Механизм действия государственно-правовых закономерностей

Существуют ли реальные закономерности в области государства и права, а если да, то каким образом и в какой степени они влияют на правовую жизнь, благодаря чему становится возможным их действие, как они взаимодействуют с иными объективными и субъективными факторами – вот некоторые принципиальные вопросы, неизбежно возникающие в ходе теоретического исследования правовой жизни.

Наличие объективных закономерностей в государственно-правовой сфере, как и во всем обществе, отнюдь не является очевидным. Отрицание каких-либо закономерностей в социальной жизни было и остается довольно распространенной позицией (в частности, классические примеры такого отрицания дает российская социально-философская мысль конца ХІХ – начала ХХ столетия[116]). Однако, если руководствоваться представлением о закономерности как объективной, систематической повторяемости фактов, то имеется полное основание признать закономерный характер правового развития.

Действительно, отсутствие закономерностей в сфере государства и права означало бы, что каждое из государственно-правовых явлений носит абсолютно уникальный, единичный характер и не имеет никаких аналогов ни в прошлом, ни в настоящем. Нет необходимости специально доказывать обратное: любое правовое явление или событие действительно является уникальным, но лишь в

определенной степени – оно представляет собой единственный в своем роде набор свойств и элементов, однако по большинству своих характеристик это явление сходно с другими, которые наблюдались ранее или имеют место одновременно с ним. Например, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по своему содержанию, времени и обстоятельствам появления представляет собой индивидуальный, неповторимый законодательный акт; но вместе с тем это не единственный кодекс в Российской Федерации, не первый источник уголовно-процессуального права в истории; многие нормы УПК РФ не являются новыми, а взяты из ранее действовавшего законодательства; многие из использованных в кодексе принципов права, юридических конструкций, приемов юридической техники известны уже не первое столетие, причем во многих странах мира. Таким образом, фактически уникальность Уголовно-процессуального кодекса, как и любого другого правового явления, сводится лишь к комбинации элементов, большинство из которых уже встречались ранее и будут встречаться впоследствии. Если взять правовое явление А (нормативно-правовой или правоприменительный акт, конкретный юридический казус и т.п.), то оно не может полностью совпадать с правовым явлением В – между ними неизбежно найдутся отличия (в субъектном составе, времени и месте возникновения, окружающих условиях и др.). Однако явление А может иметь и наверняка имеет что-то общее с явлением В, а также с явлениями С, D, E и множеством других; тем самым данное явление встроено в бесконечные ряды повторений.

Итак, наличие повторяемости в сфере государства и права не вызывает особых сомнений. Но обладает ли эта повторяемость необходимым признаком закономерности, а именно объективным характером? Разумеется, многие из повторений являются намеренными и осуществляются вполне сознательно – например, все федеральные конституционные законы принимаются в одном и том же порядке, все акты предварительного следствия составляются по одним и тем же установленным образцам, кассационные инстанции пересматривают судебные решения по одним и тем же основаниям и т.п. Такие повторения происходят по воле субъектов правовой жизни, они являются частью правовой политики и могут быть

нарушены, а при необходимости вовсе прекращены. Однако далеко не все повторения, происходящие в сфере государства и права, являются порождением человеческой воли. Например, существует романо-германская правовая семья, в рамках которой обладают принципиальной схожестью и общностью источники права, правовые доктрины и правовые системы обширной группы стран[117]. Едва ли можно предполагать, что подобное единство возникло по какому-то субъективному решению, например, в результате договоренности между этими странами.

Отвергать объективный характер повторений в правовой жизни – то же самое, что верить в некоего всесильного субъекта (организацию или личность), который управляет всеми без исключения социальными процессами и по собственному усмотрению вносит регулярность в происходящие события. Можно также считать этого всесильного субъекта трансцендентным, нематериальным, но в этом случае он сам выступает как объективный фактор, поскольку существует независимо от участников правовой жизни.

Наконец, носят ли повторяющиеся факты в области государства и права систематический характер? Ведь может быть и так, что правовые явления обладают общими чертами лишь в силу случайных совпадений, а не закономерности. Но в таком случае не существовало бы ни правовой науки, ни самого права как целостного явления, так как не было бы смысла присваивать особое наименование механической сумме единиц, основанной на их случайном сходстве. Как писал П.А. Сорокин, вполне допустимо «разделить всех мужчин в Соединенных Штатах на два класса: тех, которые носят коричневые ботинки, и тех, которые носят черные… Эти классы будут чисто номинальными или статистическими: ведь едва ли будет какое-то свидетельство наличия более или менее ощутимого или интенсивного взаимодействия между мужчинами в черных ботинках и между теми, кто носит коричневые»[118]. Разумеется, на таких шатких и произвольных основаниях невозможно построить научное исследование. При отсутствии в правовой жизни систематических связей и повторений нельзя было бы изучать ни государ

ство и право в целом, ни частные государственно-правовые явления. Например, не было бы возможности выделить такой феномен, как переходный тип государства и права, с присущими ему особенностями государственных форм, правовых систем, правосознания и т.п.[119] Само оперирование такими категориями, как государство, право, правовая норма, правовое отношение, юридическая ответственность и множество других, означает, что в данной сфере существуют обширные классы явлений, обладающих существенным и систематическим сходством.

Итак, в области государства и права действительно имеют место объективные, систематические повторения фактов – иначе говоря, государственно-правовые закономерности. Признание таких закономерностей становится неизбежным при использовании рационального научного подхода. Примечательно, что самые последовательные и радикальные философы-иррационалисты (например, Л.И. Шестов) отрицали и объективные закономерности окружающего мира, и научно-логическое мышление[120]. И это вполне естественно, так как одно нельзя отделить от другого.

Действие общесоциальных закономерностей издавна служило предметом внимания крупнейших представителей социально-философской мысли; что касается собственно правовых закономерностей, то механизм их действия был исследован значительно меньше. В истории можно обнаружить две наиболее влиятельных и авторитетных концепции, описывающих и объясняющих действие государственно-правовых закономерностей; обе они принадлежат немецкой философии права.

Первая и наиболее значительная из этих концепций – философско-правовое учение Г. В. Ф. Гегеля. Как известно, в своей философии Гегель отводил праву особое место, трактуя его предельно широко

и рассматривая как самостоятельную ступень развития объективного духа[121]. Право, отождествляемое со свободой, есть одна из форм бытия разума; следовательно, закономерности права представляют собой раскрытие, развертывание, объективацию самого Мирового духа. Процесс правового развития, по Гегелю, имеет строго поступательный характер и неуклонно движется в сторону максимальной свободы и равенства. Это развитие, впрочем, не бесконечно и имеет свое завершение: когда-то был свободен лишь один (древневосточные деспотии), затем свобода принадлежала немногим (античные рабовладельческие общества), наконец, в «германском мире» (западноевропейские буржуазные государства) свободны все – это венец мировой истории права, никакого дальнейшего правового прогресса не предполагается. Закономерности права едины и тотальны, именно они служат критерием правового характера тех или иных явлений: «в позитивном праве то, что закономерно, есть источник познания того, что есть право»[122]. Гегель признает, что от этих закономерностей возможны отступления, но они не представляют для него интереса: «то обстоятельство, что насилие и тирания могут быть элементом позитивного права, является для него чем-то случайным и не затрагивает его природу»[123]. Итак, в гегелевской философии права действие государственно-правовых закономерностей приобретает следующие черты: трансцендентность, всеобщность, целенаправленность, линейность, неотвратимость, прогрессивность, конечность.

Другая классическая интерпретация действия государственно-правовых закономерностей была представлена в исторической школе права; она формировалась частично в продолжение гегелевских идей, частично в полемике с ними. Представители исторической школы права (Г. Гуго, К. Савиньи, Г. Пухта и др.) поддерживали объективный и необходимый характер правового развития; например, Савиньи, как и Гегель, отрицал роль случайностей и субъективного произвола в истории права[124]. Однако историческая школа

права не соглашалась с тем, что закономерности права являются линейными, представляют собой бытие разума и носят общечеловеческий характер, то есть что их действие совершается в едином направлении для всей мировой цивилизации. Истоком права и его закономерностей для этой школы выступал не разум или объективный дух, а «неразложимый и необъяснимый далее национальный дух»[125]. Таким образом, право каждого народа развивается самобытно и самостоятельно, вместе с его культурой, верованиями, обычаями, приспосабливаясь к окружающим условиям; в этом смысле право подобно национальному языку. Не должно быть никакого искусственного вмешательства в развитие права, в том числе со стороны государства. Не может быть никакого единого для всех народов, правильного или неправильного пути развития, а тем более его конечной цели и результата. Принцип разумности вытесняется здесь принципом историзма[126]. В целом действие государственно-правовых закономерностей, с точки зрения исторической школы права, обладает такими свойствами, как естественность, нелинейность, культурная обусловленность, неотвратимость, историчность, национальная специфичность, бесцельность, бесконечность.

Приведенные философско-правовые концепции свидетельствуют, помимо прочего, о том, что действие государственно-правовых закономерностей не есть что-то принципиально отличное от правовой жизни общества. Действие государственно-правовых закономерностей – это и есть правовая жизнь общества, только взятая под особым углом, с точки зрения ее внутренней регулярности. Если государственно-правовая закономерность – это абстрактная формула, программирующая ход событий, то действие государственно-правовой закономерности – выполнение данной программы; это процесс, в ходе которого реализуется повторяемость государственно-правовых фактов и явлений, это претворение закономерностей в правовую жизнь общества.

При этом государственно-правовые закономерности не просто взаимосвязаны и реализуются в комплексе: их система носит сложно-иерархический характер[127]. Образ «пирамиды», нередко приме

няемый к праву и правовой жизни[128], в полной мере относится и к государственно-правовым закономерностям. Иерархия усложняется тем, что она выстроена в различных измерениях и по разным критериям: общие закономерности реализуются через специальные, постоянные – через временные, глобальные – через локальные и т.п. Однако, если все-таки попытаться показать их действие в виде единой системы, то эту систему можно обобщенно, схематически представить состоящей из трех уровней.

Верхний уровень пирамиды можно обозначить как глобальные государственно-правовые закономерности. Это такие закономерности, которые обладают наибольшей степенью общности: они относятся к государству, праву, правовой системе в целом. Более того, это как раз такие закономерности, которые изначально, неотъемлемо присущи государству и праву, сопровождают их на всем историческом пути, характеризуют их с качественной определенностью[129]. В числе таких закономерностей могут, в частности, быть названы: неизбежность правового регулирования общественных отношений, публичный характер государственной власти и ее отчужденность от общества, распространение государственной власти на определенную территорию и определенный круг лиц, опора права на государственное принуждение, обусловленность содержания права уровнем социально-экономического развития общества и т.п.

Следующий, второй уровень образуют закономерности бытия отдельных государственно-правовых явлений. Глобальные закономерности получают свою конкретизацию в относительно более частных феноменах, институтах государственно-правовой жизни. Однако по отношению к таким феноменам закономерности данного уровня сами выступают как предельно общие, поскольку именно они задают основные параметры существования этих конкретных правовых явлений. Можно сказать, что сущность любого правового явления (правовой нормы, правоотношения, правового акта и т.п.) выступает как специальная закономерность по отношению к

сущности права. Закономерности второго уровня представляют собой сущностные, системообразующие свойства правовых явлений. Примерами подобных закономерностей могут послужить: структура правовой нормы, предоставительно-обязывающий характер правовой нормы, подразделение системы права на публичное и частное право, верховенство закона в системе нормативно-правовых актов, наличие взаимных прав и обязанностей у сторон правоотношения, наличие у правонарушения свойства социальной вредности, закрепление моделей юридических фактов в гипотезе правовой нормы и т.п.

Наконец, третий уровень системы – закономерности функционирования отдельных правовых явлений. Эти закономерности характеризуют конкретные правовые явления с их практической стороны, с точки зрения того, как они выглядят и действуют в реальных исторических и социальных условиях, сохраняя при этом основные закономерности своего бытия. Занимая нижнюю часть пирамиды, закономерности функционирования правовых явлений наиболее многочисленны; часто, хотя и не всегда, они носят эмпирический, временный и локальный характер. При их помощи закономерности первого и второго уровня из потенции переходят в правовую действительность. В качестве примеров третьего уровня закономерностей можно привести следующие: построение демократических государств на принципе разделения властей, диверсификация форм государственной деятельности в современном государстве, преодоление пробелов в праве путем аналогии, закономерная связь между правонарушением и охранительным правоотношением, зависимость правовой культуры от качества действующего права, и многие другие.

Так, к числу глобальных правовых закономерностей принадлежит обеспеченность права возможностью государственного принуждения. Эта абстрактная закономерность осуществляется через закономерности бытия отдельных правовых явлений: наличие мер ответственности за совершение социально вредных противоправных деяний, принудительный характер этих мер, их связь с лишением или ограничением социальных благ. Наконец, в сфере практической юридической деятельности эти общие закономерности проявляются через множество частных закономерностей и тенден

ций, определяющих установление и применение юридической ответственности – как в целом, так и в ее отдельных видах, – например, наличие «ответственности без вины» в области частного права, существование презумпции невиновности в демократических государствах, гуманизация уголовных наказаний и др.).

Закономерности государственно-правовых явлений, как и сами эти явления, не есть что-то вечное и неизменное. Одна и та же закономерность, меняясь вместе с явлением и окружающей правовой жизнью, может переживать периоды «созревания» и «старения», приобретать различные формы; «сама объективная закономерность диалектична, постоянно изменяется и на различных этапах своего развития проявляется по-разному»[130]. Например, одной из глобальных закономерностей права является его системный характер. Но конкретно-исторические способы выражения этой закономерности были весьма разнообразны. Системность права формировалась и развивалась постепенно; «история права – это история его превращения в систему»[131]. Действительно, в самом начале своего существования право не было четко структурированным, связи между его элементами не носили устойчивого характера; впоследствии оформились такие закономерности, как субординация между отдельными нормами по юридической силе и деление права на публичное и частное. С ростом объема правового регулирования и совершенствованием правовых средств произошло дальнейшее структурирование права на отрасли и институты. Наконец, в наше время эта закономерность проявляется в целом ряде сложных и неоднозначно понимаемых тенденций, отражающих динамику отраслевой структуры современного права[132].

Механизм действия государственно-правовых закономерностей можно определить как «способ их осуществления в юридически

значимой деятельности субъектов права, обусловленный государственно-правовыми потребностями и интересами и опосредуемый государственно-правовыми явлениями»[133]. Единственное, что требует здесь поправки – это упоминание о том, что закономерность осуществляется исключительно в юридически значимой деятельности. Ведь объективные закономерности действуют и в таких областях правовой жизни, которые непосредственно не обладают юридически значимым характером – например, в сфере правового сознания.

Механизм действия государственно-правовой закономерности – это выстроенная в логической последовательности система факторов, которые создают суммарный эффект закономерной повторяемости. Это своеобразная «анатомия» закономерности, принцип ее внутреннего устройства, делающий возможным постоянное воспроизведение однотипных фактов и явлений. Разумеется, каждая закономерность имеет особенности в механизме своего действия; однако представляется вполне возможным выделить некоторые общие признаки, характеризующие действие государственно-правовых закономерностей, с учетом специфики, вызванной их социальным характером и особенностями права как основной сферы их действия. К числу таких общих элементов можно отнести: внутренние противоречия правовых явлений; человеческое поведение в сфере государства и права, основанное на потребностях и интересах; закономерный результат поведения в виде системы повторяющихся, однотипных явлений и фактов.

1.Прежде всего неизбежен вопрос: как появляется государственно-правовая закономерность, каким образом она начинает действовать? В социально-философской литературе можно встретить мнение, что объективные законы «сами по себе не возникают, не изменяются и не исчезают… по самому смыслу понятий к ним нельзя применять понятия возникновения, изменения, исчезновения, неизменности, вечности», поскольку «они не имеют независимости от объектов существования. Об их существовании мы судим не путем их непосредственного наблюдения… а по их проявлениям в

ситуациях с эмпирическими объектами»[134]. Однако излишняя категоричность этой позиции лежит на поверхности: ведь именно тот факт, что закономерность не существует сама по себе, а проявляется через эмпирически данные объекты окружающей действительности, и означает, что закономерности вполне могут возникать, меняться и прекращаться. Если отвергать постановку вопроса о появлении государственно-правовых закономерностей, то придется признать, что наблюдаемые в настоящее время закономерности развития права существовали всегда. Однако очевидно, что это не соответствует действительности.

У любой закономерности, в том числе государственно-правовой, имеются свои истоки, которые можно проследить, определив тем самым, когда и как она начала действовать. Так как закономерность неотделима от государственно-правовых явлений, которые ей подчиняются, то логично в первую очередь привязать зарождение новой закономерности к возникновению какого-либо нового феномена правовой жизни. Закономерность не имеет иной формы своего существования, кроме как через ряд однородных событий и фактов, а это означает, что момент появления закономерности соответствует первому из этих фактов. Таким образом, закономерность функционирования какого-либо правового явления появляется не раньше, чем само это явление.

Это относится ко всем государственно-правовым закономерностям, но в первую очередь к самым глубинным, существенным, непосредственно выражающим природу и социальное назначение тех или иных правовых явлений. Такие закономерности выступают как неотъемлемые свойства правового явления, как продолжение или часть его сущности. Они имманентно присущи явлению и сопутствуют ему на всем протяжении его существования, поэтому и возникают сразу же, немедленно вместе с самим явлением. Например, для правового отношения характерна такая закономерность, как наличие у сторон взаимных прав и обязанностей. Формирование этой закономерности происходит одновременно с возникновением в обществе правовых отношений, что, в свою очередь, столь

же закономерно совпадает с возникновением права в собственном смысле, как системы норм.

Каждое новое правовое явление с самого начала своего существования обладает собственными закономерностями. Это связано с тем, что каждое вновь складывающееся явление представляет собой продукт своей среды и своего времени, оно всегда имеет свою предысторию, опирается на прошлое, формируется на основе уже существующих явлений социальной действительности. Например, право образуется вследствие трансформации нормативной системы, действовавшей в первобытном обществе, а именно в результате «расщепления мононорм»[135]. Однако право, перерастая и диалектически «снимая» эти примитивные формы регуляции, в то же время унаследовало многие из присущих им закономерностей.

Кроме того, любое явление детерминируется не только предпосылками своего возникновения, но и условиями своего функционирования. Как уже отмечалось, закономерности – это проявление связей, в которых находятся между собой объекты окружающего мира. Едва появившись на свет, любое социальное явление стремится найти свое место в общественной системе, укорениться в ней. «Правовая реальность, – отмечает В.А. Бачинин, – присутствует в ареале цивилизации прежде всего потому, что обнаружила способность при периодических попаданиях в новые для нее эпохи и чужеродные исторические контексты каждый раз успешно адаптироваться внутри них, находить свои, ничем не заполненные функциональные «ниши»»[136].

Любое явление, в том числе правовое, испытывает на себе постоянное и разнообразное влияние множества факторов, и его взаимодействие с этими факторами принимает устойчивые, стереотипные формы, то есть приобретает характер закономерности. Тем самым закономерность выступает как своего рода способ существования объекта (правового явления) в окружающей действительности, способ построения отношений с этой действительностью.

Однако ни одно правовое явление не может в течение всего периода своего существования характеризоваться одними и теми

же закономерностями. Безусловно, самые главные и принципиальные из этих закономерностей сохраняют свою силу постоянно, однако в дополнение к ним появляются и новые, ранее не зафиксированные, часто неожиданные закономерности. Так, наличие многочисленных юридических конфликтов и коллизий между нормативно-правовыми актами федерального уровня, субъектов Российской Федерации и местного самоуправления признается закономерностью российской правовой жизни последних лет[137]. Очевидно, что данная закономерность не была свойственна российскому праву в течение долгого времени. Ее возникновение было вызвано проведением масштабных политико-правовых реформ, которые превратили Россию в подлинно федеративное государство, создав региональный и муниципальный уровень правовой системы. Таким образом, новая государственно-правовая закономерность может появляться в результате существенного изменения обстановки: например, когда правовое явление приобретает какие-то новые качества, которые во взаимодействии с прежними дают новые закономерности; или когда меняются внешние условия, и новая закономерность становится продуктом приспособления уже существующих правовых явлений к этим новым условиям. Но так или иначе, ключом к появлению новых государственно-правовых закономерностей можно считать возникновение новых феноменов правовой жизни или иных социальных феноменов, оказывающих влияние на правовую жизнь. И таким образом, первичным звеном в механизме действия государственно-правовых закономерностей является скрытая потенция государственно-правовых явлений, глубинное внутреннее противоречие, определяющее способ их бытия и развития.

2. Как уже отмечалось выше, закономерность реализуется на практике как своеобразная реакция государственно-правовых явлений на те или иные обстоятельства, как определенное состояние или поведение объектов под воздействием определенной суммы

факторов. Государственно-правовая закономерность – это типичная модель функционирования правовой жизни в конкретных условиях. Сама идея объективной закономерности предполагает, что при наличии именно таких, а не иных обстоятельств будут иметь место именно такие, а не иные следствия.

Из этого следует, в частности, что закономерность реализуется только через взаимодействие государственно-правовых явлений. Взятое само по себе, отрезанное от других, ни одно государственно-правовое явление не обладает никакими закономерностями и вообще не может существовать. Закономерности возможны лишь там, где два или более объекта (явления) правовой жизни встречаются, сталкиваются, вступают в отношения друг с другом. Не случайно в последнее время начинает распространяться представление о праве как коммуникативной системе[138]; причем в этой системе можно обнаружить не только общение между отдельными субъектами, но и своего рода коммуникацию, «общение» между целыми правовыми явлениями и институтами. Это придает действию государственно-правовых закономерностей свойство, которое можно назвать диалогичностью или интерактивностью.

Кроме того, государственно-правовая закономерность всегда реализуется в динамике, она несовместима со стагнацией и неподвижностью. Это может показаться странным: ведь закономерность – как раз тот фактор, который наделяет государственно-правовую жизнь упорядоченностью, порой даже монотонностью. Многие закономерности, на первый взгляд, только консервируют, раз и навсегда устанавливают какое-то положение вещей в сфере государства и права. Однако даже эта монотонность, это увековечение сложившегося порядка вещей достигаются исключительно за счет постоянного движения и обновления. Абсолютно неподвижный, покоящийся предмет точно так же не имеет никаких закономерностей, как и предмет, полностью оторванный от других. Право закономер

но лишь постольку, поскольку оно динамично, ибо устойчивое обнаруживается лишь по контрасту с изменчивым; если явление не развивается и всегда тождественно само себе, говорить о его закономерностях не имеет смысла.

Как отмечал по этому поводу Г.К. Честертон, «оставьте в покое белый столб, и он очень скоро станет черным. Хотите, чтоб он был белым – красьте снова и снова; другими словами, снова и снова восставайте. Если вам нужен старый белый столб, постоянно создавайте новый»[139]. Точно так же и право, чтобы оставаться собой, должно постоянно изменяться. Например, опора права на государственное принуждение – одна из древнейших закономерностей права, одна из тех основ правовой жизни, которая сохранялась и сохраняется тысячелетиями. Но для того, чтобы эта закономерность сохранялась и далее, она должна подтверждаться снова и снова, в сфере права должны постоянно устанавливаться и применяться меры государственного принуждения. Как только этот процесс остановится, закономерность отомрет. Если бы не изменения и развитие, закономерность никогда бы не появилась.

Своим существованием закономерности обязаны недолговечности единичных эмпирических объектов, даже если закономерность внешне демонстрирует нечто противоположное. Например, закономерностью государственно-правового развития Великобритании является существование множества архаичных, устаревших правовых форм и установлений, которые продолжают жить, даже когда явно перестают соответствовать требованиям времени. Казалось бы, данная закономерность не обнаруживает черт динамизма, а напротив, вносит элемент отставания, торможения в государственно-правовую жизнь. Однако сама по себе такая закономерность становится возможной лишь при условии, что параллельно с этим происходят какие-то изменения, причем достаточно заметные, на фоне которых традиционный правовой уклад выглядит застывшей реликвией. Иными словами, закономерность раскрывается не через отсутствие динамики, а лишь через различие в темпах динамики. Как выразился Г. Радбрух, вся правовая история – это статика права в борьбе с динамикой истории[140].

Вообще же диалектическая природа государственно-правовых закономерностей выражается в том, что они выступают одновременно стимулирующими и сдерживающими факторами. С одной стороны, «всякая закономерность создает определенные объективные возможности того или иного поведения, действия, поступка, направленных на достижение конкретной цели»[141]. С другой стороны, закономерность образует своего рода «колею», по которой движется право и за пределы которой выйти весьма проблематично. Жизнь права, как и всего общества, с философской точки зрения представляет собой «напряженный процесс выбора»[142]; в этом смысле можно сказать, что закономерность ограничивает число вариантов, но стимулирует выбор между ними. Если бы не существовало закономерностей, то возможности были бы бесконечны, но не было бы никаких оснований, чтобы какая-нибудь из этих возможностей реализовалась.

Все сказанное не следует, конечно, трактовать таким образом, будто правовые и социальные явления вступают во взаимодействие сами по себе, будто государственно-правовые закономерности действуют совершенно автоматически. Право – это порождение человеческой культуры, оно создается людьми и не может существовать отдельно от них. По удачному выражению В.П. Малахова, «надо воспринимать правовую реальность как опредмеченность душевных, физических и духовных сил человека, как то, что сродни человеку, подвластно ему и потому только становящееся вполне понятным»[143]. Давно замечено, что для отечественной юридической науки характерна своего рода «боязнь психологизма»[144], которая и мешает адекватному пониманию механизмов действия государственно-правовых закономерностей. Но правовые явления не приходят откуда-то извне, а представляют собой результат человеческой деятельности, которая в первую очередь подчиняется закономерностям социальной психологии. Коль скоро это так, то следует

признать, что действие государственно-правовых закономерностей является психологически обусловленным.

Непревзойденный по глубине анализ психологических закономерностей права принадлежит Л.И. Петражицкому[145]. Несмотря на все крайности его психологической теории права, следует признать правоту ученого в том, что любая государственно-правовая закономерность в своем действии опосредована индивидуальной или общественной психологией. Закономерности государства и права – это закономерности мышления и поведения людей, выделяемые в особую группу по причине специфичности права как сферы социальной жизни. В пределах правовой жизни человек остается человеком, но обретает новые качества – становится «правовым существом»[146]. Поэтому государственно-правовые закономерности можно рассматривать как своеобразное наложение человеческой природы на природу права.

Это позволяет ответить на вопрос, какие же факторы делают возможным систематическое повторение фактов и явлений в области права. На наш взгляд, это происходит в первую очередь потому, что люди имеют склонность одинаковым образом реагировать на однотипные обстоятельства. Чем более массовый и рутинный характер имеют социальные процессы, тем более типичными становятся действия их участников, что и является материалом для складывания закономерности. Право же, как известно, представляет собой сферу массовидного социального взаимодействия, основанного на многократности и типичности образцов поведения[147]. Эта массовидность находит отражение не только в правовых нормах, то есть в целенаправленном регулировании, но и в государственно-правовых закономерностях как спонтанном саморегулировании правовой системы.

Советская юридическая наука вполне оправданно привлекла внимание к тому, что в реализации государственно-правовых закономерностей «чрезвычайно велико значение такого феномена, как

интересы участников социального общения»[148]; «объективное пробивает себе дорогу через потребности и интересы людей, чья деятельность обеспечивает конкретные изменения действительности»[149]. Одним из первых эту идею высказал и обосновал еще Гельвеций: «Если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса»[150]. Как представляется, применительно к правовой сфере общества эти взгляды нисколько не утратили своей актуальности. Правовая жизнь – как раз та часть социальной жизни, где сознательное поведение одерживает относительную победу над бессознательным и где люди в значительной степени стремятся действовать согласно своим интересам. Государство и право выступают как средства для удовлетворения интересов личностей и социальных групп; все, что происходит в области государства и права, делается в чьих-то интересах[151]. Таким образом, подтверждается вывод о том, что механизм действия государственно-правовых закономерностей обусловлен потребностями и интересами[152]. Более того: имеются все основания считать, что именно интересам принадлежит в этом механизме ведущая роль. Речь не идет о том, что закономерности сами по себе отвечают чьим-то интересам или могут быть поставлены им на службу, хотя и это не исключается. Дело совсем в другом: наличие в сфере государства и права закономерно повторяющихся фактов и явлений связано именно с тем, что субъекты социального общения, попадая в схожие условия, поступают в соответствии со своими интересами. Закономерно с правовой точки зрения лишь то, что определяется социальными интересами. Но так как сами интересы членов общества крайне разнородны и часто противоречивы, то они могут вызывать к жизни противоречивые закономерности. Так, стремление к стабильному правопорядку и борьба с преступ

ностью – объективные закономерности правового развития, поскольку общество заинтересовано в поддержании собственной безопасности и благополучия. С другой стороны, существование и рост преступности также является объективной закономерностью, ибо совершение социально вредных противоправных деяний приносит прямую выгоду многим личностям и социальным группам. Аналогичную основу мы обнаружим в любой государственно-правовой закономерности.