Природа крыма и её освоение в эпоху энеолита
(ОПЫТ ИСТОРИКО-ЛАНДШАФТНОГО АНАЛИЗА)[1]
Опубликовано в журнале «Физическая география и геоморфология». – К. : Вища школа, 1983. – вип. 30. – С. 57–65.
Разработка теоретических основ регионального рационального природопользования требует методических приемов установления направления и скорости преобразовательной динамики местных геосистем под совокупным воздействием естественных и антропогенных факторов, определения их роли в дифференцированном и интегральном аспекте. В связи с этим возрастает необходимость разработки приёмов междисциплинарного историко-ландшафтного анализа взаимодействия природы и общества на примерах конкретных территорий. В этом отношении особый интерес представляет, Крым как регион со сложной ландшафтной структурой, характеризующийся длительным и относительно интенсивным хозяйственным освоением.
Ф. Энгельс [1, с. 33] подразделял первобытную историю на период преимущественно присвоения готовых продуктов природы путем охоты и собирательства и период введения активно влияющего на природу скотоводства и земледелия, овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. За нижний временной рубеж исторической географии мы принимаем начало неолитической революции в истории развития человечества. В Крыму этот период приходится на энеолит. На более ранних этапах человек служил биологическим, внутренним фактором развития природы [19].
По поводу состояния природы Крыма в целом и отдельных его регионов в эпоху энеолита в литературе существует ряд мнений. По схемам палеогеографической периодизации голоцена, предложенным разными авторами, эпоха энеолита приходится на разные периоды [25].
Нет также однозначных представлений о локальных позднеголоценовых деформациях земной коры [3, 11, 18], эвстатических колебаниях уровня омывающих Крым морских водоёмов [8, 10, 12, 17, 22, 26, 32], климатических [4, 5] и в целом ландшафтных [2, 15] условиях жизни и хозяйственной деятельности человека в эпоху энеолита.
Работы о природе Крыма в эпоху энеолита содержат нередко взаимоисключающие представления. Относительно мало сведений имеется о виде и интенсивности хозяйственного освоения отдельных частей полуострова, развитии производящих отраслей хозяйства. Пока не установлен момент окончательного перехода к скотоводству и земледелию как основным видам занятий. И потому предпринята попытка по возможности восполнить эти пробелы на основе исследования состояния некоторых компонентов природы и археологических памятников эпохи энеолита.
Ранний энеолит (конец IV – первая половина III тыс. до н. э.) Крыма представлен материалами стоянок кая-арасинского и курцовского типов, а развитой и поздний (вторая половина III – начало II тыс. до н. э.) энеолит – содержимым курганов и поселений кемиобинской и ямной культур.
Под термином поселения подразумеваются места площадью не менее 40 – 100 м2 с хорошо выраженным культурным слоем. Стоянки – это места (20 – 40 м2) временных (сезонных) остановок небольших групп охотников или скотоводов со слабо выраженном культурным слоем и отсутствием строительных остатков. Местонахождения – места находок единичных археологических предметов.
Существенное влияние на особенности динамики геосистем Крыма в эпоху энеолита оказывали изменения уровня омывающих полуостров морей. На основе анализа работ, посвященных характеристике процесса изменения уровня Чёрного и Азовского морей, и личных исследований мы присоединяемся к мнению тех учёных, которые считают, что в III тыс. до н. э. уровень Чёрного моря был ниже современного примерно на 10 –8 м [17], что в эту эпоху происходило заполнение котловины Азовского моря [26] и ещё не было Сиваша [21].
Для установления колебаний увлажнения Крыма в позднем энеолите мы использовали данные о годовом стоке Днепра за последние 4125 лет [27], восстановленные по сведениям об отложениях в Сакском озере [28]. Величина увлажнения по отношению к норме уменьшалась от 1,15 в XXII в. до 1,0 в XIX в. до н. э.
Настоящей летописью климатических и в целом ландшафтных условий эпохи энеолита являются почвы. В. П. Золотун [9] занимался изучением почв, погребенных под разновозрастные насыпи курганов, на Юге Украины. В Крыму им исследованы в ряде северных районов палеопочвы в зонах современных каштановых, темно-каштановых и южных чернозёмных почв. Он высказал мнение, что за последние 5 –4,5 тыс. лет на месте зоны современных каштановых почв располагались каштановые и светло-каштановые. Широтная аномалия почвенных подзон к северу, а в Крыму к югу связана, как он считает, с влиянием Сиваша, береговой линии моря и лиманов, откуда воздушными потоками непрерывно транспортируются легкорастворимые соли, отрицательно влияющие на физические и химические свойства, а также скорость эволюции почв. В связи с этим во второй половине голоцена более высоким сохраняется содержание легкорастворимых солей в профилях каштановых и солонцовых почв Присивашья.
Для примера приведем результаты изучения почв, погребённых под энеолитические насыпи двух больших курганов, располагающихся в промежуточных частях Крыма. Ногайчинский курган находится в нескольких километрах к западу от пгт. Нижнегорского в полосе современных лугово-чернозёмных карбонатных глубоко солончаковатых легкоглинистых почв, а курган Золотой – у пос. Битумное Симферопольского района – в поясе чернозёмов мицелярно-карбонатных южных малогумусных, развитых на красно-бурых плиоценовых глинах. Анализ подкурганных почв подтверждает выводы ряда исследователей [14] о том, что за последние 45 веков почвы не эволюционировали в другие генетические типы. За это время лугово-чернозёмные солончаковые почвы в районе Ногайчинского кургана перешли в глубокосолончаковатые. Наряду с рассолением происходит их постепенное осолонцевание. Содержание натрия увеличивается с 1,8% в горизонте 0 – 10 см палеопочвы до 4,6 % в дневной контрольной. В профиле палеопочвы с поверхности выделяется осветленная тонкослоеватая (4 см) прослойка (Ао), как у серо-бурых пустынных почв. В. П. Золотун [9] отмечает, что в солонцеватых южных чернозёмах и в зоне каштановых почв Украины в последующем мощность этого слоя непрерывно увеличивается, а в зоне несолонцеватых черноземов она позже становится темнее. Следовательно, наличие её в палеопочве Ногайчинского кургана обусловлено не столько существовавшими в эпоху энеолита гидротермическими условиями, сколько солевым режимом почв. Наличие же в гумусовом горизонте этой палеопочвы пленок (корочек) стально-серого цвета свидетельствует, наоборот, о достаточно благоприятном климате времени формирования её профиля.
Особый интерес представляет анализ почв из-под энеолитической насыпи Золотого кургана и дневной контрольной. Количество гумуса в верхнем горизонте дневной почвы всего на 1 % больше, чем в палеопочве. Количественный состав обменных оснований характеризуемых почв изменился незначительно, но качественный – существенно. Если, по данным В. П. Золотуна [9], на юге Украины с возрастом отмечается уменьшение обменного натрия и магния, а границы отношения кальция и магния становятся шире, то в описываемом нами случае наблюдается обратная тенденция изменения этих показателей. Так, количество обменных натрия и магния увеличивается почти в 2,5 раза в дневной контрольной почве по сравнению с погребенной энеолитической, а границы отношения кальция и магния становятся, наоборот, уже, хотя и остаются достаточно широкими (5:1). Если по данным анализа почвенного поглощающего комплекса с течением времени происходит осолонцевание характеризуемых чернозёмов, то по данным анализа состава водной вытяжки наблюдается сильное рассоление современных дневных почв по сравнению с их погребёнными аналогами. Содержание хлора и сульфатов уменьшается почти в 10 раз. Правда, сравнение по верхнему сильно динамичному по величине содержащихся солей горизонту почв не вполне показательно. Весьма вероятно, что погребение почвы в энеолите под выброс глины из ямы произошло в сухой летний сезон, когда соли были подтянуты к дневной поверхности, а образцы из современной почвы нами отобраны после осенних дождей в середине ноября. Тем не менее величины, характеризующие рассоление, довольно значительны. Очевидно, упомянутые тенденции направленности процессов связаны с увлажнением и относительным смягчением климата в современную эпоху, а также обусловлены фактором времени. Из-за этого происходит выщелачивание гипса из почвенного профиля и внедрение натрия в поглощающий комплекс, то есть процессы рассоления при осолонцевании.
Палеопочвы из-под обоих курганов относятся к степному типу почв. Изменения, прежде всего, их солевого режима сказались на эволюции растительного покрова. Существовавшие в эпоху энеолита, очевидно, ползучепырейные и мятликовые остепненные луга у Ногайчинского кургана сменились к настоящему времени степями с преобладанием типчака, а бедноразнотравно-злаковые степи у Золотого кургана – разнотравно-злаковыми. Поскольку в исторической географии особое внимание уделяется анализу не только пространственных, но и временных аспектов организации географической и исторической реальности [20], то исследование качественного своеобразия историко-географических явлений возможно нередко в иных, чем теперь, пространственных границах.
Исходя из локальных особенностей природы, видов и интенсивности освоения; этнической принадлежности населения, авторы, по предложёнию А. А. Щепинского, выделяют в Крыму восемь историко-географических районов (табл. 1), которые в ряде случаев отличаются от современных физико-географических выделов названиями, границами и соответственно занимаемыми площадями. В равнинном Крыму обособляются Северо-Крымский низменный (Присивашский прибрежный), Тарханкутский (увалистый), Центрально-Крымский равнинный, Керченский (холмисто-грядовый) регионы, а на остальной части полуострова – Северный предгорный, Южный предгорный и горный (горнолесной), Яйлинский и Южнобережный.
В Крыму открыто около 50 стоянок и поселений раннего энеолита. Пока не известны погребения этой эпохи. Вероятно, захоронения совершались в грунтовых, бескурганных коллективных могильниках типа Мариупольского в Приазовье или Долинки в Северном Крыму. Следовательно, в эту эпоху ещё не сложилась чёткая социально-экономическая дифференциация. Среди находок преобладают кремневые орудия (81 %), кости животных (9,5 %), керамика (7,6 %), остальные предметы составляют главным образом отходы собирательства. Среди кухонных отходов – 70 % кости диких животных (табл. 2). В Северо-Крымском регионе преобладают кости быков, лошадей, осла европейского, оленя благородного и мелких парнокопытных [30], в Керченском – лошадей, осла, зубра, оленя благородного, джейрана, мелких копытных, лисы [16], в Южном предгорном и горном – свиньи, косули, оленя, лошадей, рыси, волка [6]. На морском побережье Южнобережного и Тарханкутского регионов 95 %, отходов составляют раковины устриц и мидий [31], а в горном – в культурных слоях много раковин улиток. Одни исследователи полагают, что их собирали для употребления в пищу, другие – для откорма свиней.
Кости прирученных (одомашненных) быков, овец, свиней преобладают в Северо-Крымском и Керченском регионах [16, 30]; свиней, быков, овец, собак, кошек – в Южном предгорном и горном [6]. Находки муфты мотыги (VI слой в Замиль-Кобе (II) кремневых пластинок-вкладышей серпов в Таш-Аире I [13]; зерновой» ямы в Кая-Арасы [23] свидетельствуют о зарождении земледелия в эпоху энеолита.
В развитом и позднем энеолите в Северном Причерноморье и в Крыму возникает культура создания погребальных сооружений – курганов. Изучение топографических материалов, данных аэрофотосъёмок и наземных исследований в течение последних 20 лет дает основание А. А. Щепинскому полагать, что к началу 70-х годов текущего столетия в Крыму имелось не менее 11 тыс. курганов (0,42 кургана на 1 кв. км). Столько же курганов было, очевидно, и в эпоху энеолита, так как случаев уничтожения их абразией морей и Сиваша не зарегистрировано (они располагаются не менее чем в 0,5 км от береговых обрывов). Специальными исследованиями А. А. Щепинского не обнаружено следов уничтожения курганов. Кроме того, не обнаружено и могильников у позднеэнеолитического населения Крыма. (Начало интенсивного изучения курганов приходится на середину 70-х гг. нашего столетия в связи с резким развитием орошаемого земледелия на полуострове).
Таблица 1. Распределение позднеэнеолитических памятников и населения по: регионам Крыма
| Район | Территория, кв. км | Количество стоянок, поселений | Количество курганов | Количество погребений | Население | ||||
| всего | из них изучено, % | изучено | в среднем в кургане | во всех курганах | Одновременно проживало, чел | Плотность, чел/кв. км | |||
| Северо-Крымский низменный | 8,8 | 3,8 | 0,1 | ||||||
| Тарханкутский | 4,4 | 0,4 | |||||||
| Центральный Крымский равнинный | 2,4 | 2,3 | 0,04 | ||||||
| Керченский | 0,03 | ||||||||
| Северный предгорный | 1,3 | 0.04 | |||||||
| Южный предгорный и горный | 7,6 | 0,01 | |||||||
| Яйлинский | 1,3 | 0,004 | |||||||
| Южнобережный | 12,5 | – | – | – | – | – |
Таблица 2. Костные остатки диких и домашних животных (особей) из стоянок Крыма
| Период | Мартыновка | Фронтовое I | Ленинское I | Луговое I | Ени-Сала I | Курцы | Таш-Аир I | Заминь-Коба II |
| Неолит | 20* | 72,5 | 83,3 | – – | – – | 72,7 | 82,4 | |
| Нео-энеолит | – – | 64,1 | 57,1 | – – | 64,3 | |||
| Ранний энеолит | – – | – – | – – | 42,9 | – – | 73,7 | – – |
* Верхняя цифра – всего костных остатков, нижняя – из них костных остатков диких животных, %
Помимо курганов к этому времени относятся стоянки и поселения, содержащие ныне преимущественно обломки керамики, изделия из камня, кости животных. Анализ их показывает, что около середины III тыс. до н. э. охота и скотоводство составляли основу хозяйства, позже стало доминировать скотоводство, а в конце эпохи – и развитое земледелие. Разводили тогда мелкий и крупный рогатый скот, свиней и лошадей. Землю обрабатывали мотыгами и пахотными орудиями, используя быков, урожай убирали серпами с кремневыми вкладышами.
Из 11 тыс. курганов за 160 лет раскопано не менее 800, а научно документировано около 680. Как видно из табл. 1, в курганах погребено не менее 20 тыс. человек энеолитической эпохи. Антропологическое изучение почти 100 захоронений показало, что средняя продолжительность жизни человека в позднем энеолите в Крыму составляла 26 –26,5 лет, а людей старше 15 –35,5 лет. Таким образом, в течение 500 лет в Крыму одновременно проживало в среднем не менее 1050 человек (см. табл. 1). Судя по материалам курганов и числу стоянок, Яйлинский и Южнобережный регионы были наименее освоены. Здесь обнаружены преимущественно места кратковременных стоянок пастухов и собирателей моллюсков на морском побережье.
Наибольшая, концентрация стоянок и поселений приходится на горно-лесную часть Крыма, где, очевидно, в зимнее время сосредоточивалась основная масса населения, откочевывавшая сюда с равнинно-степных и Яйлинских регионов. Стоянки и поселения располагались здесь, как правило, в местах, хорошо защищенных от ветров северных румбов, рядом с источниками пресной воды и участками, пригодными для придомного скотоводства и земледелия. К сожалению, здесь не удалось выявить все курганы из-за значительной пересеченности, древней освоенности и залесенности местных геосистем. В равнинном Крыму и на Керченском полуострове преобладало, по-видимому, отгонно-кочевое скотоводство, а в горах Крыма в основном оседлое население занималось свиноводством, отчасти разведением крупного рогатого скота, овец, позже – лошадей, а также земледелием. На яйлах выпасали овец, а в конце энеолита сюда, как и на приозёрные низменности Тарханкута и Северного Крыма, пришло земледелие.
Судя по составу кухонных отходов, в горном Крыму тогда обитали олени, благородные и обыкновенные, косуля европейская, козы (бараны), сайга, кабаны, лошади, белка обыкновенная, зайцы русаки, черепахи болотные. На Керченском полуострове объектами добычи были бизоны, туры, джейраны, лошади.
Локальные особенности природы Крыма в эпоху энеолита были в отдельных случаях существенно иными, чем в настоящее время. На, это указывают также особенности вида и интенсивности его освоения.
Северо-Крымский регион на юге ограничен изогипсой 10 м. Как видно из табл. 1, севернее этой линии резко возрастала плотность населения. Вдоль низовьев современных речек, сухоречий и балок, берегов Сиваша располагались стоянки и поселения. Судя по распространению, мощности и составу илов Сиваша, на его месте в энеолите находились котловины заболачивающихся подов [21]. Луга по днищам впадающих речек, лугово-болотная и водно-болотная растительность вокруг проточных пресных и солоноватых конечных водоёмов обеспечивали надежным кормом и давали укрытие диким, а затем и одомашненным животным. Очевидно, до южной границы региона речки и нынешние сухоречья имели постоянный водоток. Значительную роль в их питании играли источники, которые и сейчас есть на, берегах Сиваша. Судя по находкам древесины в погребальных сооружениях, вдоль речек тянулись ленты древесно-кустарниковых зарослей, преимущественно из тополей, ив, ильмовых.
Интересно то, что культурный слой Мартыновской неолитической стоянки (I половина IV тысячелетия до н. э.) в Центральном Присивашье отчасти затоплен солоноватой водой одноименной балки, а энеолитические подкурганные захоронения в Прикаркинитской части низменности находились в грунтовой роде до сооружения Северо-Крымского канала [30]. В связи с этим трудно допустить, что тогда, уровень моря был выше современного, как считает В. П. Федоров [22].
По сравнению с другими регионами Крыма наиболее существенное изменение претерпела морская береговая линия в Прикаркинитской части Северо-Крымской низменности. Это обусловлено тем, что залив расположен в пределах погружающейся в голоцене Каркинитской впадины, берега его, сложены податливыми к абразии жёлто-бурыми суглинками, и тем, что он образует входящий угол относительно сильных сгонно-нагонных ветров. Примерно в таком же по положению Таганрогском заливе Азовского моря величина этого явления достигает 6 м (Таганрог) [7]. Учитывая изложенное и принимая во внимание распространение донных отложений [17], можно предположить, что часть Каркинитского залива, которая находится к востоку от с. Портового, образовалась в послеэнеолитическое время. По наблюдениям нашим и Ю. Д. Шуйского [29], скорость отступания участка берегового клифа, расположенного севернее Бакальской косы и теперь составляет в среднем 6 м в год.
Отсутствие в эпоху энеолита части Каркинитского залива, Сиваша, отчасти Азовского моря [26] обусловило существенно иную, чем теперь, природную среду условий: освоения сопредельных территорий. Иными, но менее отличными от современных, были условия природной среды энеолитических племен в других регионах Крыма.
Итак, археологические материалы дают основание уверждать, что в Крыму, переход от присваивающего хозяйства к производящему произошел в эпоху развитого и позднего энеолита. Здесь на этот период приходится так называемая «неолитическая революция». Настоящий вывод, правда, не согласуется с мнением тех исследователей, которые считают, что он произошел в мезолите или неолите. Его можно считать уточнением положения А. А. Формозова [24], что в конце неолита и в начале энеолита производящее хозяйство становится господствующим, ибо в мезолите и неолите оно делало лишь первые шаги.
Литература
1. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-e изд., т. 21. 746 с.
2. Артющенко А. Т., Мишнее В. Г. История растительности Крымских яйл и прияйлинских склонов в голоцене. Киев : Наук, думка, 1978. 132 с.
3. Благоволин Н. С. Некоторые итоги и важнейшие задачи комплексных исследований на Крымском геодинамическом полигоне. – Геофиз. сб., 1975, №68, С. 8–15.
4. Борисов А. Л. О колебаниях климата Крыма за историческое время. – Изв. Всесоюзн. геогр. о-ва, 1956, т. 88, вып. 6, С. 532–540.
5. Гричук Б. П. Опыт реконструкции некоторых элементов климата Северного полушария в атлантическом периоде голоцена. – В кн.: Голоцен. М.: Наука, 1969, С. 25 –34.
6. Дмитриева Е. Л. Фауна Крымских стоянок Замиль-Коба II и Таш-Аир I. – Материалы и исследования по археологии СССР, 1960, №91, С. 166 –188.
7. Есин Я. Б., Савин М. Т., Жиляев Л. Я. Абразионный процесс на морском берегу. Л.: Наука, 1980. 200 с.
8. Зенкович В. Я. Морфология и динамика советских берегов Чёрного моря. М.: Наука, 1960. Т. 2. 215 с.
9. Золотун Б. П. Развитие почв юга Украины за последние 50 – 45 вв. Автореф. дне. ... д-ра с.-х. наук. Киев, 1976, 45 с.
10. Каплин Я. А. Новейшая история побережий Мирового океана. М.: Наука, 1973. 340 с.
11. Карта современных вертикальных движений земной коры Восточной Европы. М: 1:10000000. М.: Б. и., 1971.
12. Клиге Р. К. Уровень океана в геологическом прошлом. М.: Наука, 1980. 110с.
13. Крайнов Д. А. Пещерная стоянка Таш-Аир I как основа для периодизации после палеолитических культур Крыма. – Материалы и исследования по археологии СССР, 1960, №91, С. 1 –165.
14. Маданов Я. В. и др. Вопросы палеопочвоведения и эволюции почв Русской равнины в голоцене. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1967. 154. с.
15. Марков К. К. и др. Климатическая модель и географические зоны времени голоценового оптимума на территории СССР. – В кн.: Антропогенные факторы в истории развития современных экосистем. М.: Высш. шк., 1981, С. 230 –240.
16. Мацкевой Л. Г. Мезолит и неолит Восточного Крыма. Киев: Наук, думка, 1976. 178 с.
17. Невесский Е. Н. Процессы осадконакопления в прибрежной зоне моря. М.: Наука, 1967. 250 с.
18. Подгородецкий П. Д. К тектонике Тарханкутской возвышенной равнины. – В кн.: Итоговая научная конференция профессорско-преподавательского состава Крымского пединститута за 1963 г. Симферополь, 1964: Б.и., С. 162 –165.
19. Подгородецкий П. Д. О раздвоении исторической географии. – В кн.: Теоретические вопросы географии. Л.: Наука, 1975, С. 28 –32.
20. Подгородецкий П. Д. Учет временной иерархии природных процессов при создании историко-физико-географических карт. – В кн.: Тематическое и комплексное картографирование Украинской ССР. М.: Высш. шк., 1975, с. 156 –160.
21. Стащук М. Ф. и др. Минералогия, геохимия и условия формирования дойных отложений Сиваша. Киев : Наук, думка, 1964. 172 с.
22. Федоров П. В. Стратиграфия четвертичных отложений Крымско-Кавказского побережья и некоторые вопросы геологической истории Чёрного моря. М.: Наука, 1963. 156 с.
23. Формозов А. Л., Щепинский А. А. Раскопки стоянки Кая-Арасы близ Бахчисарая. – Материалы и исследования по археологии СССР, 1962, № 102, С. 104 –113.
24. Формозов А. А. Проблемы этнокультурной истории каменного века на территории европейской части СССР. М.: Высш. шк., 1977. 142 с.
25. Хотинский Н. А. Голоцен Северной Евразии. М.: Наука, 1977. 198 с.
26. Хрусталев Ю. П., Щербаков Ф. А. Позднечетвертичные отложения Азовского моря и условия их формирования. Ростов-на-Дону. Изд-во Ростов, ун-та, 1974. 148 с.
27. Швец Г. И. Многовековая изменчивость стока Днепра. Л.: Наука, 1978. 82 с.
28. Шостакович Б. Б. Иловые отложения озер и периодические колебания в явлениях природы. – Зап. геол.-геофиз. ин-та, 1934, т. 13, с. 95–140.
29. Шуйский Ю. Д. Процессы и скорости абразии на Украинских берегах Чёрного и Азовского морей. – Изв. АН СССР. Сер. геогр., 1974, №6, С. 108–117.
30. Щепинский Л. Л., Черепанова Е. Н. Северное Присивашье в V –I тысячелетиях до нашей эры. Симферополь: Симфероп. обл. изд-во, 1969. 328 с.
31. Щепинский А. А. Энеолит Крыма. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Киев, 1975. 24 с.
32. Щербаков Ф. Н. и др. Осадконакопление на континентальной окраине Чёрного моря. М.: Наука, 1978. 208 с.