Этногенез и расселение славян. Выделение восточных славян
15. Этногенез и расселение славян. Выделение восточных славян.
Обратимся к первой части свода, Начальной летописи, и посмотрим, как она освещает этногенез и расселение славян, а также выделение из славянской общности восточных славян.
Как уже отмечалось, летописи по сложившейся традиции начинали свое повествование изложения библейских сюжетов. «Повесть временных лет» также начинает свое повествование с рассказа о том, как после великого потопа сыновья Ноя разошлись со своими родами по земле. Историю славян летописец ведет от младшего сына Ноя – Иафета. Он со своим родом пошел «в земли северные и западные». Если учесть место, где Ноев ковчег опустился на землю после потопа, т. е. гору Арарат на Кавказе, то получается, что род Иафета направился в Европу. Впрочем, летописец указывает конкретные районы Европы как прародину славян. В летописи говорится о римской провинции Норик, расположенной в верховьях рек Дуная и Дравы, и объявляется о том, что «норики» и есть славяне. В другом месте говорится о том, что славяне расселились по Дунаю, на землях венгерских и болгарских.
Далее летописец повествует о том, что теснимые волохами, т.е. римскими племенами, славяне ушли с Дуная и расселились по разным территориям: на реке Висле – ляхи, на реке Мораве – моравы и чехи. Часть же славян ушла восточнее – в район рек Днепра и Днестра. В качестве славянских племен, поселившихся там, летописец называет известные союзы восточнославянских племен – полян, древлян, уличей, тиверцев и др. Таким образом, расселение славян по разным территориям означает выделение различных групп славян, в том числе выделение восточных славян.
«Повесть временных лет» положила начало «дунайской версии» происхождения славян. Эта версия нашла широкое распространение в исторической литературе, в частности в трудах знаменитых русских историков. Эту версию поддерживал, например, В.О.Ключевский, который вносил в нее некоторые дополнения. По Ключевскому, с Дуная славяне ушли на Карпаты и проживали там со второго по седьмой века нашей эры. Только после «стоянки на Карпатах» славяне разделились на западных, южных и восточных.
Таким образом, Ключевский вслед за автором «Повести» считал, что восточные славяне – не коренные жители восточноевропейской территории, а пришельцы, колонизаторы, которые, к тому же, пришли туда незадолго до создания собственного государства. В то же время в трудах историков XIX века можно встретить и другую точку зрения – о проживании восточных славян на территориях, на которых знает их Начальная летопись (точно указывающая территории полян, древлян и т.д.), с древнейших времен. Например, историк Забелин в книге «История русской жизни с древнейших времен» отмечал, что славяне искони обитали там, где знает их наша Начальная летопись. По мнению Забелина, в пределах русской равнины славяне поселились, может быть, еще за несколько лет до Рождества Христова и наша история ведет отсчет еще со времен Геродота.
Эти две точки зрения – славяне-колонизаторы и славяне-туземцы можно встретить и у советских историков. Сторонники того, что славяне не есть коренные жители восточноевропейской равнины, также заняты поисками прародины славян, но ищут ее в более северных широтах по сравнению с данными Повести временных лет. Одни историки считают прародиной славян среднее Поднепровье и Поднестровье, другие – междуречье рек Вислы и Одера. Существует точка зрения, объединяющая оба варианта прародины. Согласно этой точки зрения предки славян жили на большой территории Центральной и Восточной Европы протяженностью с севера на юг 400 км, с запада на восток – около 1,5 тыс. км. Западная половина этой территории на севере доходит до Балтийского моря, с юга ограничивается горами – Татрами, Судетами и Карпатами. Восточная половина указанной территории простирается на севере до реки Припять, на юге – до бассейна реки Рось, а также верховьев рек Днестр и Южный Буг. Другой подход, как и у Забелина, исходит из коренного обитания славян на территории их последующего проживания. Он выводит славян из Тишинецко-Комаровской археологической культуры, относящейся к XV – XII вв. до н.э. и Чернолесской культуры, относящейся к II и I тысячелетиям до нашей эры. Нетрудно заметить политизированность такого подхода, так как он во что бы то ни стало стремится доказать приоритет славян в образовании государства. Как правило, рассуждения о коренном обитании славян на указанной территории заканчиваются выводом о раннем образовании государства Киевская Русь.
Стремлением во что бы то ни стало доказать славянский приоритет в образовании государства отличаются труды академика Б.Рыбакова. Рассмотрим это на характерном примере. В Повести временных лет упоминается Кий, по имени которого назван город Киев. В летописи говорится о том, что Кий был князем, совершал походы на Византию и что византийский император принимал его и оказывал ему значительные почести. Примечательно, что по поводу Кия уже в эпоху летописца ходили противоречивые сведения, так как в летописи приводится и другая точка зрения об этом персонаже – упоминается, что согласно другим данным, Кий был простым перевозчиком через Днепр. Сам летописец, правда, не разделяет этой точки зрения, но, тем не менее, приводит ее. Многие из исследователей считает, что летописный персонаж Кий со своими братьями Щеком и Хоривом и их сестрой Лыбедью – ни что иное, как выдуманные персонажи, потребовавшиеся для объяснения происхождения географических названий, подобно Ромулу и Рему, давшим имя городу Риму. Действительно, в Киеве есть холмы Щековица и Хоривица, протекает речка Лыбедь. Но в трудах академика Рыбакова нет не только ссылок на эту точку зрения, но и на данные летописца о том, что Кий, возможно, был перевозчиком. Безусловно и безоговорочно принимается только одна точка зрения – о том, что Кий был князем, ибо она работает на концепцию автора о раннем происхождении государственности у восточных славян. Более того, Б.Рыбаков помещает Кия в VI век, доказывая тем самым происхождение восточнославянского государства раньше появления в Поднепровье варягов, хотя нет никаких конкретных данных, указывающих на реальное существование Кия и особенно на то, что он жил в VI веке. Ни в одном из византийских источников нет упоминания о Кие и о его приеме у византийского императора.
Так или иначе, но восточные славяне стали жить на территории восточноевропейской равнины. Летописец подробно описывает место поселения конкретных славянских племен (согласно современным точкам зрения, в летописи речь идет скорее о союзах племен). В летописи описывается, где жили поляне, где – древляне, где – вятичи, радимичи, дреговичи, словене, уличи, кривичи, полочане, северяне, тиверцы и другие.
16.Теория государства и права о сущности государства и предпосылках его возникновения.
Существуют многочисленные теории государства: социально-экономическая (марксистская), договорная (теория общественного договора), патриархальная, психологическая, теологическая и многие другие. Теологическая теория, например, исходит из того, что образование государства – воля Провидения. Психологическая теория ищет истоки государственности в стремлении людей к организованности, выражающемся в том числе в желании переложить ответственность на руководителей и подчиниться им. Патриархальная теория рассматривает государственные отношения как новую стадию родовых отношений, а само государство как разросшийся и принявший новое качество род. Наиболее распространенными являются социально-экономическая и договорные теории государства.
Рассмотрим эти теории подробнее. Начнем с социально-экономической (марксистской) теории государства. Это объясняется вовсе не тем, что данная теория является наиболее правильной. Просто, в силу политических и идеологических причин долгие годы в нашей стране эта теория считалась единственно верной и вытеснила из отечественного обществоведения все остальные точки зрения. Она содержится во всех книгах и учебниках, затрагивающих данную проблему, изданных в советский период. Инерция мышления такова, что уже после того, как марксизм перестал быть государственной идеологией, в большинстве школьных учебников и абитуриентских пособий происхождение государства у различных народов, в том числе и у восточных славян, объясняется именно с точки зрения этой теории. При этом в настоящее время сама теория часто не называется, что создает иллюзию изложения материала в рамках каких-то иных подходов. Поэтому многие выпускники школ искренно считают, что они изучали какие-то новые точки зрения по вопросу образования государства, а на самом деле это новое является ни чем иным, как хорошо известным старым. Вероятность того, что студент столкнется именно с этой теорией при самостоятельной работе с литературой, наиболее велика.
Именно эти обстоятельства обуславливают необходимость начать знакомство со взглядами на сущность государства с марксисткой теории. В ее основе лежит социально-экономический, а, говоря точнее, классовый подход к определению государства. Если изложить коротко суть теории, то она сводится к тому, что государство есть орудие господствующего класса. Понятно, что при таком подходе возникновение государства будет зависеть от времени возникновения классов. По Марксу, государство возникло не сразу с возникновением человеческого общества. При первобытнообщинном строе государства не было, так как не было разделения человечества на классы. Постепенно развитие материального производства приводило к возникновению излишков, к тому, что марксизм называет «прибавочным продуктом». Он присваивался уже возникшей племенной верхушкой, в результате чего наметившееся социальное расслоение укрепилось, возникли антагонистические классы и частная собственность. Перед господствующими классами встала необходимость сохранения своей собственности и своего могущества. Для этого, считает марксистская теория, они создали особый аппарат принуждения по отношению к социально низшим слоям – государство.
В истории человечества, согласно марксистской теории, существовали различные государства – рабовладельческое, феодальное, капиталистическое. Как предполагали К.Маркс, Ф.Энгельс, а вслед за ними и В.И.Ленин, государство, которое возникнет в результате социалистической революции, т.е. государство диктатуры пролетариата, уже не будет следствием разделения общества на антагонистические классы, а, следовательно, будет своеобразным переходным этапом к обществу без государства. В этой связи употреблялся иногда термин «полугосударство». Марксизм утверждал, что в истории человечества наступит момент, когда не будет классов, а, значит, и государства, когда, по выражению Энгельса, государство займет свое место в музее вместе с прялкой и бронзовым топором.
Взгляды Маркса и Энгельса на государства иногда называют сколь оригинальными, столь и нелепыми. Действительно, в марксистской теории можно встретить утверждения о том, что государство диктатуры пролетариата демократичнее буржуазно-демократических государств. С точки зрения логики и здравого смысла диктатура никак не может быть демократичнее демократии. Но это утверждение выражает логику марксистского взгляда на государство, согласно которому всякое государство защищает классовые интересы. Действительно, по этой логике буржуазная демократия выражает интересы буржуазии, т.е. меньшинства общества, а буржуазно-демократическое государство подавляет большинство народа. Государство же диктатуры пролетариата выражает интересы трудящихся, т.е большинства и подавляет своей диктатурой эксплуататорское меньшинство. Получается, что если государство по определению должно кого-нибудь подавлять, то тогда пусть уж большинство подавляет меньшинство, чем наоборот. Так и получается, что диктатура пролетариата оказывается демократичнее буржуазной демократии.
Нетрудно убедиться, что марксистская теория государства, правильно подчеркивая связь государства с социально-классовой структурой, является очень односторонней теорией, так как делает ставку на принуждающие, подавляющие функции государства, на конфронтацию в обществе и классовую борьбу. При этом совершенно не учитывается, что государство необходимо не только для социально высших слоев общества, что без него невозможно функционирование цивилизованного общества в целом. На второй план в марксистской интерпретации государства уходят функции защиты прав человека, поддержания порядка в обществе и т.п. Политическая непродуктивность данного подхода очевидна.
Марксистская теория государства господствовала в советском обществоведении по политическим причинам. Более распространенной является теория общественного договора, появившаяся еще в эпоху Просвещения. Суть этой (договорной) теории сводится к следующему. В древности люди пользовались всеми естественными (полученными по праву рождения) правами, жили в условиях абсолютной, ничем не ограниченной свободы. Постепенно они поняли, что такая жизнь оборачивается отрицательными последствиями – «войной всех против всех». В самом деле, абсолютная, ничем не ограниченная свобода человека включает в себя, например, право убить другого. Но если этот другой также будет руководствоваться таким правом – нетрудно представить, во что выльется совместная жизнь людей. Постепенно человечество приходило к мысли о том, что свобода одного человека должна заканчиваться там, где начинается свобода другого. Люди стали понимать, что для нормального человеческого общежития (а в одиночку человек прожить не в состоянии), необходимо, чтобы каждый человек передал часть своих прав (при этом речь не шла, например, о праве на жизнь) некоему координирующему органу, который обеспечит нормальное совместное существование людей, избавит их от кровавой анархии. Таким органом и стало государство.
Таким образом, в теории общественного договора государство выступает не в качестве органа, служащего интересам одной группы людей, а в качестве органа, необходимого всем членам общества, независимо от их классовой и иной принадлежности.
Естественно, что эти разные теории по-разному трактуют и вопрос о предпосылках образования государства. Если в марксистской теории государство – орудие в руках господствующего класса, то предпосылки его появления будут связаны с появлением классов, а их появление, связанное с социально-экономическим развитием, в свою очередь заставляет обращать внимание именно на социально-экономические предпосылки образования государства. Теория общественного договора, исходящая из того, что государство есть результат определенного общественного соглашения, делает акцент на других – а именно политических и психологических предпосылках образования государства. Следовательно, в различных учебниках и учебных пособиях предпосылки образования государства могут быть освещены по-разному.
Предпосылки образования государства у восточных славян в свете основных теорий происхождения государства. Большинство школьных учебников излагает предпосылки образования государства в рамках марксистской теории. Выглядит это следующим образом. Восточные славяне жили племенами, точнее – союзами племен. Упомянутые в Повести временных лет поляне, древляне, словене и др. – это именно союзы племен. Союзы племен занимали большую территорию – до 100 км в поперечнике, в них была уже социальная дифференциация. Существовала племенная верхушка: племенные князья и их окружение, княжеская дружина, священнослужители – жрецы (волхвы). Параллельно с процессом социальной дифференциации происходил и другой важный для образования государства процесс – распад родовых отношений, замена родовой общины на соседскую.
Проживание славян родами помимо прочих факторов обуславливалось природно-климатическими и экономическими условиями. Занятия земледелием в условиях лесистой местности, в которой проживали славяне, было невозможно без большого количества работников. Необходимо было вырубить или выжечь лес, выкорчевать пни, распахать землю. Подсечно-огневая система земледелия требовала огромного труда, участия в земледелии больших коллективов и обуславливала проживание славян родами. Но постепенно наиболее трудоемкая часть работы была проделана. Пашня освободилась от лесов, появились так называемые старопахотные земли. Их обрабатывать стало значительно легче и с этим могла справиться отдельная семья. Постепенно семьи стали выходить из родовой общины, в составе которой проживали и селиться отдельно. По соседству с ними стали селиться выходцы из других родов, других родовых общин. В конце концов, эти семьи, не связанные родовыми отношениями, стали объединяться в соседские общины. Соседская община (мир, вервь) просуществовала со времен образования государства до начала XX века.
Появление соседской общины было исторически прогрессивным явлением. Вместе с тем, теперь отдельная семья уже не могла рассчитывать на помощь рода в случае неурожая или других катаклизмов. Это обстоятельство усилило процесс имущественной дифференциации в общине. Одни семьи разорялись, другие богатели. Среди крестьян общинников стали появляться категории зависимого населения, хорошо известные по древнерусским источникам. Например, закупы – это те, кто взяли ссуду (купу) и расплачивались за нее. Имущественная дифференциация приводила к выделению социально высших и социально низших слоев среди самих крестьян-общинников, что вместе с выделением племенной верхушки и верхушки союза племен приводило к расслоению общества в целом. Таким образом, у социально высших возникала потребность обезопасить свое положение, создать инструмент своего господства и сохранения экономических и политических привилегий. С объединением союзов племен власть племенных верхушек трансформировалась во власть государственную. Так возникло государство у восточных славян.
Теория общественного договора излагает этот процесс, обращая внимание на другие факторы. Славянские племена, устав от междоусобной борьбы, решили упорядочить свою жизнь и передали власть людям, которые и стали олицетворять государство. Подтверждение этому можно найти в «Повести временных лет». Там говорится, что славяне, проживающие в районе Новгорода, устав от междоусобиц, обратились к варягам с призывом: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите и володейте нами». Как свидетельствует летопись, варяги откликнулись на призыв славян и из-за Варяжского моря пришли Рюрик, Синеус и Трувор. Рюрик, по летописным данным, сел княжить в Новгороде, Синеус – в Белоозере и Трувор – в Изборске. Это сообщение датируется 862 г. Часть дружинников Рюрика, возглавляемые Аскольдом и Диром, не остались вместе с ним в Новгороде, а пошли на юг, по великому водному пути «из варяг в греки» (т.е. из Скандинавии в Византию). Дойдя до Киева, Аскольд остановился там и стал в нем княжить.
В 879 г. Рюрик умирает. Его малолетний сын Игорь остался на попечение опекуна – родственника Рюрика Олега. Олег не стал княжить только в Новгороде, а вместе с Игорем и дружиной направился в южном направлении. Дойдя до Киева, он был поражен красотой этого города. Выманив обманным путем Аскольда, он убил его и сам стал княжить в Киеве. Вместе с эти он сохранил за собой власть в Новгороде и, таким образом, объединил два центра древнерусской государственности. Во время своего княжения Олег подчинил власти Киева подавляющее большинство славянских, а также тесно проживавших с ними по соседству финских племен. По выражению историков, Олег, таким образом создал тело древнерусского государства. Поэтому дату вокняжения Олега в Киеве, указанную в летописи – 882 год – считают датой образования древнерусского государства.
17.«Норманнская теория» и споры вокруг нее.
Изложенная в летописи история образования древнерусского государства, которая, как мы видим, по своим предпосылкам служит иллюстрацией теории общественного договора, на долгие годы послужила предметом спора среди историков. В XVIII веке на основе древнерусских источников, в том числе и вышеприведенного сюжета, была сформулирована так называемая «норманнская теория», вызвавшая многочисленные дискуссии. Поэтому изложение теории и истории образования древнерусского государства представляется целесообразным дополнить историографическим сюжетом о «норманнской теории» и спорах вокруг нее.
«Норманнская теория», как ее называют, была создана примерно в середине XVIII века учеными Иоганном Готфридом Байером, Герардом Фридрихом Миллером и Августом Людвигом Шлёцером. Во время правления императрицы Анны Иоанновны в России было много иностранцев – при дворе, в государственных, научных и других учреждениях. Миллер, Шлёцер и Байер, как и многие другие, приехав в Россию, нашли в ней свою вторую родину и остались здесь до конца жизни. Они много сделали для изучения русской истории, внимательно изучали русские летописи.
Высказанные ими взгляды, именуемые «норманнской теорией», в отечественной исторической литературе советского периода искажались и огрублялись. Им приписывалась нелюбовь к России, высокомерное, пренебрежительное отношение к ней. Так, в подавляющем большинстве исследований, изданных в советский период, взгляды «норманистов» сводились к следующим трем тезисам:
1) славяне – отсталый, дикий народ, который не мог сам создать свою государственность. Государство на Руси создали варяги;
2) имя государства – «Русь» - также не славянского, а варяжского происхождения;
3) варяги явились для славян носителями не только государственности, но и культуры в широком смысле слова.
Нетрудно убедиться, что в этом изложении «норманнская теория» выглядит не как научная, а как в первую очередь политическая теория, долженствующая доказать отсталость славян и передовой уровень развития европейских народов.
Сейчас труды «норманистов», например, Миллера, опубликованы на русском языке, и каждый может убедиться, насколько тенденциозной и искажающей истину была трактовка советских историков. На самом деле, сторонников «норманнской теории» интересовали не политизированные вопросы, связанные с уровнем развития славян, а происхождение названия «Русь».
Почему же в советский период истории «норманнская теория» подавалась именно таким образом? Это связано с политизированностью дискуссий вокруг самой теории. Поэтому обратимся к истории этой дискуссии.
«Норманнская теория» была создана в период, когда в России было господство иностранцев. Поэтому теория испытала на себе подчас несправедливую критику, которая, по сути, может быть объяснима как реакция отторжения на этот период. Нелишне вспомнить, что первым резко против «норманнской теории» выступил знаменитый русский ученый М.В.Ломоносов, расцвет деятельности которого пришелся на время правления императрицы Елизаветы Петровны. Елизавета взошла на престол в результате дворцового переворота, положившего конец господству иностранцев в России, поэтому при ней любые доказательства российского приоритета были, что называется, ко времени. Нет сомнения, что Ломоносов, протестовавший против точки зрения Байера об иностранном происхождении слова Русь, делал это по научным соображениям, без всякой примеси политической конъюнктуры. Но его точка зрения нашла широкий отклик в значительной степени благодаря политической ситуации.
В годы правления Екатерины II, которая в девичестве звалась Софьей-Августой-Фредерикой Ангальт-Цербстской, рассуждения о том, что никакие иностранцы на русском престоле нам не указ, понятно, были не в ходу. Поэтому возражения «норманнской теории» затухают.
В XIX – начале XX вв. политические страсти предыдущего столетия становятся неактуальными, поэтому спор вокруг «норманнской теории» переходит, наконец, в научную плоскость. Многие видные историки XIX века, например, Карамзин, были норманистами, и не видели в этом ничего непатриотичного (что, безусловно, справедливо). Многие ученые, не разделявшие целиком «норманнскую теорию» вместе с тем признавали, что в конкретных условиях формирования древнерусского государства оно не могло не испытывать иностранного, в том числе и варяжского фактора. История России – это история страны, которая колонизуется, отмечал Ключевский. Говорить при этом о древнерусском государстве как об исключительно славянском государстве исторически неверно и политически непродуктивно.
В годы же советской власти политизированность норманнского вопроса вернулась. Все советские учебники и книги были написаны с позиции антинорманизма, порой весьма воинственного. Такая позиция считалась патриотической, государственной, единственно правильной.
Воинствующий антинорманизм стал обычным явлением советской историографии. В ряде работ отрицалось реальное существование не только Синеуса (считали, что это неверный перевод выражения «со своим двором», т.е. Рюрик пришел со своим двором) и Трувора, но и Рюрика. Утверждалось, что Аскольд и Дир являются славянскими князьями, представителями племени полян, которые княжили в Киеве, пока их не убил коварный варяг Олег (по этому поводу один из современных историков написал, что с таким успехом, их можно назвать хазарами, мадьярами или эфиопами; можно не доверять летописным сведениям о том, что они варяги, но других данных у нас нет). Родоначальниками династии киевских князей считались Аскольд, Дир и Игорь Старый. Во что бы то ни стало утверждалось, что государство возникло до призвания варягов, т.е не позднее середины IX века. Замалчивались точки зрения о неславянском происхождении слова «Русь».
Возникает вопрос: почему советская историческая наука, подчиненная коммунистической, т.е. классовой и интернационалистской идеологии, неожиданно отказалась от нее и стала на национально-государственные позиции, доказывая приоритет славянских князей перед варяжскими? Казалось бы, какое дело идеологии пролетарского (точнее, считающегося таковым) государства до классово чуждых князей-эксплуататоров? Этот феномен можно объяснить рядом факторов. Во-первых, на этапе Великой Отечественной войны окончательно произошел поворот от интернационалистской к национально-государственной идеологии, что было связано с кризисом первой. Война окончательно опрокинула тезис о приоритете классовых ценностей перед национал-государственными, не оправдались надежды на классовую солидарность немецких и советских рабочих. Сталинский режим для своего укрепления начал использовать традиционные, в том числе национальные, религиозные и государственные ценности. Была реабилитирована религия и в первый раз за время существования советского государства церковь получила возможность для нормального функционирования. В пропаганде интернационализм был заменен на патриотизм. Например, лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», под которым выходили все советские газеты, был заменен на лозунг «Смерть немецким оккупантам!». Гимн «Интернационал», являющийся гимном коммунистических партий, был заменен на государственный гимн. Режим начал искать опору в российской истории. О царской России перестали говорить как о тюрьме народов, ее внешнюю политику больше никто не оценивал как экспансионистскую. Были учреждены ордена имен великих полководцев – Суворова, Кутузова, Ушакова, Александра Невского, Богдана Хмельницкого, многие из которых раньше трактовались как защитники эксплуататорского режима. В контексте такой политики, разумеется, норманнская теория, допускавшая определенную роль племен германского происхождения в создании славянского государства, пришлась не ко двору. Отсюда – и отношение к ней в советской историографии.
Отношение к норманнской теории в советской историографии объясняется и другими причинами. Дело не только в зигзагах советской пропаганды. Советская идеология базировалась на тезисе о превосходстве социалистического строя. Мессианские мотивы советской пропаганды совпали с мессианскими мотивами в официальной идеологии самодержавия. В этих условиях в СССР получила невиданное распространение кампания по утверждению отечественных приоритетов в различных сферах жизни, которая часто приобретала уродливые формы (например, кампания борьбы с космополитизмом и низкопоклонством перед заграницей в послевоенные годы). Электрическая лампочка, радио, телевидение, книгопечатание – все это, по утверждениям официальной пропаганды впервые было изобретено в России. Утверждалось, что паровоз мы изобрели раньше Стефенсона, азбуку Морзе – раньше самого Морзе, даже пенициллин был объявлен русским изобретением. В этих условиях придерживаться точки зрения, что в образовании древнерусского государства принимали участие иностранцы было невозможно.
Так антинорманизм был возведен в ранг государственной политики, а споры вокруг «норманнской теории» искусственно были возвеличены до вопроса номер один в отечественной историографии. В этом контексте вполне объяснима вышеприведенная интерпретация «норманнской теории» советскими историками.
Между тем, в признании факта норманнского влияния, в частности, в том, что княжеская династия – не славянского, а варяжского происхождения, также, как и название страны, нет ничего непатриотичного и обидного. В истории так бывало очень часто. Многие правящие династии основывались представителями некоренного народа, и это обычная практика. Названия многих стран также имеют некоренное происхождение. Например, Болгария, населенная преимущественно славянами, носит имя тюркоязычного племени болгар из Волжской Булгарии. Одно из наиболее воинственных и националистически настроенных германских государств – Пруссия – носила имя балтийского племени пруссов, ничего общего не имевшего с германцами. Ни ее правители, ни население ничего обидного в этом для себя не видели. Так что патриотизм в нашей стране трактовался превратно.
Какой же вывод можно сделать из этого? Во-первых, разумеется, ни в коем случае нельзя допускать политизированности научных дискуссий. Во-вторых, вряд ли следует трактовать «норманнскую теорию» слишком широко – как теорию о роли варяжского фактора в образовании древнерусской государственности. Роль этого фактора подтверждается многочисленными источниками и здесь нет предмета для дискуссий. В-третьих, отсюда вытекает, что из «норманнской теории» следует извлечь не политические, а научные проблемы. Только они помогут прояснить сложные вопросы, касающиеся образования древнерусского государства. К таким проблемам следует отнести выяснение следующих обстоятельств:
- кто такие варяги, норманны ли они?
- происхождение названия Русь
- время образования древнерусского государства.
Перейдем к их рассмотрению.
18. Проблема времени образования государства и происхождения названия «Русь». Общепринято считать, что норманны – жители Скандинавии. Но вот кто такие варяги? Тождественно ли понятие «варяги» понятию «норманны»? Попытаемся разобраться в этом вопросе.
По этому поводу существует несколько точек зрения, которые условно можно назвать этническим, этносоциальным и социальным подходом.
Этнический подход определяет варягов как этнос, народ. Его сторонники опираются, в частности, на ПВЛ, в которой имеется следующее свидетельство: «По сему же морю Варяжскому седят варязи и то варязи: Свеи, Урмане, Готе, Русь, Англяне». Нетрудно убедиться, что слово «варяги» употреблено здесь как общее (родовое) название конкретных народов, проживающих в Северной Европе, преимущественно по побережью Балтийского моря – свеев (шведов), урманов (норвежцев) и др. Следовательно, есть основание считать, что варяги, которые фигурируют в истории образования древнерусского государства – это, скандинавы, а, следовательно, норманны.
Тому есть и другие доказательства, помимо ПВЛ. В Швеции находят массу древних записей, говорящих о походах на восточнославянские земли. Об этом повествуют и скандинавские саги. Скандинавскими же являются имена первых князей, находившихся на древнерусском престоле. Перечень подобных примеров можно продолжить.
Таким образом, в рамках этнического подхода наиболее распространенная точка зрения сводится к тому, что варяги – этнос скандинавского происхождения, варяги – это и есть норманны.
Еще одна точка зрения, находящаяся также в рамках этнического подхода, исходит из постулатов антинорманизма, о котором было сказано выше. Ее суть, что варяги – этнос, но не норманнского, а славянского происхождения. Сторонником такой точки зрения является, например, историк А.Г.Кузьмин, который считает, что варяги – племя, живущее на балтийском побережье, но не на северном (скандинавском), а на южном, и имеющее славянское происхождение. Название же его произошло от индоевропейского термина «вар», то есть вода. Таким образом, согласно этой точки зрения, варяги – это славяне, живущие около воды (моря), то есть поморяне.
Этносоциальный подход исходит из того, что при определении сущности варягов нужно исходить из того, что это не просто народ, а определенная социальная группа в рамках народа. Его сторонники исходят из того, что слово «варяг» произошло от терминов «варенг» или «варанг», так жители Византии называли служившие у них наемные дружины. Согласно этому подходу варяги – наемные дружины норманнов.
Социальный подход исходит из определения общественного статуса варягов без связи с их национальным происхождением. К нему часто прибегают сторонники антинорманизма, так как он позволяет разделить понятия «варяги» и «норманны». В рамках этого подхода варягов определяют просто как бродячих наемных воинов разного происхождения. Существует точка зрения, согласно которой слово «варяг» связано со словами (произошло от слов) «враг», «ворог».
Наиболее распространенными являются точки зрения, что варяги – это либо скандинавы (норманны), либо дружина норманнского происхождения.
Различные точки зрения существуют и по вопросу о происхождении термина «Русь», споры по которому и дали импульс дискуссии норманистов и антинорманистов. Здесь существуют этнический, этносоциальныцй и географический подходы.
Этнический подход определяет русь как народ. При этом аргументом служит уже приведенная цитата из ПВЛ, где русь перечисляется как один из народов, живущих по берегу Балтийского (Варяжского) моря, наряду со шведами, норвежцами, готами и другими. Считается, что этот народ, вместе с другими варягами (норманнскими народами) пришел на восточнославянские земли и впоследствии дал название древнерусскому государству. Активные противники норманнской теории и признания вообще какого бы то ни было норманнского влияния иногда также считают русь народом, но совсем другого происхождения и проживавшего совсем в других местах.
Этносоциальный подход, хоть и отмечает (как правило) варяжское происхождение руси, вместе с тем не отождествляет полностью варягов и русь. Русью звали в древности не отдельное варяжское племя, а варяжскую дружину (дружину варяжского происхождения). Эта точка зрения разделяется большинством известных русских историков, отмечавших, что у славян русь означала дружину, основу господствующего класса. Например, знаменитый русский историк В.О.Ключевский отмечал, что «руси» (именно в виде термина) среди восточных славян в VIII веке совсем не слышно, а в IX и X вв. русь среди восточных славян – еще не славяне, а пришлый и господствующий класс среди туземного и подвластного населения.