Рыцарский идеал как «бургундская идея» и его роль в политике

То, что можно было бы назвать « бургундской идеей», постоянно облекается в форму рыцарского идеала. Прозвища герцогов Храбрый, Бесстрашный, Смелый, разве не окружали они государя сиянием рыцарского идеала.

Рыцарская этика была важнейшей составной частью средневекового сознания. Точнее можно было бы сказать, что она формировала у многих представителей аристократии особый тип сознания. Но сознания также нравственного, поскольку оно опиралось на этические ценности, но не только, а подчас и не столько христианские, сколько выработанные богатой и самобытной рыцарской культурой.

Влияние этой культуры на политическую жизнь в историографии, по крайней мере, отечественной еще не оценено по достоинству. Возникшая благодаря необычайному подъему самосознания аристократии, самосознания отлившегося в уникальные и культурно-этические формы, эта культура придала бургундской и вообще западной цивилизации те неповторимые черты, которые не изгладились и тогда, когда исчезло само рыцарство и ушли в прошлое многие черты его миросозерцания, вытесненные новой общественной мыслью.

Рыцарская этика по отношению к христианству была автономной этической системой, особенно в своих светских, наиболее существенных элементах, и в то же время смыкавшийся с христианской, которой она подчинялась и как бы получала от нее право на существование благодаря таким общим идеям, как справедливость и мир, поддержка которых вменялась в обязанности рыцарю.[297] Главные нормы рыцарской этики: честь, доблесть, храбрость, щедрость, куртуазность. Но они не ставились в прямую зависимость от результатов деяния рыцаря, то есть соблюдение этих норм требовалось как в победе, так и в поражении. «Добродетельно поступайте во всем, как и должно поступать, и тогда все – и победы и поражения – послужат вашей чести»,[298] – подводит итог Шатлен.

Конечно, рыцарская этика отвечала не столько цели защиты веры, мира и справедливости, обязательными в силу христианства, сколько более конкретной цели – приобретение чести и славы что, впрочем, могло совмещаться с борьбой за справедливость, но часто расходилось. Слава становится главным стимулом рыцарских деяний, защита же справедливости упускалась из виду.[299]

Основой культуры является этика. Этика рыцарства, соперничая с христианской моралью и в известной мере ей противостоя, была проникнута духом сословной гордыни. Христианская мораль – это мораль милосердия и смирения, а рыцарская – гордости и достоинства. Вместе они создавали как бы силовое поле, ускорявшее духовное развитие всего общества. Рыцарская этика выполняла важную общественную функцию, ее авторитет и влияние выходят далеко за границы высшего сословия.

Рыцарство положило начало светской этике в Западном мире. В XV в. ее нормы претерпели различные изменения так или иначе связанные с сознательными трансформациями и переоценкой нравственных ценностей. Но сколько бы глубокими не были изменения, рыцарское этическое наследие никогда полностью не обесценивалось, и всегда вплоть до настоящего времени, в той или иной мере сохраняло свое культурное значение и притягательность. И не только благодаря духу бескорыстия рыцарского идеала, в любые времена находившего отклик в человеческих сердцах. В гораздо большей степени его жизнестойкость обеспечивалась этическими нормами, призванными к поддержанию личного достоинства, чести и гордости. Одни из этих ценностей долгое время котировались лишь среди дворянства, оказывая на другие сословия лишь опосредованное влияние, другие сравнительно рано, в XIV-XV веках, были обращены к низшим сословиям, вызывая ответный спрос на них, или получали распространение благодаря своей естественной притягательности для них как атрибут благородства.[300]

При всем богатстве и разнообразии научной литературы о культуре рыцарства его история в XIV-XV веках изучена гораздо хуже, чем история предшествующей эпохи классического рыцарства. Исследователям позднее средневековье интересно прежде всего с точки зрения упадка этой культуры, который несомненно имел место.

Однако важно то, что в это время происходят процессы преобразования многих рыцарских ценностей, благодаря чему они спокойно пережили самое рыцарство.

Рыцарская этика восприняла различные по происхождению и значению элементы, составившие упорядоченную с мировоззренческой и психологической точки зрения систему. У ее истоков лежат сугубо воинские понятия храбрости, доблести и славы. Но особым ее составляющим, придававшим ей действительно оригинальный характер, были феодальные и куртуазные представления, которые упрочивали социальное превосходства. Эти представления отражены в категориях верности, чести и куртуазности.

Главной характерной чертой рыцарской этики было то, что она, как и христианская, обладала безусловной, абсолютной ценностью для дворянина, поскольку определяла смысл его существования, представлявшийся в обретении чести и славы. Не было ничего другого более важного, за исключением спасения души, к чему рыцарь должен был устремлять свои помыслы. Эта абсолютизация этики выражалась в том, что соблюдение ее норм признавалось абсолютно необходимым, независимо от результатов действий человека. Иными словами цель подчинялась средствам, и применительно к рыцарству это оборачивалось главным образом тем, что победа на поле брани была славной лишь в том случае, если она обреталась не в нарушении кодекса чести. Шатлен писал: «Помните, что побеждать и терпеть поражения надлежит с честью».[301]

В XIV в. окончательно оформился кодекс чести, жестоко регламентирующий правила поведения рыцаря на поле боя. Цель правил – исключить какие-либо случайные преимущества и создать равные условия боя, так, чтобы его исход зависел исключительно от личных качеств сражающихся. Помимо недопустимости отступления в бою и обязательности принятия вызова кодекс требовал предварительного предупреждать о нападении, запрещал нападать большим числом людей на меньшее и т.п. Именно в соблюдении этих правил и состояла рыцарская честь и доблесть. Шатлен, например, с большой похвалой пишет о герцоге Филиппе Добром, который «мог бы пожертвовать жизнью, но никогда не поступился бы честью, отступив в бою». С полным пониманием он описывает терзания Филиппа Доброго, которому во время одной из компаний пришлось выдержать тяжелую борьбу с требованием чести, когда в течение одного дня ему трижды предлагали сражение, и он трижды вынужден был ответить отказом. Для герцога, поясняет Шатлен, «ущемление чести, случись таковое, было бы горше смерти».[302] Честь, ценимая в XIV-XV в. превыше всего, в том числе и жизни, была своего рода краеугольным понятием рыцарской этики, обеспечивающим ее абсолютный характер.

Формальное чувство чести настолько сильно, что нарушение этикета ранит подобно смертельному оскорблению, так как нарушает прекрасную иллюзию собственной возвышенной жизни, отступающую от не прекрасной действительности. Иоанн Бесстрашный воспринимает как неизгладимый позор то, что с пышностью выехавшего ему навстречу парижского палача Капелюши приветствует как дворянина, касаясь его руки; только смерть палача может избавить его от этого позора.[303]

На торжественном обеде по случаю коронации Карла VI в 1380 г. Филипп Храбрый силой протискивается на место между королем и герцогом Анжуйским, которое ему подобает занять как первому среди пэров; их свита вступает в препирательство, и уже раздаются угрозы разрешить этот спор силой, когда король, наконец, унимает их, соглашаясь с требованием Филиппа Храброго.[304]

Несомненно, рыцарский идеал оказывал влияние на политику и военное искусство. Разве не лежит сама идея создания Бургундского государства – величайшая ошибка, которую только могла сделать Франция, - в традициях рыцарства? Истинный рыцарь король Иоанн Добрый в 1363 г. дарит герцогство своему младшему сыну, который не покинул его в битве при Пуатье, тогда как старший сын бежал. Таким же образом известная идея, которая должна была оправдывать последующую антифранцузскую политику бургундцев в умах современников, - это месть за Монтера, защита рыцарской чести. Конечно, все это может быть объявлено расчетливой и даже дальновидной политикой; однако это не устранит того факта, что указанный эпизод, случившийся в 1363 г., имел вполне определенное значение в глазах современников и запечатлен был в виде вполне определенного образа рыцарской доблести, получившей истинно королевское вознаграждение.[305] Конечно, Бургундское государство и его быстрый расцвет – продукт политических соображений и целенаправленных трезвых расчетов, но рыцарский идеал неизменно выступает в качестве государственной идеологии Бургундии, и герцоги учитывают и гордятся своим титулом первейших рыцарей.

Примером влияния рыцарской этики на реальные политические события может служить следующее. В 1407 г. соперничество между Орлеанской и Бургундской династиями вылилось в открытую вражду: Людовик Орлеанский гибнет от рук наемных убийц Иоанна Бесстрашного. Двенадцатью годами позже свершается месть: в 1419 г. Иоанн Бесстрашный предательски убит во время торжественной встречи на мосту Монтеро. Убийство этих двух герцогов и тянущаяся за этим вражда, питаемая жаждой мести, порождают ненависть, которая окрашивает в мрачные тона французскую и бургундскую историю на протяжении чуть ли не целого столетия. Народное сознание все несчастья воспринимает в свете этой драмы: оно не в состоянии постичь никаких иных побудительных причин, повсюду замечая только личные мотивы и страсти.[306]

Для современников гораздо более важными мотивами, чем политическими или экономические причины, были жажда мести и дьявольское высокомерие Бургундских герцогов. Разумеется, нелепо возвращаться к тому упрощенному взгляду на историю, который царил в XV в. Но все же нужно сознавать, что для современников, как непосредственных участников этой великой ссоры, кровная месть была сознательным мотивом, господствующим в деяниях государей и в событиях, в которые были вовлечены эти страны. Филипп Добрый для своих современников по преимуществу мститель. Шатлен видит в этом священный долг герцога: «и с жестокой и смертельной горячностью бросился бы он отмстить за убиенного, только бы Господь пожелал ему то дозволить; и воистину отдал бы во имя сего плоть и душу, богатство свое и земли, уповая на фортуну и видя в том душеспасительный долг и дело богоугодное, которое он обязан скорее предпринять, чем отвергнуть».[307] Мотив кровной мести активно вторгается в политику, Ла Марш отмечает, что мщение воспринималось как долг чести также и всеми, кто жил во владениях Филиппа Доброго; оно было мотивом всех политических устремлений; все сословия в его землях взывали одновременно с ним к мести.[308]

Потребность в отмщении, вот на что, прежде всего, следует обратить внимание. Да и что их политики своих государей народ мог понять лучше всего, чем незамысловатые, примитивные мотивы ненависти и мести? Преданность государю носила импульсивный характер и выражалась в непосредственном чувстве верности и общности. Она представляла собой расширение представления о связи вассала с сюзереном. Это было чувство принадлежности к той или иной группировке, чувство государственности здесь отсутствовало.

Рыцарская этика представляла для дворянина целую концепцию жизни, так как она определяла и смысл жизни, и ее нормы. Она воспринималась в качестве регулятора не только социальных, но и политических отношений, поскольку короли и герцоги были также дворянами, и на их поведение распространялись требования кодекса чести.

Отсюда становятся понятными дуэли, на которые то и дело одни государи вызывали других, но которые в действительности так никогда и не происходили. Мы уже отмечали, что разногласия между отдельными государствами в XV в. воспринимались все еще как распря между партиями, как личное столкновение. Можно долго предполагать, чего же здесь было больше: изящной игры, сознательного притворства – или же противники, в самом деле, жаждали настоящей схватки. По крайней мере, без сомнения, современники все это воспринимали всерьез, так же как и сами государи.[309]

В 1383 г. Ричард II начинает переговоры о мире с Францией, и в качестве наиболее подходящего решения предлагает поединок между Ричардом II и его тремя дядьями, с одной стороны, и Карлом VI и его тремя дядьями (в том числе и Филиппом Храбрым) с другой.[310] Хамфри герцог Глостер в 1425 г. получает вызов от Филиппа Доброго, способного как никто взяться за эту светскую тему. Все уже было готово для поединка: дорогое оружие и пышные доспехи для Бургундского герцога, военное снаряжение для герольдов и свиты, шатры, штандарты и флаги. Филипп Добрый ежедневно занимается фехтованием под руководством опытных мастеров. Однако из всей этой затеи ничего не вышло.[311] Это не помешало Филиппу Доброму позднее, в споре с герцогом Саксонским за Люксембург, вновь предложить поединок, а однажды герцога лишь с большим трудом удержали от поединка чести с дворянином, который был подослан, чтоб убить его.[312]

Шатлен со всей ясностью излагает мотивы государственной дуэли: «Дабы избежать пролития христианской крови и гибели народа, к коему питаю я сострадание в своем сердце, пусть плотью моей распре сей не медля положен будет конец, да и не ступит никто на стезю войны, где множество людей благородного звания и прочие, как из моего, так и из вашего войска, скончают жалостно дни свои».[313]

Грандиозная игра в прекрасную жизнь – грезу о благородной мужественности и верности долгу, как назвал ее Й. Хейзинга,[314] - имела в своем арсенале не только вышеописанную форму вооруженных состязаний. Другой не менее важной формой был рыцарский орден. Рыцарский орден воспринимался как крепкий священный союз, играющий немаловажную роль в политике. Герцог Бэдфорд пытался сделать кавалером ордена Подвязки Филиппа Доброго, чтобы тем самым закрепить его союз с Англией. Филипп Добрый же, понимая, что в таком случае он навсегда будет привязан к королю Англии, находит возможность вежливо отказаться от этой чести.[315] Позднее орден Подвязки принимает Карл Смелый, и Людовик XI рассматривает это как нарушение соглашения, обязывающего герцога Бургундского не вступать в союз с Англией. Данный пример показывает, насколько высоко ценилась принадлежность к ордену.

Естественно, Бургундии, как центру европейского рыцарства, необходим был свой орден. Одним из самых известных рыцарских орденов, являлся орден Золотого Руна, основанный в Брюгге 10 февраля 1430 года (по другим данным - 10 января 1429 г.1) герцогом Бургундии Филиппом Добрым.[316]

Орден первоначально замышлялся как личный орден бургундского герцога. Формально орден Золотого Руна (Тoison d'or) был посвящен деве Марии и святому Андрею и преследовал благую цель охраны церкви и веры. Число членов ордена первоначально ограничивалось двадцатью четырьмя самыми знатными рыцарями. Мишо Тайеван в поэтической форме подчеркивал духовно-рыцарский характер ордена:

Не для того, чтоб прочим быть под стать,

Не для игры отнюдь или забавы,

Но чтобы Господу хвалу воздать

И чая верным - почести и славы.

Знак ордена первоначально представлял собой золотое изображение овечьей шкуры, похищенной из Колхиды Язоном, которое укреплялось на цепи. Двадцать восемь звеньев цепи несли изображения кремней с языками пламени и огнив со сценами битвы Язона с драконом. Впоследствии орденский знак в дополнение к золотому руну получил стилизованное, отлитое из золота, изображение кремня и огнива с помещенной на изогнутой ленте надписью: 'Награда не уступает подвигу' (Nonvile pretium laborum). Кроме того, орден имел еще два девиза: 'Сначала удар, затем вспыхнет пламя' и 'Я обладаю и иного не желаю', при чем последний вышивался золотом на алой орденской мантии.

Однако очень скоро недоброжелателями бургундского герцога было подмечено противоречие между символикой и этической концепцией ордена, что намекало на политику Бургундии по отношению к Франции.

Для бога и людей презренны

Идущие, поправ закон,

Путем обмана и измены, -

К отважных лику не причтен

Руно колхидское Язон,

Похитивший изменой лишь.

Покражу все ж не утаишь.[317]

(Ален Шартье)

Причину наибольшего успеха ордена Золотого Руна по сравнению со всеми прочими выявить не так уж трудно. Богатство Бургундии – вот в чем было все дело.

Идеалы рыцарства глубоко проникли в менталитет герцогов, на заключительном этапе рыцарства именно они стали его вождями. И последний взлет рыцарства они расцветили прекрасными красками. Герцоги стали идеальным воплощением рыцарской идеи: храбрость, честь, доблесть, щедрость, куртуазность – стали истинными идеалами их жизни, но вместе с рыцарскими идеалами герцоги стремились следовать прекрасным жизненным образцам античных времен. В их рыцарском идеале, несомненно, присутствовал дух Ренессанса.

В заключение можно сказать, что в культуре Бургундии на данном этапе рыцарские тенденции несомненно доминировали, тогда как бюргерское культурное влияние находилось в зачаточном состоянии, его будущее было еще впереди. Именно придворная культура, в форме рыцарского идеала имела главное значение, она оказывала влияние на искусство, она продолжала оставаться важным фактором политической жизни. Поэтому, в силу вышеизложенных причин, бургундские герцоги и облекли государственную идею в форму рыцарского идеала.

Рыцарство не было бы жизненным идеалом в течение целых столетий, если бы оно не обладало необходимыми для общественного развития высокими ценностями, если бы в нем не было нужды в социальном, этическом и эстетическом смысле.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Данная работа посвящена комплексному анализу причин и предпосылок возникновения, становления, развития и гибели Бургундского государства. Была рассмотрена деятельность герцогов, направленная на создание суверенного, централизованного государства.

Бургундия прошла определенные этапы в своем развитии.

Буругндским герцогам в своем стремлении создать суверенное государство удалось добиться определенных результатов:

I. Достижения в борьбе за суверенитет.

Была достигнута фактическая независимость от французской короны, что выразилось в следующем:

- бургундские земли из апанажа был переведены в наследственное владение;

- корона была лишена права контроля над финансовой деятельностью герцогов;

- французский король потерял право требовать исполнения вассальных обязанностей;

- Бургундия сама активно влияла на внешнеполитическую ситуацию во Франции;

II. Внешнеполитические отношения.

Бургундское государство выступало в качестве самостоятельного субъекта международных отношений:

- при заключении международных договоров с Англией, Францией, императором Священной Римской империи герцоги Бургундии выступали как равноправные партнеры;

- Бургундское государство активно участвовало в крупнейших вооруженных конфликтах того времени и зачастую выступало в качестве решающей силы;

- Бургундские герцоги создали систему брачных союзов со всеми крупнейшими домами Западной Европы;

- к Бургундии были присоединены обширные территории в центре Европы (Нидерланды, Франш-Конте, Верхний Эльзас и др.)

III. Государственное строительство.

Бургундские герцоги активно реформировали традиционную средневековую государственную систему, ради достижения действительной консолидации страны.

- в рамках развития сословно-представительной системы были созваны общебургундские Генеральные штаты;

- реформирование судебной системы завершилось созданием Большого Совета, как высшей судебной инстанции, а также был создан специальный парламент для комплекса Нидерландских владений;

- были основаны первые бургундские университеты в Дижоне и Лувене, которые воспитывали собственные административные и юридические кадры;

- была создана государственная налоговая система: были введены постоянные упорядоченные налоги, создана общегосударственная Счетная палата;

- военная реформа привела к появлению постоянной наемной герцогской армии, которая оттеснила на второй план феодальное ополчение;

IV. Экономическая политика.

Правители Бургундии добились серьезных результатов на пути создания единого экономического пространства.

- через активное законотворчество герцоги проводили протекционистскую политику, защищая бургундских ремесленников и торговцев;

- поддерживали и усиливали экономический рост перспективных регионов (Брабант, Голландия и др.);

- развивали отстающие экономические районы и города с помощью налоговых льгот, снижений пошлин и т. д. (Франш-Конте, Люксембург);

- способствовали преодолению последствий демографического и экономического кризиса во Фландрии;

- поддерживали традиционные отрасли производства (сукноделие) и развивали новые (полотняное производство, ковроткачество);

V. Культурная политика.

Как важное направление в создании централизованного государства можно выделить деятельность герцогов, которая способствовала созданию единого культурного пространства. В данном направлении были предприняты следующие шаги:

- целенаправленное культивирование рыцарского идеала в качестве бургундской государственной идеи, преследовало цель объединения сил общества вокруг герцога как его реального воплощения;

- создание великолепного двора, призванного не только прославить герцогов и поднять их международный авторитет, но и выполнять общегосударственную функцию культурного и политического центра, где создавались новые эстетические и этические стандарты и ценности;

- рыцарский идеал использовался как выражение отличительной особенности всего бургундского общества, в противопоставление его другим, при помощи него была предпринята попытка сформировать бургундское самосознание;

Вышеозначенные направления деятельности бургундских герцогов должны были привести к созданию централизованного суверенного государства. Были заложены важнейшие основы государственной самоидентификации, то есть постепенного политического, социально-экономического и культурного определения своей самости, особенности и отличности от других европейских государств, что в итоге должно было привести к государственному суверенитету.

Однако этого не произошло. В ходе борьбы за свое существование бургундское государство было уничтожено. Можно выделить несколько блоков проблем, которые придавали непрочность Бургундскому государству и в итоге привели к его крушению и гибели.

I. Проблемы, возникшие в международных отношениях.

Политическое развитие Бургундии представляла собой непрерывную борьбу с Францией за суверенитет. Ее слабость проявилась в следующем:

- Бургундские герцоги юридически так и не стали сюзеренами, формально она оставались вассалами французской короны, что, несомненно, давало и моральное, и политическое преимущество Франции в условиях сохранения господства средневековых представлений о власти;

- попытка герцогов Филиппа Доброго и Карла Смелого получить королевский титул у Императора Священной Римской империи по их имперским владениям также провалилась, переговоры окончились безрезультатно;

- Бургундское государство в процессе расширения своей территории затронула интересы многих соседних стран, в результате свою решающую войну она вела в условия практически полной политической изоляции.

II. Трудности внутриполитического характера.

Процесс централизации Бургундского государства значительно отставал от других европейских стран, в частности от Франции. Становление общегосударственных институтов еще не было завершено.

- такой необходимый для консолидации государства элемент, как Генеральные штаты был впервые созван лишь в 70-е гг. XV в., естественно, что его потенциальные возможности остались нераскрытыми;

- не существовало общегосударственного парламента, решения судебных органов одних регионов Бургундии не имели силы в других;

- налоговая система в 60-70-х гг. XV в. находилась в процессе становления. Не существовало устоявшегося механизма сбора финансовых средств, по-прежнему большую роль играли доходы от выполнения функций сеньориальной власти и личного домена герцога;

- несмотря на то, что появилась постоянная наемная армия, герцоги не отказались от личной вассальной службы, а привлечение большого количества наемников-иностранцев делало армию небоеспособной в случае финансовых затруднений;

- наличие разнообразных льгот и привилегий различных городов и земель Бургундии препятствовало введению единой финансовой, административной и судебной систем. Города активно боролись за сохранение своих привилегий, что дестабилизировало политическую ситуацию;

- серьезной проблемой Бургундского государства был региональный сепаратизм. В состав Бургундии входили земли с устоявшимися региональными особенностями. Зачастую присутствовала ярко выраженная неприязнь между жителями отдельных провинции. Также существовала неприязнь к жителям собственно герцогства Бургундия, которая как родина герцогов имела различные льготы. Население некоторых регионов считало, что оно платит больше всех;

- существовали сложности, связанные с национальным составом государства: немцы, пикардийцы, фламандцы, валлоны, бургундцы, фризы – вот далеко не полный перечень народов, населявших Бургундское государство. Невозможно говорить даже о существовании титульной нации, что не придавало прочности государству.

III. Экономические проблемы.

К особенностям, осложняющим экономическую жизнь Бургундии, можно отнести:

- существование различных экономических укладов в рамках Бургундского государства. Для данного периода характерно острое соперничество между цеховым и мануфактурным производством, которые ослабляли друг друга;

- экспортно-ориентированная форма экономики наиболее развитых регионов. Внутреннее потребление Бургундского государства не могло обеспечить спрос для местной промышленности, сырье которой также было привозным. Уязвимость подобной формы экономики выразилась в том, блокирование нидерландских портов Францией привело к острому экономическому кризису, что сразу сказалось на боеспособности армии;

- большой разрыв в экономическом развитии между наиболее передовыми промышленными регионами и отсталыми аграрными районами. Недостаток подобного экономического развития состоял в том, что кризис одного экономического района мог вызвать крах всей экономики страны.

IV. Культурные противоречия.

Отдельные регионы Бургундии имели разный уровень и различный характер развития культуры:

- отличительным признаком промышленно развитых Нидерландов была сформировавшаяся и имевшая давние средневековые традиции городская культура. Герцоги же усиленно культивировали рыцарский идеал в качестве государственной идеи. Данная идея не могла дать стабильной основы для укрепления власти герцогов;

- бургундский двор конечно способствовал поднятию международного авторитета бургундских герцогов, однако, в силу ряда причин он так и не стал, в полной мере, общегосударственным культурным центром. Хотя бургундские формы искусства и общественной мысли и были высоко оценены современниками, но уже не могли привлечь интерес значительной части населения;

- наиболее активные, городские и предпринимательские слои общества не могли воспринять «бургундскую идею» в том виде как она навязывалась герцогами в качестве общегосударственной, поэтому она являлась формой самосознания лишь для придворной аристократии и части городской элиты бургундского общества.

Можно констатировать, что герцоги предприняли колоссальные усилия по созданию суверенного централизованного государства. Герцоги Бургундии проделали огромную работу для основания государства. Особенно следует выделить деятельность Карла Смелого, именно в эпоху его правления были предприняты важнейшие реформы централизующего и консолидирующего характера. Но их результаты не успели проявиться. В государственном столкновении с Францией Бургундия потерпела поражение. Изложенные факты позволяют сделать вывод о том, главным централизующим фактором и системообразующим элементом Бургундского государства была власть в лице Бургундского герцога.

БИБЛИОГРАФИЯ

Источники

1. Дешан Э. Зерцало брака. //Пятнадцать радостей брака и другие сочинения французских авторов XIV-XV вв. М., 1991.

2. Коммин Ф. де Мемуары М., 1988.

3. Ремонстрация университета и г. Парижа Карлу VI об управлении государством от 13 февраля 1413 г. // Хрестоматия государства и права зарубежных стран. Древность и Средние века. М., 2001. с. 296-301

4. Хрестоматия по всеобщей истории. Киев., 1914.

5. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Древность и Средние века. М., 2001.

6. Хрестоматия по истории Средневековья. Т. II. X-XV вв. М., 1963.

Историография

1. Бааш Э. История экономического развития Голландии в XVI-XVIII вв., М. 1949

2. Барг М. А. К вопросу о начале разложения феодализма в Западной Европе. // Вопросы истории. 1963/3

3. Барг М. А. О так называемом “кризисе феодализма” в XIV-XV вв. // Вопросы истории. 1960/8

4. Барг М. А. Проблемы социальной истории в освящении современной западноевропейской медиевистики. М., 1973.

5. Басовская Н. И. Политическая борьба в Англии и Франции первой половины XV в. и Столетняя война.// Идейно-политическая борьба в средневековом обществе. М., 1984.

6. Басовская Н. И. Столетняя война: леопард против лилии. М., 2001.

7. Басовская Н. И. Столетняя война 1337-1453. М., 1985.

8. Басовская Н. И., Зверева Г. И. Союз Франции и Шотландии в системе англо-французских противоречий XII-XV вв.// Средние века 1985 вып. 48

9. Бессмертный Ю. Л. Демографические и социальные процессы во французской деревне XIV в. //Французский ежегодник 1981, М., 1983.

10. Бессмертный Ю. Л. Жизнь и смерть в средние века. М., 1991.

11. Бессмертный Ю. Л. Историческая демография позднего западноевропейского средневековья на современном этапе. //Средние века 1987 вып. 50

12. Бессмертный Ю. Л. Современная западноевропейская историография о развитии производительных сил в средневековом земледелии. М., 1981.

13. Бессмертный Ю. Л. Феодальная деревня и рынок (по северофранцузским и западнонемецким материалам). М., 1969.

14. Блок М. Короли-чудотворцы. М., 1988.

15. Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957.

16. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993.

17. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. М., 1986.

Т. I Структуры повседневности: Возможное и невозможное.

Т. II Игры обмена

18. Вайнштейн О. Л. История советской медиевистики 1917-1966. Л., 1968.

19. Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. М.-Л., 1964.

20. Вайнштейн О. Л. Изучение истории Франции средних веков и нового времени советскими историками.//Французский ежегодник 1958 М., 1959.

21. Вейс М. История культуры М., 2002.

22. Виоле-ле-Дюк Э. Жизнь и развлечения в Средние века. Спб. 1999

23. Голдсмит Э. История Англии. http//www.narod.kulc.ru

24. Горбачева Л. П. К вопросу о развитии внутренних торговых и экономических связей во Франции во второй половине XV вв. //Средние века 1959 вып. 16

Город в средневековой цивилизации Западной Европы.

25. Т. I Феномен средневекового урбанизма. М. 1999

Т. II Extra muros. Город, общество, государство. М. 2000

26. Грановский Т. Н. Лекции по истории Средневековья. М., 1987.

27. Грацианский Н. П. Бургундская деревня в X-XII столетиях. Л., 1935.

28. Грацианский Н. П. Из социально-экономической истории западноевропейского средневековья. М., 1960.

29. Грин Д. Краткая история английского народа. М., 1898.

30. Гуревич А. Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. М. 1989

31. Гуревич А. Я. Средневековая литература и ее современное восприятие.// Из истории культуры средних веков и Возрождения. М., 1976.

32. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

33. Гуревич А. Я. Смерть как проблема исторической антропологии.//Одиссей 1989

34. Гутнова Е. В., Удальцова Г. В. К вопросу о типологии развития феодализма в Западной Европе.//Проблемы социально-экономических формаций: Историко-типологические исследования. М., 1975.

35. Гутнова Е. В. Классовая борьба и общественное сознание средневекового крестьянства (XI-XV вв.). М., 1984.

Гутнова Е. В. О движущих силах перехода от феодализма к капитализму.// Вопросы истории 1983/9

Гутнова Е. В. Основные этапы и типы антифеодальной борьбы крестьянства Западной Европы в период развитого феодализма.//Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. М., 1982.