Воина-редума времени 1 вавилонской династии
(Обзор новоизданных документов)
ВДН. 1963. № 2. С. 129-141
Уже давно внимание историков привлекают различные ка-
тегории служилых людей в Вавилонии, являвшихся держате-
лями царских земель под условием службы. Категории эти
весьма разнообразны и разнохарактерны, но наиболее часто
встречающимся представителем этих держателей царской зем-
ли является «редум».
Законы Хаммураби уделяют ему немало внимания, но до- кументов, по которым можно было бы судить о его реальном
положении, собрано пока еще немного. Практически все, что
до сих пор было о нем известно, отражено в монографии
Driver G. R., Miles J. The Babylonian Laws. Oxf., 1955.
Упоминания о редумах встречаются в законах Хаммураби,
в «эдиктах» позднейших царей, а также в царских письмах.
Однако документов, касающихся их повседневной жизни, мы
до сих пор не имели. Поэтому вполне понятен особый интерес
который вызвала публикация Э. Солльберже архива одного из
редумов по имени Убарум. Впервые появилась возможность
проследить деловую и хозяйственную жизнь старовавилонского
редума если не исчерпывающим образом, то во всяком случае
с весьма важными и до сих пор неизвестными подробностями.
Именно эта публикация и вызванная ею литература легли в
основу настоящей работы. В дальнейшем при цитировании мы
будем ссылаться на переводы документов этого архива, вы-
полненные Э. Шлехтером. Необходимо отметить, что тексто-
логическая работа Б. Ландсбергера в целом ряде случаев сде-
лала документы архива более удобопонятными, но его истори-
ческая интерпретация отдельных документов иногда весьма спорна.
Селение, откуда происходит архив Убарума, называлось
Супур-Шубула. Оно было расположено на канале, по-видимо-
му, недалеко от Куты, города бога Нергала п. Документы ар-
хива датированы одиннадцатью различными годами, приходя-
щимися на середину царствования Аби-Эшуха, внука Хамму-
раби р.
Шлехтер разделил эти документы по их содержанию на
шесть групп. Этого деления мы и будем придерживаться, за
исключением особо оговоренных случаев, когда тот или иной
документ представляется нам классифицированным неправильно.
Архив содержит 25 документов. К нему следует также от-
нести еще один документ, опубликованный позднее тем же
Э. Шлехтером. Весьма любопытно, что далеко не все докумен-
ты архива имеют отношение к Убаруму. Значение этого об-
стоятельства будет нами рассмотрено в соответствующем ме-
сте нашей работы.
Мы не ставим перед собой задачу подробно прокомменти-
ровать все 26 документов, а лишь попытаемся на их основе
сделать возможные выводы о правовом и имущественном по-
ложении Убарума, а также о характере его хозяйственной
деятельности. Однако, прежде чем перейти к рассмотрению са-
мих документов, нам представляется полезным обратиться к Законам Хаммураби и уяснить основные положения вавилон-
скогоправа, относящиеся к этой категории служилых людей.
Законам Хаммураби и уяснять основные положения вавилон-
ского права, относящиеся к этой категории служилых людей.
Правовой статус редума является предметом параграфов
26-39 и 41 Законов Хаммураби1. Существенно, что все они
так или иначе (за исключением не вполне понятного § 33)
трактуют не о службе редума, а о его имуществе или, точнее,
имуществе, которым он владеет под условием службы.
И в этом смысле не составляет исключения даже § 32, устанав-
ливающий порядок выкупа воинов «редум» или «баирум», по-
паиших в плен. Суть этого параграфа заключена в его послед-
ней фразе: «Его поле, сад и дом не должно отдавать на его
выкуп». Иначе говоря, цель законодателя во всех предусмат-
риваемых им случаях одна: предохранить земли и имущество
редумов от перехода в руки частных лиц и тем самым предот-
вратить потерю этих земель и имущества для царя.
Нужно сказать, что даже § 262 имеет в виду не «преступле-
ние против воинского порядка», как его обычно интерпрети-
руют3, в том числе и Б. Ландсбергер, а опять-таки защиту
имущественных интересов царя. В самом деле, если считать,
что смертная казнь, которой подлежит редум или баирум, по-
лучивший приказ выступить в поход и не пошедший или по-
славший вместо себя наемника, назначается за уклонение вои-
на от исполнения своего «воинского долга», то тогда совер-
шенно непонятна та снисходительность, которая проявляется в
§ 30 и 31. Согласно этим параграфам, редум, сбежавший «из-
за бремени своей повинности», т. е. опять-таки нарушивший
свой «воинский долг», не только не подлежит никакому нака-
занию, но даже имеет право получить назад свое поле, сад и
лом, если будет отсутствовать не более одного года. Из сопо-
ставления этих параграфов нельзя не сделать вывода, что, де-
ло тут не в самом уклонении от исполнения обязанностей. Раз-
личие между действиями редума, предусмотренными § 26 и
30—31, заключается единственно в том, что в первом случае
редум продолжает владеть имуществом, полученным им под
условием службы, а во втором он оставляет это имущество,
которое таким обрадом возвращается в распоряжение царя.
Иначе говоря, смысл § 26 заключается в том, что смертной
казни подлежит редум, уклонившийся от исполнения своих
обязанностей и тем самым утративший право на даваемое за
службу имущество, но продолжающий удерживать это имуще-
ство у себя и пользоваться им. Этот редум, следовательно, не-
законно присваивает царское имущество и потому подлежит
такому же наказанию, как и всякий, кто «крадёт достояние
бога или дворца» (§ 6 ЗХ), т.е. как вор.
В связи с истолкованием § 26 возникает еще один любо-
пытный вопрос. Б. Ландсбергер (JCS. IX. С. 123) предлагает
переводить слово «мунаггирум» не словом «наемник», как это
делают большинство переводчиков, исходя из корня ngr,
а словом «обличитель», «доносчик» — от корня ngr. Филологиче-
ские соображения и документальные параллели, проводимые
им для обоснования такого перевода, как кажется, весьма убе-
дительны. Однако безоговорочное принятие такого перевода
вызывает некоторые возражения, вытекающие из общего смыс-
ла § 26-41. В самом деле, трудно допустить, чтобы царь, ко-
торый, как мы видели, крайне резко относится к любым по-
пыткам изъятия имущества редумов и перехода его в руки
частных лиц, имел в виду награждать доносчиков как раз
этим имуществом. При старом переводе все было понятнее:
наемник получает имущество казненного редума и несет его
службу на тех же основаниях, т. е. сам становится редумом.
Доносчиком может ведь быть и лицо, негодное к несению
службы, например старик, женщина или даже раб. Причем от
того, будем ли мы подразумевать под словом «дом» все хо-
зяйство или понимать его в узком смысле, положение нисколь-
ко не облегчится, ибо весь смысл этих параграфов (21-41)
как раз и состоит в том, чтобы никакое имущество, связан-
ное с должностью редума, не могло перейти в руки частных
лиц.
Г. Эванс пытается разрешить это противоречие, выдвинув
предположение, что к доносчику переходит дом, находящийся
в личной собственности редума. Это объяснение может быть
принято лишь в том случае, если будет доказано, что такие
дома у редумов имелись, и притом как общее правило. Воз-
можно, однако, что под «обличителем» все же имеется в виду
наемник как лицо, могущее скорее всего разоблачить обман.
Если это так, то уточнение перевода, сделанное Ландсберге-
ром, не изменяет общего смысла перевода и интерпретации
§ 26.
Законы Хаммураби, таким образом, показывают, что иму-
щество, входившее в состав служебного владения редума, не
могло быть отчуждено ни под каким видом. Любые сделки,
направленные на отчуждение этого имущества, объявляются
недействительными, а покупатель «теряет свое серебро»
(§ 35-38). При этом § 39 специально оговаривает, что поле,
сад или дом, «которые он (редум) купил или приобрел», т. е.
находящиеся в его личной собственности, он может отчуж-
дать 4.
Очень интересен § 41. В изъятие из общего правила он как
будто бы допускает один из видов отчуждения имущества, по-
лученного редумом за службу, а именно-обмен. Но и' при
этом вводится оговорка, что редум может забрать свое преж-
'нее имущество назад и удержать полученную им приплату.
Очевидно, эта оговорка вводится на то/случай, если после об-
мена редум обнаружит недобросовестность своего контраген-
та. Иначе говоря, обмениваться должно равноценное имущест-
во, а приплата, если таковая имеется, должна идти на улучше-
ние имущества, полученного редумом, т. е. опять-таки' для
уравнения ценности имущества.
Из этого можно сделать, как нам кажется, важный вывод о
том, что земли царского фонда не были определены раз и на-
всегда, состав этого фонда мог меняться. Царь заботился лишь
о сохранении его количества и качества, а не о его индивиду-
альной определенности. Факты перераспределения участков из
царского земельного фонда известны из переписки Хамму-
раби.
Рассмотренные нами параграфы Законов Хаммураби на-
правлены на то, чтобы предотвратить распыление царского
фонда, предназначенного для наделения служилых людей раз-
личных категорий. Тем самым создавалась прочная основа,
обеспечивающая выполнение службы. Законодатель предусмат-
ривает также меры, ограждающие редума от произвола выше-
стоящих чинов (§ 34 и, возможно, 33).
Разумеется, параграфы Законов Хаммураби не решают всех
вопросов, относящихся к правовому положению редума. Надо
полагать, что имелся еще ряд положений обычного права и,
возможно, отдельных царских указов по этому же предмету,
частности, связанных со служебными обязанностями воина.
Повинности редума были весьма многочисленны и разно-
характерны. Собранные Драйвером и Майлсом в уже упомя-
нутой их монографии сведения о редумах позволяют, пожалуй,
сделать вывод, что твердо установленного перечня этих повин-
ностей не существовало либо же имелись многочисленные ка-
тегории редумов с различными повинностями. Буквально сло-
во «редум» означает «скороход», погонщик, идущий за (кем-
либо)». Драйвер и Майлс утверждают, что «вообще поэтому
1 редум представляется выполняющим функции, весьма подоб-
ные функциям французского жандарма, который является чле-
ном вооруженных сил, но чья главная обязанность состоит
в сохранении общественного порядка и вообще в деятельности
в качестве полицейского» (р. 113).
Нам, однако, кажется, что главная обязанность редума сос-
птояла в несении военной службы. Ведь не зря же Законы
Хаммураби уделяют столь большое внимание редуму, попав-
шему в плен. Очевидно, вопрос этот был весьма актуален, и
такие случаи происходили достаточно часто. Разумеется, кроме
военной службы редумы несли в мирное время еще и другие
повинности, в том числе исполняли, возможно, и полицейскую
службу.
Отсутствие в источниках перечня повинностей затрудняет
также решение вопроса о сроках службы. Мнения различных
авторов на этот счет весьма разноречивы.
В архиве Убарума имеется пять табличек, удостоверяющих
исполненне повинностей, причем в двух из них (№ 1 и 3) ука-
зан срок в 20 дней. Никаких сведении о характере повинностей
в документах нет. Шлехтер по этому поводу замечает, что,
возможно, это II был обычный иди законный срок повинности.
Ландсбергер со своей стороны подаггет, что этот срок был
равен 360 дней з году. Наконец, Эванс оспаривает обе эти
... точки зрения на основании весьма серьезных доводов, с кото-
рыми трудно нс согласиться. Нз документов архива видно, что
Убарум вел довольно обширную хозяйственную деятельность,
которая была бы невозможна, если бы он был постоянно свя-
зан службой. Общеизвестно, что в этот период лица, постоянно
связанные службой (например, при дворе), сами хозяйства
не вели, а свою землю сдавали в аренду. Между тем Убарум
сам неоднократно арендовал землю у других лиц, как это
явствует из ряда документов. Из спора между Убарумом и
Или-икишамом по поводу раздела земель и повинностей (см.
ниже) Эванс делает вывод, что Или-икишам не стал бы вести
тяжбу ради одного гектара земли, если бы получение этого
гектара было связано с увеличением его повинностей на целых
60 дней, т. е. на одну шестую часть года. Но Эванс также
считает, что срок в 20 дней слишком мал. Он допускает, что
в течение года редум должен был несколько раз выполнять
повинности. Что же касается срока несения воинской службы,
то Эванс совершенно справедливо отмечает, что этот срок во-
обще вряд ли мог быть заранее установлен. В самом деле,
трудно предположить, что редум мог покинуть войско, находя-
щееся в походе, в связи с истечением срока службы. Такое
положение было бы недопустимо с военной точки зрения, да
и солдат, покинувший войско, имел бы, конечно, мало шансов
благополучно вернуться домой. Эванс приходит к правильному,
на наш взгляд, мнению, что, «если существовал установленный
срок службы в двадцать дней или какой-либо иной, он мог
быть применен только к невоенным обязанностям редума».
Поскольку редумы должны были как-то планировать свою ра-
боту по хозяйству, сроки их службы, по-видимому, были строго
определенными и очередность устанавливалась заранее. По
мере надобности редумы сами корректировали эту очеред-
ность, как мы постараемся показать, исходя из текста доку-
ментов.
Документы, касающиеся повинностей, настолько важны и
интересны, несмотря на их краткость, что заслуживают обсто-
ятельного рассмотрения.
В первом из них (№ 1 по Шлехтеру) говорится, что Анатум
получил право на то, чтобы в течение 20 дней Убарум выпол-
нял за него повинность, и 19-го айарума Убарум приступил
к исполнению повинности в пользу Анатума (за Анатума).
Табличка датирована тем же днем и подписана одним свиде-
телем по имени Эллетум, причем должность его не указана.
В документе № 2 говорится, что с 14-го думузума Убарум
приступил к исполнению повинности. Табличка датирована
также 14 думузума и засвидетельствована Матамумом с ука-
занием его военного чина «декум» («младший командир») и
писцом (военным?) Ильшу-бани.
Обе таблички составлены в один и тот же год (год правле-
ния Аби-Эшуха, условно обозначаемый «р»). На этом основа-
нии Шлехтер приходит к выводу, что документ № 2 является
продолжением первого и лишь изменяет дату исполнения по-
винности. В действительности же дело обстояло, по-видимому,
ие так. Документ № 1 является, несомненно, частным докумен-
том, составленным в результате какого-то договора между
Убарумом и Анатумом. Документ же № 2 является скорее
всего официальным документом, ибо в качестве свидетелей
здесь выступают военные чины (вероятнее всего - начальство
Убарума).
Таким образом, документ № 1 является, по нашему мне-
нию, распиской Анатума, выданной Убаруму, и удостоверяю-
щей, что Убарум приступил к выполнению повинности за него.
Второй же документ является квитанцией, выданной Убаруму
в удостоверение исполнения его личных повинностей.
Документ № 3 вновь представляет собой частную распис-
ку, удостоверяющую, что Убарум исполнил 20 дней повинности
за Или-сукаллума. К этому выводу мы приходим опять-таки
потому, что в качестве свидетеля выступает частное лицо -
Ильшу-ибнишу (по-видимому, это тот самый Ильшу-ибнишу,
у которого Убарум дважды арендует землю (документы № 7
и 8).
Из документа № 4 явствует, что Убарум и Или-икишам «в
повинности равнялись», т. е. квиты. Документ составлен без
свидетелей (формально в качестве свидетелей здесь выступают
боги Шамаш, Мардук и Шубула), т. е. и этот документ фик-
сирует, скорее всего, частное соглашение.
Наконец, документ № 5, который был дополнительно опуб-
ликован Шлехтером, удостоверяет, что Анатум 13-го ташриту-
ма приступил к исполнению повинности. Свидетелем вновь
является Эллетум.
Итак, все эти документы, за исключением № 2, носят, по
нашему мнению, частноправовой характер. Повинности испол-
няются одним лицом за другое в пользу царя. Однако сущест-
венно, что ни один из них не упоминает ни о какой плате.
Комментируя документ № 1, Шлехтер объясняет это тем, что,
по его мнению, государство, не допуская замены при исполне-
нии воинской повинности, терпимо относилось к замене при
исполнении других повинностей. Но право не признавало зна-
чения таких контрактов. Это было, по-видимому, причиной, по
которой стороны находили выход в формулировке, которая не
упоминала и плате, хотя Убарум, очевидно, получил вознаг-
раждение.
Действительно, Законы Хаммураби не предусматривают
возможности замены при исполнении повинностей. Но из этого
еще нельзя сделать категорический вывод, что такая замена
не допускалась правом или обычаем. Отсутствие упоминания
о плате позволяет, скорее, сделать вывод, что плата вообще
не имелась в виду. а расплачивались просто тем, что в свою
очередь заменяли своего контрагента. Такая взаимная замена
при исполнении повинностей была удобна в том отношении,
что позволяла релумам более свободно располагать своим
временем, не нарушая интересов государства. В связи с этим
интересно сопоставить первый и пятый документы. Оба они
удостоверены одним и тем же свидетелем. В первом случае
Убарум исполняет повинность за Анатума, во втором - Ана-
тум, но его контрагент не назван. Не связаны ли эти докумен-
ты друг с другом? Не за Убарума ли исполняет повинность
Анатум, и не потому ли этот документ найден в архиве Уба-
рума? К сожалению, дата последнего документа непонятна.
Это мешает прийти к определенному выводу, но такое предпо-
ложение кажется нам вероятным.
В связи с вопросом о повинности редума необходимо оста-
новиться на взаимоотношениях между Убарумом и Или-икиша-
мом. На основании документов № 19, 20, 21, 22 Шлехтер
транскрибирует звание Убарума как «каккад редутим» и пере-
водит «глава военных поселенцев», а звание Или-икишама -
«таххум» - «помощник». При этом он высказывает мнение,
что в обязанности Убарума входил надзор за исполнением
другими редумами их службы.
Ландсбергер транскрибирует звание Убарума как «каккад
родим» и переводит «собственно солдат (редум)», а звание
Или-икишама - «тахху-шу» - «его заместитель», т. е. счита-
ет, что Убарум не нес никаких административных функций.
Эванс поддерживает точку зрения Ландсбергера.
Вопрос этот представляется нам весьма важным, так как
без его разрешения невозможно удовлетворительно истолко-
вать документы № 19, 20, 21, 22, касающиеся споров между
Убарумом и Или-икишамом относительно раздела поля, дома
и повинностей, связанных с их службой (а также и относитель-
но наличия у Убарума личной земли, как мы постараемся по-
казать ниже).
Главным доводом в пользу точки зрения Шлехтера явля-
ется, как справедливо замечает Эванс, само существование
архива. Как известно, семь из его документов не имеют отно-
шения к Убаруму. По содержанию они однотипны с теми,
в которых имя Убарума упомянуто в той или иной связи. Мож-
но допустить, что документов, не относящихся к Убаруму,
было и больше, ибо архив, по-видимому, дошел до нас не пол-
ностью. Наиболее естественное объяснение этого факта заклю-
чается в том, что Убарум хранил у себя эти документы как
должностное лицо. Эванс замечает, что это кажется маловеро-
ятным, если учесть присутствие в этом же районе достаточного
количества военных чинов, которые выступают как судьи по
делам Убарума.
Однако они могли быть начальством чего-то вроде «воен-
ного округа» и собираться специально для того, чтобы вершить
суд; постоянная же их резиденция могла быть в других мес-
тах. Таким образом, нет ничего невероятного в том, что Уба-
рум исполнял в своем поселке какие-то административные
функции в отношении других редумов.
[Далее даются переводы документов № 19, 20, 21 и 22 из
архива Убарума, в которых речь идет о дележе полученных
ям и его «таххумом» Или-икишамом за службу земель и
дома и в соответствии с этим повинностей, об аренде «тахху-
мом» земли Убарума и распределении между ними доходов и
расходов, связанных с распашкой целины, о новом переделе
между ними земли, дома и повинностей, о решении спора меж-
ду ними их начальником Иди-Шамашем]
Ландсбергер пишет, что документ № 20 есть дополнение
к документу № 19, а оба этих документа вместе представляют
собой взаимное соглашение Убарума и Или-икишама об «иде-
альном» (т. е. без конкретных подробностей) разделе йемли,
дома и повинностей. Но документ № 20, по его мнению, каса-
ется только поля, поэтому военные власти при его подписании
отсутствуют как не заинтересованные. Следующие же Дйа до-
кумента, полагает Ландсбергер, касаются реального (г. е.
конкретного) раздела, причем размеры долей теперь уже иные.
С мнением Ландсбергера по поводу документа № 20, пред-
ставляется нам, трудно согласиться, ибо в документе совер-
шенно недвусмысленно говорится, что он касается не только
поля, но и повинностей. К тому же термины, употребленные
в том документе, типичны для договора об аренде, а при арен-
де всегда возникал вопрос о повинностях. Тот же факт, что
в качестве свидетелей вызваны только рабианум и старейши-
ны, можно объяснить лишь одним: речь в этом документу идет
о личной земле Убарума. Именно поэтому документ засвиде-
тельствован рабианумом - главой общины и, по-видимому,
старейшинами. Отсюда следует важный вывод: Убарум был
владельцем общинной земли, т. е. авилумом. В пользу такого
истолкования говорит, по нашему мнению, также и тот факт,
что во всех документах, кроме № 20, Убарум именуется по
его отчеству и воинскому званию (каккад редим), а в № 20
он именуется только по отчеству - «сын Ана-Син-таклаку»,
т. е. так, как принято было именовать общинников в любом
древнем обществе. Повинности, о которых идет речь, в этом
документе являются, следовательно, повинностями общинника,
не редума. Таким образом, документ № 20 представляет со-
бой, по нашему мнению, договор об аренде личной земли Уба-
рума Или-икишамом или, скорее, договором товарищества, по
которому Убарум несет две трети расходов, но за это получа-
ет две трети урожая.
Однако возвратимся к оставшимся трем документам. Преж-
де всего обратим внимание на скрупулезную точность раздела:
очень подробно указано, какие именно участки отводятся Уба-
руму и какие - Или-икишаму. Также строго разделен и дом,
причем введена специальная оговорка о чем-то вроде сервиту-
та^ в пользу Или-икишама, чтобы обеспечить ему выход на
улицу. Наконец, точно указаны и доли в повинности, приходя-
щиеся на каждого.
Как же выглядят в свете этих документов взаимоотношения
Убарума и Или-икишама? Можно ли считать, что таххум был
заместителем, выполнявшим в отсутствие принципала^ его по-
винности? Нет, ибо в этом случае не было бы нужды в точном
определении их долей. Если такая замена и имела бы место,
то на основе взаимности, т. е. таким же образом, как и между
другими редумами. Более того, из приведенных выше докумен»
тов о выполнении повинностей видно, что Убарум исполнял
в порядке взаимности повинности Анатума. В таком случае,
может быть, Или-икишам заменял Убарума в исполнении во-
инской повинности? Нет, ибо мы знаем, что такая замена ка-
тегорически запрещена параграфом 26 Законов Хаммураби.
Наконец, может быть, задачей таххума была обработка
земли своего принципала, когда этот последний находился
в армии? И это предположение совершенно опровергается до-
кументом № 24, который и сам Ландсбергер трактует как су-
дебное решение по спору между Убарумом и его братом Или-
суккаллумом. По мнению Ландсбергера, этот последний дол-
жен был обрабатывать поле Убарума во время его отсутствия.
Не вдаваясь в подробности этого судебного дела, отметим
только, что поскольку обрабатывать поле должен был брат
Убарума, а не таххум, - то документ заставляет отказаться
и от этого предположения о функциях таххума. Более того,
смысл существования таххума вообще непонятен, если исхо-
дить только из повинностей. Действительно, при его помощи
Убарум освободился от половины своих повинностей, но запла-
тил за это половиной своей земли. Такое положение вряд ли
было выгодно и для царя: вместо одного зажиточного редума
он получал бы двух «полуредумов», имеющих гораздо меньше
возможностей надлежащим образом снарядиться на войну.
Поэтому вряд ли есть основания полагать, что таххум имелся
у каждого редума или у большинства. Но, с другой стороны,
этот случай нельзя считать исключением. Из документов изве-
стно, что таххум мог быть даже у пекаря и младшего пастуха.
Это могло быть нововведением, связанным с ухудшением по-
ложения Вавилонского царства и необходимостью так или
иначе увеличить численность служилых людей. Известно, что
в этот период произошло вторжение касситов, в связи с чем
царский земельный фонд должен был уменьшиться.
Подводя итоги, можно, как нам кажется, прийти к выводу»
что, хотя земельный участок давался редуму и его таххуму
совместно, хозяйство они вели отдельно и отдельно же испол-
няли повинности. Тем не менее таххум занимал по отношению
к редуму подчиненное положение, являясь его помощником
при исполнении каких-то его обязанностей.
Ландсбергср отмечает, что земельный участок в 1 бур', раз-
деляемый Убарумом и его таххумом, не является его единст-
венным источником дохода и что отсутствие собственной земли
заставляет его пускаться в различные коммерческие операции.
Мы уже отмечали, что, по нашему мнению, Убарум имел
собственную землю; это подтверждается документом № 20.
Отсюда можно заключить, что Убарум отнюдь не был бедня-
ком.
Документы № 5-10 представляют собой вид договора,
весьма популярный в вавилонской практике этого периода.
По такому договору собственник или владелец сдает свою зем-
лю в аренду товариществу, равноправным членом которого
становится он сам. Таким образом, собственник земли вступает
в договор как лицо, сдающее землю в аренду, и в то же время
как один из арендаторов.
Ландсбергер считает, что во всех этих договорах землю
сдают в аренду ее владельцы, именуемые в договоре «бел эк-
лим», которых он считает официальными лицами, представ-
лявшими общественные интересы.
По нашему мнению, документы не дают для этого никаких
оснований. Ландсбергер считает, что в документах № 5-10
эти «представители» являются фактическими владельцами сда-
ваемых в аренду участков и выступают поэтому как наиболее
заинтересованные свидетели в документах № 5 и 6. В качестве
таковых он называет Ильшу-ибнишу (№ 5, 7, 8), Шунумана
(№ 6, 9) и Син-ашареда (№ 10).
Все это построение представляется нам весьма искусствен-
ным. Нет никаких оснований считать, что те, кто в договорах
именуются «бел эклим», не являются действительными собст-
венниками земли или, по меньшей мере, ее держателями.
В частности, в документе № 5 земля, о которой идет речь,
явно принадлежит Убаруму. Согласно этому договору, Убарум
несет одну треть расходов и работы, а другой член товарище-
ства, его брат Или-суккалум, - две трети, доходы же они
делят пополам. Ландсбергер объясняет это тем, что Убарум
должен был уплатить из своей доли Ильшу-ибнишу, которого
Ландсбергер именует подлинным владельцем. В действитель-
ности же дело обстоит, по-видимому, гораздо проще. Убарум
вносит в качестве своего «пая» в товарищество свою землю, и
потому, естественно, уменьшается его доля в расходах. В поль-
зу такой трактовки явно свидетельствует документ № 7, в ко-
тором именно Ильшу-ибнишу именуется «бел эклим». По этому
договору Убарум и его компаньон Апиль-илишу несут равные
расходы, отдают 1/3 урожая владельцу поля, а остальное де-
лится поровну, и это понятно, поскольку вклады их одинаковы.
Правда, в документе № 8, где земля арендуется также у Иль-
шу-ибнишу, Убарум несет только одну треть расходов, а его
компаньон - две трети, но этот документ не содержит ника-
ких указаний на то, в какой пропорции делился урожай. Нет
никаких оснований считать, что эта пропорция не соответство-
вала вкладу каждого из компаньонов. Точно так же не содер-
жит указаний на способ дележа урожая и документ № 6. Лю-
бопытно, что в этом документе размер арендной платы указан
не в виде доли урожая, а точно определен за единицу площа-
ди, причем плата весьма невелика. Это объясняется тем, что
арендуется нераспаханная земля. Именно поэтому в текст
включена оговорка о том, что поле должно быть возвращено
в хорошем состоянии. Аналогичен документ № 9. Он отлича-
ется лишь тем, что из него невозможно понять срок аренды и
распределение издержек. По-видимому, эти данные находились
на месте тех лакун, которые имеются в тексте.
Наконец, прямым подтверждением нашей точки зрения яв-
ляется документ № II, в котором, правда, речь идет об аренде
дома, но терминология совершенно одинакова с другими доку-
ментами. В этом документе в качестве владельца арендуемого
имущества выступает женщина, т. е. явно не должностное
лицо.
Документ № 12 весьма интересен, и потому мы приводим
его полностью: «Два сикля и одну треть серебра у Убарума
Ипку-Арахтум занял: во время жатвы, согласно цене, которая
будет существовать, предъявителю его таблички ячмень он
отмерит».
Табличка удостоверена двумя свидетелями. Шлехтер счита-
ет, что в действительности предметом займа был ячмень и
лишь цена его обозначена в серебре. При этом он добавляет,
что цены на ячмень до жатвы значительно превышали его
цену после жатвы и что эта разница, по-видимому, превосхо-
дила размер процента, допускаемый законом. Именно этим он
объясняет отсутствие в тексте прямого упоминания о процен-
тах.
Однако, каков бы ни был действительный предмет займа,
из текста явно вытекает, что должник обязуется возврати гь
кредитору ту же самую стоимость (если перевести ее в сереб-
ро). Таким образом, заем фактически кажется беспроцентным.
Вполне возможно, что так оно и было; такие займы известны
вавилонской практике. Возможно, однако, что эта операция
была небезвыгодной для Убарума. В самом деле, независимо
от того, дал ли он в долг действительно серебро или справед-
ливо предположение Шлехтера о том, что дан был ячмень,
Убарум получает больше хлеба, чем он мог бы иметь в момент
выдачи займа. Может возникнуть вопрос: стоило ли в таком
случае Убаруму полагаться на платежеспособность своего
должника, не мог ли он поступить проще: придержать серебро
(или продать хлеб и опять-таки придержать серебро) до жат-
вы и, когда цены упадут, купить хлеб? Затем, дождавшись но-
вого повышения цен, продать хлеб и т. д. Однако это было,
по-видимому, не просто. Серебро в этот период оформилось
уже как всеобщий эквивалент, но его функция как средства
обращения еще не получила полного развития. Иначе говоря,
хотя хлеб уже оценивался в серебре, но реально продать его
за серебро было еще не всегда возможно вследствие слабого
развития рынка. Поэтому и приходилось пускаться в операции,
подобные описанной выше.
Далее следуют документы № 13 и 14. Согласно этим доку-
ентам, храмы Сина (№ 13) и Шамаша (№ 14) имеют за
барумом серебро «для (?) отцовского дома». Предусмотрена
уплата процентов. Свидетели - боги Шамаш, Мардук и Шу-
була для храма Сина (^ 13) и боги Син, Мардук и Шубула
для храма Шамаша (№ 14). Оба документа составлены в один
я тот же день.
По мнению Ландсбергера, речь здесь идет не о займе, а о
поборах в пользу храма. Эванс же считает, что эти поборы
имеют целевое назначение: из них составляется фонд для вы-
купа редумов, попавших в плен. Но даже если речь в этих
документах действительно идет о поборах, то вывод Эванса об
их целевом назначении ни из чего не вытекает.
Нам, однако, представляется более естественным толковать
'и документы именно как займы. Если принять трактовку
андсбергера и Эванса, то совершенно непонятно, почему эти
износы в страховой фонд» платятся двум храмам, когда в ЗХ
оно говорится, что он «должен быть выкуплен в храме своего
поселения» ( 32). Непонятно в этом случае и упоминание
«родительском доме». Этот «дом» (понимать ли это слово
узком смысле или как «имущество, имение») явно представ-
ляет собой залог, обеспечивающий выплату серебра. Но ведь
имущество редума, как известно, не могло быть заложено.
Мы уже отмечали выше, что Убарум, по нашему мнению,
(мел собственную землю. В данном случае речь может идти
только о ней. Все это и заставляет нас прийти к выводу, что
документы № 13и 14 связаны займами, выданными Убаруму
.рамами, хотя форма этих документов несколько отличается
т аналогичных сделок, известных ранее. Храмы, следователь-
10, занимались ростовщичеством. Возможно, впрочем, что это
аймы - особого рода (чем и объясняется необычная форма
[окументов), например отсрочка каких-либо платежей с обес-
печением в виде залога личной земли Убарума.
Остальные хозяйственные документы Убарума особого ин-
тереса не представляют. Пз документов До 16 и 17 явствует,
..Что он владел некоторым количеством мелкого рогатого скота,
Который пасли наемные пастухи. Документы не содержат ни-
Каких упоминаний об оплате пастухов, а также о том, как по-
лучает Убарум продукцию своего скота (молоко и шерсть).
По-видимому, на этот счет имелся твердый обычай.
Мы рассмотрели, таким образом, почти все документы ар-
хива, относящиеся к Убаруму. Что же нового внес этот архив
в наше представление о вавилонском редуме?
Прежде всего мы получили достаточно четкую картину его
хозяйственной деятельности. Редум (иногда вместе с тахху-
мом) имел около одного бура (6 га) земли, полученной под
условием службы. Кроме того, он мог иметь еще и личную
землю. Хозяйственные нужды и, по-видимому, служебные обя-
занности заставляли его, кроме того, арендовать землю или
сдавать в аренду свою. Землю он арендует большей частью
в сотовариществе с кем-либо, но интересно, что он ни разу
не вступает в сотоварищество со своим тахумом. Это лишний
раз подчеркивает подчиненное положение таххума.
Редумы несли различные повинности, среди которых -
воинская служба, полицейская и караульные службы и т. п.
При этом они могли подменять друг друга при исполнении
повседневных повинностей, в поход же были обязаны являться
лично.
Редум давал взаймы и брал взаймы, если имел собственное
имущество, могущее служить обеспечением з