Трагическая история со счастливым концом

Мы с мужем поженились, когда мне было восемнадцать, а ему девятнадцать лет. Мы вместе учились в школе, и через пол­года после окончания школы мы обручились. Мы были обру­чены в течение полутора лет до свадьбы, а через неделю после свадьбы его отправили за границу в составе Военно-воздушных сил. Следующие пять месяцев я жила с его родителями, пока не скопила достаточно денег, чтобы приехать к нему. Его родители стали мне ближе, чем мои собственные. Он был их единствен­ным сыном, и они с любовью приняли меня в свой дом в качест­ве единственной дочери. Я думала, что знаю все, что можно было знать о муже, когда наконец мы воссоединились.

Но я ошибалась, потому что совершенно не знала очень важ­ных вещей, которые должна знать каждая жена о муже и, что еще важнее, о себе. В полном неведении мы с горем пополам прожи­ли семь лет. Последние четыре года были для меня кошмаром, потому что когда нашему первому ребенку было три месяца, муж наконец признался (после миллионов моих обвинений в том, что он меня не любит), что, наверное, я была права и он меня, по всей видимости, не любит. Наконец все стало ясно, но мы не знали, что с этим делать. Мы оба люди очень ответствен­ные, с высокими нравственными принципами. Мы стали искать помощи профессионалов, чтобы выяснить, можно ли спасти то, что осталось от нашего брака.

Наш пастор посоветовал нам обратиться в Ассоциацию помощи семьям, так что два года после этого мы еженедельно ходили к нашему консультанту по семейным вопросам. Через полтора года после рождения первого ребенка появился второй, а вскоре после этого я получила серьезные ожоги в автомобиль­ной аварии, что было, как я понимаю, ответом на мои молитвы. Глупо? Но я была в отчаянии, я разваливалась на части от непо­нимания. Поскольку консультации не помогали в разрешении наших проблем (фактически моих проблем), я молилась каждый день, прося Бога забрать меня из этой жизни, видя в этом вы­ход из создавшегося положения. Я также просила Бога сделать со мной что-нибудь ужасное, чтобы муж понял наконец любит он меня или нет. Я не могла нести на себе это невыносимое бремя неизвестности.

Это со мной и случилось, или по крайней мере я так думала. Пока я лежала в реанимации, я слышала, как мой муж сказал «Я люблю тебя» впервые за три года. Это было так приятно, но я сильно пострадала, чтобы услышать эти слова. Они помогли мне вынести два месяца пребывания в больнице. Я верила, что когда вернусь домой, все изменится, и мы будем счастливы, несмотря на мои изуродованные шрамами лицо и руки.

Но я и здесь ошиблась. Дела пошли хуже, чем раньше, и по­следующие два года я молилась о том, чтобы Господь явил Свою милость несчастному человеческому созданию, которое живет буквально с петлей на шее. Я очень старалась, и многое изменила в своем поведении, в точности следуя советам нашего консультанта, но ничто не помогало. Проблема, видимо, была действи­тельно неразрешимой, а у меня больше не было сил сдерживать свои эмоции. Я была развалиной в полном смысле этого слова.

В июле прошлого года мой муж в присутствии детей разго­варивал со мной жестко и неуважительно, и я подумала, что это последняя капля в чаше моего терпения, поэтому я упаковала его чемоданы и попросила его уйти. Он так и сделал, к моему удивлению, поскольку, как я поняла, был давно готов к этому. Наконец в моем доме воцарился долгожданный мир, и я решила, что так Господь ответил на мои молитвы.

Но я опять ошиблась. В течение двух месяцев мы были са­мой счастливой парой, разбежавшейся друг от друга в разные стороны. Малышка, которой тогда было два года, совершенно самостоятельно научилась садиться на горшок, и мальчики тоже были счастливы, как никогда раньше. Затем моя сестра Салли принесла мне книгу «Очарование женственности», и я тут же приступила к самым напряженным занятиям в своей жизни. Я читала медленно, очень внимательно, после чего думала и ду­мала, а потом начинала применять на практике каждый раз по одной главе. Внутри меня взрывными волнами назревала рево­люция и я наконец была счастлива, что Бог ответил на все мои проблемы. В то же самое время я ненавидела себя со страстью, которой никогда в себе не подозревала. «Как я могла быть такой тупой, такой слепой, такой идиоткой!»

Мой муж был самым чудесным человеком в мире, именно таким, о каком я мечтала всю жизнь, и я обвиняла себя в том, что никогда не понимала его как мужчину. К тому времени, ко­гда я закончила чтение книги, я посмотрелась в зеркало и уви­дела себя такой, какая я есть и какой видел меня муж. Мне очень не понравилось то, что я увидела. Ах, какой невежественной и праведной в своих глазах я была! Я проплакала два дня, а потом прочитала о русском писателе Льве Толстом, который написал «Войну и мир». Его жена постоянно обвиняла его в чем-либо, так что он больше не хотел ее видеть. Я была уверена, что уже поздно пытаться восстановить отношения с мужем после всего того, что я ему сделала. Он выстроил вокруг себя стену отчуждения, по сравнению с которой Великая Китайская стена выглядит игрушкой!

Слава Богу, Он так милостив к нам всем. Шаг за шагом я применяла принципы «Очарования женственности», и муж стал реагировать на это буквально неожиданным образом. Я всегда буду в долгу перед этой книгой, перед ее автором Хелен Анде-лин и перед Богом, Который показал несчастному созданию, как сделать окружающих счастливыми людьми и самой сделаться счастливой.

Вот как это произошло. Я позвонила мужу и попросила его заехать к нам по пути с работы. Я хотела рассказать ему о най­денных мною истинах и сказать ему все то, что должно было растопить первый слой льда. Он пришел, а я, сначала заикаясь, сказала ему о своем одиночестве, о книге и о том, как я была не права все эти годы (семь лет) нашего брака.

Я сказала, что не надеюсь, что он может простить мне тот ад на земле, в который я превратила его жизнь. Я просто хоте­ла попросить прощения, и я действительно глубоко и искренне раскаиваюсь за то зло, которое ему причинила. Я объяснила, что понимаю свою вину, ибо причиной наших неудач была толь­ко я, а он был лучшим мужем, о котором может мечтать любая женщина. Я сказала, что восхищаюсь силой его характера, тому, что он ни разу не поддался на мою придирчивость и критику, не поддался на мои попытки сделать его послушной марионеткой. Он должен был знать все это ради своего будущего счастья, по­тому что я не хотела, чтобы он думал, что наш брак распался по его вине. Он должен верить, что однажды встретит ту женщину, которая станет ему прекрасной женой, ибо он заслуживает такую жену. Он самый лучший человек на свете, и я ненавидела себя за то, что не видела этого раньше.

Пока я говорила все это, он сидел, глядя в пространство и ничего не видя. Затем он перевел взгляд на меня и посмотрел глазами, полными неверия, чтобы потом опять уставиться в пространство. Когда я закончила говорить, по лицу у меня бе­жали слезы, и в доме наступила мертвая тишина. Он сидел, не шевелясь, а я села рядышком и ждала, ждала, ждала. Две или три минуты показались мне вечностью. Потом он заговорил. Он ска­зал: «У меня нет слов. Я не знаю, что сказать». Я сказала, что не жду от него никакого ответа, но просто хочу, чтобы он знал, что я чувствую. Он ушел на работу все в том же недоумении.

Я не выходила из дому три дня, ожидая, что он позвонит или заедет. Наконец он позвонил, чтобы спросить, можно ли при­ехать навестить детей, как обычно, и я разрешила. В тот вечер перед детьми я сказала, что восхищаюсь его длинными ногами, широкими плечами, сильной, мужской статью и красивым му­жественным лицом. Было видно, что ему приятно все это слы­шать. Он улыбался широкой улыбкой и говорил детям, что не надо верить всему, что говорит мама. После того как мы уложи­ли детей спать, он пригласил меня пойти вместе с ним на банкет, который должен был состояться через месяц. Я была счастлива, счастлива, счастлива. Во мне затеплилась надежда восстановить наши с ним отношения, и я опять благодарила Бога за Его ми­лость ко мне, такому недостойному существу. Он продолжал на­вещать детей раз в неделю, и дети поглощали все его внимание, но иногда он делал мне комплименты относительно ведения до­машнего хозяйства или того, что я стала выглядеть лучше. Но ни разу он даже не намекнул насчет возможности возвращения домой, поэтому однажды в момент острого одиночества я поп­росила его посидеть со мной перед телевизором, и он пришел.

Уложив детей спать, мы немного поговорили, и я сказала ему, что он должен знать, что я очень его люблю и знаю, что совер­шила много ошибок. Теперь я понимаю его как мужчину и ду­маю, что могу сделать его счастливым, если он сможет простить меня и вернуться домой. Я сказала, что не надеюсь на это, но я хотела бы получить шанс сделать его счастливым, и я просила его подумать об этом. «Я просто хочу, чтобы ты знал, что я очень хочу быть с тобой и что если каким-то чудом ты вернешься до­мой, мы будем сильно любить тебя и станем самой счастливой семьей». Он сказал, что не может решить так быстро и что ему очень жаль, что я не могла измениться раньше. Шло время, и в следующие два месяца он не обронил ни слова и не дал ни капли надежды, что вообще думает о возвращении домой.

Со времени нашей свадьбы прошло семь лет, а с того момен­та, как мы разошлись, прошло пять месяцев. Однажды он при­шел ко мне с какими-то бумагами и попросил меня подписать их. Он купил машину, и ему нужна была моя подпись, потому что он оформил ее на мое имя. Я летала по дому всю неделю, сияя от этого лучика надежды. Может быть, он все же думает дать мне «последний шанс» для создания здорового брака. Я была просто счастлива, но давления на него не оказывала.

Неделю спустя холодильник в его квартире поломался, и он привез к нам все свои продукты до того времени, пока его холо­дильник не отремонтируют. Шутливым голосом он стал рассуж­дать, как ему теперь забирать продукты каждый день и готовить себе еду. В ответ на это я предложила ему переехать к нам и не беспокоиться об обедах. Он остановился и улыбнулся (к мое­му удивлению), а я стояла и ждала. Когда он наконец ответил, я мгновенно оказалась на седьмом небе от счастья. Он сказал: «Ну, пожалуй, я так и сделаю». Я обняла его и вне себя от восторга могла произнести только такие слова: «Правда? Ты, правда, дашь мне еще один шанс?»

Через несколько минут, когда я немного успокоилась, он уса­дил меня в кресло и сказал, что прежде чем он вернется домой, он хочет знать мое мнение относительно его вновь обретенной и полюбившейся ему свободы. Он сказал, что пока он жил один, он понял, что свобода означает право быть самим собой и право занимать свободное время занятием по вкусу (столярная.работа, электроника и т.д.). Он теперь не хочет ограничивать себя жиз­нью по расписанию, поскольку эта свобода — его самое драго­ценное приобретение, которое он ни на что и ни на кого не хочет променять. Я ответила, что понимаю его и что он должен пове­рить, что я действительно понимаю (наконец-то). Он поехал за вещами и на прощание поднял руку, в которой были зажаты новенькие ключи от машины. Он оставил мне ключи и сказал: «Вот, думаю, они тебе понадобятся». Это случилось за три неде­ли до Рождества, и в тот раз мы отпраздновали самое счастливое Рождество, о котором может мечтать любая семья. С того вели­колепного дня прошло почти полгода. Не проходит и недели, чтобы он не сказал с удивлением, что не может поверить тому, как я сильно изменилась. (Он часто говорит мне, как я отреаги­ровала бы на разные ситуации раньше.)

«Очарование женственности» стало спасением моей души, моего брака и семьи, и теперь я всегда буду стремиться жить в соответствии с принципами, изложенными в этой книге. Рань­ше я все делала неправильно, поэтому мне пришлось многому научиться, прежде чем мои старые привычки и понятия ста­ли отмирать и на их месте укоренились истины, изложенные в «Очаровании женственности». Ни одна из этих истин не подвела меня ни разу, и я знаю, что это правильный вариант поведения, хотя каждый день ставит передо мной новые задачи. Мой муж до сих пор не может до конца поверить тому, что я так сильно изменилась. Благодарю Бога на небесах и Вас на земле за пре­доставление «последнего шанса», который позволил всей моей семье стать счастливыми. Спасибо, спасибо, спасибо.

Как я себя жалела!

Когда самолет взлетел из аэропорта Майами, я выглянула в иллюминатор и со слезами на глазах попросила Бога помочь мне. Я чувствовала себя измученной, обиженной и опустошен­ной. Мне было так одиноко и тоскливо. Который раз за трид­цать лет супружеской жизни я пыталась найти хоть какое-то облегчение. Мой муж был подобием человека — эгоистичным, невнимательным и равнодушным. Это был мужской шовинист, исполненный желчи, язвительный и ревнивый... Я обвиняла его в том, что восемь лет назад он симулировал сердечный приступ, чтобы выйти на пенсию и манипулировать мной.

Меня совсем не волновало то, что ему придется оставить нашу квартиру и одному возвращаться на машине в Нью-Йорк. Я была рада лишь тому, что могу испытывать тишину и уедине­ние в течение нескольких недель вдали от этого жалкого подобия мужа. «Куда ты идешь? Зачем ты это купила, тебе это не нуж­но? Зачем ты так много стираешь? Почему ты не убираешься в доме?» И я в ответ на это: «Какое твое дело, оставь меня в покое. Сдохни! Отправляйся обратно на работу или заткнись». И хотя я оставляла его и раньше, но на этот раз все было как-то по-дру­гому. Я чувствовала, что на этот раз все было как-то иначе. Мое будущее было неопределенным.

На этот раз у меня в руках была книга «Очарование женст­венности». Моя дочь прислала мне ее за месяц до этих событий. Я обещала ей, что прочитаю книгу, но знала, что мне теперь ничто не поможет. Я и раньше читала много книг о том, как угодить мужу, как быть притягательной, как заботиться о нем. Кому теперь это надо? Моя жизнь приближается к закату. Мне за пятьдесят, и я смертельно устала. Я прочитала одну из книг, после которой почувствовала еще большее недовольство своей жизнью, а наши взаимоотношения с мужем стали еще хуже, по­тому что он ни капли не изменился. Поэтому я даже не дума­ла читать эту книгу, откинулась в кресле и стала думать о себе. Жизнь прожита впустую, остались одни разочарования. Как я одинока, и все произошло совсем не так, как я мечтала, когда была молодой и полной надежд. Как я себя жалела! Жизнь подло обманула меня.

В молодости я была красивой, уверенной в себе, способной, надменной и независимой — но только с виду. Внутри себя я всегда была очень ранимой, неуверенной и настолько зависи­мой, что старалась не показать этого другим людям. Я мечтала о романтических взаимоотношениях в браке, таких какими я ви­дела их в кино. Если какая-нибудь героиня в фильме давала по­щечину мужчине, естественно, что на другой день он приходил к ней с цветами, бегал за ней и стучался в ее двери. Она могла делать, что угодно, а он все равно бегал бы за ней. Я была увере­на, что все, что бы женщина ни делала, было привлекательным, а мужчины должны были валяться у ее ног, чтобы потом счаст­ливо прожить вместе до самого конца.

Когда я встретила Билла, я овдовела, и на руках у меня был годовалый ребенок. Через месяц знакомства я сделала ему пред­ложение, и он согласился. Мне так хотелось любви. Мой первый муж Майкл умер от рака в течение первого года нашей совме­стной жизни. Он был таким заботливым, и мне нужно было за­менить его кем-то, кто захотел бы позаботиться обо мне. Однако Билл оказался совсем не таким человеком. С самого начала он был ориентирован на внешний мир. Самым приоритетным направлением в его жизни был карьерный рост. Его никогда не было дома. Он никогда не звонил домой. Я пережила массу ра­зочарований. Потом я начала требовать, кричать, жаловаться, угрожать, невольно подражая героиням фильмов, однако мой герой почему-то не следовал моему сценарию. .

Чем больше я кричала и ругалась, тем дольше он задержи­вался на работе. Почему все шло не так, как надо? Как странно. Я ничего не понимала. Мне нужна была его любовь, его обще­ние, помощь, объятия. Я никак не могла пробиться к его сердцу. Чаще всего он просто уходил. Хлопнув дверью, оставляя поза­ди себя истерично кричащую жену, а теперь уже и троих детей, которые должны были страдать от последствий наших беско­нечных баталий. Как я его ненавидела за отсутствие понимания! Я говорила людям: «Если он будет плакать на моих похоронах, выгоните его вон».

Во время этой сумасшедшей жизни я обрела Бога. Но, огля­дываясь назад, я теперь понимаю, какой праведной я казалась самой себе. Он тоже стал ходить со мной в церковь, однако он не скрывал того, что его вера была поверхностной. Я же была лицемеркой. Иногда во время семейных обедов я просила его помолиться, и он механически молился. Иногда он отказывался назло мне. Я обрушивалась на него за вопиющий антихристиан­ский поступок, напоминая ему, что он глава семьи и должен яв­лять собой положительный пример. Я вынудила его поступить на библейские курсы. Но он назло мне засыпал на занятиях. Он всегда знал, на какую кнопку нажать. В самый последний момент перед пикником, свадьбой, зваными обедами он отказывался идти с нами, говоря, что передумал. Я взрывалась и шла одна, забирая с собой детей. Раз в неделю я брала детей в церковь, но не забывала напоминать ему об этом снова и снова.

Он вынудил меня все взять на себя — дом, религию, счета, ремонт, газоны, покраску, детей, то есть все. Я жаловалась на это, но чувствовала себя в этой лидирующей роли достаточно комфортно. Я постоянно повторяла слова: «Если женщина хочет чего-то добиться, она все должна делать сама». Иногда после телефонного разговора с мужем, чувствуя отверженность, я раз­гоняла детей. Мои нервы не выдерживали, особенно когда он в очередной раз говорил, что не придет домой обедать. А я приго­товила для него его любимое блюдо!

Время и жизнь летели на огромных скоростях, дети подра­стали, а я вечерами перед ужином стала попивать вино. Он же поднимался все выше и выше по служебной лестнице. Я держа­ла в секрете мои тайные встречи с бутылкой, а дети продолжали от этого страдать. В ответ на мои мольбы, критику и доводы он ложился на диван перед телевизором, перед которым скоро за­сыпал, или говорил мне: «Пожалуйста, оставь меня в покое, у меня своих проблем достаточно». Иногда он просто уходил из дома. Как я ненавидела его за нежелание понять меня. Я прекра­щала пить, потом снова начинала, и между окончанием и новым началом мог пройти целый год. Я боролась с этой привычкой, и теперь, как я надеюсь, я с ней справилась.

Вскоре дети совсем выросли. Слава Богу, с ними все было в порядке. Может быть, они понимали нашу ситуацию. Я про­должала стареть, по-прежнему живя независимой и по большей части одинокой жизнью. Какое-то время я успешно занималась недвижимостью, и это помогло мне с большим терпением отно­ситься к образу жизни Билла. Я продолжала ходить на собрания в церковь, но внутри меня по-прежнему была пустота и ощу­щение, что я никому не нужна. Все в жизни было не так, хотя время от времени я ходила в кино, на званые обеды и так далее. Я чувствовала в своей жизни какую-то незавершенность.

Вдруг все изменилось в одночасье. Этот человек, который из чувства гордости и ради власти и успеха годами жертвовал женой, детьми, религией и друзьями, закончил тяжелейшим сердечным приступом, который чуть не закончился смертель­ным исходом. Благодарю Бога за то, что он остался жить, и я немедленно стала ухаживать за ним, хотя почти двадцать лет мы не жили вместе. Я взяла на себя все заботы о нем и радова­лась этому самым искренним образом. Я компенсировала этой возможностью все те годы, когда его не бывало дома, и ему это понравилось. Но прошло полгода и я стала сопротивляться его указаниям и повелениям, которые он давал, полулежа в своем кресле. Мне стало казаться, что он использует меня, опустошает и заставляет прислуживать, словно я его собственность. Врачи велели ему ходить и выполнять физические упражнения, и он почти полностью восстановил свое здоровье. Я опять ничего не понимала. Я делала все, что было в моих силах, чтобы угодить ему и сделать его счастливым, но чувствовала себя при этом опустошенной, нелюбимой и неудовлетворенной его реакцией в ответ на мою заботу. В чем же заключается проблема?

По мере нарастания моего недовольства я стала говорить ему такие вещи, как, например: «Тебе не кажется, что пора бы пом­нить самому о приеме лекарств; почему бы тебе самому не встать и не взять это?» К нему вернулась прежняя его враждебность, и мы опять заняли свои привычные позиции на передней линии фронта. Теперь он сидит дома круглые сутки и учит меня тому, как делать покупки, готовить, застилать постель, закрывать став­ни, стирать белье и так далее. Я двадцать лет занималась этим без его помощи, и мне не нужен помощник. И я опять стала гово­рить ему, что это не его дело, стала выражать желание, чтобы он сдох, отстал от меня и так далее.

Но я по-прежнему изображала из себя христианку, ходила в церковь, пела песни хвалы и молилась, облачаясь в мантию му­ченицы, искренне веруя в своем сердце (уверенном в собствен­ной праведности), что принесла огромные жертвы, выйдя замуж за такого человека. Иногда он тоже приходил в церковь, чтобы вздремнуть там во время проповеди. В это же время он купил квартиру во Флориде, чтобы бежать из Нью-Йорка на время хо­лодной зимы. Мы купили дом меньших размеров в штате Нью-Йорк, и я работала бок о бок рядом с ним, выполняя мужскую работу, — косила газоны, отделывала дом, чистила дорожку к гаражу, стригла кусты, клеила обои и так далее. Я горела на этой работе, а у него хватало наглости ни разу не поблагодарить меня, но зато он жаловался, что я не готовила ему обеды.

Когда я говорила ему, что он неблагодарный эгоист, что я лишь пытаюсь помочь ему нести его ношу из-за его больного сердца, он говорил: «Иди в дом и выполняй свою обычную рабо­ту. Пойди, приготовь мне обед». Я его просто ненавидела. Какой неблагодарный! В конце концов я была уверена, что если бы не моя помощь, он развалился бы на части. И потом, кто укажет ему на его ошибки? Кто посоветует ему и покажет, как нужно сделать внутренний двор или гараж? Кто будет рядом, чтобы в любой момент показать, как надо красить, клеить обои и косить газон? Я была нужна ему. Разве не я делала все это в течение последних двадцати лет? Но естественно, все это приводило к новым ссорам и крикам друг на друга. Я стала все чаще возде­рживаться от интимной близости.

То же самое продолжилось и после того, как мы купили квар­тиру во Флориде. Но дела пошли еще хуже, потому что там я увидела мужчин, которые ухаживали за своими женами, и тогда я закипела от злости. Эти мужчины мыли полы и окна, занима­лись стиркой и даже ходили вместо жен в магазин за покупка­ми. Билл же не хотел принимать во всем этом никакого участия. Эти мужчины смеялись надо мной и Биллом, когда видели, что я мою окна. Как я ненавидела его за то, что эта шовинистическая свинья использует меня.

Последней соломинкой в нашей эпопее послужил тот факт, что после долгой ссоры мой старший сын Майкл захотел погово­рить со мной по телефону. Билл никогда не вмешивался в наши отношения и никак не пытался помирить меня с сыном все то время, пока тот не хотел разговаривать со мной. Теперь же он не скрывал своего явного неодобрения нашим примирением. Мне трудно было в это поверить. Как он мог! Он мне сделал столько подлостей, но такое! Только тогда я поняла, что он радовался нашей ссоре и даже, может быть, сам спровоцировал ее. Как это ужасно! Как отвратительно! Я его ненавидела как никогда рань­ше. И вот тогда я упаковала чемоданы и улетела в Нью-Йорк. О да, я оставляла его и раньше много раз. Но на этот раз я знала, что теперь все будет иначе. Мои мысли о будущем были пута­ными и туманными, а надежды на счастье в моем возрасте были под большим сомнением. Я знала одно, что я больше не хочу его видеть.

Я вышла из самолета и отправилась домой, благодаря Бога за то, что теперь я наконец осталась одна. Теперь я могла сесть и подумать в тишине и покое. Никто не перебивал меня, никто не ругался. Моя дочь снова попросила меня почитать «Очарование женственности». Через несколько дней уединения я подумала, что мне терять больше нечего, поэтому, может, стоит заглянуть в эту книгу одним глазком.

Но после первых же двух страниц у меня раскрылись глаза. Я виновата;' Это утверждение возбудило мое любопытство, и я захотела посмотреть, каким образом автор собирается обосно­вать свое заявление. Я стала читать дальше. Мой возраст не име­ет значения? Есть закон, которому я должна следовать? Я обла­даю властью? Я могу узнать, как побудить мужа делать для меня приятные вещи? И я при этом не утрачу своего достоинства? Напротив, меня ожидают награды и сюрпризы??? Я была полна скептицизма, но мне также было любопытно. Но как же автор обосновывает все эти обещания?

Я просидела дома две недели, читая, подчеркивая, перечи­тывая и размышляя над прочитанным. Мне казалось, что я по­стоянно слышу удары пощечин, и я чувствовала попеременно то желание оправдаться, то стыд, то гнев. Я то плакала в отча­янии, чтобы потом вдохновиться снова и засиять надеждой на счастье. Я ненавидела автора, а затем полюбила ее. «Очарование женственности» резко и хладнокровно разбудило меня. Я много раз плакала, пока читала и перечитывала эту книгу. Я начала ве­рить, что автор знает, о чем говорит. Все, что я отвергала в своем муже и ненавидела, происходило, по словам автора этой книги, в результате моего стремления захватить мужские позиции. Что за дурочкой я была все эти долгие, впустую потраченные годы! Почему мне эта книга не попалась раньше?

Я стала думать о том, что мне предпринять, чтобы растопить первый слой льда. Я подожду, пока он не приедет домой в Нью-Йорк. Тогда у меня будет больше времени, чтобы пожить в неза­висимости. Стоп, глупая! Позвони ему сейчас же. Книга обещает счастье, заключенное именно в нашей зависимости. О Боже, что мне делать? Мне так хорошо и спокойно без него. Но кому нужен мир в опустошении? Позвони ему! Но в таком случае я попаду в полное его подчинение, и вот тогда жизнь с ним превратится в настоящий ад. Но автор говорит, что моя жизнь станет радост­ной и будет заполнена наградами и сюрпризами. О Боже, помоги мне. Я верю в это и не верю. Но почему же я колеблюсь? Ведь все, о чем говорит «Очарование женственности», есть в Библии!

Я решила сделать первый шаг. Я очень сильно нервничала. Я очень хотела получить все то, что обещало «Очарование женс­твенности», если я буду выполнять все изложенные там правила. А вдруг у меня ничего не получится? Я боялась отказаться от господствующего положения в семье, от своей независимости. Мне нужна была моя непробиваемая шкура. Мне нужно было держать в руках хоть какие-нибудь вожжи. Прекрати сомневать­ся. Позвони прямо сейчас. Сейчас! Я позвонила во Флориду. Он ответил. О Боже, как я боялась! Сначала мы немного поговорили ни о чем, затем — я пошла в атаку. Я сказала: «Постой минут­ку». Я сбегала за книгой, нашла главу о ледоколе. И потом ста­ла говорить, с трудом подбирая слова. Я сожалею о прошлом, и счастлива, что он никогда не поддавался моему властолюбию. Я подождала его ответа — но он молчал. «Ты меня слышишь, Билл?» «Да, слышу. Ты что, выпила?» Я сказала: «Нет, Билл, се­годня воскресенье и очень рано. Я собираюсь на собрание в цер­ковь. Но я осознаю каждое слово, которое я говорю тебе. Теперь я буду тебе очень хорошей женой, я обещаю».

Он сказал, что живет счастливо и мирно и всерьез подумыва­ет о том, чтобы остаться там, а мне оставить дом в Нью-Йорке. Он больше не может выносить меня. Спасибо книге, я не отве­тила: «А как же мой мир?» Я просто сказала, что не виню его за его отношение ко мне, потому что заслуживаю каждого слова, которое он произнес, включая такое заявление: «Мы пробовали и раньше, и все заканчивалось одинаково плохо». У меня в гла­зах стояли слезы, и я просила у него прощения. «Позволь мне вернуться во Флориду и дай мне еще один шанс, пожалуйста! На этот раз все будет иначе. Я позвоню тебе после обеда».

В тот же день я позвонила ему еще раз, а он был у телефона, ожидая моего звонка. Я еще раз сказала ему слова из репертуара ледокола. Он казался смущенным, растерянным и озадаченным. Он сказал: «Откуда ты взяла всю эту чушь?» Я ответила, что чи­тала книги вместе с Библией и размышляла над прочитанным. Я взмолилась: «Билл, когда я раньше уходила от тебя, я всегда фантазировала, что когда мы помиримся, ты будешь совсем дру­гим человеком и будешь делать все то, что я посчитаю нужным. Но теперь все иначе. Во всем была виновата я одна. Я была та­кой глупой. Я не хочу, чтобы ты менялся. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Я все время делала не так, как надо. Мне так стыд­но за себя. Прости меня, пожалуйста. Пожалуйста, разреши мне вернуться во Флориду. Пожалуйста, поверь мне и дай мне еще один шанс. Сейчас билет до Флориды стоит всего семьдесят де­вять долларов. Это будет самая разумная трата семидесяти девя­ти долларов, вот увидишь. Если у нас ничего не получится, ты можешь отправить меня обратно».

Он осторожно сказал, что я могу приехать к нему, и добавил: «Но знаешь, я захочу прикасаться к тебе и крепко прижимать тебя к себе. Мне нужно чувствовать в своих объятиях женщину». (Дело в том, что по злобности своей я прекратила всякие близкие с ним отношения за пять лет до этого как благочестивая христи­анка.) Я ответила: «Да, Билл, я знаю. Мне тоже нужно чувство­вать твои крепкие мужские объятия. Я так по тебе соскучилась». Он сказал: «Не знаю, откуда ты набралась всей этой чепухи, но я попробую. Если у нас ничего не получится, я останусь здесь, а ты улетишь обратно». Я ответила: «Билл, я обещаю, что ты не пожалеешь о своем решении».

Я так боялась и всю дорогу в самолете молилась. Пожалуй­ста, Боже, помоги мне справиться. Как я могу так сразу изме­ниться после тридцати лет прежнего образа мыслей? Мы чувст­вовали себя неловко и были вежливы друг с другом. В машине по пути домой мы говорили о пустяках. После обеда с его семьей, которая жила по соседству (вместо романтического ужина при свечах, как я себе нарисовала), я вернулась с головной болью. Я прилегла отдохнуть в кресле-качалке. Вдруг я проснулась. Как я могла, подумала я. Разве так начинают новую жизнь? Но на следующее утро, поблагодарив его за понимание и терпеливое сердце, я взялась за себя.

Следующие несколько недель он наблюдал за мной с радо­стью и недоумением, но был, как змея, осторожен. Я хорошо исполняла свою роль, но, к великому моему изумлению, я не играла, а была совершенно искренна. С самого начала все пошло очень хорошо, как и обещала книга. Я тоже была и смущена, и восхищена. Повиноваться ему было так легко и совсем не уни­зительно, и чем больше успехов в этом я видела, тем радост­нее мне было исполнять на практике принципы «Очарования женственности». Я стала чувствовать себя счастливой, достойной женщиной, не предметом для удовлетворения сексуальных пот­ребностей, не рабыней. Мне не казалось, что меня используют, обижают или унижают. Мне было хорошо, хорошо с ним и хо­рошо внутри себя. Впервые в жизни я почувствовала умиротво­рение со Всемогущим Богом.

Мой Билл никогда не выражал громко своих чувств, да это и не нужно. Он показывает мне свою любовь и благодарность тем, что с радостью позволяет мне делать что-то. Теперь с ним так легко договориться о чем-нибудь. Я теперь получаю огромное удовольствие оттого, что помогаю ему по-женски, не соперничая с ним, как мужчина с мужчиной. Ему это тоже нравится. Он ра­достно смеется, когда я не могу поднять какую-нибудь тяжесть, и бежит мне на помощь. Это прекрасный человек с качествами, которые я никогда бы не оценила, если бы не «Очарование жен­ственности». Не проходит и дня, чтобы я не говорила ему, какой он умный, какой мужественный или деятельный и так далее. Но я всегда говорю абсолютно искренне, от всего сердца. К моему удивлению, он теперь останавливается у любого магазина, когда я попрошу его об этом, если позволяет время, и при этом не кри­чит и не оскорбляет меня.

На этой неделе он пришел к нам в церковь, потому что сам того захотел. Я его не подталкивала и не заставляла. На днях он сказал мне такую вещь: «Ты не хочешь поехать со мной в ресто­ран?» Я согласилась с радостью. Потом он добавил задумчиво: «Только ты и я». На днях утром я готовила завтрак, а он сам застлал постель и убрал мою ночную сорочку. Я поцеловала и поблагодарила его за это.

Временами я отступаю назад, но потом он милостиво прини­мает мои извинения. Я стала всем довольной, идеальной женой, и мой Билл доволен и счастлив. Он смущенно улыбается, когда я говорю ему, какой он сильный и как много он знает в делах, которые берется выполнять. Это правда. Как я могла быть такой глупышкой, такой слепой, что не видела этого в прошлом? Я так благодарна «Очарованию женственности» за то, что оно открыло мне глаза на природу моего мужа. Не представляю, что со мной было бы теперь и в какие неблагоприятные обстоятельства я бы попала, если бы не Вы, миссис Анделин. Даже в нашем возрасте мы обрели счастье. Как мне благодарить Вас за это? Искреннее Вам спасибо.

Р.5. Я думаю, что если люди вышли на пенсию и постоянно находятся рядом друг с другом, препираясь и ругаясь, им следует разойтись на несколько дней или на недельку, чтобы жена могла получить эту важную информацию, переварить ее и напитаться ею сполна. Не уверена, что у меня получилось бы все так удач­но, если бы я читала эту книгу в условиях постоянной войны, стычек, споров, обоюдных требований, язвительных замечаний и непрекращающейся боли.