Эпоха в. путина. превращение третье

Когда В. Путин по поручению Б. Ельцина возглавил правительство, российская власть пребывала в состоянии глубокого кризиса. Острота его была обусловлена от­нюдь не натиском и успехами «левой» или «правой» оппозиции, а расколом внутри правящей элиты. Часть ее во главе с популярными и влиятельными политиками Е. Примаковым и Ю. Лужковым обнаружила намерение выступить с оппозицией Ель­цину на декабрьских 1999 г. выборах в Государственную Думу, а в последующем и на президентских выборах. Путину вверялась миссия нейтрализации этой опасности и обеспечения успеха пропрезидентским силам.

Дебют Путина в качестве премьер-министра принес ему ошеломительный успех. Первой его акцией было энергичное и жесткое подавление широкомасштабного вторжения чеченских боевиков на территорию Дагестана. Премьер-министр сумел заручиться широкой поддержкой своих действий со стороны общества и СМИ. Уже в сентябре 1999 г., через месяц после назначения Путина премьером, его рейтинг попу­лярности перевалил за 70%, а его массовая поддержка была сопоставима с массовой поддержкой Горбачева в 1985-1986 гг. и Ельцина в 1990-1991 гг. Стремительно нара­щивая успех в обществе, Путин менял свои манеры и поведение: из малоприметного и самого немногословного в верхней правительственной когорте чиновника он превра­тился в яркого публичного политика - лаконичного, но высказывающего неизменно четкие, содержательные и запоминающиеся формулировки, деятельного, но не суе­тливого, авторитарного, но при этом сугубо рационального, употребляющего власть для пользы дела, а не для удовлетворения личных прихотей.

Осенью 1999 г. Путин и его сторонники добились впечатляющего успеха на выбо­рах в Государственную Думу. Созданная его сторонниками во главе с С. Шойгу партия «Единство» оказалась удачной заменой прежней «партии власти» - обанкротившегося НДР («Наш дом Россия»). Шойгу и его сподвижники, подобно Путину, представля­ли себя либерал-государственниками: рынок и приватизация объявлялись нерушимы­ми ценностями, но государству надлежало определять всеобъемлюще «правила игры» и стоять на страже их исполнения всеми членами общества. Но точно такие же прин­ципы отстаивал и главный соперник «Единства» - объединение «Отечество - вся Рос­сия» (ОВР) во главе с Примаковым и Лужковым. Против опасного соперника была мобилизована вся пропагандистская мощь проправительственных СМИ (в борьбе с ОВР особую активность проявили СМИ, подконтрольные Б. Березовскому, видевшему в дуэте Примакова - Лужкова смертельную для себя опасность) и мобилизован весь «административный ресурс». Развернулась «война компроматов» без каких-либо пра­вил, выборы 1999 г. в Государственную Думу, по заключению российских политоло­гов, стали самыми «грязными» и нечестными во всей новейшей российской истории[29].

«Единство» провело в Государственную Думу 83 своих сторонника, а ОВР - только 47. Потерпев поражение, ОВР проявило прагматизм, заявило об отсутствии принци­пиальных разногласий с «Единством» и поддержке его линии в Думе (в апреле 2001 г. «Единство» и ОВР объединились в мощную проправительственную партию «Единая Россия»). К политическому победителю примкнули объединения «Народный депу­тат», «Регионы России», многие независимые депутаты, так что число сторонников правительства в Думе достигло 235 (на 10 больше половины Думы)[30].

В конце 1999 г. дряхлеющий и непопулярный Ельцин передал президентскую власть Путину, а в марте 2000 г. Путин одержал победу на президентских выборах уже в первом туре (за него проголосовало 52.9% участвовавших в выборах, а за главного соперника Г. Зюганова - 29.2%). Программное кредо Путина содержало многозначи­тельную перекличку с российским прошлым: «"Земля наша богата, порядка только нет", - говорили в России. Больше так о нас говорить не будут»[31]. В марте 2004 г. на новых президентских выборах Путин одержал еще более убедительную победу: за него проголосовали 71.31% избирателей, в то время как за его главного конкурента, вы­движенца КПРФ, Н. Харитонова - только 13.69%. На протяжении всего периода пре­бывания у власти Путин пользовался устойчивой поддержкой большинства россиян - рейтинг его популярности в среднем составлял 70%. В способности внушать массам веру в себя и свои действия он превзошел обоих своих предшественников - и Горбаче­ва, и Ельцина, в течение всего периода пребывания у власти не встречал сколько-ни­будь серьезной оппозиции и фактически имел карт-бланш на реализацию собственно­го политического курса.

Достаточно быстро, уже во время первой президентской кампании Путина обнару­жилось, что он не будет простым преемником Ельцина и что его политика будет об­ладать существенными отличиями. С течением времени различия все более углубля­лись, а в ходе своей второй президентской кампании Путин подверг ельцинское насле­дие сокрушительной критике. Указав, что «переход к демократии и рыночной экономике в начале 90-х гг.» был «одним из самых больших достижений нашей стра­ны в XX в.», Путин вслед за тем объявил неприемлемыми цену и издержки ельцин­ской модернизации, среди них массовую нищету, разложение государственности, де­фолт и финансовый крах 1998 г., резко осудил «политические спекуляции на естест­венном стремлении людей к демократизации, серьезные просчеты при проведении экономических и социальных реформ»[32]. Его программа и практическая деятельность означали не просто корректировку ельцинского курса, но реализацию иного варианта модернизации (само слово «модернизация» - одно из наиболее частых в политическом лексиконе Путина).

Основные направления путинского курса были обозначены уже в ходе первой пре­зидентской кампании. Главными были три: 1) реорганизация государства, преследую­щая цель укрепления его центра, а также всей вертикали власти; 2) создание новой диспозиции во взаимоотношениях государства и бизнес-элиты, означающей отстранение «олигархов» от центров политической власти; 3) либерально-рыночные нововве­дения в экономическую и социальную политику.

На протяжении пяти лет пребывания В. Путина у власти наиболее серьезными, со­провождаемыми принципиально важными следствиями были политические рефор­мы. Первая реформа (одобрена в 2000 г.) создавала семь федеральных округов, вы­ступавших промежуточными и одновременно связующими звеньями между центром и 89 регионами России. Федеральные округа - Центральный, Северо-Западный, Севе­ро-Кавказский, Приволжский, Уральский, Сибирский, Дальневосточный - по своим границам совпадали с военными округами. То, что пятеро из семи полномочных пред­ставителей Президента в федеральных округах оказались людьми в генеральских по­гонах, еще более подчеркивало серьезность намерения укротить «феодальную воль­ницу» в регионах, привести действия и постановления их властей в соответствие с об­щефедеральными законодательством и политикой. В борьбе за реальную власть между губернаторами и полпредами, которых также стали именовать «генерал-губер­наторами», чаша весов все чаще склонялась в пользу последних. Через год после со­здания федеральных округов и института полпредов Президент России выразил удов­летворение реформой, а в последующем неизменно подчеркивал, что она стала глав­ным механизмом приведения законодательных актов регионов в соответствие с федеральной Конституцией.

Вторая политическая реформа 2000 г. - реорганизация Совета Федерации, верхней палаты Федерального Собрания, также серьезно ущемила статус региональных лиде­ров. Губернаторы и председатели региональных законодательных собраний, являв­шиеся по статусу и членами верхней палаты («сенаторами»), согласно реформе, рас­стались с местами в Совете Федерации. Вместо них «сенаторами» стали рядовые на­значенцы региональных исполнительных и законодательных органов. В результате уменьшились как возможности влияния региональных лидеров на центральную власть, так и политический вес самих регионов. Региональные лидеры поначалу ока­зали сопротивление реформе, но в июле 2000 г. должны были уступить объединен­ным усилиям Президента и Государственной Думы, которая не упустила шанса прини­зить роль «сената», своего законодательного соперника.

Чтобы подсластить горькую пилюлю, «прописанную» региональным губернато­рам, Президент создал для них Государственный совет, совещательный орган, при­званный давать стратегические рекомендации для разработки новой законодательной базы. Как и Государственный совет, созданный некогда Александром I, он стал не противовесом главе государства, а придатком к нему. Уже через несколько месяцев после реорганизации Совета Федерации и создания Госсовета наблюдатели констати­ровали, что губернаторы, даже наиболее строптивые, стали «выстраиваться» под Президента, а новый Совет Федерации начал утрачивать признаки самостоятельно­сти, которые он демонстрировал при Ельцине (яркий пример - решительный отказ се­наторов освободить от должности в 1999 г. неугодного Ельцину и «семье» генераль­ного прокурора Ю. Скуратова). Совет Федерации быстро трансформировался в про­президентский орган.

Среди политических реформ 2001 г. важное значение имел новый федеральный за­кон о политических партиях, который изменил многопартийную систему России, огра­ничил возможности создания новых партий и по сути изгнал из политической жизни мелкие партии. Закон усилил контрольные функции государства на выборах и, по за­ключению одного из авторитетных политологов, косвенно способствовал усилению позиции партии власти (то есть «Единой России». - B.C.) на всех последующих выбо­рах[33]. Полным триумфом для «Единой России» завершились выборы в Государствен­ную Думу в конце 2003 г.: ее фракция после того, как к ней примкнули независимые депутаты, составила 305 человек (более 2/3 Думы) и подчинила себе нижнюю палату (в результате последняя утратила политическую самостоятельность и стала полно­стью подконтрольна Президенту). В то же время в Думу впервые не смогла пройти ни одна из оппозиционных либеральных партий, а лидеры левых - коммунисты получили чуть более 12% голосов, в результате чего политическая оппозиция в России и много­партийность погрузились в состояние глубокого кризиса.

Уже на начальном этапе президентской деятельности В. Путина во весь рост вы­ступила одна из устойчивых тенденций осуществляемой им реорганизации власти - за­полнение важных должностей бывшими или действующими военными. Если в ель­цинский период лица с военным образованием составляли во властных структурах 6.7%, то при Путине этот процент, согласно данным сектора изучения элиты Института со­циологии РАН, достиг 26.6, а в высшем руководстве страны - 58.3[34]. Руководитель ис­следования О. Крыштановская отмечала, что выявленная тенденция укрепляет авто­ритаризм, ибо «сама военная среда является авторитарной, демократический стиль управления здесь неприемлем»[35].

Важной политической реформой В. Путина стали нововведения конца 2004 г. По­сле серии террористических актов в августе - начале сентября 2004 г. Президент Рос­сии заявил о необходимости серьезных изменений в государственной власти в целях эффективного противостояния террористической войне. Реформа включила три принципиальные меры: 1) избрание губернаторов не на основе волеизъявления всех избирателей, как было раньше, а путем голосования законодательных собраний тер­риторий по кандидатуре, предложенной Президентом России; 2) введение пропорцио­нальной системы выборов в Государственную Думу по партийным спискам вместо прежней смешанной системы; 3) придание каждому губернатору первого заместителя - офицера внутренних войск, которому приданы необходимые для быстрого и эффек­тивного реагирования на все акты терроризма силы и средства всех ведомств, находя­щихся на соответствующей территории[36].

Большинство аналитиков согласны в том, что предложенные меры были разрабо­таны еще раньше и преследовали цель дальнейшего укрепления роли Президента в российской политической системе, а террористические акты позволили представить их как вынужденные, но необходимые. Вместе с тем аналитики и политологи разо­шлись в оценке предложенных мер. Сам Президент подчеркивал, что они никак не ос­лабляют демократию. Многие представители президентской стороны отстаивали тот тезис, что демократия не имеет шаблонов, по этой причине отклонения от западной модели не могут рассматриваться как отход от принципов демократии[37]. Но тезис этот выглядит весьма уязвимым, ведь в результате всех политических реформ В. Путина рядовые избиратели лишились права избирать верхнюю палату Федерального Собра­ния, губернаторов, независимых кандидатов в Государственную Думу. Все это плохо совмещается с принципами современной демократии.

Более искренними были те сторонники политических реформ, которые соглаша­лись, что президентские меры ограничивают демократию, но что это необходимая ре­акция на ее российские эксцессы. Развернутая их аргументация включала то положе­ние, что в условиях отсутствия зрелого гражданского общества, должной политической культуры, правовых норм и процедур демократия в России привела к приватизации власти такими группами, как бизнесмены и чиновничество, которые стали беззастен­чиво пользоваться ею в целях обогащения и государственного произвола, игнорируя и попирая интересы большинства. Демократическая Россия коррумпировалась в гораздо больших масштабах, нежели авторитарный СССР. Альтернативой такой системе мог­ла стать только «управляемая демократия», при которой глава государства регулирует ее содержание в интересах общества в целом[38]. Эта аргументация вполне резонировала с умонастроениями большинства российского общества, которое не выразило ни ма­лейшего недовольства предпринятыми российским Президентом политическими ре­формами.

Политическая система, созданная В. Путиным, определялась политологами то как «моноцентристская»[39], то как «управляемый плюрализм»[40], то как бюрократическо-авто-ритарный режим[41]. Многие из них уже не решаются называть современную российскую власть демократической. Политические меры В. Путина нанесли сокрушительный удар по излюбленной схеме молодой российской политологии, представители которой, заим­ствовав у западных ученых концепцию «демократического транзита», длительное вре­мя подгоняли под нее российский политический процесс и критиковали российских пре­зидентов за отклонения от научной нормы. Но уже деятельность Б. Ельцина, а в еще большей мере реформы Путина обнаружили, что российской нормой являются именно отклонения.

Второе направление преобразований В. Путина - отстранение олигархов от поли­тической власти - получила первое зримое выражение весной 2000 г. Под удар попали В. Гусинский и Б. Березовский, как и принадлежавшие им медиаимперии. Генераль­ной прокуратуре, возбудившей уголовные дела против двух олигархов, не составило труда предъявить им конкретные обвинения, в первую очередь связанные с мошенни­чеством и преступлениями в ходе приватизации. Летом - осенью 2000 г. оба олигарха выехали из России, поставив себя в положение невозвращенцев. После этого подвла­стный Березовскому и самый влиятельный общероссийский телеканал ОРТ перешел под контроль государства, которое решительно поменяло его политику. Другой теле­канал - НТВ перешел под контроль подвластного государству Газпрома, приобретше­го контрольный пакет акций влиятельного СМИ.

Летом 2003 г. Генпрокуратура возбудила 7 уголовных дел против руководителей нефтяной компании ЮКОС во главе с М. Ходорковским. Поначалу арест Ходорков­ского вызвал решительный протест со стороны ведущих организаций российского бизнеса (Российский союз промышленников и предпринимателей, «Деловая Россия» и «Опора России»), как и негативную оценку премьер-министра М. Касьянова. Но по­сле того, как российский Президент потребовал от нарушивших лояльность членов правительства «прекратить истерику», а лидерам бизнеса посоветовал не вмешивать­ся в дела судебной власти, фронда моментально прекратилась. Разъясняя собствен­ную позицию, Президент подчеркивал наличие конкретных нарушений закона со сто­роны арестованных олигархов, добавляя вместе с тем, что «никаких обобщений, ана­логий, прецедентов, тем более связанных с итогами приватизации, не будет». Но он выдвигал и общую концепцию своего отношения к олигархам, указывая, что «так на­зываемые олигархи, которые стали миллиардерами, как у нас говорят, в одночасье, прекрасно поняли, как можно манипулировать общественным мнением, и, по сути, так же как поступали с природными ресурсами, начали поступать и со средствами мас­совой информации, и с общенациональными каналами телевидения, и так далее, под­чиняя их своим групповым интересам, подменяя общенациональные интересы груп­повыми»[42]. В свете подобной позиции Президента многие аналитики приходили к вы­воду, что преследование Ходорковского (как и прежнее преследование Гусинского и Березовского), а не кого-то другого из достаточно многочисленной группы россий­ских миллиардеров, также обогатившихся в ходе «дикой» приватизации, обусловлено в первую очередь политическими амбициями главы ЮКОСа, в том числе его попыт­ками финансировать правые политические партии и лоббировать с помощью щедрых подачек свои интересы в Государственной Думе.

Правомерность такого вывода подкреплялась тем наблюдением, что остальные российские миллиардеры, выказавшие политическую лояльность и даже покорность власти, чувствовали себя спокойно. Более того, процесс сколачивания многомиллион­ных состояний и сверхобогащения в годы президентства В. Путина не только не осла­бел, но даже усилился. Так, если, по данным американского журнала «Форбс», в 1997 г. (первое упоминание подобного рода информации) в России насчитывалось 7 долларо­вых миллиардеров, то в 2002 г. их было уже 17, а в 2003 г. - 25. По их количеству Рос­сия заняла третье место в мире после США и Германии. В 2004 г. в России, согласно авторитетным зарубежным источникам, насчитывалось также 84 тыс. долларовых миллионеров, на 4 тыс. больше, чем в предшествующем году. Разрыв между 10% са­мых богатых и самых бедных россиян, как и в ельцинский период, оставался 15-кратным. Но совокупный доход самых богатых 20% несколько увеличился, а 20% самых бедных несколько уменьшился[43].

Третье главное направление внутренней политики В. Путина - либерально-рыноч­ные нововведения в экономической и социальной сфере - реализовывалось последова­тельно на протяжении всего периода пребывания у власти, причем во второй срок его президентства оно приобрело жесткий характер. Экономический блок исполнитель­ной власти неизменно возглавляли убежденные рыночники (Г. Греф, А. Кудрин и др.), не отличавшиеся по взглядам и подходам от «команды Гайдара». Их действия и ре­формы вызывали острую критику со стороны различных политических сил, но не­обычайно благоприятные результаты экономического развития России в постъель­цинский период, как, конечно, и поддержка Президента, позволяли им сохранять ми­нистерские кресла и избранный социально-экономический курс. Начиная с 1999 г. и на протяжении всех последующих лет прирост российского ВВП составлял не менее 6% в год, что позволило успешно выплачивать внешние долги, поднимать (но не на­много) уровень зарплаты и пенсии, постоянно снижать инфляцию. Главной причиной позитивных экономических результатов явился не только рекордный рост мировых цен на нефть (в два с лишним раза в течение пяти лет) - основной статьи российского экспорта, но и другие факторы, например, начавшийся рост производства в самых разных отраслях, в том числе в легкой, пищевой промышленности и в сельском хозяй­стве[44]. (В связи с этими экономическими успехами В. Путин в 2003 г. выдвинул задачу удвоения ВВП в течение 10 лет, а в 2004 г. указал на возможность и необходимость решения этой задачи к 2010 г.).

Такой экономический контекст благоприятствовал радикальным либеральным реформам, на которые не решался (хотя постоянно их декларировал) Б. Ельцин. Од­ной из главных стало начало разгосударствления, перевода на рыночные рельсы и свободное ценообразование естественных монополий - электроэнергетики, железно­дорожного транспорта, газовой отрасли. Другим примером подобной реформы стал федеральный закон 2003 г. об обороте земель сельхозназначения, разрешивший их продажу в частную собственность, правда, на условиях, которые определяются каж­дой региональной властью самостоятельно.

Жесткой социальной мерой стали реформа ЖКХ (жилищно-коммунальное хозяйст­во). Принятый в 2003 г. Жилищный кодекс отменял федеральные стандарты предель­ной стоимости коммунальных услуг, а также максимальной доли семейного дохода, потраченного на их оплату. Государство фактически освободило себя от обязательств по обеспечению бесплатным жильем нуждающихся категорий граждан. Вместо этого была продекларирована программа строительства ипотечного жилья по западному, преимущественно американскому образцу (во многих странах Западной Европы госу­дарство принимает на себя обязательства по обеспечению жильем семей с низкими до­ходами). Летом 2004 г. был принят федеральный закон, отменявший практически все льготы, которыми до того пользовались около 103 млн человек. Вместо этого (но толь­ко для самых социально уязвимых категорий льготников) вводились денежные ком­пенсации. Обеспечение некоторыми льготами передавалось на усмотрение местных властей[45]. В результате по объему социальных обязательств российское государство опустилось на уровень, на котором страны Запада находились в период до Второй ми­ровой войны.

Подытожу некоторые итоги модернизационного курса В. Путина, которые, по по­нятной причине, могут носить только предварительный характер, но в которых при­сутствуют отчетливые тенденции.

1. Внутриполитический курс Президента В. Путина представляет сознательно из­бранный самостоятельный вариант модернизации, рассчитанный на успех в условиях России. Он получил широкую поддержку в обществе, причина которой заключена в глубоком разочаровании большинства россиян в результатах деятельности как М. Горбачева, так и Б. Ельцина и в желании видеть воплощенными в жизнь те ценно-сти, которые значатся на первых местах в программе В. Путина. На протяжении всего современного переходного периода массовое российское сознание оставалось проти­воречивым, раздвоенным, но преобладающими в нем становились мотивы разочаро­вания в итогах приватизации, их социальных и политических следствиях, как и жела­ние возвысить сильную государственную власть над частными интересами, навести в стране порядок, усилить позиции России в мире[46]. В программе В. Путина эти настро­ения были, если воспользоваться политологическим языком, умело артикулированы, что обеспечило президенту массовую поддержку.

Модернизационная модель В. Путина обладает популистскими чертами, но опре­делить ее как популистскую было бы ошибкой. Она включает в себя в качестве важ­нейшей составляющей дальнейшее укрепление и развитие рыночной экономики, как и проведение разносторонних радикально либеральных социальных реформ, которые воспринимаются обществом болезненно и не способствуют упрочению популярности Президента.

2. Президентское правление В. Путина, на мой взгляд, можно было бы определить как реформаторский авторитаризм. Авторитаризм проявился в демонстрации полити­ческой воли и определяющей роли Президента в выдвижении и одобрении всех сколько-нибудь важных государственных решений, как и в регулировании основных сторон жиз­ни общества. Реформаторский же характер авторитаризма заключается в желании со­единять вождизм и государственничество с либерализмом и пестовать начала и институ­ты современного общества. Но соединимы ли государственничество и либерализм, авто­ритаризм и современность? Выразители либерально-демократической оппозиции говорят единодушно «нет» и пророчат неизбежное утверждение в России политической диктатуры. Но с исторической точки зрения, вопрос остается открытым, хотя очевидно и то, что совмещение либерализма и государственничества крайне проблематично, и ес­ли они уживутся, то это станет исключением из правил российской истории.

^* Согрин Владимир Викторович, доктор исторических наук, главный редактор журнала «Обществен­ные науки и современность» РАН.

[1] Серьезное различие оценок современного этапа российской истории уже существует в отечествен­ной литературе. См. об этом: Игрицкий Ю.И. Общественные трансформации в СССР после 1985 г. Взгляды и концепции. М., 1998; Алексеев В.В., Алексеева Е.В. Распад СССР в контексте модерни­зации и имперской эволюции // Отечественная история. 2003. N° 5. С. 4—5.

[2] Эти теоретические принципы были подробно изложены мною в ряде работ. См., напр.: Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985-2001: от Горбачева до Путина. М., 2001. С. 3-12; его же. Закономерности русской драмы // Pro et Contra. 1999. № 3; его же. Революция и термидор. К исторической типологии общественно-политического процесса в России 1990-х гг. // Вопросы философии. 1998. № 1.

[3] Горбачев М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. М., 1987. С. 18, 19,51.

[4] Goldman M.I. What Went Wrong With Perestroika. NY.; L. 1992. P. 131-134.

[5] См., напр.: Вишневский А. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М, 1998; Кудров В. Советская экономика в ретроспективе: опыт переосмысления. М., 1997; May В.А. Экономика и власть. Политическая история экономической реформы в России. 1985-1994. М., 1995.

[6] Правда. 1987. 20-21 января.

[7] Попкова Л. Где пышнее пироги // Новый мир. 1987. № 5. С. 239.

[8] Правда. 1988. 26 ноября; 1989. 8 января, 18 февраля.

[9] Социологические данные, свидетельствующие о радикальном перераспределении массовых симпа­тий в 1989-1991 гг. в пользу Б. Ельцина см.: Левада Ю. От мнений к пониманию. Социологические очер­ки 1993-2000. М., 2000. С. 12.

[10] Козлов В. Российская история. Обзор идей и концепций. 1992-1995 годы // Свободная мысль. 1996. №3. С. 110-111.

[11] Зиновьев А.А. Гибель «Империи зла» (Очерк российской трагедии) // Социологические исследо­вания. 1995. № 1.С. 93.

[12] Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения // Информационный бюллетень ВЦИОМ. 1993. № 6. С. 14.

[13] Коэн С. Провал крестового похода США и трагедия посткоммунистической России. М., 2001. С. 39.

[14] См. напр.: Gо1dman M. The Privatizaiton of Russia. L., 2003; M с F a u 1 M. Russia's Unfinished Revolu­tion: Political Change from Gorbachev to Putin. Ithaca, 2001; ReddawayP.,GlinskiD. The Tragedy of Russia's Reforms: Market Bolshevism Against Democracy. Washington, 2001.

[15] Вишневский А.Г. Модернизация и контрмодернизация: чья возьмет? // Общественные науки и современность. 2004. № 1. С. 18-19.

[16] См., напр., аналитический материал Института мировой экономики и политических исследований РАН «Десять лет системной трансформации в странах ЦВЕ и в России: итоги и уроки» // Мировая эконо­мика и международные отношения. 2000. № 5. С. 4, 13, 14.

[17] Кудров В.М. Место России в мировой экономике в начале XXI века // Мировая экономика и меж­дународные отношения. 2000. № 5. С. 75.

[18] Мельянцев В.А. Россия за три века: экономический рост в мировом контексте // Общественные науки и современность. 2003. № 5. С. 91.

[19] Кудров В. Крах советской модели экономики. М., 2000. С. 124.

[20] Новое время. 1997. № 48. С. 11.

[21] Финансовые известия. 1996. 16 февраля; Известия. 1996. 20 марта.

[22] Государство и олигархия. Доклад Совета по национальной стратегии. 9 июня 2003 г. // http://www.snsr.ru / reports.

[23] Новая газета. 1997. 4 августа, 18 августа.

[24] Шевцова Л. Режим Бориса Ельцина. М., 1999. С. 342.

[25] Крыштановская О. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общест­венные науки и современность. 1996. № 1.

[26] Гайдар Е. Государство и эволюция. М., 1995. С. 153-154.

[27] Кузнецов В. Реформы в России и перераспределение доходов // Мировая экономика и междуна­родные отношения. 2000. № 6. С. 80, 85.

[28] Первый электоральный цикл в России. 1993-1996 / Под ред. В. Гельмана, Г. Голосова, Е. Мелешкиной. М., 1999. С. 19,37.

[29] Второй электоральный цикл в России. 1999-2000 / Под ред. В. Гельмана, Г. Голосова, Е. Мелешкиной. М., 2002.

[30] Шейнис В. Третий раунд (к итогам парламентских и президентских выборов) // Мировая экономи­ка и международные отношения. 2000. № 9. С. 53.

[31] Открытое письмо Владимира Путина избирателям // Известия. 2000. 25 февраля.

[32] Программное выступление Владимира Путина перед доверенными лицами. 12 февраля 2004 г. // Из­вестия. 2004. 13 февраля.

[33] Крыштановская О. Политическая реформа Путина и элита // Общество и экономика. 2003. № 4-5. С. 20.

[34] Крыштановская О. Режим Путина: либеральная милитократия? // Pro et contra. 2002. № 4. С. 161, 162.

[35] Крыштановская О. Люди Путина// Ведомости. 2003. 30 июня.

[36] Российская газета. 2004. 14 сентября.

[37] См., напр., комментарий доктора юридических наук, пресс-секретаря МИД России А. Яковенко «У демократии нет шаблонов» // Российская газета. 2004. 18 сентября.

[38] См., напр., статьи одного из наиболее настойчивых поборников «управляемой демократии» В.Тре­тьякова: Диагноз: управляемая демократия // Независимая газета. 2000. 13 января; Императивы Путина. Управляемая демократия и неуправляемый авторитаризм // Литературная газета. 2003. 5-11 ноября; Вы­бор Путина как выбор России / Российская газета. 2004. 16-17 сентября.

[39] ЗудинА.Ю. Режим В. Путина: контуры новой политической системы // Общественные науки и со­временность. 2003. № 2.

[40] Балзер Х. Управляемый плюрализм: формирующийся режим В. Путина // Общественные науки и современность. 2004. № 2.

[41] Шевцова Л. Как Россия не справилась с демократией: логика политического отката // Pro et contra. 2004. № 3. С. 40.

[42] Выдержки из интервью Владимира Путина газете New York Times // Известия. 2003. 7 октября.

[43] Данные взяты из газет «Известия» (2004. 28 февраля, 16 июня) и «Российской газеты» (2004.4 августа).

[44] Ясин Е. Новая эпоха и старые тревоги: экономическая политика. М., 2004. С. 410-411.

[45] Российская газета. 2004. 6 августа.

[46] См., напр.: Десять лет российских реформ глазами россиян // Социологические исследования. 2002. № 10; Л е в ад а Ю.А. Homo Post-sovieticus // Общественные науки и современность. 2000. № 6.