверен, все можно уладить… Но, возможно, тебе надо больше времени на раздумья. Нет нужды принимать решение сию секунду.

Уна кивнула:

— Кажется, я уже решила.

Она глянула на Маятник и на вывеску, установленную в палисаднике.

«ЗДЕСЬ БУДЕТ «ОСТРОВ НЕГИ. ОТЕЛЬ И КАЗИНО»

Она вытащила свою лупу, нацелила ее на вывеску и произнесла:

— Стереть!

Нить тумана выстрелила из линзы, пронеслась по вывеске и очистила ее от надписи и изображения. Дьякон взъерошил перья, не покидая плеча хозяйки:

— Потребуется время, чтобы к этому привыкнуть, — заметил ворон, — я имею в виду все эти колдовские штучки.

Но Уна, казалось, не услышала его. Некоторое время она тихо стояла, рассматривая вывеску. Наконец в ее глазах появился блеск, и она снова прицелилась увеличительным стеклом, произнеся:

— Исправление-объявление!

Вторая струя тумана устремилась к вывеске и, когда он рассеялся, Уна отступила назад, чтобы оценить свою работу.

— Здорово! — похвалил ее Адлер.

— Д-а-а, — согласился Самулиган. Он сдвинул свою ковбойскую шляпу на затылок, чтобы лучше разглядеть вывеску.

Волшебник засиял и прочел вслух:

— ДОМ С МАЯТНИКОМ.

Обитель Волшебника Темной улицы

и

Детективное Агентство Темной улицы.

Открыто.

— Я все еще думаю, что название довольно простенькое, — заметил Дьякон. — Может, добавим немного шика?

— Не упрямься, Дьякон, — сказал сыщица. — Оно превосходно отражает суть!

Уна взяла Адлера под руку, и впятером они двинулись вниз по улице по направлению к Освальд-парку на карнавал. Пульс учащался от одной только мысли, что придется ступить на территорию парка. Делает ли она ошибку? Возможно, они придут туда, а она не сможет даже войти в ворота. Возможно, она повернет и убежит обратно в Маятник, и спрячется в своей комнате. Или может быть, просто, может быть, она войдет в парк... И будет наслаждаться...

Это была дилемма, с которой Уне стоило разобраться...

[1] РОСТРА — РОСТРА, ы, жен. (спец.). Архитектурное украшение в виде носовой части древнего судна. (Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949, 1992).

[2] Парасо́ль – м. франц. зонт, зонтик, ручной складной щиток, от дождя и солнца.

[3] *Lux lucis admiratio! - лат.