Греко-римская философия 1 страница
История философии права
Введение
1. Задачи философии
2. Задачи философии права
3. Задачи истории философии права
4. Деление истории философии права на периоды
5. Литература
Греко-римская философия
6. Зачатки философии права
7. Софисты
8. Сократ
9. Платон
10. Аристотель
11. Философия в Риме
12. Римские юристы
13. Цицерон
Средневековая философия
14. Общественный и духовный строй средних веков
15. Схоластика
16. Фома Аквинский
17. Марсилий Падуанский
18. Средневековые юристы
19. Недовольство существующим порядком в общей литературе XIII и
XIV веков
Новая философия
Борьба за религиозную свободу
20. Основы нового общественного строя и мировоззрения
21. Макиавелли
22. Томас Мор
23. Жан Бодэн
24. Гуго Гроций
25. Гоббс
26. Спиноза
27. Пуфендорф
28. Христиан Томазий
29. Лейбниц
Борьба за политическую свободу
30. Общественный строй и мировоззрение XVIII века
31. Локк
32. Монтескье
33. Руссо
34. Кант
35. Фихте
36. Общественный строй и мировоззрение начала XIX века
37. Гегель
Введение
_ 1. Задачи философии
Литература: Кюльпе, Введение в философию, 1901, стр. 7 - 21; 320 - 331; Иерузалем, Введение в философию, 1901, стр. 1 - 14; Струве, Введение в философию, 1890, стр. 57 - 404; Корнелиус, Введение в философию, 1905; Вундт, Введение в философию, 1902, стр. 5 - 32; Вундт, Система философии, 1902, стр. 5 - 24; Паульсен, Введение в философию, 1894, стр. 1 - 50; Виндельбанд, История философии, 1898, стр. 1 - 7; Лопатин, Положительные задачи философии, 1886, стр. 1 - 81; Трубецкой, Метафизика в Древней Греции, 1890, стр. 3 - 37; 0. Конт, Курс положительной философии рус. пер. 1900, т. I, л. 1; Спенсер, Основные начала, 1897, стр. 104 - 129; Риль, Теория науки и метафизики, 1887, стр. 1 - 25; Троицкий, Учебник логики, вып. 3, стр. 38 - 49; Лесевич, Что такое научная философия, 1891; Козлов, Очерки из истории философии, 1887; Грот, Философия и ее общие задачи, 1904; Челпанов, О современных философских направлениях, 1902; Челпанов, Введение в философию, изд. 2-е, 1907.
I. Философия обладает весьма почтенным прошлым. По своему возрасту, она много старше наук, которые она сама выносила в себе, и которые в большинстве лишь недавно стали на свои ноги. Но и до сих пор вопрос о том, что следует понимать под именем философии, не имеет твердо установленного ответа. Как в истории, так и в настоящее время, философии ставят задачи, далеко несходные по своему содержанию и объему.
В Греции, с которой начинается история европейской философии, не существовало различия между философией и наукой. Греческие философы обладали всею совокупностью современных им знаний, они были одновременно математики, физики, астрономы, зоологи, ботаники, даже медики. Возможность для единичного ума охватить всю сумму сведений о природе и обществе обусловливалась, конечно, незначительным уровнем научного развития и элементарностью познания, приобретенного посредством опыта. Мало того, что греческая философия совпадала с наукою, она включала еще в свой состав и житейскую мудрость, создавая правила благоразумного поведения, идеалы человека и общества. К политеизму и антропоморфизму греческой религии философия относилась отрицательно*(1).
В средние века близость философии с наукой, столь характерная для классического мира, прерывается. Научная мысль, способная обнаружить факты, несогласные с установившимся католическим мировоззрением, не находит доступа в христианское средневековое общество. В откровении мир познан и задача человека определена, а потому наука остается за штатом. Философия же получает особое назначение. Лишенная самостоятельного положения, она поступает в услужение к религии. Ее задачей становится рационалистическое оправдание религиозных догматов. Принимая догмат за доказанное, философия обязывается привести надлежащие объяснения (cur Deus homo). Вне этой задачей не предоставлялась свобода усмотрения, хотя трудно было, конечно, думать, чтобы за все время своего служения философия не скопила кое-чего тайком лично для самой себя.
В новое время, которое характеризуется освобождением индивидуума от церковного авторитета, философия подает в отставку, отделяется от религии и сближается с наукой, для которой, со времени реформации, открылось широкое поле для деятельности. Опасения католицизма вполне оправдались. Успехи астрономии и новые географические открытия сильно подорвали доверие к догматическому миросозерцанию. Из наук математика, прежде всего, достигла выдающихся результатов. Несмотря на то, круг научных знаний остается в начале нового времени настолько еще незначительным, что выдающиеся умы, как и в греческий период, сохраняют возможность овладеть ими вполне и соединить с ними философию. Относительно Декарта, Бэкона, Лейбница, Гоббза, Ньютона, Локка трудно сказать, преобладает ли в них философ над ученым или ученый над философом.
Ho такое положение вещей не могло долго продолжаться. Научная пытливость, освобожденная от всяких оков, бросается во все уголки мира, стремясь всюду открыть новые факты и соответственно изменить вширь и вглубь прежнее миросозерцание. На этом поприще, для достижения успешных результатов, потребовалось, прежде всего, научное разделение труда, и дело специализации идет огромными шагами по мере раскрытия новых областей знания. Масса ученых, с малоизвестными миру именами, работает над накоплением научного капитала. Лишь только в какой-либо области знания материал значительно разрастается, как изучение его распределяется между группами и происходит распадение одной науки на несколько. Таким путем формируются одна наука за другой и обособляются от некогда объединенного знания. Почувствовав в себе силу, науки приняли наступательное движение по отношению к своему прежнему союзнику, что в значительной степени объясняется и самоуверенностью философии, вообразившей, в первой четверти XIX века, что она способна достигнуть цели познания мира самостоятельно, без помощи наук. Тогда последние в своем наступлении стали занимать, одна за другой, части той территории, которая некогда принадлежала и философии. В этой войне философия, действующая быстротою движения, силою натиска, неожиданностью появления, должна, по общему стратегическому закону, уступить наукам, которые действуют медленно, методически и наступают на неприятеля массами, т. е. фактами.
При таком положении дел естественно возникает и вопрос об условиях возможного между философией и науками мира, потребность в котором стала сильно ощущаться за последнее время. Остается ли за философией территория, хотя небольшая по сравнению с прежней, которая пока не занята наукою или даже навсегда останется для нее недоступною, возможно ли совместное господство философии и науки на одной и той же территории, притом или без всякой связи между ними, или же при тесном взаимодействии.
II. За отделением целого ряда областей, принадлежавших некогда философии, которые приобрели теперь научную самостоятельность, осталось несколько, на которые философия заявляет исключительные права: это логика, психология, этика, эстетика, педагогика. Однако действие этой монополии - вопрос времени. Психология, благодаря завязавшимся тесным сношениям с физиологией и психиатрией, почти совсем встала на научную почву. К тому же обнаруживают стремление логика и этика, а эстетика и педагогика, вероятно, в недалеком будущем проявят те же наклонности. По крайней мере, не предвидится никаких препятствий к превращению их в науки. Тогда наука займет уже всю территорию познания. Да и в настоящее время определять сферу философии подобными остатками можно разве по практическим соображениям, для удобства преподавания, а не по основаниям теоретическим.
III. Но, может быть, существует такая область мысли, которая остается и навсегда останется вне научного исследования, а потому способна действительно составить исключительное достояние философии? Некоторые склонны видеть эту недоступную для науки твердыню в теории познания, исследующей условия нашей познавательной деятельности. Но стремление превратить философию в специальную науку и поставить ее наряду с другими противоречит давно сложившемуся представлению, в силу которого философия не сопоставляется, а противопоставляется специальным наукам, и стоит не рядом с ними, а над ними. Всякий согласится, что философию нельзя считать такою же специальною наукою, как анатомия, химия, славяноведение и др., если не отрешиться от того представления о философии, которое навязывается всей богатой ее историей. А если даже согласиться с тем, что философия такая же специальная наука, как и другие, и что особым предметом ее изучения являются условия познавательной деятельности, то неизбежно придется столкнуться с вопросом о территориальном разграничении области исследования философии от смежных областей, принадлежащих ведению специальных наук. Конечно, теория познания не совпадает с логикою, как это полагают некоторые, но, если сюда привлечь еще психологию, то придется признать, что область, отводимая философии, уже почти занята логикою и психологиею.
IV. Наука имеет дело с миром явлений, и только их изучение, классификация, обобщение возможно для нее. Исследование же того, что составляет неизвестную причину явлений, ей недоступно, но возможно, говорят, для философии, которая становится тогда метафизикою. Под именем метафизики следует понимать познание мира действительности, за пределами явлений, достигаемое посредством возвышающегося над опытом умозрения. Возражение против метафизики не может быть основано на отрицании существования абсолютного, потому что такое утверждение было бы само метафизично. Но, допустив абсолютное, мы можем и должны, на основании условий познания, отвергнуть его познаваемость. Отрицание последнего рода вовсе не предполагает предварительного исследования природы абсолютного. Достаточно признать существование стены, разделяющей познаваемое от не познаваемого. Человек навсегда осужден ходить кругом этой стены без надежды когда-либо увидеть скрываемое за нею. Задачи науки всецело по эту сторону границы, потому что дальше не идет знание*(2).
V. Если философия невозможна вне наук, каково, спрашивается, ее положение среди наук? Некоторые готовы были бы отождествить философию со всей суммой научного знания. Но при современном состоянии наук такое совпадение было бы равносильно уничтожению философии, потому что нет человеческого ума, который способен был бы охватить весь громадный материал, собранный и разработанный в настоящее время специальными науками. Философия в таком смысле теперь совершенно невозможна. Да она была бы и бесполезна, потому что простая сумма не может дать ничего свыше того, что уже заключалось в слагаемых*(3).
VI. Может быть, философия, имея своим предметом тот же материал, какой изучается и наукой, выполняет свою задачу при помощи особых методов, отличных от тех, которые приняты в науке. Но если мир, изучаемый философией, это тот же мир явлений, который составляет предмет и научного иcследования, то никаких иных, кроме научных методов, и быть не может: если они верны, то наука непременно воспользуется ими, а если они ложны, то научная философия не должна прибегать к ним. Для познания мира действительности, скрытого за явлениями, могут быть предлагаемы, конечно, и ненаучные методы, за полною непригодностью научных для достижения поставленной метафизиками задачи*(4).
VII. Соотношение между философией и наукою может быт построено на следующих основаниях. Материал философского исследования тот же, что и материал научный, методы разработки одни и те же у обеих. Специальная задача философии состоит в объединении тех выводов, которые даются отдельными науками, с целью построения цельного миросозерцания. Сырой материал, уже обработанный, систематизированный и обобщенный целым рядом наук, поступает к философии для окончательной отделки. Обобщения создаются, конечно, в лаборатории каждой науки и количество обобщений свидетельствует о степени развития науки. Но обобщения эти, ввиду ограниченности исследуемой каждою наукою области, всегда будут иметь частичный и разрозненный характер. Приведение их к единству, которое и составляет цель научного познания, является специальною задачей философии. Отдельная наука стоит ближе или дальше от философии, смотря по количеству предлагаемых обобщений и важности их для выработки общего миросозерцания*(5).
С этой точки зрения философия является венцом и в то же время основою всех наук. Она соединяет все выводы, подносимые ей науками, в одно стройное целое и исследует положения, лежащие в основе всех наук и применяемые ими догматически. Если настоящая философия должна основываться на научных данных и вне их бесплодна, то с другой стороны, и специальные науки должны считаться с философскими заключениями, в случае разногласия пересмотреть свои выводы, никогда не забывая, что каждая наука в отдельности исполняет лишь частично задачи, которые ставит человек научному познанию.
VIII. Такова философия, какою она должна быть. Но не всегда она была такою. Поэтому для истории философии необходимо такое определение, которое охватывало бы все исторические системы философии, иначе пришлось бы исключить все то, что не подходит под принятые задачи философии. Такое историческое определение философии может быть достигнуто только выделением из различных систем того, что давало им в равной степени право на название философии. Это общее всем заключается в стремлении достигнуть цельного мировоззрения*(6). Это мировоззрение требует не только объединения всего доступного в данное время научного знания, но и согласования теоретического знания с практической деятельностью, истины с правдою, мысли с сердцем.
_ 2. Задачи философии права
Литература: Merkel, Ueber das Verhaltniss der Mechtsphilosophie zur positiven Rechtwissenschaft (Z. f. Pr. u. off. R. т. I, 1874); Schutze, Die Stellung der RechtsphuosopMe zur positiven Bechtivissenschafl) Z. f. Pr. u. Off. R. т. VI, 1879); L a s s o n, System der Bechtsphilosophie, 1882, стр. 1-42; Harms, Begriff, Formen und Grundlegung der Rechtsphuosophie, 1889, стр. 3-24; Willkomm, Eechtsphilosophie, 1891, стр. 1-11; Bergbohm, Jurisprudenz und Rechtsphilosophiey т. I, 1892; Stammler, Die Lehre vom richtigen Sechte, 1902; Kohler, в Encyclopadie der Rechtswissenschaft Гольцендорфа, 1902-1904, стр. 3-27; Cogliolo, La filosofia dcl diritto privato, 1888, стр. 7-14; Anzilotti, La filosofia dcl diritto e la sociologia, 1902, стр. 130-156; Ratto, Sociologia e filosofia dcl diritto, 1894, стр. 103-160; Frapagane, Objetto e limite della filosofia del diritto, x. I, 1897, т. II, 1899; Carle, La filosofia del diritto nel stato moderno 1903. Редкин, История фшософии права, т. I, стр. 1-352, Ч и ч е р и н , Философия права, 1900, стр. 1-24; 3верев, Энциклопедия права в ряду юридических наук (Юр. В. 1880, N 1); Вальденберг, О задачах философии права, (В. фил. и псих., т. 40); Котельников, Преподавание философии права (Набл., 1893, июнь); Катков, Наука и философия права, 1901.
I. Философия права, составляя часть философии вообще, не должна отличаться от целого ни по своим задачам, ни по своим методам. Отличие ее не качественное, а только количественное: среди юридических наук философия права призвана играть в миниатюре ту же роль, какая выпала на долю философии в отношении всего человеческого знания*(7).
Однако на философию права оказало влияние одно постороннее, но немаловажное обстоятельство, - это историческое разобщение между философией права и правоведением. В то время как юристы занимались исключительно толкованием и систематизированием норм положительного права, философия права разрабатывалась лицами, весьма мало причастными к правоведению. Одни изучали право, как оно есть, не задаваясь мыслью о том, каким оно должно бы быть и даже может ли оно быть иным, а философы создавали идеальное право, не зная, что оно такое и каково оно в действительности. Эта разобщенность продолжается, к сожалению, и доныне. В Германии, стране, имеющей полное основание гордиться своей философией, самые выдающиеся философы, удивляющие обширностью своих познаний в области наук, как, напр., Вундт, совершенно игнорируют правоведение, которое, в его современном виде, действительно мало способно дать материала для философии*(8). Юристы же, надолго приковавшие себя добровольно к римскому праву, в котором готовы были видеть идеал права, только в последнее время стали сознавать необходимость философского освещения в их работах*(9).
В результате получилась крайняя односторонность философии права в постановке задачи, незначительная полезность ее для правоведения и полная разобщенность между философией права и отдельными юридическими науками в разработке основных вопросов правового порядка.
II. И до сих пор философии права стремятся отвести область исследования, чуждую какой-либо юридической науке. Такую специальную область должна составить теория познания права, исследующая вопрос не о том, что такое право, а о том, как мы его понимаем и как изучаем*(10).
Но философия права, как и вообще философия, не может, не потеряв своего философского характера, стать специальною наукою, вроде уголовного или гражданского правоведения. Сама теория познания права, иcследующая условия познания нами норм права, может составить один из вопросов философии права, но не все ее содержание.
III. Долгое время философия права отождествлялась с естественным правом, которое ставит своею задачею априорное построение идеального правового порядка.
Первоначально выдвигается естественное право с неизменным содержанием*(11). Представители этого философского направления верят в существование абсолютного, вечного и всеобщего правового порядка, который может быть постигнут и раскрыт только аpriori.
Согласно этому воззрению создается дуализм права: с одной стороны, положительное право, исторически сложившееся, с другой - естественное право, постигаемое разумом. Так как это величины различных измерений, то правом может быть признано только одно из них. Представители рассматриваемого философского направления не задумываются и отрицают правовой характер за теми нормами положительного права, которые противоречат положениям естественного права*(12). Но отрицание действительности не есть решение научного вопроса. Такое игнорирование опытного материала лишает философию возможности выяснить сущность права, как явления действительной социальной жизни.
Поэтому такая философия права может заниматься исключительно созданием идеального порядка. Однако, создавая этот порядок а priori, философы этого направления обречены делать построения путем чисто логическим, в виде развития из какой-нибудь принятой идеи. Это совершенно разобщает правовой идеал с запросами действительной жизни, которая строится под влиянием постепенно выдвигающихся интересов. Абсолютность, вечность и всеобщность естественного права стоят в резком противоречии с относительностью, изменчивостью и разнообразием положительного права не только в его исторически сложившихся формах, но и в идеальных представлениях различных обществ. Сами идеалы, создаваемые философами а priori, по странной случайности, напоминают среду, близкую тому или другому мыслителю*(13). Значение таких идеальных построений определяется историческим моментом. В эпоху подъема общественного настроения, накануне крупных социальных переворотов, эти идеалы сильнее подчеркивают неудовлетворительность сложившегося порядка и верою в абсолютный идеал поддерживают энергию борющихся. Зато в реакционную эпоху проповедь о прирожденных правах, попираемых ежедневно в действительной жизни, способна нагнать только тоску и отчаяние.
Указанное направление имеет вредное влияние на практику, на законодательную политику и на науку. Под влиянием естественного права лица, применяющие нормы положительного права, проявляют склонность к толкованию, наиболее соответствующему абсолютным идеалам, чем нарушается начало законности - этот краеугольный камень правового порядка. Естественное право указанного направления не может служить руководителем законодателя, Вместо ответа на запросы, назревшие в данное время, в данной обстановке, ему предлагаются общие, но малосодержательные формулы. Да и где же побуждение к законодательной реформе, когда естественное право есть действительное право и приспособление к нему положительного права неспособно внести новой правды в жизнь. Игнорируя совершенно положительное право, философия права рассматриваемого направления порывает всякую связь с юридическими науками, изучающими исторически сложившееся право. Едва ли можно признать естественным такой порядок вещей, когда явления одного и того же рода составляют предмет различных дисциплин, друг с другом не сообщающихся, когда одна исследует действительность, другая строит идеал независимо от первой и, обманывая самое себя, принимает идеал за действительность.
Вновь возрождающееся в последнее время естественное право, под влиянием ударов, нанесенных старому направлению историзмом XIX века, изменило несколько задачи философии права. Теперь выдвигается естественное право с изменяющимся содержанием*(14). Отрицается возможность идеального правового порядка, который был бы годен для всякого времени и места. Но в построении идеала, приспособленного к данной среде, сохраняется априорный метод.
Представляется не вполне ясным, почему новое направление философии права выступает под именем естественного права. Представители нового направления не верят в существование идеального права наряду с положительным правом. Они желают подвергнуть нравственной оценке исторически сложившееся право и выработать основы для будущего порядка. Но при такой постановке вопроса естественное право теряет юридическую окраску и уходит в область этики. Если это нравственность, то это не право. Так же мало уместно указание на естественность предполагаемого права. Философы старого времени верили в неизменность идеального права, начертанного самою природою. Но современное направление настаивает на изменчивости идеалов, а с тем вместе устраняет возможность придать какомe-либо идеалу по преимуществу значение естественного.
Новое направление философии права, выступающее под флагом возрожденного естественного права, сходится со старым в одном, весьма важном, пункте: в априорности построения идеала. Но субъективный идеал, оторванный от почвы действительности, как чудная мечта, способен пленить отдельные умы, увлечь на время силою своего настроения, но не убедить, не создать прочную основу для деятельности государственной власти, не проникнуть в сознание массы. Только идеал, построенный на почве опытного изучения факторов общественного развития, может рассчитывать на то, что он не останется в кабинете измыслившего его философа, по примеру многих других, а получит осуществление в действительной жизни. Откуда же заимствовала новая философия права идею об изменчивости правового идеала, как не от позитивизма, который добыл ее путем опытного исследования? Если идеал строится разумом и в то же время замечается крайнее разнообразие идеалов во времени, то не есть ли это влияние опыта на разум? Правда, новая философия права не отрицает значения опыта, но не указывает, и не может указать, какую роль должен играть опыт при априорном построении идеала.
Во всяком случае, и старое и новое направление естественного права односторонне ограничивают задачи философии права постановкою идеала и игнорируют исследование положительного права в его основных моментах. Между тем, только проникнув в сущность права, как реального явления, можно отважиться на пользование этим средством для построения идеального порядка.
?V. Противоположную односторонность представляет то направление философии права, которое ограничивает свою задачу исследованием существующего и признает непозволительным касаться того, что желательно было бы поставить на его место.
Здесь также замечается двоякая постановка задачи. Одни желали бы придать философии права характер теории положительного права*(15). На основании исторического материала, философия права должна выяснить, что такое вообще право, независимо от изменчивого его содержания, что такое государство вне разнообразия действительных форм его существования, каковы источники права, каковы методы разработки норм права. Все это, несомненно, в высокой степени важные вопросы, которые не могут быть разрешаемы той или другой специальной юридической наукой, но могут быть выяснены только философски, вне того материала, который связывает каждую отдельную отрасль правоведения. Добытые формальные понятия должны составить фундамент правоведения. Но ограничиться такою теоретическою работою невозможно там, где предметом изучения является не внешняя природа, а произведения человеческой воли, особенно в правоведении, имеющем дело с законодательным аппаратом, при помощи которого воздействие на общественную среду наиболее доступно и наиболее соблазнительно. Трудно, изучая средства психического воздействия на людей, не остановиться мыслью на цели такого воздействия, не подвергнуть оценке как самые поставленные себе государственною властью задачи, так и приспособленные к ним средства; невозможно удержаться, чтобы не сделать попытки самому определить цели и указать средства. Теоретическая работа над изучением права необходимо дополняется творческим стремлением.
Если философия права, как и вообще философия, должна стоять в ближайшей связи со специальными науками, то она не вправе уклоняться от задач, которые ставят себе отдельные отрасли правоведения. Если государственная наука, в своей современной постановке, ограничивается изучением теоретической стороны, то уголовное или финансовое правоведение давно выработали и поддерживают интерес к вопросам политики уголовной и финансовой. Гражданское правоведение, долго удерживавшееся исключительно на теоретической почве, наконец, сознало свою ошибку и усиленно старается наверстать потерянное время.
V. Другое стремление тех, кто полагает, что наука, а следовательно и философия, может останавливаться только на том, что есть, а не на том, чему следовало бы быть, заключается в желании слить философию права с социологией. Право может быть изучаемо только совместно с другими сторонами социальной жизни, и лишь установленные таким путем законы развития и существования общественных явлений могут составить задачу философии права, как части целого. Здесь открывается возможность, чуждая формальной теории права, раскрытия, в отдаленной перспективе, не только того, что было и есть, но также и предвидения того, что должно быть*(16).
С такой постановкой научной задачи философия права теряет свое существование, сливаясь с социологией. Социологической философии права не может быть, так как социология изучает различные стороны общественной жизни в их взаимодействии и всякая попытка изучать социологически какую-либо одну сторону, напр. право, является нарушением методов социологии. Это не преобразование философии права, а просто ее упразднение.
С включением философии права в социологию теряется возможность объединения знания, заключающегося в специальных юридических науках. Последние изучают по частям нормы права в их взаимной логической связи, тогда как социология изучает право в его связи с другими сторонами социальной жизни. Философская задача объединения знания останется для правоведения неосуществленной.
Социология, устанавливая законы развития общественной жизни, указывая постепенную смену форм жизни, считает себя способной начертать и то, что должно быть на место того, что есть. Но ее указание относится только к причинной последовательности, а не к желательности. Она отмечает то, что должно наступить в силу законов развития, хотя бы развертываемая картина и не соответствовала идеальным представлениям. Но в развитии права воля человека играет роль крупного фактора, который в цепи причин не может быть пренебрегаем, так как это сделала историческая школа. Напряжение воли способно ускорить наступление момента, смутно намеченного в тумане будущего, и, наоборот, оно же способно затормозить или отклонить в сторону обнаруженное движение. Высшее напряжение воли выражается в стремлении приобрести силу, необходимую для ее осуществления. Все это чуждо социологии.
VI. В действительности философия права должна ставить своею задачею то же, что ставят и отдельные юридические науки: право, как оно есть, и право, каким оно должно быть. Если в истории права изучают то, что уже не право, почему не изучать того, что еще не право? Философия права должна объединить в одно цельное представление все те понятия и стремления, которые вырабатываются и проявляются в отдельных областях правоведения.
Теоретическая задача философии права заключается в критическом исследовании всех тех главных понятий, которые лежат в основе юридических наук и которые принимаются ими большею частью догматически. Это понятия о праве, его образовании и формах, о законе и кодификации, о государстве и государственной власти, о юридическом отношении, о договоре, о преступлении и наказании, о применении норм права, о методах научной его разработки и нек. др. Перерабатываемый философией права материал добывается ей из наук, а не извне.