Внутриполитическое развитие США в 1877 — 1900
(Информация взята с сайта ushistory.ru)
Оставлен целостный текст для того, чтобы дать наиболее полное представление по данному вопросу; полный текст здесь: http://ushistory.ru/stati/9-2010-10-11-17-27-00.html
Поражение либерально-демократической линии в американской Реконструкции по сути общепризнанно в исторической науке. Э. Фонер в своем известном современном исследовании о Реконструкции определил ее как "незавершенную Американскую революцию" [31]. Но почему она не была завершена и могла ли она вообще быть завершена? Если следовать логике Фонера, то под завершением революции можно понимать предоставление черным американцам равных с белыми экономических, социальных и политических возможностей существования в американском обществе. Но, на мой взгляд, достижение этой цели было реально не только в случае соответствующих законодательных мер, но и при условии фундаментальных изменений в социокультур-ных характеристиках и ментальности как черных, так и белых американцев.
Дело в том, что белые американцы на протяжении нескольких столетий развивались в рамках буржуазной рыночно-конкурентной культуры и обладали соответствующей ментальностью, позволявшей добиваться успеха в американском обществе, в то время как черные американцы, находившиеся все это время в рабстве, существовали в небуржуазной социальной среде, и обрести новую социальную культуру и ментальность, позволявшие жить и действовать успешно в буржуазном обществе, быстро не могли. На мой взгляд, они не смогли ее обрести и по нынешний день.
Интегрироваться в американскую цивилизацию чернокожим гражданам мешали и расовые предубеждения белых соотечественников, сохраняющие реальное значение и сегодня. В силу этих причин Реконструкция, даже в случае реализации самых радикальных законодательных мер, была не в состоянии обеспечить равенство возможностей черных и белых американцев. Но крах этой цели был, конечно же, обусловлен и рядом субъективных причин, среди которых главной было предательство и перерождение Республиканской партии.
Перерождение республиканцев из либерально-демократической партии, опиравшейся на коалицию различных социальных слоев, в партию капиталистической элиты, обслуживающую интересы верхнего класса, было, в свою очередь, обусловлено фундаментальными социально-экономическими подвижками рубежа 1860-1870-х гг. К началу 1870-х гг. опасность реставрации рабовладельческого строя на Юге была ликвидирована, а утверждение либерально-капиталистического миропорядка гарантировано. На Юге произошла смена политических, а в значительной мере также экономических и социальных элит. Место бывшего рабовладельческого класса заняли капиталистические нувориши и новый политический класс, тесно связанные с Республиканской партией. Утвердившись в рядах экономической и политической элиты, они все более действовали и мыслили в соответствии с интересами своей экономической и политической выгоды и все меньше руководствовались идеальными соображениями, которые были присущи многим из них в предшествующий период. Обязательства перед черной расой, которая помогла им стать новой элитой, их все более тяготили. Погруженность в собственные интересы, извлечение экономической выгоды из восторжествовавшего капиталистического миропорядка стали всепоглощающими. Имена бывших идеалистов все чаще и чаще всплывали в связи с громкими скандалами, связанными с коррупцией, лихоимством, грязными экономическими махинациями. На смену Революции пришел Термидор, завершающая фаза большинства революционных эпох.
Американский термидор, как и любой другой, не был равнозначен контрреволюции, он не отменил структурных социально-экономических и политических изменений революционного периода, а подчинил их интересам тех элит, которые возвысились благодаря революции. А вот рядовые участники революции, в первую очередь черные американцы, понесли вследствие термидора ощутимые потери. В результате соотношение демократических и элитарных сторон американской политической власти, как это было и в период после Войны за независимость, стало меняться в пользу последних.
Олицетворением термидорианского перерождения Республиканской партии, политического гегемона той эпохи, стала знаменитая и уникальная во всей американской истории ее сделка с Демократической партией в конце 1876 - начале 1877 гг. В ответ на согласие демократов фальсифицировать результаты президентских выборов (состоялись осенью 1876 г.), что сохраняло за республиканцами пост главы государства, руководство Республиканской партии согласилось прекратить Реконструкцию на Юге. Сохранив в своих руках национальную политическую власть, республиканцы продолжали активно использовать ее в экономических интересах промышленных и финансовых кругов. А вот преобразования в интересах нижних слоев, в первую очередь черных американцев, были прекращены, а через некоторое время пересмотрены и в значительной мере отменены. Одновременно 1877 г. открыл новый этап эволюции американской политической власти, один из самых консервативных и противоречивых в истории США.
Этот этап содержит богатейший материал для рассмотрения и ответа на вопрос, являющийся основополагающим для исследователя политической власти: что и кто играет более важную роль в определении ее характера - политические нормы и институты или участники политического процесса? Если судить по нормам и институтам, то может создаться впечатление, что демократическая составляющая американской политической системы не только не уменьшилась, но даже увеличилась. Действительно, все демократические нововведения предшествующих эпох сохранились и были дополнены новыми. Среди последних выделяются три.
Первое заключалось в повсеместном введении тайного голосования.
Второе нововведение - единый избирательный бюллетень для кандидатов от всех партий (до того существовали раздельные бюллетени для каждой из партий, они были окрашены в разные цвета, что при отсутствии закрытых кабин для голосования, безусловно, препятствовало свободному волеизъявлению).
Третье нововведение - конкурсное замещение значительной части федеральных должностей. Но эти реформы очень слабо повлияли на характер политического режима и процесса, оказавшихся под жестким контролем экономической и политической элиты.
Элита добилась следующего представительства в верхнем эшелоне исполнительной власти и дипломатической службы: 1861-1877 гг. - 81,1%; 1877-1897 гг. - 86,8%; 1897-1913 гг. - 91,7%. Подлинный триумф характеризует ее участие в Верховном суде США: 1861-1877 гг. - 88,9%; 1877-1897 гг. 84,2%; 1897-1913 гг. - 100% [32]. Лидеры финансово-промышленного капитала не только активно продвигали во власть подконтрольных им менеджеров, юристов, партийных функционеров, но стремились и сами обосноваться на политическом Олимпе. Для себя они облюбовали верхнюю палату Конгресса США, которая в тот период превратилась в самый властный политический институт. Не случайно американский сенат был наречен современниками "клубом миллионеров". Постоянно возрастали финансовые вливания крупного капитала в политику. В политическую классику вошло финансирование президентской избирательной кампании 1896 г. мультимиллионером М. Ханной. Добившись от Республиканской партии выдвижения на пост президента угодного ему Г. Маккинли, Ханна потратил на обеспечение победы своего ставленника беспрецедентную сумму - 3 562 325 долл.
Подчинив своему контролю государственную власть, финансово-промышленный капитал активно использовал ее для продвижения своих экономических интересов. В период после Гражданской войны государство оказало особую поддержку железнодорожным компаниям. Государственные структуры передали железнодорожным компаниям в виде грантов 200 млн. акров земель, многие из которых согласно федеральному аграрному закону 1862 г. предназначались для организации мелких фермерских хозяйств. Государственная поддержка была оказана и другим компаниям, в первую очередь крупным корпорациям. Во многих штатах были приняты законы, отменявшие предельные размеры капиталов корпораций, позволявшие выпускать акции без указания их номинальной стоимости и т.п. Имена их создателей, лидеров среди нуворишей постреволюционной Америки, стали олицетворением капиталистической элиты на многие десятилетия.
Подчинение государственной власти интересам одного, самого малочисленного, но самого влиятельного экономического класса ярко проявилось в деятельности судебной ветви государственной власти. Многие исследователи сходятся в том, что именно судебные интерпретации наполняли в тот период реальным содержанием американские законы, при этом с ними происходили поразительные превращения. Классическим стал пример XIV поправки к Конституции США. Одобренная в 1868 г., она провозглашала, что "ни один штат не должен лишить кого-либо жизни, свободы и имущества без надлежащей правовой процедуры" [33]. Поправка была предназначена для защиты гражданских и политических прав освобожденных черных рабов, судебные же органы стали использовать ее в целях пресечения попыток властей штатов ущемить интересы... бизнеса! Позиция судебной власти во главе с Верховным судом США оказалась подчиненной в тот период откровенному политическому мотиву: экономические интересы Соединенных Штатов будут обеспечены наилучшим образом, если государство предоставит бизнесу наибольшую "свободу рук".
Подобную же свободу рук Верховный суд США согласился предоставить властям южных штатов, которые после прекращения Реконструкции быстро попали под контроль расистов и обратились к ревизии демократического законодательства эпохи Гражданской войны. При этом знаменитые XIV и XV поправки к федеральной Конституции, неподвластные штатам, формально не отвергались. Черные американцы были лишены гражданских и политических прав с помощью хитроумных обходных мер. Первой такой мерой стало введение в южных штатах избирательного налога: сотни тысяч чернокожих из нижних социальных слоев предпочли уплате налога неучастие в выборах. Второй мерой стало введение ценза грамотности: число неграмотных среди чернокожих избирателей колебалось от 40 до 60%. Третьей мерой стали "дедушкины законы": претендент на избирательное право должен был доказать, что таковым пользовался его дед. Вследствие трех мер 90% черных избирателей Юга оказались лишенными избирательного права, гарантированного федеральной Конституцией [34]. В 1898 г. Верховный суд США признал эти законы южных властей правомерными, поскольку, как указывалось в его решении, они не противоречили XV поправке к федеральной Конституции, запрещавшей лишать избирательного права только по признаку расовой принадлежности или цвета кожи.
Подчинение политических институтов воле высшего класса ярко проявилось в деятельности политических партий. В эволюции двух главных партий выделялись следующие главные тенденции.
Во-первых, различия между партиями сузились и обе они в финансовом и организационно-функциональном отношении оказались тесно привязаны к финансово-промышленному капиталу.
Во-вторых, сами партии превратились в подобие корпораций, озабоченных не только борьбой за власть, но и обогащением.
В-третьих, в руководстве и организации практической деятельности обеих партий возобладали авторитарно-вождистские методы.
Последняя тенденция стала известна как боссизм. Боссы обеих партий добивались власти и влияния по схожей схеме. В своих штатах они стремились превратить в опорные пункты партии самые доходные учреждения и службы. Так, опорным пунктом республиканцев в Нью-Йорке стала таможня, крупнейшая в Соединенных Штатах. Доходы и взятки, получаемые чиновниками на таможне, в совокупности были сравнимы с прибылями удачливых бизнесменов. Служащие таможни не только делились доходами с боссом, но и отдавали значительную часть своего времени организационной и пропагандистской деятельности партии. На такой же основе действовали боссы и в других штатах и городах. Раз в четыре года на национальных конвентах республиканцев и демократов боссы собирались в узком кругу и согласовывали кандидатуру на должность главы государства. Таким образом практически была возрождена практика узкоэли-тарных кокусов, контролировавших "циркуляцию элит".
Последняя четверть XIX в., пожалуй, дает наиболее весомые аргументы для концепции, господствовавшей в советской американистике и рассматривавшей политическую власть в США как форму классовой диктатуры капитала. Но даже в том периоде заключены свидетельства односторонности этой концепции и многогранности американской политической власти, которая, как и прежде, но в других пропорциях включала элитарный, плюралистский и демократический компоненты и которая являлась объектом борьбы между элитарным меньшинством общества и ущемленным большинством, также как и между многочисленными социальными классами и группами. Среди этих последних некоторые впервые заявили о себе со всей решительностью. А главным среди них оказался американский рабочий класс. Более высокую политическую самостоятельность, в сравнении с предшествующими периодами, проявили и средние слои общества. Так что период наибольшего воздействия на политическую власть верхнего класса оказался и периодом наивысшего политического соперничества разных социальных групп.
На основе новых социальных движений оформились две успешные политические партии - Популистская и Социалистическая, собиравшие на президентских выборах до 10% голосов (популисты в 1896, а социалисты в 1912 гг.) и заставившие верхний класс говорить о реальной угрозе политического радикализма в США. Левые партии впервые в американской истории стали массовыми, изменив соотношение сил, воздействовавших на политическую власть. Но войти в эту власть и оттеснить верхний класс от ее кормила им не удалось. Логично задать вопрос: существовала ли такая возможность реально? Обсуждение его, однако, грозит затянуться до бесконечности; много проще ответить на вопрос, почему такая возможнось, даже если она существовала, не реализовалась. Одна из очевидных причин заключена в предпринятых политической элитой реформистских маневрах, которые смогли вернуть ей утраченную поддержку нижних социальных групп.