Теории внутреннего и внешнего насилия (социологический подход к возникновению государства)

В конце XIX века популярность в вопросах объяснения, как сути, так и появления такого феномена (явления, от греч. phainomenon – являющееся), как государство приобретает социологический подход, рассматривающий процесс формирования государственности как результат происходящих в обществе процессов. Такой подход предполагал целесообразным изучение реальных факторов возникновения государства и выявление его действительной сущности, но не как не поиск в нем идеального механизма социального управления. В этом русле требуется эмпирическое исследование, основанное на выявлении закономерностей посредством наблюдения. Людвиг Гумплович, социолог и правовед (профессор, преподававший в университетах Кракова и Граца), видел лишь одну причину основания государств – насилие, завоевание и порабощение сильным племенем слабого, и история, считал он, «не предъявит нам ни одного примера, где бы государство возникало не при помощи акта насилия». Однако при единстве мнений в отношении причины образования государства, авторы расходятся во мнении относительно характера такой агрессии.

Евгений Карл Дюринг (1838-1909 гг.), немецкий философ, с одной стороны, противник марксизма и революционных преобразований социума, с другой стороны, сторонник эволюционных социально-экономических реформ, полагал, что государство произошло в результате насилия одной части первобытного общества над другой. Таким образом, доминирующая группа населения методами принуждения присваивает общие материальные блага и между собой, что способствует появлению института частной собственности, а затем, делению населения на социально-экономические классы. Государство созидается как сила, выражающая интересы большинства и подавляющая сопротивление меньшей части общества. В этом свете, теория получила наименование «теория внутреннего насилия». Такие идеи встречаются еще у древнегреческих софистов, считавших право институтом, созданным для «обуздания сильного в интересах слабого». Но сильный восстановил естественный закон, подчинив себе слабого, и потому справедливо то, что справедливым считает сильнейший.

Людвиг Гумплович (1838-1909 гг.) придерживался несколько иного подхода к пониманию насилия, как первопричины происхождения государства и называл его реалистическим. Определяющим фактором социального развития, по мнению автора, являлась борьба за выживание. Причины такой борьбы усматривались в расовом различии (при этом раса, как отмечал автор, – понимается как результат социокультурного развития определенной общности) и в стремлении обеспечить экономические потребности племени завоевателя. В связи с чем, в политико-правовой науке эта концепция получила название «теория внешнего насилия». Исследователь полагал, что победители всегда обладали более высоким интеллектом и лучшей воинской организацией. Изначально, завоеванное население обрекали на смерть, но впоследствии, стали использовать в качестве бесплатной рабочей силы. В целях обеспечения повиновения воли завоевателей, потребовалась организация контрольно-властных структур. Господство племени преобразовывается в господство класса. Поэтому государство стало для Л. Гумпловича «естественно выросшей организацией господства, призванной поддерживать определенный правовой порядок».

Карл Каутский (1854-1938 гг.), один из основателей классического марксизма, также связывал появление классов с завоеваниями, в результате которых насильственно создается общность победителей и побежденных, а из представителей племени победителей формируется класс эксплуататоров. При этом, эксплуатация появляется до государства, реализуясь в институте рабства, но именно насильственное объединение с подавлением завоеванного населения приводит к появлению государства и классовому разделению.

Рудольф фон Иеринг (1818-1892 гг.), профессор Базельского, Венского и многих других университетов, так же в основе государственно-правовых явлений видел борьбу. Государство необходимо, чтобы оградить общество от эгоизма отдельных индивидов. «Государство есть само общество, как держава организованной принудительной власти». Но государство ограничено правом, рождающимся в борьбе между политическими классами. И все развитие государства сопровождается борьбой, как и все великие достижения: отмена рабства, свобода собственности, свобода предпринимательства и прочее.

Еще один сторонник теории насильственного происхождения государства, Франц Оппенгеймер (1864-1943 гг.), немецкий экономист и социолог, предостерегает от чрезмерно вольного обращения с термином «государство». Конечно, считает он, в каждом обществе есть орган, который в чрезвычайной ситуации берет на себя обязанность руководить и разрешать конфликты. О государстве можно говорить лишь как об «организации одного класса, господствующего над другим», а достижение такого соотношения сил в социуме возможно лишь через завоевание и подчинение. При всем уважении, в прекрасных идеалистических концепциях, раскрывающих сущность государства таким, каким в идеале авторы этих концепций хотели бы этот феномен видеть, Ф. Оппенгеймер отмечает, что необходимо понять каков же был действительный механизм происхождения государства и его развития. Автор ищет причины происхождения государства в самом социуме. Поэтому его понимание и теорию происхождения государства часто именуют социологической. Ф. Оппенгеймер отказывает свободным охотникам и крестьянам в праве считаться той потенциальной силой, которая легла в основу государственной власти. Охотники жили свободными ассоциациями и полностью удовлетворяли свои потребности охотой, а крестьянин был слишком привязан к земле, как «растения, которые он выращивал». Да и что крестьянин может унести от крестьянина? К тому же в догосударственном состоянии крестьянин занимает столько земли, сколько ему необходимо. То есть, нет ни мотивации, ни возможности завоевать соседей. И если бы не внешние импульсы, считает автор, едва ли бы в преимущественно крестьянских регионах возникло государство. Народами, давшими импульс появлению государства, Ф. Оппенгеймер считает пастухов и викингов. Классовые различия были спровоцированы разницей благосостояний. Пастух, потерявший стадо, был вынужден наниматься на службу к пастухам, свое стадо сохранившим. Изначальное равенство скотоводов разрушается постоянно и в силу естественных причин (засуха, лишающая хороших пастбищ, эпидемии скота и прочее), но в большей степени, эти причины носят политический характер. Часть добычи приобретается войной и более предприимчивый приобретает больше. Кочевники-пастухи, как считает Ф. Оппенгеймер, «изобретатели» рабства. Охотника рабы не интересовали, завоеванных иноплеменников он убивал или принимал в племя, а вот кочевник-скотовод оказался «практичнее». Рабство – это первый тип эксплуатации человека, а значит первый шаг к государству. У некоторых народов, отмечает исследователь, переход к рабству ознаменовался появлением ограничений на убийство пленных (скифы могли приносить только одного пленника из ста как жертву языческого обряда). С появлением рабства завершается формирование основных элементов государства, которое стало формой господства, экономически основанной на эксплуатации. Не определилась только территория. Очень быстро происходит формирование классов. Власть верховного жреца еще более усугубило социальный раскол. И так происходило до тех пор, пока «богатые потомки богатых патриархов» полностью не противопоставили себя свободным людям. Дальнейшее развитие государственных образований проходит ряд стадий: от примитивного феодального государства до конституционного. Это сложный путь. Так германский рыцарь изначально получает дань с живущих на его земле селян, затем его статус преобразуется в статус владельца и администратора, а живущие на его земле селяне в рабочую силу - обрабатывающую его земли. Затем крестьяне превращаются в рабочих на своем участке земли, а дань становится прибылью, что отражает первые предпринимательские отношения. Так, государство постоянно развивается и усложняется. И государство, автор цитирует Шиллера, разрушает счастье неискушенного народа, пока он пребывает в состоянии детства, чтобы взять их с собой в «печальный путь страдания» к «сознательному счастью зрелости».