Грант был удивлен, что внутри самолета, несмотря на роскошную обстановку, было так тесно. Ему пришлось пригнуться для того, чтобы подойти и пожать руку Хэммонду

— Доктор Грант и доктор Сэттлер, — сказал Хэммонд, — очень рад вас видеть. Позвольте представить вам моего коллегу, Дональда Дженнаро.

Дженнаро оказался коренастым, крепким мужчиной лет тридцати пяти в костюме от Армани и в очках в металлической оправе. Гранту он сразу же не понравился. Они обменялись рукопожатиями. Пожимая руку Элли, Дженнаро удивленно произнес:

— А вы, оказывается, женщина.

— Такое иногда случается, — ответила Элли, а Грант подумал: «Ей он тоже не понравился». Хэммонд повернулся к Дженнаро:

— Вы, конечно, знаете, чем занимаются доктор Грант и доктор Сэттлер. Они палеонтологи. Они выкапывают динозавров. — И он захохотал, видимо, найдя в этом что-то смешное.

— Прошу вас занять свои места, — сказала стюардесса, закрывая дверь.

Самолет сразу же тронулся с места.

— Вы должны нас извинить за всю эту суматоху, — сказал Хэммонд, — Дональду очень важно, чтобы мы скорее оказались там.

Пилот сообщил, что через четыре часа они будут в Далласе, где самолет дозаправится, а оттуда они полетят прямо в Коста-Рику, куда прибудут к утру.

— А сколько времени мы пробудем в Коста-Рике? — спросил Грант.

— Это зависит от многих обстоятельств, — ответил Дженнаро, — нам надо кое-что выяснить.

— Клянусь, — сказал Хэммонд, — мы пробудем там не больше сорока восьми часов. Грант пристегнул ремень.

— Этот ваш остров, на который мы направляемся, — я ничего раньше о нем не слышал. Это что, какая-то тайна?

— В некотором роде, — ответил Хэммонд. — Мы очень, очень старались, чтобы никто о нем не узнал до того дня, когда мы наконец откроем его и он предстанет перед удивленной и восхищенной публикой.

ВЫГОДНАЯ ЦЕЛЬ

Корпорация «Биосин» в Купертино, штат Калифорния, никогда еще не созывала экстренного совещания совета директоров. А сейчас в конференц-зале сидели десять директоров, раздраженных и проявляющих нетерпение. Было восемь часов вечера. Сначала они переговаривались между собой, но разговоры постепенно затихли. Слышался лишь шелест бумаг. Все напряженно поглядывали на часы.

— Чего мы ждем? — спросил один из них.

— Мы ждем еще одного человека, — сказал Льюис, Доджсон, — нам нужен еще один.

Он посмотрел на часы. В офисе Рона Мейера сказали, что он вылетел из Сан-Диего шестичасовым самолетом. Ему пора бы быть здесь, даже с учетом времени на дорогу из аэропорта.

— Нужен кворум? — спросил еще один из директоров.

— Да, — ответил Доджсон. — Нам нужен еще один. Это утихомирило всех еще на какое-то время. Необходимость кворума означала, что им предстоит принять какое-то важное решение. И, черт возьми, они его примут, хотя Доджсон предпочел бы обойтись без этого совещания. Но Стейнгратен, глава «Биосина», был непреклонен.

— Ты должен получить их согласие на это. Лью, — сказал он.

Говоря о Льюисе Доджсоне, все сходились во мнении, что он самый напористый генетик из своего поколения или самый безрассудный. В свои тридцать четыре года это был лысеющий человек с лицом хищной птицы, в котором чувствовалась воля. Некогда Джон Хопкинс исключил его из аспирантуры за то, что Доджсон собирался применять генную терапию на людях, не проведя предварительной должной апробации. Позже, нанятый компанией «Биосин», он проводил в Чили испытания спорной вакцины против бешенства. Сейчас Доджсон возглавлял отдел развития перспективной продукции в «Биосине», который должен был заниматься «встречными разработками», то есть изучением устройства и принципов работы продукции конкурирующих фирм, и на базе этого созданием собственного варианта. Фактически отдел существовал за счет промышленного шпионажа, большая часть которого была направлена против компании «Ин-Джин».

В восьмидесятые годы лишь у нескольких компаний, занимающихся разработкой генной инженерии, появились вопросы типа «Каков биологический эквивалент плеера „Сони“?» Эти компании не интересовали ни лекарства, ни здравоохранение, полем их деятельности были развлечения, спорт, отдых, косметика и домашние животные. В девяностые годы ощутимая потребность в «биологической потребительской продукции» была уже высока, И «Ин-Джин», и «Биосин» были заняты в этой области.

«Биосин» уже достигла некоторого успеха, создав по заказу Департамента по рыболовству и развлечениям штата Айдахо вид новой, светлой форели. Такая форель была заметнее в реке, и считалось, что это шаг вперед в развитии рыболовства. (По крайней мере, сократилось число жалоб в Департамент в связи с отсутствием в реках форели.) А то, что эта форель зачастую не выдерживала яркого солнца и что ее мясо было рыхлым и безвкусным, не обсуждалось. «Биосин» продолжал работу над ней и…

Открылась дверь и появился Рон Мейер. Войдя в комнату, он быстро сел на свое место. Теперь у Доджсона был кворум. Он встал.

— Джентльмены, — обратился он к присутствующим, — мы сегодня собрались здесь, чтобы обсудить, как говорят военные, выгодную цель — «Ин-Джин».

Доджсон кратко изложил предысторию. Появление «Ин-Джин» в 1983 году при помощи японских вкладчиков. Приобретение трех суперкомпьютеров «Крей Экс-эм-пи». Приобретение Isla Nublar в Коста-Рике. Запасы янтаря. Необычные дары зоопаркам по всему миру, начиная от Нью-Йорского зоологического общества, кончая Рантхапурским парком диких животных в Индии.

— И несмотря на всю эту информацию, — сказал Доджсон, — мы до сих пор не знали, каковы истинные цели «Ин-Джин». Создавалось впечатление, что они занимаются животными; на них работали ученые, представляющие науки, связанные с прошлым: палеобиологи, филогенетики по ДНК и так далее.

Затем в 1987 году они купили никому не известную компанию из Нэшвила, штат Теннесси, «Пористые пластмассы». Эта агропромышленная компания незадолго до этого запатентовала новый вид пластика, обладающего свойствами скорлупы птичьего яйца. Придав ему форму яйца, в нем можно вырастить зародыш птенца. Начиная со следующего года все производство этого пористого пластика оказалось в руках «Ин-Джин».

— Доктор Доджсон, все это, конечно, очень интересно…

— В это же время, — продолжал Доджсон, — на Isla Nublar началось строительство. Там проводились огромные земляные работы; в частности, в центре острова было вырыто неглубокое озеро длиной в три километра. Была пущена весьма достоверная информация о том, что там строится курорт, но на самом деле «Ин-Джин» построила на острове огромный частный зоопарк.

Один из директоров подался вперед и произнес:

— И что из этого, доктор Доджсон?

— Это не обычный зоопарк, — проговорил Доджсон, — такого зоопарка нет нигде в мире. Похоже, что «Ин-Джин» создала нечто совершенно необычное. Им удалось клонировать вымерших животных.

— Что это за животные?

— Животные, которые выводятся из яйца и которым в зоопарке требуется большое пространство.

— Что это за животные?

— Динозавры, — ответил Доджсон. — Они клонируют динозавров.

Последовавшее всеобщее оцепенение, по мнению Доджсона, было абсолютно неуместно. Косность этих денежных мешков всегда раздражала его: они вкладывали деньги в науку, ничего не зная о ее возможностях.

А ведь не так давно, в 1982 году, в научной литературе уже была дискуссия о клонировании динозавров. С каждым годом работа с ДНК открывала что-то новое. Уже в восьмидесятые годы был извлечен генетический материал из египетских мумий, из шкуры квагги, африканского животного, похожего на зебру, вымершего около столетия назад. К 1985 году казалось возможным восстановить ДНК этой лошади и вырастить новое животное. В таком случае это было бы первым животным, вызванным из прошлого благодаря одному лишь воссозданию ДНК. Но если возможно это, то почему невозможно и другое? Например, воссоздать мастодонта? Саблезубого тигра? Дронта?

Или даже динозавра?

Правда, еще нигде на Земле не была обнаружена ДНК динозавра. Но если перемолоть большое количество костей динозавров, то, возможно, и удалось бы извлечь фрагменты ДНК. Раньше считалось, что процесс окаменения уничтожает всю ДНК. Но сейчас это мнение признано неверным. Если восстановить достаточное количество фрагментов ДНК, то появится возможность клонировать живого динозавра.

Тогда, в 1982 году, техническая сторона этого казалась неразрешимой. Но для теоретических изысканий не было никаких препятствий. Они были сложны, дорогостоящи и не давали гарантий в успехе. Но все-таки при определенных усилиях он был возможен.