Рнс. 21. Логическая схема контрольного (перекрестного) эксперимента

Мы вправе сделать такое предположение — ведь вероятностное прогнозирование составляет одно из звеньев, необходимых для осуществления ориентировочной реакции (рис. 20). Но такое предположение нуждается в проверке: ведь нарушение любого из звеньев, необходимых для осуществления ориентировочной реакции, поведет к нарушению этой реакции.

Во-первых, необходимо было выяснить, не изменяется ли у этих больных какая-либо другая (не ориентировочная) реакция, для реализации которой тоже необходима сохранность вероятностного прогнозирования.

Во-вторых, следовало проанализировать характерные для шизофренического дефекта психопатологические расстройства и установить: противоречат ли они гипотезе о нарушении вероятностного прогнозирования, «безразличны» ли они по отношению к ней, наконец, помогает

ли эта гипотеза в каком-либо отношении лучше понять и психопатологию шизофренического дефекта.

Для первого пути проверки надо, казалось бы, выбрать такую реакцию (X), для реализации которой не обходима сохранность вероятностного прогнозирования, но которая в других отношениях по возможности отличается от ориентировочной реакции (рис. 21). У больных с нарушением вероятностного прогнозирования нужно ждать нарушения и реакции X. Установление того факта, что у больных с выраженным шизофреническим дефектом нарушена реакция X, можно бы рассматривать как подтверждение гипотезы о нарушении вероятностного прогнозирования у обследуемых больных: ведь именно вероятностное прогнозирование является «общим звеном» ориентировочной реакции и реакции X. Но остановиться на таком выборе реакции для постановки проверочного исследования было бы опрометчиво. Строгий критик не без основания мог бы возразить нам: в отношении любой реакции можно a priori ожидать, что она осуществляется у больного хуже, чем у здорового.

Поэтому-то надо было выбрать в качестве контрольной такую реакцию, для осуществления которой у здоровых вероятностное прогнозирование является помехой. У больных с нарушенным вероятностным прогнозированием следовало бы ожидать лучшего, чем у здоровых, осуществления этой реакции.

Мы выбрали для контрольного исследования иллюзию Шарпантье. О ней подробно рассказано в очерке «Ошибки прогноза», и мы напомним читателю лишь основное.

Иллюзия Шарпантье состоит в следующем. Для опыта берут два цилиндра, по виду из одинакового материала, которые сильно различаются по объему, но (об этом испытуемый не предупрежден!) одинаковы по весу. Испытуемому предлагают одновременно приподнять оба цилиндра — большой и маленький — и сказать, какой из них тяжелее. В этой ситуации здоровому взрослому человеку закономерно кажется, что меньший цилиндр тяжелее. Дело в том, что испытуемый еще до «взвешивания» цилиндров руками получает информацию о различии их объемов. А на основании прошлого опыта он ожидает, что больший цилиндр тяжелее. В соответствии с таким прогнозом осуществляется преднастройка тех систем, которые должны оценить вес. Поскольку оба цилиндра имеют одинаковый вес, такой прогноз не оправдывается — и это ведет к возникновению иллюзии.

Если гипотеза о том, что у больных с выраженным шизофреническим дефектом нарушено вероятностное прогнозирование, верна, то мы можем ожидать у них ослабления иллюзии Шарпантье, т. е. лучшей, чем у здоровых, оценки веса цилиндров в описанной ситуации.

В нашей лаборатории в Центральном институте усовершенствования врачей В. Л. Леви исследовал иллюзию Шарпантье у большой группы больных. Оказалось, что у больных с давним шизофреническим процессом и клинической картиной выраженного дефекта иллюзия Шарпантье отсутствует — эти больные правильнее здоровых оценивают сравнительный вес цилиндров.

Позже были описаны и другие факты, свидетельствующие о том, что в различных ситуациях, в которых вероятностно организованный прошлый опыт мешает здоровым, он не мешает больным с выраженным шизофреническим дефектом. Таким образом, гипотеза о том, что при шизофреническом дефекте нарушается вероятностное прогнозирование, выдержала проверку «перекрестным экспериментом».

Перейдем ко второму пути проверки — анализу характерных для шизофренического дефекта нарушений психики.

При шизофреническом дефекте у больных наблюдаются, в частности, две группы психопатологических проявлений — обеднение эмоциональных реакций и некоторые своеобразные нарушения мышления, характеризуемые как шизофреническое слабоумие. В противоположность этим проявлениям, которые можно назвать негативной симптоматикой, у больных очень слабо проявляется продуктивная симптоматика (бред, галлюцинации).

По мере развития заболевания эмоциональные реакции ослабевают, наступает эмоциональная тупость. Больной может говорить о своих переживаниях, но остается при этом равнодушным: не изменяются интонации его речи, нет слез или смеха, не учащается пульс, не бледнеет и не краснеет лицо, не начинают блестеть глаза — нет физических, телесных проявлений эмоций. У таких больных ослаблено чувство юмора.

Для нормального эмоционального реагирования необходима сохранность механизма вероятностного прогнозирования (читатель уже знает это из очерка «Что нас волнует»). Поэтому нарушения эмоциональной сферы у больных с шизофреническим дефектом могут быть отчасти поняты как результат нарушения вероятностного прогнозирования.

Характерной особенностью нарушения мышления при шизофреническом дефекте является «рыхлость ассоциаций». Ярким примером этого явления может служить наблюдение Ф. В. Бассина. Больным и здоровым называли пары слов и предлагали им ответить, есть ли что-либо общее между понятиями, выражаемыми этими словами. Среди пар были и такие, о которых здоровые уверенно отвечали, что между ними ничего общего нет. Больной же легко находил и в этих случаях нечто общее. Так, например, в паре «керосин — симфония» больной видел общее в том, что керосин может вытекать из бидона с мелодичным звуком. Ответ больного кажется странным, необычным, неожиданным. Но назвать его формально неправильным нельзя.

Естественно предположить, что из множества возможных ассоциаций здоровый человек выбирает те, которые часты (очень вероятны) в его прошлом опыте. У больного же нарушена опора на вероятностную структуру прошлого опыта. При формальной сохранности следов того, что А может ассоциироваться (по прошлому опыту) с В\, 5г,.-..., В„, больной не учитывает того, что вероятности этих ассоциаций /\, Р₂,..., Р_п различны.

Для него различия между вероятностями Р\, Ръ,— Р„ сглажены. Поэтому он с большей легкостью, чем здоровый человек, извлекает из памяти («актуализирует») ассоциацию, по прошлому опыту маловероятную, и вместе с тем реже извлекает ассоциацию очень вероятную. Тенденция к уравниванию вероятностей Pi, P2,...P_n равносильна вероятностной дезорганизации, росту энтропии мозга как системы хранения и переработки информации (энтропия — это мера дезорганизованности системы) .

В то же время формально прошлый опыт сохранен — набор приобретенных в индивидуальном опыте знаний и ассоциаций не растерян (как это имеет место при некоторых органических поражениях мозга).

То же можно сказать и о «вычурности» речи таких больных, создающей иногда впечатление большего богатства их словаря по сравнению со словарем здоровых людей. Выбранное больным слово формально правильно (обозначает, например, именно тот предмет или явление, который хочет назвать больной). Но из множества формально правильных слов для обозначения предмета (или явления) здоровый выбирает те слова, которые являются наиболее частыми в его языковой среде, а больной с равной легкостью выбирает частые (очень вероятные) и редкие (маловероятные) слова (рис. 22). Но формально и эти редкие слова правильны.

Рпс. 22. Активный словарь больного может быть богаче активного словаря здорового человека

Все сказанное можно резюмировать так. Исследование ориентировочных реакций у больных с картиной шизофренического дефекта (с преобладанием негативной симптоматики) привело нас к гипотезе о том, что у этих больных нарушено вероятностное прогнозирование, нарушено использование вероятностной структуры прошлого опыта. Больной действует так, как будто его прошлый опыт в той или иной степени дезорганизован (тенденция к уравниванию вероятностей) при формальной сохранности прошлого опыта. Действия больного оказываются менее успешными, чем действия здорового потому, что больному не помогает вероятностное прогнозирование. Однако в некоторых необычных (редких) ситуациях, в которых вероятностное прогнозирование мешает здоровому, действия больного могут оказаться более успешными — вероятностное прогнозирование в этом случае не мешает.

Следствием такого нарушения является искажение всех тех видов деятельности, в которых используется вероятностная структура прошлого опыта,— будь то «простая» ориентировочная реакция или «сложная» речевая или ассоциативная деятельность (см. схему на стр. 91).

Те же виды деятельности (безразлично — простые или сложные), которые осуществляются по жестким программам и не используют вероятностную структуру прошлого опыта, протекают нормально. По-видимому, именно поэтому больной иногда может (при соответствующем образовании) справиться с очень сложной математической задачей, но не справляется с другой (по общепринятым меркам — более простой) работой.

Наша гипотеза дает возможность из минимума допущений объяснить целый рядвесьма разнообразных нарушений у больных с шивофреническим дефектом — столь разнообразных, что понять их с единой точки зрения долго не удавалось.

Все сказанное относится к негативным симптомам шизофренического дефекта. А можно ли с этих позиций подойти и к объяснению продуктивных симптомов? Пока еще трудно ответить на этот вопрос. Ответ на него требует новых исследований.