Я великий писатель, крошка!

Полночь. Исполненный вдохновением, я сажусь за ноут, открываю текстовый редактор, задаю параметры страницы, забиваю трубку остатками табака и раскуриваю. К творческому бою готов! Это будет роман. О чём? О ком? Так-с, что там у нас по телеку...

«...во Владивостоке задержан школьник-наркоторговец. В наркоторговлю подростка вовлекла собственная мать, а среди покупателей был учитель физкультуры с тридцатилетним стажем. О подробностях дела расскажет Геннадий Чесноков».

Школьник-барыга, мать-наркобарон, физрук-наркоман. Вот он – сюжет! Жизнь, смерть, любовь, наркотики, дружба, предательство. Бестселлер! Осталось только придумать название. Ай, чёрт с ним пока, с названием, потом придумаю. Так, «Глава 1». Хм. «Глава 1». Пойду-ка пописаю, чтобы уж точно ничего не отвлекало.

Блин, опять соседка. Будто ждала под дверью, чтобы в душу прыснуть. Ну подумаешь, ссу мимо толчка. Может, это не я. Вон, в конце коридора пацан трёхлетний живёт. Тот ещё пакостник. Ладно, за работу!

Начало. Зачин. Вступление. Наверное, самая сложная часть. Первое предложение, от которого возьмёт своё начало история. История, благодаря которой автор её, наконец-то, получит то, чего заслуживает: славу, уважение, почёт и, конечно, деньги. Деньги, деньги, деньги! Засуньте себе в задницу ваши высокие материи! Толкайте кому-нибудь другому свои измышления о высшем предназначении творца и творчества. Деньги – вот муза.

Надо бы почту проверить. Ничего. Только спам и... «Студенты устроили оргию после защиты диплома! Смотреть онлайн». Кх-м. Так, ещё прервёмся на чуть-чуть и продолжим.

Фух, аж душе легче стало. Теперь точно можно работ... а, нет. Пойду поем.

Всё, теперь уж нечего желать. Так, на чём там я остановился? А, зачин. Ну, в начале, значит, герой выходит из автобуса. Божественно! Оригинально! Неповторимо! Так, теперь первое предложение. «Я встал, взял рюкзак и вышел из автобуса». Восхитительно! Великолепно! Бесподобно! Пожалуй, на сегодня хватит. Да и в сон что-то клонит. Сколько там времени? Полтретьего! Да, пора в постельку.

Телефон звонит. Кому я сдался посреди ночи?

- Алло, Костя? – спрашивает девичий голосок на том конце провода.

- Нет, - отвечаю.

- А кто ты?

- Я великий писатель, крошка!

Положили трубку.

Терапевт

Последний пациент был записан на полшестого, а значит до того можно было сделать перекур. Я вышел из кабинета и пошёл в сторону курилки, приветливо улыбаясь людям, сидевшим в очередях.

Клиника дяди Гены... то есть Геннадия Сергеевича, переживала не лучшие времена. За последний год мы почти обанкротились, штат сократили донельзя, а тем, кого оставили, урезали зарплаты до смехотворных цифр. Геннадий Сергеевич считал, что виной всему плохое расположение клиники. Действительно, здание находилось не в лучшем районе города. В полной окраине, если быть откровенным, но дело было не в этом. За последние десять лет у нас открылось столько частных клиник, что на одного жителя городка теперь приходится два медицинских учреждения. Так что больничка наша дышала на ладан, как и сам дядя Гена с его стенокардией.

В курилке я пересёкся с Вовой, стоматологом. Вова и я были самыми востребованными специалистами здесь. Особенно он: очередь к нему выстраивалась чуть ли не от парадных дверей.

- Как сегодня? – спросил Вова после обмена рукопожатиями.

- Дерьмово, - пошутил я.

Вова засмеялся. Нестареющая шутка.

- Бухнём вечерком? – спросил он, выпустив кольцо дыма.

- Не знаю. Сегодня завал был, устал.

- Сколько?

- Шесть.

- И все парочки?

- Не, только две. Остальные сами по себе.

- А сколько ещё осталось?

- Последний.

- Ну удачи, - сказал он и, щелчком забросив окурок в урну, удалился.

Я стоял у окна и смотрел на улицу, неторопливо потягивая сигарету. Во двор въехал красный порш, из которого вышел мужчина лет сорока, в костюме и в очках. Я узнал его. Регулярный посетитель. Оставив недокуренную сигарету тлеть в пепельнице, я вышел из курилки и потопал в кабинет.

- Здравствуйте, Максим Андреевич! – поприветствовал меня уже стоявший у двери очкарик.

- Добрый день. Проходите.

Очкарик уселся на кушетку. Я сходил в подсобку, взял новый лоток, поставил его посреди кабинета, плюхнулся в своё кресло, взял блокнот и надел на лицо участливое выражение.

- Ну, выкладывайте, - сказал я.

Очкарик встал с кушетки, скинул штаны, сел и стал испражняться в лоток. У всех процедура проходила по-разному: у кого-то дольше, у кого-то меньше. Очкарик обычно укладывался в полчаса. Закончив своё дело, он встал, натянул брюки и, показывая на оставленную кучу, подытожил:

- Вот такие вот дела.

- Это всё? – спросил я.

- Да, думаю, да. Что вы думаете?

Я подвинул к себе лоток и стал рассматривать.

- Интересно... – пробубнил я, покопавшись в куче.

- Что такое?

- Идите сюда, - подозвал я его. Очкарик склонился над лотком.

- Ну? Просто я в ваших штучках не понимаю ничего. Вы уж разъясните.

- Обязательно. Видите вот этот участок, внизу?

- Ага.

- Это – ваша семья.

- Семья?

- Да, семья. Близкие, родные – все, кто вам не безразличен.

- Продолжайте.

- Теперь взгляните на вот эту колбаску.

- С семечками?

- Да. Видите?

- Ага, вижу.

- Эта колбаска темнее остальной кучи. Она – ваша работа, ремесло. Помимо прочего, она как бы накладывается на тот участок, на который мы с вами обращали внимание чуть раньше.

- На семью?

- Именно. Как думаете, почему так происходит?

- Потому что мой карьеризм накладывает отпечаток...

- ...на отношения с близкими, верно. Но ко всему прочему, работа ещё и рождает стресс. Семечки то есть. Видите?

- Потрясающе!

- Благодарю. Так вот, напряжение нарастает, и в конце концов наваливается на близких. Понимаете, к чему я клоню?

- Кажется. И что вы мне посоветуете?

- Это ещё не всё, подождите. Видите маленький калачик в углу?

- Этот?

- Да.

- Вижу.

- Это – ваша сексуальная энергия. А заострённый кончик калачика – хуй.

- Хуй?

- Да.

- Чей?

- Ну не мой же.

- Логично.

- Значит, ваш хуй... то есть кончик калачика тоненький и едва заметный.

Очкарик покраснел.

- Нет, вы не подумайте! Это лишь говорит о вашем восприятии вашего...

- Хуя?

- Верно. И, как можно заметить, калачик слегка соприкасается с участком, олицетворяющим семью. У вас есть жена?

- Да. И дети есть.

- Это не столь важно. Значит, подведём итог: хроническая усталость и стресс на работе приводит к разладу отношений с близкими, что в свою очередь отражается на вашей сексуальной активности, и в конечном итоге выливается в недовольство...

- Хуем?

- Именно.

- Боже... И что? Что посоветуете-то?

- Не запаривайся, и всё будет окей.

Очкарик задумался.

- Чёрт, я в таком разрезе даже не думал. Спасибо вам! Теперь-то всё наладится. Что б я без вас делал, Максим Андреевич!

- Не стоит. Это моя работа.

- Ещё как стоит! Вы спасаете жизни! Налаживаете человека, собираете мозг по кусочкам. Для этого талант нужен.

Я отодвинул лоток с кучей в сторону.

- Спасибо на добром слове. Обращайтесь!

- Обязательно! Благодарю вас! – сказал очкарик, пожал мне руку и вышел из кабинета.

Я взял лоток и вывалил в тазик к остальным отходам. На сегодня очкарик был последним, а значит – пора домой.

Надевая плащ и шарф, я вспоминал слова очкарика. «Вы спасаете жизни». Да, не зря, значит, люди нашей профессии свой хлеб едят. Пациенты приходят к нам раздавленными, а уходят светящимися от счастья. Нужные мы люди всё-таки.

Я выключил свет, вышел из кабинета и закрыл дверь на ключ.