Поле невидимости I: сегодняшняя жизнь за пределами стеклянного колпака
Почему мы не распознали приход новой промышленной революции? В 1980-х гг., когда я и мои коллеги только приступали к исследованию этих проблем в Перу, большинство чиновников и политиков были убеждены, что наша часть мира пребывает, по большей части, под контролем закона. В Латинской Америке существовала длительная, тщательно разработанная и уважаемая
правовая традиция. Были, разумеется, бедняки, чьи рабочие места и собственность оказывались за пределами сферы правового регулирования, но этот внелегальный сектор считался сравнительно небольшим и не создавал серьезных проблем. В каждой развитой стране существовали бедность, безработица и черные рынки. Были они и у нас. Занимались всем этим преимущественно полиция или небольшие группы университетских социологов, которые делали ученую карьеру на описании экзотических форм социальной жизни. В лучшем случае материал о бедняках мог украсить очередной номер журнала «National Geographic».
Но точных данных ни у кого не было. Никто даже не представлял себе, каким образом узнать, чем, собственно, зарабатывают бедные себе на жизнь и какова их собственность. Поэтому я и мои коллеги решили отложить наши книги и научные журналы, забыть об официальной статистике и обратиться к экспертам по этому вопросу, то есть к самим беднякам. Выйдя на улицы, чтобы осмотреться и прислушаться, мы начали натыкаться на поразительные факты. Например, строительная промышленность в Перу пребывала в состоянии кризиса: объем строительства падал, рабочих увольняли. Но при этом там, где торговали стройматериалами, кассовые аппараты работали без остановки. Продажа цемента росла. Немного потолкавшись в этих кругах, мы обнаружили, что покупателями цемента являются бедняки, которым он понадобился для строительства домов, подсобных пристроек и производственных сооружений, нигде и никем не регистрировавшихся, а потому не находивших отражения в компьютерах правительственных экономистов и статистиков. Мы почувствовали вибрации независимой, ускользающей от официального глаза внелегальной экономики, дающей жизнь городам развивающихся стран. В Бразилии, к примеру, строительная промышленность в 1995 г. сообщила о росте всего на 0,1%, тогда как продажи цемента в первой половине 1996 г. подскочили аж на 20%. Причина этой явной аномалии, согласно анализу, проведенному германской компанией Morgan Grenfell, в том, что 60—70% строительных работ в этой стране не находит отражения в статистике2.
Мы осознали, что внелегальная экономика — это не мелочь. Это грандиозная структура.
Рост городов
В 1960-х гг. миграция в города охватила большинство развивающихся стран, а в 1980-х захлестнула и Китай. По самым разным причинам всюду происходило одно и то же: самодостаточные сельские общины снимались с места, чтобы попытать счастья в городской жизни. С 1980-х гг. миллионы китайских крестьян начали, вопреки запретам властей, селиться в городах и пригородах. В этой связи газета «Beijing Youth Daily» даже объявила, что «миграционные потоки стали неуправляемыми»3.
Примерно то же самое происходило в средиземноморских странах. Согласно Генри Болдрику, после Второй мировой войны уходящие в города турецкие крестьяне начали селиться на казенных землях. В таких самочинно возникших городских районах, получивших название gecekondus, сегодня обитает не менее половины городского населения Турции. Некоторые из gecekondus с тех пор частично легализовались и получили доступ к услугам городских коммунальных служб, но большинство их до сих пор не имеют легального статуса4.
«Business World» призвала филиппинское правительство «остановить прилив населения, которое опасно переполняет наши города... Глядя на эти лачуги, построенные из кусков бетона и обломков кирпича, нельзя не задаться вопросом, что делает правительство для решения проблем бездомности, для прекращения самовольного строительства, уродующего наши города?»5
В Южной Африке некоторые наблюдатели (включая и меня самого) пришли к выводу, что предстоит вторая гигантская волна самозахвата городских земель и внелегального строительства. В 1998 г. журнал «Newsweek» сообщил, что «все новые толпы [южноафриканских черных] заполняют лагеря поселенцев и трущобные районы, кольцом окружающие каждый крупный город Южной Африки. Существовавшая при режиме апартеида паспортная система мешала черным перемещаться из деревень в города. Теперь они передвигаются безо всяких помех, хотя и безо всякого комфорта»6. Журнал «Economist» подтвердил эту тенденцию: «Хотя до настоящей войны между черными и белыми дело так и не дошло, конец расовой сегрегации открыл для черных бедняков доступ в богатые белые районы» 7.
Египетские интеллектуалы и технократы довольно давно осознали существование этих проблем. Согласно недавним оценкам, в период с 1947 по 1989 г. «городское население Египта... выросло... с 6,2 млн до 23,4 млн человек»8.
По недавним подсчетам Жерара Бартелеми, население Порт-о-Пренса с пригородами (Гаити) выросло со 140 тыс. человек в 1950 г. до 1550 тыс. в 1988 г., а к концу века приблизилось к 2 млн человек. По оценкам Бартелеми, примерно две трети этих людей живут в трущобных районах или, как их называют гаитяне, в бидонвиллях (bidonvilles)9.
В Мексике исследователи осознают наличие проблемы и включаются в изучение внелегальных форм бизнеса. Согласно отчету:
Проведенное в 1987 г. Центром изучения частного сектора исследование показало, что внелегальный сектор хозяйства производит от 28 до 39% ВНП Мексики, а по данным исследования 1993 г. «...в не попадающем в официальную статистику теневом секторе» трудятся 8 из 23 млн, занятых в народном хозяйстве страны... «На каждое зарегистрированное предприятие у нас есть два незарегистрированных» , — говорит Антонио Монтьель Гуерреро, президент управления по малому бизнесу Торговой палаты Мехико, в которой зарегистрированы 167 тыс. малых предприятий города. «В федеральном округе Мехико с населением около 8 млн человек действуют примерно 350 тыс. малых незарегистрированных предприятий». Что это означает для всей метрополии Мехико с населением около 20 млн человек, не знает никто, особенно если учесть разрастающиеся трущобные районы, кольцом охватывающие город10.
В развивающихся странах внелегальные зоны, занимающие окраины городов, отличаются скученностью небольших домишек (среди них прячутся множество мастерских, гаражей и заводиков), армиями уличных разносчиков и бесчисленными маршрутными такси. Все это возникло как из-под земли. Постоянный приток мелких ремесленников, которые носят все свои инструменты с собой, умножил городское производство и расширил его ассортимент. Изобретательность этих людей сказалась в росте производства основных благ и услуг, разительно преобразила некоторые отрасли хозяйства, розничную торговлю, строительство и городской транспорт. Некогда пустовавшие окраины го-
родов третьего мира превратились в бурно развивающиеся пригороды, а сами города, пытавшиеся когда-то выглядеть по-европейски, сдались под натиском шумного провинциального стиля, представляющего собой тусклое подобие коммерческих зон, характерных для пригородов американских городов.
Сам размер большинства этих городов создает немалые возможности. Возник новый тип собственников и дельцов, отличающихся от своих предшественников чрезвычайно скромным происхождением. Возросла вертикальная мобильность. Элегантная роскошь, свойственная прежнему «хорошему» обществу городов, сменилась более демократичным и простодушным стилем.
Исход в города
Нет спора, миграция — это ключевой фактор роста городов в большинстве развивающихся и бывших социалистических стран. Но указать причины этого трудно. В каждой стране комментаторы дают собственные объяснения: война, программа аграрных реформ, отсутствие аграрных реформ, международное эмбарго в области внешней торговли, бурный рост внешней торговли, терроризм и партизанские войны, падение общественных нравов, кризис капиталистического развития, кризис социалистического развития и даже дурной вкус (жизнь в деревне настолько достойней и лучше, чем в городе, чего же они не остаются там?).
Однако со временем из этого многообразия объяснений выкристаллизовалось кое-что первостепенное. Самой очевидной причиной очередной волны миграции в города являются хорошие дороги. Появление хороших дорог и мостов, связавших между собой прежде оторванные друг от друга районы, заронило в души деревенских жителей желание путешествовать, и они начали переезжать в города. Дополнительным стимулом явились новые коммуникационные каналы. Радио, в частности, возбудило мечты о более сытой и обеспеченной жизни. В самой глубинке, за тысячи миль от столиц, радиопередачи зародили желание прикоснуться к возможностям, прелестям и комфорту городской жизни. Современная жизнь стала доступной для каждого, имеющего мужество ринуться по дороге вдогонку за ней.
Сегодня многие согласны и в том, что еще одним решающим фактором стал сельскохозяйственный кризис, накрывший многие страны. После окончания Второй мировой войны совершенствование сельскохозяйственных технологий и падение спроса на ряд традиционных культур привели к массовому сокращению занятости в сельском хозяйстве и создали людской потенциал, готовый двинуться в поисках новых перспектив куда угодно.
В сельском хозяйстве существовала также проблема прав собственности. Традиционные трудности приобретения земель для создания фермы резко возросли в результате сложного и длительного процесса аграрных реформ. Отчаявшись найти работу или землю, многие отправились искать счастье в городе.
Важным привлекательным фактором был низкий уровень детской смертности в большинстве главных городов третьего мира. После Второй мировой войны качество медицинского обслуживания в городах повышалось и разрыв между уровнями детской смертности в городах и на селе непрерывно рос. Еще одним стимулом была более высокая заработная плата в городах. В Латинской Америке, например, в 1970 г. человек, переехавший в столицу и нашедший там полуквалифицированную работу, повышал свой месячный доход в 2 или 3 раза. Доход служащих мог при таком перемещении повыситься в 4 раза, а доход инженеров, медиков или юристов мог увеличиться в 6 раз. Более высокая оплата перевешивала риск безработицы. Новый столичный житель мог год потратить на поиски работы, а потом в два с половиной месяца возместить все «потери». Городская жизнь не только казалась более привлекательной. Она и на самом деле была лучше.
Даже умножение численности и могущества правительственной бюрократии стало стимулом для миграции в города. Централизация власти в руках чиновничества означала, что правительственные канцелярии компетентны дать совет или разрешение, ответить на запрос или помочь с работой. И все это повышало привлекательность городской жизни. Каждый новый горожанин, мечтавший о лучшем будущем для своих детей, точно знал, что в городах куда больше возможностей получить образование. Для полубезработных крестьян, чуть ли не единственным ресурсом которых была собственная изобретательность, образование являлось ценным и привлекательным вложением
сил и средств. В крупных городах жили большинство выпускников средних школ, а также учащиеся профессиональных училищ, абитуриенты и студенты институтов и университетов.
Так что вряд ли можно считать миграцию в города актом иррационального поведения. Она имеет мало общего со «стадным инстинктом» и является результатом рассчитанной, рациональной оценки и сопоставления возможностей дома и в городе. Верно или нет, но все эти люди верили, что приближение к более обширным рынкам пойдет им на пользу. Однако переселение в город — это далеко не легкая затея.
Бедняки отправляются домой
Город встречал новичков враждебно. Он быстро давал понять каждому, что хотя горожане имеют романтическое, даже сентиментальное представление о фермерах и всегда готовы признать равное право всех граждан на счастье, они предпочитают, чтобы добрые фермеры добивались своего счастья у себя дома. Никто и не мечтал, что крестьяне для встречи с современностью явятся в города. В этом смысле практически во всех развивающихся и бывших социалистических странах политика была нацелена на то, чтобы привести современность прямо в села.
Наибольшей враждебностью к мигрантам отличалась правовая система. На первых порах города с легкостью поглощали вчерашнюю деревенщину, потому что это были малые группы, не способные нарушить status quo. Но когда число пришельцев выросло настолько, что их нельзя было больше игнорировать, перед ними наглухо закрылись возможности законной социальной и экономической деятельности. Обзавестись жильем, найти работу в легальном секторе или открыть в нем собственное дело было чудовищно трудно. Правовые институты большинства стран третьего мира годами шлифовали умение служить интересам и нуждам некоторых групп городского населения; обращение с сельским населением было совершенно иным. Пока крестьяне оставались у себя дома, правовая дискриминация была не заметна. Но стоило им переселиться в город, они попадали в систему апартеида, образуемого правовыми институтами общества. Стеклянный колпак неожиданно сделался видимым.
Некоторые бывшие республики Советского Союза также страдают от хаоса и неупорядоченности институтов собственности, и часть элиты отдает себе отчет в том, что их необходимо устранить. В одном репортаже 1996 г. говорилось:
В России... механизмы защиты прав собственности на землю еще совершенно не развиты... Во многих регионах для регистрации прав на землю действуют особые учреждения, не те, в которых регистрируют постройки. Более того, надежность создаваемой регистрацией правовой защиты довольно сомнительна... Процедуры защиты прав частной собственности на землю предстоит создавать буквально с нуля... Земля, пожалуй, — это самый ценный ресурс России, который может послужить фундаментом для всей экономической и социальной жизни демократического общества11.
Мы обнаружили, что во всех странах третьего мира в ответ на репрессивные меры правовой системы, разрушающей надежды «недопущенных в хорошее общество», происходит взрыв внелегальной активности. Как мы видели в главе 2, многие страны защитили доступ к законной системе частной собственности настолько устрашающими и труднопреодолимыми препятствиями, что мало кому из новых горожан удается преодолеть эти бюрократические баррикады — 14 лет и 77 бюрократических процедур в 31 частном и государственном учреждении в Египте и 19 лет и 176 бюрократических процедур для легализации уже купленного участка земли на Гаити.
Если за право жить в согласии с законом приходится платить, то и пребывание вне рамок правовой системы не может быть бесплатным. Мы обнаружили, что внелегальные рабочие места и внелегальное предпринимательство обходятся поразительно дорого. В Перу, например, внелегальному бизнесмену приходится 10—15% своего годового дохода отдавать в виде взяток и комиссионных представителям власти. Если добавить к этим взяткам платежи полиции, дополнительные расходы на проведение денежных операций в обход банковских каналов, расходы, возникающие из-за пространственной распыленности, раздробленности производства по мелким участкам, и невозможность кредита, то жизнь теневого предпринимателя оказывается намного более дорогостоящей и трудной, чем у дельцов, работающих под крышей закона.
Не исключено, что наибольшими потерями оборачивается вынужденный отказ от рыночной специализации. Мы обнаружили, что те, кто не могут действовать в рамках закона, в силу этого не имеют возможности эффективно распоряжаться своей собственностью и легальными методами обеспечивать выполнение контрактов; для них недоступен статус предпринимательства с ограниченной ответственностью, что поднимает цену рыночных рисков; они не могут обратиться к услугам страховых компаний или создавать акционерные компании для привлечения дополнительного капитала и распределения риска. Из-за отсутствия возможностей для привлечения инвестиций они не могут обеспечить экономию на масштабах операций и не способны защитить свои изобретения с помощью патентов или лицензий.
Будучи лишенными доступа к привилегиям жизни под сенью закона, бедняки оказываются отрезанными от механизмов института собственности, необходимых для создания капитала. Пагубные экономические последствия этого правового апартеида особенно наглядно проявляются в сфере недвижимости. Во всех обследованных нами странах мы обнаружили, что примерно 80% сельскохозяйственных угодий не защищены своевременной и должным образом оформленной регистрацией и, таким образом, не имеют надлежащим образом узаконенных владельцев. В силу этого любые операции с этими участками земли (купля-продажа, залог) неизбежно ограничены узким кругом соседей и торговых партнеров, что препятствует доступу внелегальных земельных собственников к единому общенациональному рынку недвижимости.
Внелегальные собственники активов лишены доступа к кредиту, обеспечивающему расширение оборота, а в развитых странах это — важнейший инструмент организации нового дела или расширения уже существующего. В Соединенных Штатах, например, до 70% кредита на организацию нового дела обеспечены залогом права собственности на объекты недвижимости. Отсутствие законных гарантий права собственности уничтожает стимулы для инвестирования.
Лишенные защиты закона, мигранты могут рассчитывать только на собственные руки. Им приходится конкурировать не только с другими людьми, но и противостоять враждебности государства. Поскольку законы собственной страны относятся к ним как к пасынкам, им приходится создавать альтернативные системы внелегального права. По-моему, эти внелегальные правовые системы представляют собой мощное восстание против status quo, сложившегося в развивающихся странах со времен обретения независимости, а в бывших социалистических — после крушения коммунистических режимов.
Рост внелегальности
За последние четыре десятилетия население большинства крупных городов в странах третьего мира выросло не менее чем в 4 раза. К 2015 г. более 50 городов в развивающихся странах будут насчитывать 5 и более млн человек12, причем большая часть этих людей будет жить и работать во внелегальном секторе. В развивающихся и бывших социалистических странах внелегальный сектор вездесущ. Вновь возникшие формы деятельности постепенно вытесняют традиционные. Пройдите по большинству улиц, и вы непременно наткнетесь на внелегальные магазины, пункты валютного обмена, транспортные и другие услуги. Даже значительная часть продаваемых книг издана внелегально.
Целые районы приобретены, освоены и застроены в обход или в прямое нарушение требований закона. В Перу из каждой сотни построенных домов только 30 имеют все законные документы; 70 построены внелегально. Мы столкнулись с тем, что во всех странах Латинской Америки не менее шести из восьми строений построены в недокапитализированном секторе и 80% всех объектов недвижимости существуют вне законных прав собственности. Согласно большинству оценок, в развивающихся странах 50—75% всех рабочих мест принадлежит внелегальному сектору, который создает от одной пятой до более двух третей совокупного объема товаров и услуг в третьем мире.
Возьмите Бразилию: 30 лет назад более двух третей вновь строящихся домов предназначались для сдачи в аренду, а сегодня — лишь жалкие 3%. Большая часть рынков переехала в неформальные районы бразильских городов — в фавелы (favelas). Доналд Стюарт указывал:
Люди не представляют себе размаха экономической активности в фавелах. Эти внелегальные производства созданы предпринимательским духом крестьян из северо-восточных штатов Бразилии, которых притянули к себе дразнящие возможности городских центров. Они действуют, подчиняясь исключительно требованиям спроса и предложения, и вся их деятельность протекает за пределами чрезмерно зарегулированного законного сектора хозяйства. Несмотря на явный недостаток ресурсов, эти внелегальные предприятия действуют весьма эффективно. В фавелах нет потолка арендной платы, ее взимают в долларах США, а неаккуратные плательщики быстро вылетают на улицу. Прибыльность инвестиций достаточно высока, а поэтому возможности выбора для покупателей и арендаторов очень широки13.
В 1997 г. «Wall Street Journal» сообщила, что, по данным Друзей Земли*, только 10% эксплуатируемых участков в джунглях Амазонки защищены правами собственности14. В других странах внелегальность находится на подъеме.
В отличие от ситуации в развитых странах, где «деклассированные» — это незначительное меньшинство населения, живущее на задворках общества, в некоторых странах внелега-лы всегда являлись большинством. Например, в большей части обследованных нами стран совокупная стоимость только объектов внелегальной недвижимости многократно превосходит сумму сбережений и срочных вкладов в коммерческих банках, стоимость компаний, зарегистрированных на местных фондовых рынках, сумму всех прямых иностранных инвестиций, и совокупную стоимость всех приватизированных и подлежащих приватизации государственных предприятий. Так что если поразмыслить, нет ничего удивительного, что в развитых странах недвижимость составляет примерно половину национального богатства, а в развивающихся этот показатель доходит до трех четвертых. В развивающихся и бывших социалистических странах внелегальные поселения зачастую оказываются единственной возможностью для инвестирования, а в силу этого служат важнейшей частью процесса накопления и формирования капитала. Более того, растущая доля городского хозяйства в ВНП свидетельствует о том, что накопление капитала и технологических ноу-хау происходит преимущественно в зоне городов.
* Friends of the Earth (англ.) — общественная природоохранная организация в США.