Проблемы профессиональной этики адвоката

Основными нормативными системами, регулирующими общественные отношения, являются право и мораль (нравственность). Их социальное значение не остается неизменным. Изначально нормы морали пользовались несомненным приоритетом для общества, а для законодателя служили основным источником правовых идей. С развитием правого регулирования мораль стала выполнять субсидиарную роль, дополняя правовой регламент, либо регулируя такие отношения, которые не поддавались правовому контролю. Вместе с тем престиж правовых предписаний всегда в значительной мере определялся их соответствием нравственным представлениям.

Период реформ в России конца прошлого и начала нынешнего веков сопровождался разрушением правовой системы (как и после Октябрьской революции 1917 г.), падением престижа права, расцветом правового нигилизма. Казалось бы, в этих условиях мораль должна была стать основным регулирующим фактором. Но этого не произошло. Нравственная деградация общества стала естественным следствием происходивших политических и экономических преобразований, расцвета воровства и коррупции в государственных масштабах. Помогали и средства массовой информации, обретшие неограниченную свободу. Началась жизнь "по понятиям", в основе которых лежала деформированная, воровская мораль. Свобода стала восприниматься как вседозволенность, а насаждаемые принципы рыночной экономики способствовали расцвету эгоизма и индивидуалистического менталитета.

Без возрождения здоровой нравственности вернуться к нормальным человеческим отношениям и правопорядку стало невозможным в принципе. Еще Гораций заметил: "Какую пользу могут принести законы в обществе, в котором нет нравственности...". Именно этим обусловлено обращение к нравственным ценностям, их пропаганде и поискам способов воздействия на сознание.

В Парламенте создаются комиссии по этике. При Президенте не только ведутся разговоры, но и принимаются организационные меры по формированию этики государственной службы. Православная церковь, в поисках способов обуздания алчности молодых, но прытких отечественных предпринимателей, принимает моральный кодекс бизнеса, призывая жить по Библии.

Вновь пробуждается интерес к профессиональной этике: этике педагога, врача, офицера, журналиста, этике правоохранительных служб и правосудия.

Адвокатура является одним из крупных отрядов российской интеллигенции. Можно, пожалуй, утверждать, что это и передовой отряд интеллектуалов, ибо адвокаты действуют в правовой сфере, им близки и понятны проблемы правового статуса и личности, и государственных, и общественных структур. Их оружие — цивилизованное право и здоровая мораль. Потому адвокаты всегда были сторонниками политики укрепления правопорядка, а в защите справедливости ориентировались на нравственные ценности общества.

Общие негативные процессы периода реформ не обошли адвокатуру. Она пополнялась людьми, не всегда достойными, свободными от "нравственных предрассудков профессии". Обогащение любой ценой обернулось для этих адвокатов новой формации приобщением к функциям посредников в установлении коррупционных связей доверителей с должностными лицами правоохранительных органов. На вооружение некоторых из них приходят изощренные способы фальсификации доказательств, подлоги, мошенничество.

Современная адвокатура должна найти в себе силы для очищения. Главный способ — возрождение профессиональной нравственности и культуры. Эта задача стоит перед адвокатскими формированиями и их органами самоуправления как никогда остро. Она осознана адвокатурой, доказательством чему является факт принятия Кодекса профессиональной этики адвоката.

На протяжении веков, пока существует адвокатура, начиная от древнего Рима и Афин, ведутся поиски нравственных критериев оценки и ее деятельности, и ее представителей. Естественен вопрос, почему нравственные оценки так важны для адвокатуры и вроде бы менее актуальны для многих государственных институтов, включая суды, которые по определению должны быть вершителями правды и справедливости. Ответ на этот вопрос кроется в правовом и социальном статусе адвокатуры.

Вся история адвокатуры есть история ее самоутверждения, борьбы за признание государством и обществом. Если авторитет государственных учреждений подкреплялся опорой на властные полномочия и поддержку всего государственного аппарата, то авторитет адвокатуры имел всегда одну опору — общественное доверие.

Признание государства означало обеспечение легитимности института адвокатуры, формирование ее правового статуса, утверждение ее независимости от администрации (магистратуры). Признание общества было связано с завоеванием адвокатурой уважения. Обеспечение высокого престижа адвокатуры в глазах общества можно было добиться только нравственной безупречностью и слова, и дела. Это было особенно важно в условиях российской действительности и русского менталитета, для которого совесть всегда была выше закона, а личная порядочность и обязательность — выше профессиональных знаний.

М. Малло наставляет: "Честности адвокату мало. Он должен доводить ее до щепетильности... Безумие и бесчестье искать средства, как обойти закон или выиграть неправое дело... Избегайте всяких бесчестных средств в защите, консультациях, во всяких деловых отношениях". Цитируя правила, изложенные советом адвокатской корпорации Франции еще в 1820 г., автор приводит принципы, оберегающие честь адвокатуры: умеренность, бескорыстие, честность.

Разве эти принципы не распространяются на любого государственного чиновника, общественного деятеля, политика? Конечно, распространяются! Но применительно к адвокатуре они наполняются особым смыслом и содержанием. Адвокат и в суде, и в гражданских сделках выступает в роли поверенного, т.е. в роли лица, которому доверяют. Доверие же всегда надо уметь и заслужить, и оправдать, а для этого есть только один путь — путь честного выполнения профессионального долга.

Однако есть и еще одно важное обстоятельство, привлекающее внимание к адвокатской этике — это многообразие и сложность отношений, в которые вступает адвокат при выполнении профессиональных обязанностей. Отношения эти не всегда поддаются правовому контролю. Нормы нравственности оказываются их единственным регулятором.

В советское время до начала 1970-х гг. вопросы профессиональной этики в научной литературе практически не затрагивались. Господствовала точка зрения, что в условиях социализма нет социальной базы для корпоративной этики. Принятая XXII съездом КПСС обновленная программа партии включала Моральный кодекс строителя коммунизма, который должен был охватить все сферы нравственных отношений1.

И все же уже в первой половине 1970-х гг. стали появляться серьезные работы, посвященные адвокатской и судебной этике, а несколько позже — и этике учителя, офицера, журналиста, ученого. Возрождалась врачебная этика, хирургическая деонтология. Нетрудно заметить, что поиск специфики нравственных отношений был ориентирован на те профессии, сферой воздействия которых являлось человеческое сознание.

Мораль в ряду регуляторов общественных отношений занимает важное, если не решающее место. Если право, подкрепленное государственным принуждением, выступает часто как некая навязанная человеку система норм, далеко не всегда им одобряемая и исполняемая, то мораль (нормы нравственности), формируемая естественным путем, органичнее входит в духовный мир человека и имеет, следовательно, определенные преимущества перед правом.

Термины "этика", "мораль", "нравственность" и в литературе, и в законодательстве употребляются не всегда корректно. Понятием "этика" часто подменяют свод нравственных норм, а морально-нравственными проблемами нередко обозначают проблемы этики. Это требует уточнения понятий, приближения их содержания к традиционно принятому в философской литературе. Этикой обозначают часть философской науки, предметом которой являются обычаи, нравы, поведение, иначе говоря — мораль, нравственность. Последние два понятия употребляются как идентичные. Этическое учение включает наряду с общими представлениями о добре и зле, совести, справедливости, долге и других ценностях нравственного сознания также и нормативную часть, регулирующую конкретные акты поведения. Классификация нравственных норм связана с понятием этических принципов.

Судопроизводство детально регламентировано нормами процессуального права, но это не означает, что мораль как разновидность социальных норм и как форма общественного сознания вытеснена из судопроизводства.

Одна из первых попыток показать значение нравственных требований для правосудия принадлежит А. Ф. Кони, который в нравственности искал средство "оградить суд от порчи", противопоставить казенному равнодушию чуткое отношение к человеку, способствовать развитию "истинного и широкого человеколюбия на суде"1.

С тех пор, хотя и со значительными перерывами, вопросам судебной этики как учению о нравственных идеалах, принципах и нормах, определяющих нравственное содержание деятельности участников судопроизводства, уделялось все более пристальное внимание и учеными-правоведами, и практиками.

В научной этике как части философского учения появляется раздел этики профессиональной. После длительных дискуссий пришло понимание того, что профессиональная мораль не есть некая корпоративная мораль, ставящая одну социальную группу над другой, защищая сословные привилегии, отгораживающая нравственным барьером представителей одной профессии от остального мира. Напротив, профессиональная мораль дополняет, развивает, конкретизирует общенародную мораль, воплощенную в общечеловеческих нормах нравственности. К представителям той или иной профессии она предъявляет повышенные и нередко специфические моральные требования.

Адвокатская этика является частью судебной этики, привлекающей внимание в силу многозначности и остроты коллизий, возникающих в практике адвоката-защитника и адвоката-представителя.

О том, что уголовная защита представляет особые поводы для предъявления требований, почерпнутых из области нравственной, отмечал еще А. Ф. Кони. Необходимо подчеркнуть, что адвокатская этика вовсе не ставит перед собой целей оправдания отступлений от правды и объективности. Она осуждает ложь, крючкотворство, заведомые передержки. И только она может дать адвокату оружие большой социально полезной силы, уберечь начинающего специалиста от глубоких разочарований, подсказать пути истинного морального удовлетворения деятельностью.

Нравственное воспитание молодых специалистов (будь то юрист, медик, педагог или ученый) имеет не меньшее значение, чем вооружение их определенной суммой специальных знаний. Именно профессиональная этика в наибольшей степени способна помочь решению этой проблемы.

Сказанное позволяет выделить следующие объективные предпосылки специфики профессиональной этики:

а) наличие своеобразных условий для реализации общих предписаний морали. Эти условия определены характером трудовых отношений, в частности, характером объекта трудового воздействия. Действие этих условий таково, что существенно меняются последствия соблюдения или несоблюдения той или иной общеморальной нормы, определяя меру ответственности члена профессионального коллектива перед коллективом и обществом;

б) наличие неповторимых, свойственных только данной профессии ситуаций, приводящих к возникновению специфических норм нравственности. (Таковы, например, взаимоотношения защитника и обвиняемого, рождающие нравственную коллизию между общественным долгом в обычном понимании и профессиональным долгом, обязывающим к соблюдению так называемой адвокатской тайны, интересов доверителя и т.п.) Эти нормы не могут перерасти в общеморальные принципы в силу их частного, нетипичного для общества в целом характера. Но они и не противоречат общим принципам морали, поскольку ими опосредуются объективно необходимые отношения, отвечающие общественным интересам;

в) особенности содержания профессионального долга как этической категории.

Здесь необходимо видеть специфику целей деятельности представителя той или иной профессии, морально допустимые средства достижения целей, специфику нравственного идеала и нравственных стимулов.

В Положении об адвокатуре РСФСР 1980 г. были сформулированы основные требования, предъявляемые к адвокату. Адвокат должен быть образцом моральной чистоты и безукоризненного поведения, обязан постоянно совершенствовать свои знания, повышать свой идейно-политический уровень и деловую квалификацию, активно участвовать в пропаганде права.

Закон об адвокатуре более прагматичен, но и он обязывает адвоката постоянно совершенствовать свои знания, повышать квалификацию, соблюдать кодекс профессиональной этики. Сохранились нормы о недопустимости принимать поручение об оказании юридической помощи в случаях, когда в расследовании и решении дела принимает участие должностное лицо, с которым он состоит в родственных отношениях, либо когда он по данному делу ранее оказывал юридическую помощь лицу, интересы которого противоречат интересам лица, обратившегося с просьбой о ведении дела, или участвовал ранее в деле в качестве судьи, следователя, прокурора, лица, производившего дознание, свидетеля, эксперта-специалиста, переводчика или понятого (ст. 6, 7). Эти правовые нормы, как мы видим, в значительной мере раскрывают и содержание профессионального долга адвоката.

Нравственными чертами адвоката должны быть объективность, глубокое уважение к закону и интересам правосудия. Для защитника, положение которого осложнено тем, что он связан интересами обвиняемого, должно быть одинаково чуждо как оправдание его за счет умаления социальной опасности преступления, так и преждевременная сдача позиций без борьбы, без использования всех возможностей, предоставленных ему законом.

Стремление адвокатуры к нравственному самоочищению прослеживается на протяжении всей ее истории и выливается чаще всего в торжественных присягах и попытках создания нравственных кодексов профессии.

Дореволюционный российский адвокат, вступая в сословие, клялся "не писать и не говорить на суде ничего, что могло бы клониться к ослаблению... доброй нравственности, но честно и добросовестно исполнять обязанности принимаемого на себя звания". Однако практическая деятельность присяжной адвокатуры далеко не укладывалась в эти заповеди.

В 1908 г. Союз американских адвокатов опубликовал Правила профессиональной этики. Этот обширный документ, состоящий из 70 параграфов, предложил этические рекомендации адвокату, кажется, на все мыслимые случаи, могущие возникнуть в профессиональной практике. Речь в них идет о тактичном отношении к суду и коллегам, о добросовестном отношении к обязанностям, о честности и откровенности, об умеренности в притязаниях на вознаграждение и т.д.

Но существование этих правил не спасает буржуазную адвокатуру от моральной деградации. По свидетельству буржуазных же авторов, стоимость услуг адвокатов непомерно возросла, и адвокат давно превратился в активного участника торговли правосудием. Такая опасность подстерегает и нашу отечественную адвокатуру, получившую право взимания с клиента ничем не ограниченного гонорара. В основе этого права лежит добровольно заключаемое соглашение сторон. Однако едва ли во всех случаях можно говорить об их равенстве. Вопрос контроля органов адвокатского самоуправления гонорарной практики приобретает и в наших условиях актуальное значение.

Эдвард Пэрри в своих советах опытного адвоката начинающему приводит семь принципов защиты, которые можно было бы только приветствовать (честность, мужество, трудолюбие, остроумие, красноречие, рассудительность, чувство товарищества), однако за ними скрываются сентенции, далеко не соответствующие нашим представлениям о честности, а торжество справедливости как нравственная цель деятельности им вовсе не упоминается. Напротив, качества "идеального" адвоката, пропагандируемые Пэрри, вызывают удивление: "Лучше быть сильным и неправым, чем правым и слабым", "Хороший адвокат — это великий актер" и т.п. Такие нравственные установки могут быть выработаны только в погоне за успехом, достижение которого якобы оправдывает любые средства.

Закон об адвокатуре ввел присягу адвоката, которая, на наш взгляд, вполне отвечает представлениям отечественной адвокатуры о долге адвоката. "Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять обязанности адвоката, защищать права, свободы и интересы доверителей, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и кодексом профессиональной этики адвоката" (ст. 13).

Нравственные кодексы адвокатской профессии разрабатывались во многих странах (в Польше — 1970 г., в Венгрии — 1972 г., в Литве — 1974 г. и др.). Принимались они и отдельными коллегиями адвокатов в СССР. Все эти кодексы представляют несомненный практический интерес, однако в научном плане вызывают замечания: в них не всегда обосновываются специфические нормы нравственности, многие из них декларативны и общи, повторяют или существующие правовые предписания, или простые нормы общечеловеческой морали.

Представляется, что адвокатская этика в ее прагматической части может быть рассмотрена как нормативная система с внутренней согласованностью предписаний, имеющая определенную структуру. Структура адвокатской этики должна включать в себя, на наш взгляд, общие и частные нравственные требования, регулирующие следующие комплексы отношений:

а) отношения адвокатских коллективов и отдельных адвокатов с гражданами, учреждениями и организациями;

б) отношения адвокатских коллективов и адвокатов с правоохранительными органами и их должностными лицами;

в) отношения внутри адвокатских коллективов. Взаимоотношения адвоката-защитника с подзащитным

могут входить во все три комплекса отношений, а их регулирование составляет центральную и основную часть нормативной системы адвокатской этики.

Нормы адвокатской этики с точки зрения уровня обобщений могут быть общими и частными. Общие нормы мы относим к принципам адвокатской морали.

Особый интерес представляют нравственные принципы деятельности адвоката-защитника в уголовном процессе.

В юридической литературе предпринималась попытка из разрозненных этических рекомендаций, обращенных к уголовной защите, выделить наиболее общие нормы, носящие характер принципов. Известный советский ученый-процессуалист Н. Н. Полянский писал в этой связи: "Только защита обвиняемого и ни в каком случае не обличение его, правдивость, профессиональная тайна и независимость от подзащитного — таковы, на наш взгляд, четыре начала, определяющие поведение адвоката-защитника на суде"1. Значительно позже адвокат В. Д. Гольдинер отнес к числу наиболее принципиальных вопросов адвокатской этики, такие как значение позиции подсудимого для защитника, нравственные проблемы защиты при противоречивых интересах подсудимых, проблемы выбора средств и способов защиты, выбор дел и возможность отказа от поручения.

Попытка искать решение нравственных проблем не только в теоретических построениях и сложившейся практике, но и в законодательстве основывается на том бесспорном положении, что деятельность адвоката-защитника протекает преимущественно в рамках закона, что в расчет может приниматься только практика, не противоречащая закону, и что характерной чертой отечественного законодательства является освоение и отражение им нравственных норм и ценностей.

Этическая норма приобретает юридически общеобязательную силу лишь тогда, когда она закреплена в правовой норме. Это те ситуации, которые допускают однозначное решение. Так, правила адвокатской этики запрещают защиту двух обвиняемых с противоречивыми интересами одним адвокатом; запрещают разглашение сведений, полученных адвокатом от обвиняемого доверительно; запрещают отказ от принятой защиты в ходе судебного разбирательства.

Все эти этические правила нашли в свое время отражение в процессуальном законодательстве (ст. 49, 51, 72 УПК РСФСР; ст. 49,53, 56 УПК и др.) и стали общеобязательными. Их соблюдение гарантируется не только принудительной силой права, но и нравственным сознанием защитника.

Вместе с тем бывают ситуации, для которых невозможно однозначное решение. Обычно они связаны с тактикой защиты и взаимодействиями защитника с подзащитным и другими участниками процесса. В этих случаях важнейшими регуляторами поведения являются правовое и нравственное сознание. К числу таких ситуаций, требующих применения нравственных оценок, обычно относят: проблему выбора адвокатом дел; понятие подлежащего защите так называемого законного интереса; предмет тайны доверителя, не подлежащей разглашению; пределы процессуальной самостоятельности адвоката при определении правовой позиции, оценке доказательств, выборе тактических средств защиты.

Довольно сложной является проблема объективности адвоката при анализе и оценке доказательств, при истолковании той или иной правовой ситуации. Здесь возможны коллизии с его односторонней функцией, и единственным критерием оказывается нравственное сознание адвоката, его отношение к социальным ценностям, определяющим строй и функционирование правосудия.

Профессиональные и нравственные качества адвоката — это далеко не врожденные свойства личности. Они формируются воспитанием, обучением, кадровым отбором, контролем со стороны коллег и руководящих органов адвокатуры.

Все эти вопросы так или иначе освещаются в литературе и требуют непредвзятого обсуждения. К числу наиболее актуальных коллизий, в разрешении которых важная роль принадлежит нравственному сознанию их участников и общепризнанным ныне нормам адвокатской этики, обычно относят те из них, которые возникают между адвокатом-защитником и подзащитным при определении средств защиты, оценке обстоятельств дела, определении позиции по делу.

Рекомендации, содержащиеся в литературе, сводятся к тому, что адвокат, будучи профессиональным юристом, обязан соблюдать требования закона и не вправе использовать средства защиты, закону противоречащие. К таким средствам обычно относят использование заведомо ложных показаний, подложных документов и, тем более, участие в их фабрикации; преднамеренное затягивание процесса, "запутывание" допрашиваемых лиц, вторжение в их личную жизнь с тем, чтобы подорвать доверие к их показаниям и т.п.

При оценке установленных органами расследования и судом обстоятельств дела и тех доказательств, которыми они подтверждены, адвокат должен проявлять объективность и здравый смысл. Его критические суждения, направленные на опровержение доводов обвинения, либо противной стороны в гражданском процессе, должны иметь опору в материалах дела. Противоречат здравому смыслу и этике такие приемы, как преувеличение значения мелких деталей и упущений в показаниях с целью опорочить в целом показания добросовестного свидетеля. Это те приемы, которые обычно относят к бессовестному крючкотворству и подсиживанию процессуального противника. Такого рода защита не достигает цели, напротив, вызывает раздражение и недоверие к адвокату, компрометирует его, бросает тень на адвокатуру в целом. Умеренность и объективность в приемах защиты и оценке доказательств, интерпретация их совокупности, формирующая выводы по делу и их правовую оценку, — непременное требование к профессиональным качествам и правовой культуре адвоката.

В работах об адвокатской этике всегда очень остро стоял вопрос о допустимых пределах расхождения позиции адвоката-защитника и его подзащитного, в частности, вправе ли защитник признать вину установленной, если подзащитный ее упорно отрицает вопреки очевидности. В решении этого вопроса в свое время была внесена немалая доля демагогии. Дескать, адвокат не слуга клиента, а самостоятельный участник процесса, который сам должен решать, как ему поступить, не считаясь с волей подзащитного. В свете профессиональной этики этот вопрос должен решаться исходя из признания односторонности функции защитника, его назначения в процессе, доверительных отношений, которые связывают его с клиентом. Адвокат-защитник не может заняться опровержением позиции подзащитного и подтверждением его вины — это дело обвинителя. Его задача в этом случае — найти все слабые места в обвинении и показать их, изложить возможные сомнения в обоснованности обвинения и, не отрицая права на иную интерпретацию доказательств другой стороной, указать также на те обстоятельства, которые могут смягчить ответственность и положительно влиять на правовую оценку действий подзащитного. Разумеется, все это возможно лишь после обсуждения всех деталей позиции с подсудимым, доверившим адвокату свою защиту.

Нужно сказать, что такие острые коллизии возникают не часто, и проблема имеет скорее академическое значение. Однако возникновение такой острой ситуации в практике возможно и от адвоката требуется в этих случаях проявление высокого профессионального мастерства, этической культуры. Заповедь "не навреди" здесь уместна не менее чем в медицинской практике.

Взаимоотношения адвоката с должностными лицами правоохранительных органов и суда заслуживают особого внимания. Этот аспект адвокатской этики находит отражение без исключения во всех соответствующих сводах. Любопытно, что в упомянутых уже нами Правилах адвокатской профессии союза американских адвокатов (1908 г.) ст. 1 начинается с заголовка "Уважение к судебным чинам". Содержит она и существенный нюанс: "Уважение, предписанное законом к судам и судебным чинам, требуется к должности, а не к лицу, ее отправляющему". Однако далее, дабы пресечь возможные вольности в критике "судейского поведения", подчеркивается, что публичная критика опасна нарушением общественного доверия к правосудию и допустима не иначе, как в судах следующей инстанции.

В Правилах профессиональной этики, подготовленных Гильдией российских адвокатов, вопросы их взаимоотношений с правоохранительными органами отражены следующим образом: "Адвокат, участвуя в предварительном следствии, обязан вести себя так, чтобы его ходатайства, заявления, вопросы не подрывали авторитет правоохранительных органов, не дискредитировали коллег и не унижали достоинство участников уголовного процесса" (ст. 14). В суде адвокат "должен беспрекословно подчиняться распоряжениям председательствующего, соблюдать установленный порядок судебного разбирательства" (ст. 15.1). Но таковы и процессуально-правовые требования.

Ближе к способам нравственно-этического регулирования взаимоотношений с судом следует признать следующее положение Правил адвокатской этики адвокатов Украины (утверждены Высшей квалификационной комиссией адвокатуры при Кабинете министров 1—2 октября 1999 г.): "В ходе судебного разбирательства дела адвокат не должен .. .пытаться влиять на решение (приговор) суда не процессуальными средствами" (п. 3 ст. 53).

"Никакие пререкания адвоката с судом недопустимы, даже если адвокат считает действия председательствующего или вынесенное судом определение неправильными" (ст. 7.1 Правил профессиональной этики российских адвокатов, разработанных Комитетом по защите прав адвокатов Федерального союза адвокатов России).

Обоснованность и приемлемость всех этих рекомендаций не вызывает сомнений, и адвокатами, особенно начинающими, они должны восприниматься как непременное условие профессиональной культуры.

К сожалению, в многочисленных этических сводах и кодексах адвокатской чести не уделяется необходимого внимания отношению адвоката к суду и органам правоохраны вне процесса, в их общениях с внесудебной аудиторией и с журналистами.

Адвокат вправе использовать только те средства и способы защиты, которые предусмотрены законом, не противоречат закону и морали, только в условиях и рамках судопроизводства он может и должен оценивать доказательства по делу и опровергать обвинение, давая собственную объективную и взвешенную оценку доказательствам.

Профессия и адвоката, и журналиста нередко вынуждает прибегать к крайним средствам. Однако при этом должно соблюдаться чувство меры. Добросовестность и умеренность в приемах "борьбы" — одно из необходимых свойств профессиональной культуры. Когда же изменяет чувство меры, а нравственность отступает, следует помнить о законе, обеспечивающем независимость суда, уважение к суду, невмешательство в отправление правосудия.

УПК существенно расширил права адвоката по участию в собирании доказательств. В частности, адвокату предоставлено право опрашивать лиц с их согласия (ч. 3 ст. 86). И вот уже мы видим на рекламных щитах объявление некоторых адвокатских образований о предлагаемой ими новой услуге в виде "работы со свидетелями". Время покажет, какие опасности для правосудия и для этических заповедей адвокатской профессии кроются за этой новой услугой. Но уже и теперь стали достоянием судебной практики попытки недобросовестной обработки свидетелей некоторыми адвокатами, вплоть до подкупа и шантажа.

Кодекс профессиональной этики адвокатов принят в развитие требований ст. 7 Закона об адвокатуре, в целях поддержания между адвокатами чувства правды, чести и сознания нравственной ответственности перед обществом, развития традиций российской присяжной адвокатуры.

В преамбуле обоих вариантов Кодекса отмечается, что ими "развиваются традиции российской присяжной адвокатуры". Но если факт существования советской адвокатуры и ее 80-летнего опыта игнорируется, то откуда появились все мы и сами нравственные постулаты Кодекса! От того, что в новой редакции Кодекса слово "присяжной" взято в скобки, смысл сказанного не изменился.

"Соблюдение профессиональной тайны,— утверждается в п. 2 ст. 6 Кодекса,— является безусловным приоритетом деятельности адвоката". Приоритетом деятельности адвоката является защита прав и законных интересов доверителя. Профессиональная тайна адвоката, надо полагать, касается тех сведений, полученных им при ведении дела, разглашение которых может причинить моральный или имущественный вред доверителю. Но содержание этой тайны может быть средством защиты, и уже поэтому нет оснований объявлять ее сохранение приоритетом деятельности. В сущности, такой вывод подтверждает и п. 4 ст. 6. Если же разглашение тайны может составлять дисциплинарный проступок, то разумно было бы обсудить ее предмет, чрезвычайно расширенный в п. 5 ст. 6 Кодекса, и потому опасный для адвоката.

Статья 9 в подп. 2 п. 1 запрещает адвокату занимать по делу позицию и действовать вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в самооговоре своего подзащитного. Эта норма воспроизводит положение Закона об адвокатуре (п. 3 ст. 6). Первая половина ее была вызвана к жизни весьма распространенными в былые времена случаями перехода адвоката-защитника на сторону обвинителя. Эти случаи справедливо расценивались адвокатской общественностью как предательство интересов подзащитного. Законодатель внял этим общим настроениям. Вторая часть нормы представляется небесспорной. Мотивы самооговора обвиняемого могут составлять большую ценность для него, чем опасность наказания. Игнорирование их может служить основанием отказа от услуг защитника. В этом случае должно бы действовать не право, а именно профессиональная этика, как инструмент более гибкий, способствующий учету таких нюансов в отношениях защитника с подзащитным, которые не могут укладываться в жесткую норму закона.

В Кодексе профессиональной этики адвоката не нашлось места для норм, диктующих нравственную обязанность уважительного отношения к закону и суду. Между тем такое требование является традиционным для нравственных сводов. Отражено оно и в виде правового положения в отдельных отраслях процессуального законодательства (п. 5 ст. 2 АПК, ст. 2 ГПК).

Остается не учтенным неоднократно отмеченное в публикациях и такое существенное замечание: нужно ли было соединять нравственные заповеди профессии с процедурными основами дисциплинарного производства? Не превращает ли такое соединение свод нравственных правил профессии в дисциплинарный устав либо раздел КоАП? Впрочем, такая структура Кодекса уже как бы одобрена законодателем путем дополнения ст. 4 Закона об адвокатуре. Не только нормы Кодекса, но и установленные им основания и порядок привлечения адвоката к ответственности признаны обязательными (см. Федеральный закон от 20.12.2004 № 163).

Нравственное сознание личности — материя тонкая и за счет угроз не формируется. Нравственные установки призваны отражать определенную часть духовных ценностей человека. Ими руководствуются не из боязни последствий, а потому, что иначе поступить не позволяет совесть. Что же касается процедурных основ дисциплинарной ответственности адвоката, то им место скорее в положении о работе квалификационных комиссий и советов адвокатских палат. Тем более что основания для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности могут быть связаны не только с нарушением нравственных заповедей.

Для науки актуальной задачей должно стать дальнейшее развитие теоретических основ адвокатской этики, создание специального учебного курса. Возможно дополнение Кодекса наиболее общими принципами адвокатской этики, которые бы служили ориентиром для адвоката в решении неизбежно возникающих нравственных коллизий.

Принципы профессиональной этики в отличие от конкретных норм, призывают к размышлению и сознательному выбору варианта поведения. Именно они, при условии их развития и совершенствования, могут стать основой воспитания молодых адвокатов, формирования профессионального нравственного сознания. Думаю, что такой уважительный подход к адвокату станет лучшим стимулом формирования нравственной культуры.

37. Меры пресечения это процессуальные средства ограничения личной свободы обвиняемого, а в исключительных случаях подозреваемого, приме няемые для предотвращения возможных процессуальных нарушений с их стороны, а также для обеспечения исполнения приговора. В общем виде ме ры пресечения обеспечивают надлежащее поведение обвиняемого или по дозреваемого (о понятии надлежащего поведения см.: комментарий к ст. 102

УПК).

Перечень мер пресечения установлен ст.98 УПК.

Мерами пресечения являются:

− подписка о невыезде;

− личное поручительство;

− наблюдение командования воинской части;

− присмотр за несовершеннолетним обвиняемым;

− залог;

− домашний арест;

− заключение под стражу.

Избрание меры пресечения понимается как принятие решения о мере пресечения (п. 13 ст. 5 УПК).

Общими условиями избрания меры пресечения являются

− наличие возбужденного уголовного дела,

− надлежащий субъект применения (состоящий на соответст вующей должности, принявший дело к своему производству, не под лежащий отводу) и

− надлежащий объект отсутствие служебного иммунитета (ли ца, на которые распространяется действие уголовнопроцессуального закона).

Меры пресечения имеют превентивнообеспечительный характер. Основанием применения мер пресечения является обоснованное предположе

ние о возможном процессуальном нарушении со стороны обвиняемого. Ве роятный вывод о возможном нарушении должен быть основан на конкрет ных фактах, установленных путем доказывания.

Система различных мер пресечения позволяет избрать именно ту, которая в каждом конкретном случае обеспечивала бы надлежащее поведение обвиняемого (подозреваемого), при этом минимально ограничивала бы его

права и свободы (п. 2.3 Токийских правил, утвержденных резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 14.12.90 № 45/110).