Постмодернистские представления о коммуникации
Осмысление коммуникации в постнеклассической парадигме невозможно без осмысления понятия постмодернизм, которое сегодня широко используется для периодизации истории философии, культуры, социологии, политологии, для обозначения целого направления в современном искусстве и определенных тенденций в этике и политике, в образе жизни. Постмодернизм предполагает возникновение новых форм порядка и хаоса, что проявляется как освобожение науки от истины, освобождение общества от идеологии (как учения об идеалах), освобождение личности от ответственности под предлогом абсолютной свободы индивидуального выбора, осмысления структуры в аспекте синхронии (пространства) и диахронии (времени), сущности социальности, центра и периферии в геополитике и геоэкономике.
Именно в постмодернизме культурная парадигма современности имеет следующие черты: неопределенность, открытость и незавершенность; фрагментарность, тяготение к деконструкции; отказ от канонов и авторитетов, многовариантное толкование истины вплоть до ее отрицания и утверждение, что есть только версии истины; ироничность и пародия как формы разрушения; размывание идентичности «Я»; утрата глубины и восхваление поверхностности; интерес к эзотерическом и пограничным ситуациям – в перфор-мансных коммуникациях, в трактовках телесности; эстетизация удовольствия и девиантных чувственных впечатлений; карнавализация, маргинальность; конструктивизм, в котором используется иносказание; метанарратив – сосуществование множества концепций, претендующих на универсальность. В «социологическом диагнозе» по отношению к современному обществу постмодернисты отмечают исчезновение идей прогресса, рациональности, политики, богатства, традиционализма (Кириллова Н.Медиа-культура: от модерна к постмодерну. М., 2005. С. 279, 280).
В философском бестселлере американца Фредрика Джеймисона (род. в 1934 г.) «Постмодернизм, или логика культуры позднего капитализма» (1991) выделяются следующие главные характеристики постмодернизма: отсутствие глубины, находящее свое продолжение как в теории, так и новой культуре имиджа и симулякра; ослабление историчности как в нашем отношении к человеческой Истории, так и в новых формах нашей индивидуальной темпоральности; новые виды базисных эмоциональных состояний («интенсивностей»). По мысли Джеймисона, произошла фундаментальная мутация как самого предметного мира, который сегодня стал набором текстов и симулякров, так и конфигурации самого субъекта. То, что сегодня называется теорией, теоретическим дискурсом, само и является в самом точном смысле постмодернистским феноменом. В теоретическом дискурсе, по Джеймисону, отвергаются четыре основные глубинные модели: 1) диалектическая модель сущности и явления (вместе с понятием идеологии); 2) фрейдовская модель скрытого и явного, или вытеснения; 3) экзистенциальная модель подлинности и неподлинности; 4) фундаментальная семиотическая оппозиция означающего и означаемого (Постмодернизм: энциклопедия. Минск, 2001. С. 606, 607).
С точки зрения американского философа Кевина Харта, главными идеями парадигмы постмодернизма можно считать антиэссенциализм, антиреализм и антиосновность. Сами постмодернисты предпочитают вести собственный отчет от сумасшедшего персонажа Ф. Ницше, заявившего: «Бог мертв» (Хирт К.Постмодернизм. М., 2006. С. 7). По мнению Фрэнка Уэбстера, философия постмодернизма противопоставляет себя Просвещению с его рационализмом и попыткой объяснить причинно-следственные связи социальных процессов и человеческих поступков. Постмодернизм с большим подозрением относится к любым попыткам объяснить развитие общества ссылкой на такой фундаментальный процесс, как модернизация. Постмодернисты подвергают сомнению ценности и обычаи Нового времени, предпосылку Просвещения о познаваемости мира, отвергают любые претензии на «истинность» доказательств и выводов. Они не приемлют «тотальные объяснения» (в лиотаровской терминологии – «великие сказания»), так как, по их мнению, существуют только версии и интерпретации истины, абсолютность индивидуального выбора. Они не принимают стремление к аутентичности («подлинности», осмысленности), не принимают стремление к уточнению смысла, поскольку смыслов – великое множество, что делает безнадежным сам поиск смысла. Для них характерно «удовлетворение от самой констатации различий между субъектами в множестве их интерпретаций, в ценностях, в стилях». Они признают «существование творческого начала и игры воображения у обычного человека и основанное на этом пренебрежение детерминистскими теориями человеческого поведения». Тезис постмодернистов: «все, что мы знаем о мире, мы знаем через посредство языка» – изменил традиционное понимание информации. По мнению постмодерниста Мишеля Фуко, язык, а не информация как сведения, сообщения о чем-либо – это и есть единственная реальность, с которой мы имеем дело. «Существенный вывод из постмодернистского анализа информации состоял в том, что мы живем не в мире, о котором у нас есть какая-то информация. Напротив, мы обитаем в мире, созданном информацией» (Уэбстер Ф.Теории информационного общества. М., 2004. С. 314, 315, 330, 331, 333).
Если в 1920-е гг. на первом плане был «предметно-объектный уровень исследования языка», то особенность постмодернизма в том, что он осуществляет «рефлексию над самими приемами анализа объектов». Язык анализируется не как средство понятийного анализа объектов, а как своеобразное демоническое начало, которое само навязывает структуру объектам и бытию в целом. Мир при этом рассматривается как Текст и Гипертекст (Миронов В.В.Коммуникационное пространство как фактор трансформации современной культуры и философия//Вопросы философии. 2006. № 2. С. 40, 41). В постмодернистском понимании коммуникации «просвещенческий» дискурс убеждения (доказательства), который опирался на познающего субъекта, сменяется бессубъектным дискурсом повторения (умножения) и внушения. «Постмодернизм обеспечивает избыток означающих, т.е. возможность интерпретации любых концептов.Дискурс "постсовременности" характеризуется преобладанием расколотого типа мышления с множественностью параллельных интерпретаций одних и тех же явлений. Причем эти интерпретации никак не ранжируются и не дифференцируются, так как отсутствует общий "идеологический" критерий оценки. Они просто сосуществуют». В отличие от Модерна, обещавшего обществу качественное обновление и техническую модернизацию, Постмодерн связан с количественной интенсификацией информационных потоков и общественных процессов. Вместо научного «общества знания», каким оно замышлялось модерном, «информационное общество» является сегодня лишь его электронно-развлекательно-потребительским эрзацем. На смену логике запрета и ограничения приходит логика желания. Исчезновение истинных альтернатив и политических ценностей ведет к поверхностной нейтральности знаков политического пространства, к смыканию полюсов. В результате хулиганы предстают скинхедами, террористы – экологами, сексменьшинства оборачиваются борцами за права человека. В отсутствии универсальной нормы мультикультуризм легко превращается в этноцентризм, патриоты – в фашистов, «правые» – в «левых» (Мартьянов B.C.Постмодерн – реванш «проклятой стороны Модерна»//Полис. 2005. № 2. С. 150, 155, 156).
Н.Л. Полякова на основании анализа работ постмодернистов Ж-Ф. Лиотара и Ж. Бодрийяра формулирует пять тезисов, характеризующих социологию постмодернизма:1) изменение природы и функций научного знания; 2) конец индивида и приход «молчаливого большинства»; 3) постмодерн как конец прогресса, «прекращение событий», «конец истории»; 4) конец интеллектуалов; 5) фрагментация модерна, мультикультурация (Полякова Н.Л.XX век в социологических теориях общества. М., 2004).
По мнению одного из ведущих представителей философии постмодернизма французского философа Жана Бодрийяра (1929–2007), ученика 3. Фрейда и Ф. де Соссюра, современная культура – это культура знаков. В обществе потребления обостряется парадоксальный вопрос, относящийся к человеку: понятия «быть» и «иметь» вынуждают его оставаться одновременно и целостным, и фрагментарным. Реклама заполнена символами и фантазмами, становится «царством псевдособытия», делает из объекта событие, конструирует его как модель. Реклама и новости составляют одну и ту же визуальную, звуковую и мифическую субстанцию. Чередование рекламы и новостей в СМИ нам кажется естественным, они побуждают одинаковое «любопытство» и одинаковое «зрелищно-игровое воплощение». В таком обществе объект потребления структурирует поведение человека и стратификацию его статусов, информация упраздняет знания. Главным актором массовой культуры становятся «СМИ-НОК (СМИ наименьшей общей культуры). НОК – это «наименьший общий знаменатель», «стандартый набор» предметов, которым должен владеть средний потребитель, чтобы быть гражданином общества потребления». НОК определяет «самый маленький набор «правильных ответов», которым владеет средний индивид, чтобы получить свидетельство культурного гражданства». Потреблениеопределяется Бодрийяром как «система коммуникации и обмена,как кодекс непрерывно испускаемых, получаемых и вновь изобретаемых знаков, как язык».Коммуникация заменяет общение, которое сегодня «осуществляется не с опорой на символическое; оно происходит с опорой на технику». Всякому дискурсу как смоделированному в речи связному цельному тексту присущи совращения. Массы не выражают себя, их зондируют. Зондирования, тесты, референдумы, рейтинги, СМИ выступают в качестве механизмов, которые действуют уже в плане симуляции, а не репрезентации. СМИ производят симулякры. Общественное мнение отражает не реальность, а гиперреальность. Респонденты не выражают собственное мнение, они лишь воспроизводят то, что ранее уже было создано СМИ в виде системы символов. Гиперреальность имеет дело с видимостью реальности. Объект становится единством знака и товара (Бодрийяр Ж.Общество потребления. Его мифы и структуры. М., 2006. С. 117, 121, 125, 137; Ясперс К., Бодрийяр Ж. Призрак толпы. М., 2007. С. 198).
По Бодрийяру, стадии развития знаков характеризуются нарастающей эмансипацией кодов от референтов. Эра знаков проходит четыре стадии в развитии культуры: 1) знаки отражают глубинную реальность; 2) они маскируют и извращают эту глубинную реальность; 3) они маскируют отсутствие всякой глубинной реальности; 4) в процессе симуляции происходит утрата знаками связи с реальностью и переход в симулякры. Симулякр – это образ отсутствующей действительности, правдоподобное подобие, лишенное подлинника, референта, пустая форма, поверхностный гиперреалистический объект. Современный мир состоит из моделей и симулякров. Симуляция, выдавая отсутствие за присутствие, смешивает различие реального и воображаемого. Знак провоцирует отчуждение стоимости, смысла (означаемого), референта, а значит, реальности.