Муравьева Л.А.Финансовая политика Петра Великого

// Дайджест-финансы. 2007. № 1 (145). С. 54-61.

Проведение масштабных военных, хозяйс­твенных и социальных преобразований требо­вало немалых финансовых средств, которыми государственная казна не располагала. Доходная часть бюджета от сбора податных, таможенных, кабацких, оброчных и откупных платежей не пре­вышала суммы в 1,5 млн. руб. Необходимость реформы денежного обра­щения диктовалась не только фискальными инте­ресами казны, установлением единообразия в связи с присоединением новых территорий (Украины), но и архаичностью русской денежной системы. Примитивность денежного производства засоря­ла рынок поддельными монетами. Современная денежная система, приближенная к западноевро­пейским образцам, не только бы подняла автори­тет России на мировой арене, но и затруднила бы работу фальшивомонетчиков.

Процесс создания единого экономического пространства, складывания всероссийского рынка и ведение внешней торговли затрудняла обеспе­ченность российского денежного обращения фак­тически лишь одной высшей денежной единицей — серебряной проволочной копейкой. Иногда чеканили копейки с тройным весом — алтыны. Но их чаще использовали как награды. Отсутствие мелкой разменной монеты затрудняло совершение каждодневных сделок при покупке продовольствия и потребительских товаров в небольшом количес­тве.

К проведению денежной реформы приступили в конце 90-х гг. XVII в. Осуществляли ее взвешенно и продуманно на протяжении 20 лет. Главные задачи денежной реформы состояли:

в создании гибкой денежной системы, основан­ной на разнообразном металлическом сырье;

в переходе от ручного к машинному производству при чеканке монет;

в определении разумной весовой пробы для монет разного достоинства и качества;

в установлении единого денежного обращения на всей территории России, включая вновь присоединенные земли (Украина, Прибалти­ка), где имела хождение иностранная валюта;

в обеспечении дополнительных доходов для покрытия расходов на Северную войну. Таким образом, денежная реформа обеспечи­вала фискальные интересы казны и осовремени­вала систему денежного обращения.

Многовековой спецификой русского денеж­ного обращения оставалась нехватка собственных металлов и зависимость от привозного сырья. Европейский талер в России не использовался как денежная единица, а представлял собой монетное сырье и покупался казной по цене 50 коп.

На территории России были известны три медных рудника, добыча меди на которых не оку­пала расходов по ее разработке. В середине 90-х гг. XVII в. около Нерчинска были обнаружены залежи серебряной руды. Первое время объемы работ были незначительны. Добычей руды занимались гречес­кие мастера за свой счет. От казны они получали продовольствие и имели возможность оставлять себе по 2 пуда металла от 10 добытых. Поначалу приглашали иностранных мастеров в Россию, но затем стали отправлять русских учеников за границу для обучения горному делу на рудниках Саксонии. Так, стали появляться отечественные специалисты, знания и опыт которых были востребованы на род­ной земле. Для управления новым видом деятель­ности учредили Рудный приказ, предшественник Берг-коллегии.

Следующим шагом в совершенствовании монет­ного дела стало приобретение современного оборудо­вания. Во время Великого посольства царь вместе с Я.В.Брюсом, будущим президентом Берг-коллегии, посетил Монетный двор Англии, расположенный в замке Тауэр, где познакомился с его смотрителем великим ученым-физиком И. Ньютоном. Опыт работы монетных дворов Европы окончательно убедил царя-новатора в необходимости перехода от ручной чеканки к машинному производству монет. В Англии и Германии были закуплены современные машины и станки для оснащения монетных дворов, что подняло культуру монетного производства Рос­сии на высокий уровень.

Учитывая неудачный опыт денежной рефор­мы своего отца, закончившийся Медным бунтом 1662 г., Петр I тщательно и терпеливо выстраивал тактическую линию преобразования денежной системы страны. Ее основными единицами стали серебряный рубль и медная копейка. Однако с вво­дом новых номиналов не спешили. Они пополнили денежную систему лишь в 1704 г.

На первом этапе реформы (1698 — 1704 гг.) главной задачей стало безболезненное введение в обращение медной монеты. Правительство провело разъяснительную работу с населением. На рынках и в церквях зачитывали царский указ и разъясняли порядок обращения медных монет. Медные де­ньги выпускались параллельно с допетровскими серебряными проволочными монетами, имели те же изображения и год чеканки. Чтобы не смущать народ и приучить его к новизне, чеканку старой проволочной серебряной копейки продолжали вплоть до 1718 г.

В 1701 г. в России впервые появились золотые монеты для обращения, а не для наград. Их при Петре I чеканили немного, так как практически не было отечественного сырья. К тому же положение осложняла разница между серебром и золотом в Европе и России. Сырье для золотых монет привозили из Китая. Называлось оно ко­робчатым золотом, так как поступало в Россию в виде золотого песка, упакованного в коробочки весом в 3/4 фунта.

В 1704 г. российская денежная система при­обрела законченный вид. Новый русский рубль по содержанию чистого серебра (25-26 г), пробе (82-я или 84-я) и весу (около 28 г) приравнивался к талеру, основной европейской денежной еди­нице. Подражание иностранным монетам было необходимо для скорейшего вхождения России на европейские монетные рынки на правах равенства. Однако структура русского рубля и надписи на родном языке делали его вполне самостоятельной национальной монетой. Один рубль равнялся 100 коп. Проба серебряной копейки была 77-я, что заметно ниже, чем у рубля. Производные единицы, полученные от деления пополам, составляли дополнительные мо­неты: 1 руб. — полтина; гривенник — пятак; копейка — денга (0,5 коп.); денга — полушка (0,25 коп.); полушка — полуполушка (0,125 коп.)

На втором этапе денежной реформы (1705 — 1717 гг.) происходило дальнейшее совершенство­вание механизма действия монетно-денежной системы нового образца. Невиданная до сей поры масштабная модернизация экономики России постоянно требовала притока новых денежных средств. С 1711 г серебряные рубли и другие монеты стали чеканить с пони­женной 70-й пробой. С 1713 г. для мелкой монеты установили 38-ю пробу. Золотые монеты, начиная с 1712 г., чеканились в виде червонцев, имеющих форму голландского дуката. Постоянным бичом денежного обращения России оставался приток фальшивых денег на монетный рынок России. Выпуск архаичной проволочной серебряной мо­неты облегчал положение фальшивомонетчиков, среди которых было немало иностранцев. В связи с этим в 1714 г был запрещен ввоз серебряной и медной русской монеты, а иноземным купцам предписывалось платить монетой своего государс­тва. Пункт тщательного досмотра русской монеты был организован только в Риге. Однако много денежных фальшивок шло через Архангельский порт. Во избежание наводнения российского рынка фальшивой монетой правительство ввело суровые меры борьбы с подделками. Фальшивые деньги в сумме меньше рубля подлежали конфискации, но владелец не лишался свободы. Если фальшивых се­ребряных монет одного чекана было больше рубля, то владельца задерживали, пытали и отправляли в Москву для дальнейшего дознания.

Заключительный этап реформы (1718 — 1724 гг.) принес немало заметных изменений. В 1718 г. полностью прекращается выделка серебряных проволочных копеек. Гладкое ребро монеты (гурт) заменяется надписью или узором. Главное место стали занимать серебряные монеты крупного достоинства 70-й пробы.

Снижение монетной пробы имело долговре­менные и отрицательные последствия для всего денежного хозяйства России. Прежде всего, это обстоятельство осложняло ведение внешней торговли. Иностранцы принимали русскую мо­нету либо за ее реальную цену, которая была ниже номинальной, либо вообще отказывались вести платежи русской монетой. Такое положение дела­ло внешний оборот убыточным.

Реформа управления государственными фи­нансами была тесно связана с проведением ре­организации всего административного аппарата страны, усилением централизма, утверждением и укреплением абсолютной монархии. Предпосыл­ки зарождения финансовой системы появились в России в годы царствования первых Романовых. Становление и развитие финансовой системы затруднял тот факт, что в середине XVII в. едино­го финансового органа с общегосударственной компетенцией в составлении бюджета не было. Практически все имеющиеся приказы, а их было свыше сорока, так или иначе имели отношение к выполнению финансовых задач. Приказ Большого прихода занимался сбором таможенных пошлин,

Приказ Новой четверти ведал кабацкими сборами. Приказ Большой казны контролировал доходы от промышленности, торговли и чеканки денег. Функциями сбора налогов обладали многие терри­ториальные приказы.

В финансовом управлении царили дробность и распыленность, отсутствовали четкое разделение функциональных обязанностей и ясность компе­тенции. Всероссийского бюджета не составлялось. Роспись доходов и расходов имели отдельные при­казы и уезды. Первая попытка составить общегосу­дарственный бюджет была осуществлена в 1679 — 1680 гг. В этот же период правительство сделало попытку преодолеть разобщенность финансовой системы и соединить все функции в одном Приказе Большой казны, но до конца решить этот вопрос так и не смогло. Следующим шагом стало создание в 1699 г. Ратуши и Ближней канцелярии. Ратуша ведала сбором большей части налогов, а в Ближней канцелярии занимались составлением ежегодной росписи доходов и расходов.

Следующий этап реорганизации финансовых учреждений можно наблюдать в период проведения губернской реформы в 1708 — 1709 гг. Петр I решил со­здать специальные губернские учреждения, которые и стали центрами финансовой деятельности вместо приказов. Ратуша также лишалась финансовых пол­номочий. Для составления и координации бюджетов проводились съезды губернаторов. Однако эти меры ничего не изменили в существующей системе. В пер­вые годы нового века именно деятельность Ближней канцелярии по составлению росписи доходов и рас­ходов помогала правительству получить целостную картину финансового состояния страны.

Приближающаяся к концу Северная война поз­волила Петру I перейти к реформе государственного аппарата. Первые идеи о создании коллегий были высказаны в 1712 г, но понадобилось несколько лет, чтобы мысль обрела конкретные формы. На смену устаревшей приказной системе пришли коллегии. В 1717 г начался процесс формирования коллегий, оп­ределение их наименований и компетенции, подбор штата служащих. Коллегиальная система управления обладала более четкой функциональной структурой и высокой степенью централизации.

За образец была взята система центральных учреждений, свойственная ряду западноевропей­ских государств, действовавших на принципах камерализма. Профессор Е.В.Анисимов опреде­ляет принципы камерализма следующим образом: «...это строго функциональный принцип управле­ния, предполагающий существование центральных учреждений, которые специализируются на какой- либо одной сфере государственного хозяйства. Вторая черта камерализма — это особое, отличное от средневекового, внутреннее устройство учреж­дений, основанное на коллегиальности, четкой рег­ламентации обязанностей чиновников, глубокой специализации канцелярского труда, устойчивых штатах служащих, получавших денежное жалова­ние в определенном размере».

Реорганизация управленческой системы коснулась и финансовых органов. Как пишет С. М. Троицкий, «этот процесс шел в основном по трем направлениям: 1) централизация финансового управления; 2) ликвидация ряда мелких устаревших налогов и создание более простой налоговой системы, облегчавшей взимание сборов в казну; 3) создание такой системы обложения населения налогами, которая бы исключала всякую возмож­ность уклонения от государственного тягла». Фи­нансовые функции в системе центрального аппара­та управления были возложены на три коллегии — Камер-коллегию, Штатс-контор-коллегию и Ревизион-коллегию. В 1719 г. был создан первый регламент, определивший обязанности коллегий.

Наличие трех финансовых коллегий продолжа­ло российские традиции управления финансами. К тому же сказалось нежелание властей сосредото­чивать все функции в одном ведомстве по причине неполного доверия такому учреждению. Централи­зация управления финансами страны не была вы­держана полностью. К тому же в орбиту разделения финансовых функций были вовлечены не только три финансовые коллегии, но и другие ведомства. С годами такая раздробленность и распыление задач только усиливались. Выполнением финансовых функций занимались также Берг-, Коммерц-, Ма­нуфактур- и другие коллегии. Податная реформа обеспечила новый, по сути дела неисчерпаемый ис­точник дохода — подушную подать. Однако сбором подушной подати занималась Военная коллегия. Эту несообразность отменила только Екатерина II в середине века. Расходами на армию также ведали Военная коллегия и Сенат. В этом проявилось недо­верие властей к гражданским учреждениям.

Реформа финансового управления в годы прав­ления Петра I не привела к созданию единой госу­дарственной кассы, а сделала только первый шаг в этом направлении. Положение, при котором большая часть доходов приписывалась к источникам расходов, сохранялось еще длительное время. Так, таможенные, кабацкие и канцелярские деньги шли на нужды Ад­миралтейства, подушные сборы — на армию.

Обычно высшие должности в финансовом ап­парате занимали лица дворянского происхождения. Представители других сословий могли занимать только второстепенные должности канцеляристов, рассыльников, копиистов. Главное требование функционирования финансового аппарата, как и всего государственного управления, заключалось в строгом соблюдении принципа иерархии.

В XVIII в. впервые возникает понятие «государс­твенный бюджет» как общий финансовый закон, утверждаемый верховной властью страны. Это яв­ление было важным шагом в развитии финансовой практики. Петр I лично прилагал немало усилий для налаживания строгого учета государственных дохо­дов и расходов. Заимствуя передовые европейские достижения и технологии, Петр Великий отрица­тельно относился к получению иностранных займов. По словам известного историка С. М. Соловьева, в годы правления Петра I государство «не сделало ни копейки долгу». Отличительной чертой финан­совой жизни Российского государства в первой четверти XVIII в. было значительное возрастание бюджета империи. Если в 1680 г доходы государства не превышали 1,5 млн. руб., то в 1724 г. они соста­вили 8,5 млн руб. За 44 года увеличение произошло в 5,7 раза, но, если учесть падение ценности рубля за это время, то реальное возрастание составит 3,1 раза. При приемниках Петра I бюджет не рос так быстро. Между царствованием Петра I и Екатерины II (40 лет) бюджет увеличился менее чем в 2 раза. Правда, страна не вела таких многочис­ленных и изнурительных войн, как в начале века.

Подводя итоги, можно отметить, что денежная реформа Петра I была начальной и главной во всей преобразовательной деятельности молодого царя. Ее сложно переоценить. Благодаря терпению и усилиям царя в стране сложилась новая монетная система, построенная на гармоничном использо­вании десятичного арифметического принципа. Впервые в России появился серебряный рубль как денежная, а не счетная единица, роль разменной монеты перешла к медным деньгам, появились золотые червонцы. Реформатору и проводникам его идей удалось взвешенно сочетать европейские нововведения с сохранением русских национальных традиций в монетном деле. Европейские технологии не только изменили внешний вид монет, но и дали толчок развитию денежного дела в России. Монеты чеканились с помощью передовой для того времени техники и имели высокую культуру производства. Буквенные и цифровые обозначения на аверсе и ре­версе монет выполняли просветительские функции, приучая население страны к новому летосчислению, гражданскому шрифту и алфавиту, арабским циф­рам. Хорошо продуманная и грамотно проведенная денежная реформа в сочетании с жесткой центра­лизацией помогли царю провести модернизацию экономики и завоевать выход к Балтийскому морю, не прибегая к иностранным займам.

Вместе с тем успехи внутри страны и на мировой арене не могли не отразиться на характере денежной реформы и всей финансовой политики правительс­тва. С течением времени все ярче стала проступать фискальная составляющая в действии властей. Пренебрежение законами денежного обращения приводило к отрицательным результатам в экономи­ке и в положении народа. Понижение содержания благородных металлов в монетах приносило при­быль казне, но приводило к обесценению денег и значительному росту цен на потребительские товары и продовольствие. Поиск все новых источников до­ходов приводил к увеличению числа взимаемых на­логов. Массовая порча монеты, которая выражалась в уменьшении ее веса или сокращении содержания в ней благородных металлов при сохранении старого номинала, вела к инфляционному налогу.

С. А. Нефедов Петр I: блеск и нищета модернизации //

Технологическая интерпретация истории

Среди известных историков, пытающихся объяснить мир, почетное место занимают Уильям Мак-Нил и Джаред Даймонд. Труды этих выдающихся ученых посвящены про­блеме возникновения и распространения важнейших технологиче­ских инноваций; они описывают исторический процесс как процесс освоения людьми новых технологий - предлагают «технологиче­скую интерпретацию истории».

В общем смысле технологическая интерпретация истории явля­ется вариантом диффузионизма, в ее основе лежит теория культур­ных кругов - историко-этнологическая концепция, весьма попу­лярная в 1920-х и 1930-х годах. Создатель этой концепции Ф. Гребнер считал, что сходные явления в культуре различных на­родов объясняются происхождением этих явлений из одного цен­тра. Последователи Гребнера полагают, что важ­нейшие элементы человеческой культуры возникают лишь однаж­ды и лишь в одном месте в результате великих, фундаментальных открытий. Фундаментальными считаются открытия, позволяющие расширить экологическую нишу этноса. Это могут быть открытия в области производства пищи, например доместикация растений, позволяющая увеличить плотность населения в десятки и сотни раз. Это может быть новое оружие, позволяющее раздвинуть гра­ницы обитания за счет соседей. Эффект открытий таков, что они дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Используя эти преимущества, народ, «избран­ный Богом», начинает расселяться из мест своего обитания, захва­тывать и осваивать новые территории. Народы, находящиеся перед фронтом наступления, в свою очередь, стремятся перенять оружие пришельцев - происходит диффузия фундаментальных элементов культуры, они распространяются во все стороны, очерчивая культурный круг, область распространения того или иного фундаментального открытия.

Волна заимствований, вызванная распространением нового оружия, носит сложный характер и состоит из ряда социально-экономических и культурных преобразований, следующих друг за другом в определенной последовательности. Сначала заимствуется собственно оружие, затем - военная организация и военная про­мышленность (или ремесло). Это необходимые первоочередные заимствования, без которых государство не сможет противостоять завоевателям. Затем круг заимствований расширяется, охватывая те области социальной системы, которые связаны с военной органи­зацией и военной промышленностью - вплоть до полной пере­стройки социальной системы по образцу победоносных завоевате­лей. Эти преобразования можно отнести к заимствованиям второй очереди. В некоторых случаях традиционная социальная система оказывается достаточно гибкой и приспосабливается к изменениям в военной сфере без полной социальной перестройки, поэтому за­имствования второй очереди не являются безусловно необходимы­ми. Наконец, к заимствованиям третьей очереди относятся транс­формации в области культуры, быта, одежды, обычаев, в слово­употреблении и языке. Они, безусловно, не являются необходимы­ми, и их мотивы обычно носят чисто психологический характер: завоеватели и победители автоматически считаются истинными носителями «цивилизации» и «культуры», и поэтому им якобы не­обходимо подражать в быту. Среди сторонников традиций подра­жание иноземцам и иноверцам всегда вызывает реакцию отторже­ния – традиционалистскую реакцию.

Традиционалистская реакция может вызвать восстания и привести к отторжению многих заимствованных элементов и частичной реставрации традиционно­го общества.

В приложении к ХУШ-Х1Х векам, когда процесс диффузии состоял в перенимании европейской культуры, часто говорят о модернизации. Этот термин более широкого плана обычно использу­ется преимущественно как синоним зарождения и распространения индустриальной цивилизации. Модернизация не всегда связана с диффузией (пример - Англия эпохи промышленного переворота), но в конкретных условиях России XVIII века имела место «диффу­зионная» модернизация, поэтому в работах А. Б. Каменского и А. Н. Медушевского петровские реформы характеризуются одно­временно как модернизация и европеизация.

Военная революция XVII века

В контексте европейской истории XVII-XVIII веков концепция технологической интерпретации истории смыкается с хорошо из­вестной теорией «военной революции» XVII века. Теория военной революции была создана сорок лет назад известным английским историком М. Робертсом - он считал, что перемены в социальной и политической жизни Европы были порождены теми фундамен­тальными открытиями в военном деле, которые вызвала деятель­ность шведского короля Густава Адольфа (1611-1632)). Главным достижением шведского короля было создание легких полковых пушек, которые можно было перевозить по полю боя. Появление нового оружия повлекло за собой перемены в ком­плектовании и организации войск, на смену немногочисленным набираемым на время войны наемным армиям пришли регулярные постоянные армии. Как полагал Робертс, военная революция изме­нила весь ход истории Европы. Появление регулярных армий озна­чало необходимость перестройки финансовой системы, необходи­мость увеличения налогов, что вело к росту бюрократии и усиле­нию королевской власти - к рождению европейского абсолютизма.

Фундаментальные военные инновации Густава Адольфа вызва­ли волну шведских завоеваний. Шведы стали хозяевами Центральной Европы, за двадцать лет войны было сожжено 20 тыс. городов и деревень и погибло две трети населения Германии. Распространявшаяся по Европе волна завоеваний вызва­ла волну диффузии - столкнувшиеся со шведами народы стреми­лись как можно быстрее перенять новое оружие завоевателей. По­сле разгрома в 1656 году под Ригой царь Алексей Михайлович при­ступил к созданию регулярной армии, состоявшей из полков «ино­земного строя»; эта армия была вооружена полковыми пушками, хотя русские пушки были не такими легкими, как шведские.

Начиная с XVII века крупные военные инновации в Европе следовали одна за другой: вслед за появлением легких пушек на­ступил новый этап военной революции - появились мушкет с кремневым замком (фузея) и штык. Появление нового оружия по­влекло за собой изменение военной тактики и военной организа­ции. Австрийцы первыми пожали плоды линейной тактики. В результате этих побед была завоевана Венгрия, Бельгия и часть Италии, территория Габсбург­ской монархии увеличилась более чем вдвое, а Евгений Савойский стал самым знаменитым полководцем того времени. Таким обра­зом, новое фундаментальное открытие породило волну австрий­ских завоеваний и привело к рождению огромной империи Габс­бургов. На севере Европы первой армией, усвоившей линейную такти­ку, была шведская. По-прежнему обладавшие лучшей в Европе ар­тиллерией шведы приобрели новые военные преимущества над со­седями и с легкостью одерживали победы, подобные победе под Нарвой. Перед Россией - уже не в первый раз - нависла угроза ока­заться побежденной в «мушкетных войнах», и в соответствии с за­кономерностями, о которых пишет Даймонд, единственный выход заключался в быстром копировании сначала оружия и военной ор­ганизации, а затем административного устройства и абсолютист­ских порядков Швеции.

Феномен Петра I: голландский моряк на русском троне

Вокруг реформ Петра Великого уже три столетия ведутся оживленные споры. Одни историки (например, С. М. Соловьев) признают их кардинальным переворотом, «революцией», другие (П. Н. Милюков) отказываются называть их реформами, ибо «хо­зяйничанье изо дня в день не представляет собой ничего похожего на реформу». Сложность восприятия петров­ского времени заключается в том, что в преобразованиях Петра было много внешнего, и такие мероприятия, как принудительное бритье бород и резание рукавов кафтанов, производили на общест­во большее впечатление, чем создание новой армии и флота. Буду­чи определены в своей основе глубинными историческими процес­сами, преобразования Петра в то же время представляют собой пример действия механизма диффузии, который в конечном счете работает через личные связи конкретных людей и поэтому в неко­торой степени зависит от сочетания случайных событий. Действие случайных и личностных фак­торов объясняет то обстоятельство, что в поступках царя было мно­го психологического и иррационального; они не всегда соответст­вовали традиционному образу «царя-преобразователя».

При всей случайности обстоятельств юности Петра нельзя не признать, что во влиянии, оказываемом на царя его окружением, сказывалась сила технического превосходства Европы. За увлече­нием артиллерией стояли маневры в Кожухове, на которых Гордон продемонстрировал царю новую линейную тактику в сочетании с применением «полковых пушек». В любви к строительству кораб­лей проявлялось влияние другого фундаментального открытия За­пада - именно тогда, в XVII веке, создание совершенных океанских парусных кораблей, флейтов, заложило основу торгового превос­ходства Голландии и Англии. Однако юный Петр не отделял глав­ного от второстепенных деталей - и короткие голландские штаны для него были таким же символом превосходства Европы, как оке­анский корабль.

Голландская одежда Петра, его постоянное общение с инозем­цами, пренебрежение официальными и религиозными церемония­ми - все это вызывало ропот и возмущение в народе. О том, до какой степени Петр пренебрегал московскими тради­циями, говорит его поведение после Азовского похода: в триум­фальной процессии Петр в одежде голландского моряка шел пеш­ком вслед за роскошной каретой Лефорта - это вызвало ропот в толпе и было расценено как унижение царского достоинства.

Поездка в Европу

Хотя молодой царь смотрел на мир глазами моряка и плотни­ка - или, может быть, благодаря этому, - Амстердам и Лондон про­извели на него огромное впечатление. С этого времени в душе Пет­ра поселилась мечта по мере возможности превратить Россию в Голландию, и главное - построить свой Амстердам, город кораб­лей, каналов и многоэтажных каменных зданий. Во время пребы­вания Петра в Амстердаме роль гостеприимного хозяина исполнял бургомистр и один из директоров Ост-Индской компании Николас Витсен. Витсен - известный ученый-географ, побывавший в Рос­сии и создавший карту Северной Азии, и очевидно, что его акаде­мический интерес подпитывался стремлением компании к поиску новых рынков. Еще в 1690 году Витсен послал царю свою карту и книгу о «Северной и Восточной Татарии» и предложил организо­вать совместную торговлю с Персией и Индией по каспийскому торговому пути. Видимо, под влиянием Витсена царь проникся идеей дальних торговых плаваний и включения России в мировую торговлю. В Англии Петр осно­вательно освоил черчение и необходимые для кораблестроителя элементы математики и механики. Все это существенно расширило кругозор Петра, и он вернулся из поездки с большим багажом знаний.

Петр ознакомился и с гуманитарными аспектами европейской жизни. Он побывал в британском парламенте, познакомился с ли­дером квакеров Уильямом Пенном и некоторое время аккуратно посещал молитвенные собрания квакеров в Дептфорде. О том, сколь глубокое впечатление произвели на царя эти собрания, свидетельствует то, что позднее, в 1716 году, он говорил Меньшикову: всякий, кто сумеет следовать учению квакеров, обретет счастье.

Стрелецкий бунт

Когда Петр находился в Вене, гонцы из России доставили ему известия о стрелецком бунте. Осенью 1697 года четыре полка охранявших Азов московских стрельцов получили приказ идти к польской границе. Стрельцы были недовольны: им не платили жа­лованье и не дали зимних квартир - даже помимо других причин этого было достаточно, чтобы ненавидеть командовавших ими не­мецких офицеров. Между тем демонстративная дружба Петра с «немцами» уже давно вызывала ропот: «Попутали молодого царя еретик Францко Лефорт и немка Монсова». 6 июня 1698 года стрельцы подняли бунт; вожаки кричали: «Идти к Москве! Немец­кую слободу разорить и немцев побить за то, что от них православие закоснело, бояр побить... а государя в Москву не пустить и убить за то, что сложился с немцами!».

Очевидно, это было проявление традиционалистской реакции на демонстративную дружбу царя с немцами, на ношение инозем­ной одежды и богохульные попойки в Немецкой слободе. Речь не шла об оппозиции реформам - неразумное с рациональной точки зрения поведение Петра спровоцировало восстание еще до начала реформ.

Первые реформы

Однако преобразования, начатые Петром по возвращении на родину, поначалу носили эмоциональный и поверхностный харак­тер. Были изданы указы о бритье бород и запрещении носить рус­скую одежду, о переносе празднования Нового года на 1 января. Реформы такого рода относятся к заимствованиям третьей очереди и следуют обычно в заключительной фазе преобразований, после того как осуществлены главные заимствования, касающиеся техни­ки и общественных отношений. В то же время они наиболее болез­ненно воспринимаются обществом, потому что символизируют собой отказ от основных жизненных традиций. В 1766 году в ана­логичной ситуации в Испании запрет ношения сомбреро вызвал большое народное восстание, и возмущенные толпы едва не взяли штурмом королевский дворец. Указ Петра также вызвал восстание, но не сразу, - в 1705 году против «немецкого платья» вспыхнул бунт в Астрахани.

Первоочередная реформа армии началась через год после воз­вращения Петра, когда приехавший из Австрии майор А. Вейде подготовил новый воинский устав под названием «Краткое обык­новенное учение». Решение этой задачи было облег­чено тем, что военная реформа была начата еще при царе Алексее Михайловиче, методы комплектования «полков иноземного строя» уже были опробованы, и Петру было достаточно закупить новые мушкеты и обучить рекрутов новой линейной тактике.

Странное сражение под Нарвой

Решение Петра начать войну со Швецией относится к числу тех же максималистских решений, что и запрет русской одежды. Оно было навеяно впечатлениями от поездки на Запад: царю не терпе­лось «прорубить» окно в Европу, «ногою твердой стать у моря», построить свой «Новый Амстердам» и завести флот. В действи­тельности Россия давно имела «окно в Европу»; этим окном был Архангельск, который даже после постройки Петербурга долгое время оставался основным русским портом. С военной точки зре­ния нападение на Швецию было образцом иррационального мыш­ления: в России не было качественного железа для производства мушкетов, а единственным поставщиком железа была Швеция. Меди для легких полковых пушек в России также не было, и ее тоже привозили из Швеции.

После сражения под Нарвой Петр говорил, что новобранцы бы­ли плохо обучены: ему нужно было как-то объяснить поражение. Но истинная причина разгрома заключалась, по-видимому, в дру­гом. После указов о брадобритии и запрещении национальной оде­жды у русских солдат были веские причины не любить своих не­мецких офицеров.

Ни Петр, ни русское командование не ожидали, что шведский король осмелится атаковать вчетверо более многочисленную ар­мию, находящуюся в укрепленном лагере. Однако сражение, разы­гравшееся 20 ноября 1700 года, до сих пор приводит в изумление военных историков. Стоило шведам взобраться на земляной вал, как раздались крики: «Немцы изменили!» - и русские солдаты при­нялись избивать своих офицеров. «Пусть сам черт дерется с такими солдатами!» - воскликнул де Кроа и вместе с другими немецкими офицерами поспешил сдаться в плен. По-видимому, это был единственный случай в военной истории, когда командующий искал в плену спасения от своих солдат. По существу, то, что произошло под Нарвой, было продолжением стрелецкого бунта, проявлением традиционалистской реакции на реформы Петра - этот бунт произошел во время сражения со шве­дами и обеспечил им победу над многократно сильнейшим против­ником. «Странная победа» под Нарвой создала у гордых обладателей нового оружия обманчи­вое впечатление о неспособности «русских варваров» заимствовать их достижения.

Восстановление армии

Как бы то ни было, Россия получила передышку, и Петр смог приступить к восстановлению армии. После нарвского разгрома выяснилось, что Россия была совершенно не подготовлена к вой­не - не было ни пушек, ни ружей, ни шпаг, ни сукна для солдат­ской формы. Даже седла, палатки и сапоги пришлось первое время закупать за границей.

Петр не только снимал колокола с церквей. В январе 1701 года монастырские и церковные вотчины были взяты под управление государства, которое забирало все доходы, оставляя монахам лишь содержание по 10 (а потом по 5) рублей в год. Хотя эта реформа официально мотивировалась финансовыми соображениями, в дей­ствительности она дала государству лишь около 100 тыс. рублей в год - меньше 4 % от всех доходов. В секуляризационной реформе проявились протестантские настроения царя и его враждебное от­ношение к православной церкви. Ненависть царя к монахам была такова, что им запретили иметь письменные принадлежности; в случае неуплаты «начетных» денег власти предписывали изби­вать архимандритов на правеже. Это было проявление все того же максимализма, когда второстепенные преобразования выходят на первый план и порождают негативную реакцию на реформы. Результатом такой политики было нарастание традиционалист­ской реакции, ненависть к царю со стороны церкви и широких масс православного населения.

Большее значение имели мероприятия Петра в области военной организации. Для новой армии требовался многочисленный офи­церский корпус. Петр полагал, что офицерами новой армии долж­ны быть в основном дворяне - но для того, чтобы стать офицером, дворянин должен был сначала получить необходимое образование в «цифирных школах», а затем в качестве солдата пройти военное обучение в гвардейских частях. Перемены в военной технике обу­словили коренные изменения в положении дворянства. Прежние полуграмотные всадники-рыцари, время от времени призываемые на войну, превратились в более-менее образованных пехотных офицеров, обязанных постоянно пребывать в полку. Гвардия стала корпорацией, выражающей интересы дворянства и способной ока­зывать военное давление на власть.