Из Записок генерала Беннигсена об убийстве Павла I

Вопросы и задания к документу № 48:

1. Привлекая знания по истории, вспомните, что привело к заговору против Павла I?

2. Кто принял участие в заговоре против императора?

3. Как к перевороту относились сами участники и почему?

4. Как вы оцените поведение автора записок? Можно ли доверять его рассказу?

5. Прокомментируйте фразу из документа: «множество лиц... знали о готовящемся ночью событии, и все-таки никто не выдал тайны...». Что дает автору основание утверждать, что «всем опротивело это царствование»?

11-го (23) 1801 г. утром я встретил князя Зубова в санях, едущих по Невскому проспекту. Он остановил меня и сказал, что ему нужно переговорить со мной... В десять приехал к Зубову. Я застал у него только его брата, графа Николая, и трех лиц, посвященных в тайну, — одно было из Сената, и ему предназначалось доставить туда приказ собраться, лишь только арестуют императора. Князь Зубов сообщил мне условленный план, сказав, что в полночь совершится переворот. Моим первым вопросом было: кто стоит во главе заговора? Когда мне назвали это лицо, тогда я, не колеблясь, примкнул к заговору, правда, шагу опасному, однако необходимому, чтобы спасти нацию от пропасти, которой она не могла миновать в царствование Павла. До какой степени эту истину все сознавали, видно из того, что, несмотря на множество лиц, посвященных в тайну еще накануне, никто, однако, ее не выдал. Немного позже полуночи я сел в сани с князем Зубовым, чтобы ехать к графу Палену. Мы застали комнату полной офицеров; они ужинали у генерала, причем большинство находились в подпитии, — все были посвящены в тайну. Говорили о мерах, которые следует принять, а между тем слуги безпрестанно входили и выходили из комнаты. Кто-нибудь из них, руководимый желанием составить себе блестящую карьеру, легко мог бы незаметно проскользнуть вон из дому, броситься в Михайловский дворец и там предупредить о заговоре. После узнали, что накануне множество лиц в городе знали о готовящемся ночью событии, и все-таки никто не выдал тайны: это доказывает, до какой степени всем опротивело это царствование, и как все желали его конца.

Нас собралось человек 60; мы разделились на две колонны: Пален с одной из них прошел по главной лестнице... Во главе первой — князь Зубов, его два брата, Николай и Валерьян, и я... направился по лестнице, ведущей к церкви. Проводником нашей колонны былъ полковой адъютант императора, Аргамаков, знавший все потайные ходы и комнаты, по которым мы должны были пройти, так как ему ежедневно по несколько раз случалось ходить по ним, принося рапорты и принимая приказания своего повелителя. Этотъ офицер повел нас сперва в Летний сад, потом по мостику и в дверь, сообщавшуюся с этим садом, далее по лесенке, которая привела нас в маленькую кухоньку, смежную с прихожей перед спальней Павла. Там мы застали камер-гусара, который спал крепчайшим сном, сидя, и прислонившись головой к печке. Из всей толпы офицеров, сначала окружавших нас, оставалось теперь всего человека четыре; вместо того, чтобы вести себя тихо, напали на лакея; один из офицеров ударил его тростью по голове, и тот поднял крик. Я поспешил войти вместе с князем Зубовым в спальню, где мы, действительно, застали императора уже разбуженным этим криком и стоящим возле кровати, перед ширмами. Держа шпаги наголо, мы сказали ему: «Вы арестованы, ваше величество!» Он поглядел на меня, не произнеся ни слова, потом обернулся к князю Зубову и сказал ему: «Что вы делаете, Платон Александрович». В эту минуту вошел в комнату офицер нашей свиты и шепнул Зубову на ухо, что его присутствие необходимо внизу: граф Пален еще не прибыл со своей свитой и батальоном для занятия главной лестницы замка, отрезавшей всякое сообщение между гвардией и покоями императора.

Князь Зубов вышел, и я с минуту оставался с глазу на глаз с императором, который только глядел на меня, не говоря ни слова. Между тем император стоял в одной рубашке. У нас произошел разговор, не более 10 минут длившийся; мне показались они за вечность. Павел, дрожа от страха, стоял передо мной, бледный, с всклокоченными волосами, до того растрогал меня своим раскаянием, своими слезами и особенно неведением многого деланного его именем, что я готов был защищать его против целого света.

Настало молчание.

Я вообразил, что коварство Палена и Зубовых придумало выбрать меня орудием их замысла; я поставил шпагу на пол и острием к сердцу моему и хотел заколоться.

Мало-помалу стали входить офицеры из тех, что следовали за нами. Тогда я вышел, чтобы осмотреть двери, ведущие в другие покои. Я узнал потом те немногие слова, которые произнес император, по-русски — сперва: «Арестован, что это значить арестован?» Один из офицеров отвечал ему: «Еще четыре года тому назад с тобой следовало бы покончить!» На это он возразил: «Что я сделал?» Вот единственные произнесенные им слова.

Офицеры, число которых еще возросло, так что вся комната наполнилась ими, схватили его и повалили на ширмы, которые были опрокинуты на пол. Мне кажется, он хотел освободиться от них и бросился к двери, и я дважды повторил ему: «Оставайтесь спокойным, ваше величество, — дело идет о вашей жизни!»

В эту минуту я услыхал, что один из офицеров по фамилии Бибиков, вместе с пикетом гвардии вошел в смежную комнату, по которой мы проходили. Вернувшись, я вижу императора, распростертого на полу. Кто-то из офицеров сказал мне: «С ним покончили!» Мне трудно было этому поверить, так как я не видел никаких следов крови. Итак, несчастный государь был лишен жизни непредвиденным образом и, несомненно, вопреки намерениям тех, кто составлял план этой революции, которая, как я уже сказал, являлась необходимой. Напротив, прежде было условлено увезти его в крепость, где ему хотели предложить подписать актъ отречения от престола.

Должен прибавить, что граф Пален, обращаясь к офицерам, сказал им между прочим: «Господа, чтобы приготовить яичницу, необходимо разбить яйца». Не знаю, с каким намерением было употреблено это выражение, но эти слова могли подать повод к ложным толкованиям. Когда объявили солдатам, что император скончался скоропостижно от апоплексии, послышались громкие голоса: «Ура! Александр!».

Документы № 49 и 50.