Паддингтон спасает положение 1 страница

— Кто бы мог подумать, — проговорила миссис Браун, бросив на мужа недовольный взгляд, — что мы так быстро сумеем заблудиться? Всего-то и пробыли во Франции несколько часов!

— А ты уверен, что не знаешь, где мы, Паддингтон? — в сотый раз спросил мистер Браун.

Медвежонок грустно покачал головой.

— Мы, наверное, случайно не туда свернули, — предположил он.

Брауны уныло переглянулись. Начался их первый день во Франции очень весело и приятно. Вокруг было столько всего нового и интересного, что время летело, как на крыльях, особенно для Паддингтона: ему ведь надо было успевать следить за маршрутом — а для этого приходилось водить лапой по карте — и записывать все впечатления в дневник.

Пока дорога шла по побережью, им то и дело попадались маленькие городки, и Паддингтон во все глаза смотрел на машины, непрерывным потоком мчавшиеся по неправильной стороне улицы[46], и на людей, сидевших за столиками, которые стояли прямо на тротуаре перед входом в каждое кафе.

А между городами на долгие мили тянулись поля и перелески, и дорога, прямая как стрела, была обсажена тополями[47]. Время от времени на пути попадались крошечные деревушки, где по улицам деловито шагали мужчины в синих комбинезонах и сновали женщины с длинными батонами в руках[48]. А самое замечательное, что время от времени, когда машина огибала поворот, вдалеке вдруг вспыхивала на миг голубая гладь моря и слышался приглушённый шорох волн, разбивающихся о берег.

Но вот они въехали в Бретань: местность стала куда более дикой, а главное, дела сразу же пошли куда менее гладко.

Началось всё с того, что широкая асфальтированная дорога вдруг превратилась в узенький просёлок, усыпанный битым камнем. Потом от просёлка остались лишь две неприметные колеи.

Наконец, посреди какого-то пустыря, исчезли и они, а в довершение всего у автомобиля лопнуло заднее колесо.

Паддингтон, как ответственный за маршрут, расстроился сильнее других и озадаченно уткнулся носом в карту. Остальные уныло сгрудились вокруг.

— Как называлась последняя деревня, через которую мы проезжали, Паддингтон? — допытывался мистер Браун. — Там мы, наверное, и сбились с дороги.

— Кажется, Гравильон, — припомнил медвежонок. — Только её почему-то нет ни на одной карте.

— Гравильон… — повторил мистер Браун. — Занятно… Кажется, я тоже видел такую надпись. Так на карте её точно нет?

Он наклонился и уставился в карту, а Паддингтон, в последней надежде, принялся рассматривать кухонное полотенце.

— Вот это да! — вдруг воскликнул Джонатан, захлопывая словарь. — Теперь понятно, почему этого Гравильона нет на карте. Это никакая не деревня, а дорожный знак, означает «Осторожно, щебёнка!».

— Что?! — негодующе воскликнул Паддингтон. — Осторожно, щебёнка?

Вот почему там повсюду камни валялись! — догадалась Джуди. — Они, наверное, просто ремонтируют дорогу!

Миссис Бёрд возмущённо фыркнула.

— Гравильон! Напишут тоже! — пробурчала она. — И как тут бедному медведю не запутаться! Мы ещё легко отделались, могли и вовсе в море свалиться!

Миссис Бёрд никак не могла понять, почему эти непутёвые иностранцы не говорят и не пишут на простом и понятном английском языке.

— Ну что ж, — подвёл итог мистер Браун, — куда мы попали, мы так и не выяснили, зато выяснили, куда мы НЕ попали.

Он поглядел на груду вещей в багажнике, под которыми лежало запасное колесо.

— Машину всё равно придётся разгружать, — заключил он, — так что я предлагаю использовать время с толком и, пока я вожусь с починкой, устроить пикник!

Миссис Браун и миссис Бёрд, которые уже предвкушали долгожданный отдых и чинный обед в уютной гостинице, явно не слишком обрадовались этому предложению, зато Джонатан, Джуди и Паддингтон дружно захлопали в ладоши, причем Паддингтон — громче всех. Он любил пикники, но в последнее время их почему-то устраивали очень редко.

— Хорошо, что я догадалась захватить еды, — сказала миссис Бёрд, открывая свой саквояж и принимаясь вытаскивать из него банки и кульки, за которыми последовали буханка хлеба, ножи и вилки. — Я как чувствовала, что всё это может нам понадобиться.

— Вот что, — сказал мистер Браун, — давайте-ка устроим конкурс: тот, кто приготовит самое вкусное блюдо, получит приз.

Мистер Браун очень любил устраивать всякие конкурсы и состязания: они, по его представлениям, были занятием безобидным и успешно отвлекали от чего похуже.

— Ура! — тут же поддержал его Джонатан. — Тогда давайте разведём костёр!

— Я могу пойти набрать хвороста, — вызвался Паддингтон, махнув лапой в сторону лесочка на вершине ближайшего холма. — Медведи хорошо умеют собирать хворост.

И, подхватив свой чемодан, он деловито зашагал прочь.

— Только не уходи далеко! — крикнула ему вдогонку миссис Браун. — Не хватало, чтобы ещё и ты потерялся!

Но Паддингтон этого уже не расслышал. Он искренне считал себя виноватым в том, что они заблудились, и хотел хоть отчасти загладить вину, набрав побольше хвороста; не теряя времени даром, он начал взбираться на холм.

Впрочем, оглядевшись, принюхавшись и почувствовав под ногами упругий зелёный дёрн, Паддингтон подумал, что пусть они и заблудились, однако заблудились на редкость удачно.

Взять хотя бы то, что в воздухе витал какой-то очень вкусный и уютный запах, который Паддингтону ужасно понравился. Занятный запах — ни в Англии, ни уж тем более в Перу никогда так не пахло. Запах состоял из аромата кофе, свежего хлеба и ещё чего-то такого, что медвежонок так и не смог определить, а загадочнее всего было то, что с каждой минутой запах делается всё сильнее и сильнее.

Но откуда и почему он доносится, Паддингтон понял, только когда добрался до вершины холма и сумел как следует осмотреться. Глазам его предстало такое удивительное зрелище, что пришлось несколько раз их протереть, чтобы убедиться, что это не сон.

По другую сторону холма, почти у самого его подножия, тесной кучкой сгрудились крошечные домики, совсем такие, как в рекламных брошюрах мистера Брауна, а за домиками виднелся пляж и бухточка со множеством лодок у причала.

От бухточки вверх по берегу бежала узенькая улица; она вела к площади, на которой тут и там виднелись пёстрые лотки с фруктами и овощами.

Паддингтон изо всех сил замахал лапами и несколько раз громко позвал Браунов, но они были слишком далеко и ничего не услышали; тогда Паддингтон вытащил свой бинокль и присел, чтобы как следует обдумать положение.

Когда он приставил бинокль к глазам, на мордочке его появилось очень задумчивое выражение, а через несколько минут, когда он встал, чтобы идти дальше, к задумчивости добавился ещё и яркий блеск в глазах. Во-первых, история вообще получалась довольно странная и в ней надо было срочно разобраться, а во-вторых, у медвежонка родилась новая идея, и чем дальше, тем сильнее ему хотелось проверить, что же из неё получится.

И вот Паддингтон спустился с холма и зашагал к площади, с интересом озираясь по сторонам. Он вообще любил новые места, а это место выглядело на редкость привлекательным.

Справа от него стояла уютная на вид гостиница с террасой и надписью «Отель дю Сантр»[49]; по другую сторону площади находились почта, мясная лавка, несколько маленьких кафе и продуктовый магазин.

А главное, возле самой гостиницы Паддингтон обнаружил булочную! К булочным он питал особую любовь, а эта вдобавок оказалась ещё и совершенно необычной булочной — каких только хлебцев, буханок, булочек, рогаликов и батонов там не было: длинные, короткие, пухлые, плоские — у Паддингтона даже голова закружилась, когда он попытался их пересчитать.

Заглянув на всякий случай в свой разговорник, медвежонок зашагал через площадь к заманчивой витрине. Он уже не раз замечал, что булочники с большим пониманием относятся к медвежьим проблемам — мистер Крубер утверждал, что это из-за общего пристрастия к булкам и плюшкам, — но как бы там ни было, Паддингтон решил, что только булочник, и никто другой, сможет дать ему подходящий совет насчёт сюрприза, который он собирался преподнести Браунам.

* * *

— Что-то наш мишутка ни с того ни с сего напустил на себя загадочность, — заметил мистер Браун некоторое время спустя.

— Если хотите знать моё мнение, опять этот медведь нечист на лапу, — хмуро отозвалась миссис Бёрд. — Очень уж он долго ходил за хворостом, а вернулся с каким-то проказливым выражением.

Обед на свежем воздухе был в самом разгаре, но тут приключилась лёгкая заминка — Паддингтон взялся готовить свое конкурсное блюдо. Джонатан и Джуди уже сварили в походном котелке суп, а миссис Бёрд угостила всю компанию отменным салатом, приготовленным по её собственному рецепту. Настала очередь медвежонка подавать свое угощение, но он что-то слишком уж долго возился, и Брауны понемногу начинали терять терпение. Паддингтон заранее предупредил, что это очень секретное блюдо, поэтому им придётся повернуться спиной к костру и дать честное слово не подглядывать.

За спинами у них слышалось какое-то бряканье, возня, а также довольно громкое пыхтение, но, надо сказать, пахло от костра очень даже заманчиво, так что у всех потекли слюнки, а любопытство разыгралось пуще прежнего.

Миссис Браун не выдержала и подглядела-таки уголком глаза. Паддингтон стоял, согнувшись над котелком. В одной лапе у него была поваренная книга, а в другой — палочка, которой он осторожно помешивал свою стряпню, то и дело опуская в котелок нос и принюхиваясь.

— Только бы он себе шерсть не подпалил, — заволновалась миссис Браун. — Он так и тычется мордочкой в костёр.

— Палёной шерстью пока не пахнет, — успокоил её мистер Браун. — Напротив, я бы сказал, пахнет довольно аппетитно. Что бы это могло быть?

— Наверное, в чемодане у себя что-нибудь нашёл, — предположила миссис Бёрд.

Мистер Браун заметно приуныл.

— У себя в чемодане? — повторил он тоскливо.

— Больше-то вроде негде, — отозвалась миссис Бёрд. — Я ему никаких продуктов не давала, да и у магазинов мы, кажется, не останавливались.

— Наверное, какой-нибудь деликатес с мармеладом, — высказал предположение Джонатан. — Паддингтон во всё кладёт мармелад.

Впрочем, больше никаких догадок они построить не успели, потому что тут Паддингтон разогнулся и возвестил, что всё готово и можно поворачиваться.

Все окружили загадочный котелок, а миссис Браун окинула медвежонка придирчивым взглядом. Мордочка его была забрызгана жиром и перемазана чем-то белым, очень похожим на муку, но в остальном всё вроде бы было в порядке.

Брауны выстроились в очередь — каждый со своей тарелкой, а Паддингтон напустил на себя ужасно важный вид и принялся накладывать всем огромные порции.

— Это настоящее французское блюдо, — пояснил он. — Я нашёл рецепт в книге мистера Крубера.

Когда Брауны проглотили по первой ложке и одобрительно замычали, медвежонок так и засиял от удовольствия. Правда, ему доводилось время от времени иметь дело с кухонной плитой, но на костре он готовил впервые — да ещё такую сложную штуку, как настоящее французское блюдо, — и хотя он в точности следовал рецепту из книжки, всё-таки было страшновато, вдруг что выйдет не так. Распробовав, Брауны один за другим принялись поздравлять его с успехом, и даже сама миссис Бёрд не поскупилась на похвалы.

— Я, правда, так и не поняла, что это такое, — призналась она, — но даже мне лучше не приготовить!

В устах миссис Бёрд это была поистине высокая похвала.

— Объедение! — подхватил мистер Браун. — Экое мясо наваристое, да и приготовлено как следует. Должен признаться, — добавил он, протягивая тарелку за второй порцией, — я, пожалуй, никогда ещё не пробовал ничего вкуснее. Просто пальчики оближешь! — добавил он, вытирая тарелку хлебным мякишем и не без надежды поглядывая на котелок. — А как эта штука называется, Паддингтон?

— Кажется, эска… эска… что-то такое, мистер Браун, — ответил медвежонок, листая свою поваренную книгу. — Вот — эскарготы!

— Эскарготы? — задумчиво повторил мистер Браун, разглаживая пальцем усы, — гм-гм… прекрасно. Когда вернемся домой, Мэри, надо будет обязательно купить этих…

Тут он глянул на жену и мигом осёкся. Лицо у миссис Браун стало какого-то странного зеленоватого цвета.

— Что с тобой? — встревоженно спросил мистер Браун. — Тебе нехорошо?

— Генри! — простонала миссис Браун. — Ты что, не знаешь, что такое эскарготы?

— Э-э… вообще-то нет, — признался мистер Браун. — Я что-то такое слышал, но точно не помню. А что?

— Это значит — улитки, — ответила миссис Браун[50].

— ЧТО? — так и подскочил мистер Браун. — Улитки? Как ты сказала — улитки?

— Фу, гадость! — скривился Джонатан. — Улитки!

— Господи, да откуда ты их взял, Паддингтон? — Задал вопрос мистер Браун, но он вертелся на языке и у остальных.

— Ничего, они не очень дорого стоили, — поспешил успокоить его медвежонок, не совсем правильно поняв, почему все так разволновались. — Дяденька в магазине продал мне их очень дёшево, потому что раковины были треснутые. Так что получилось почти задаром.

К величайшему изумлению Паддингтона, после этих слов стоны только усилились, и Брауны окончательно испортив ему настроение, принялись кататься по траве, хватаясь за животы.

— А я ещё съел две тарелки! — причитал мистер Браун. — Я наверняка отравился! У меня уже в голове что-то стучит!

— Как ты сказал: дяденька в магазине? — вдруг осведомилась миссис Бёрд.

— То-то и оно, — встрепенулся мистер Браун, садясь. — В каком таком магазине?

Паддингтон ответил не сразу. Он рассчитывал приберечь рассказ про деревню на закуску, чтобы удивить Браунов ещё сильнее, и ему вовсе не хотелось прямо сейчас выкладывать всё подчистую. Впрочем, не успел он открыть рот, как миссис Бёрд вдруг отчаянно замахала зонтиком в сторону холма.

— Боже правый! — воскликнула она. — А там-то ещё что происходит?

— Ого! Теперь понятно, почему у меня стучало в голове, — подхватил мистер Браун, в свою очередь устремив взгляд на вершину холма: там появился огромный трактор, за которым вереницей шли люди. — Похоже, какая-то процессия…

Брауны как зачарованные смотрели на необычайное шествие, которое всё приближалось и приближалось и наконец приблизилось вплотную. Предводитель шествия, добродушный круглолицый толстяк в белом переднике и высоком поварском колпаке, отвесил Паддингтону церемонный поклон.

— А, месье лё Медведь![51]— воскликнул он, расплываясь в широкой улыбке и протягивая руку. — Вот мы и встретились снова!

— Здравствуйте, мистер Дюпон, — отозвался Паддингтон, торопливо вытирая измазанную соусом лапу, прежде чем протянуть её толстяку.

— Не мог бы кто-нибудь меня ущипнуть? — попросил мистер Браун, обращаясь к своему семейству. — Я, кажется, сплю…

— Добро пожаловать в Сан-Кастиль! — продолжал месье Дюпон, подходя ближе. — Пожалуйста, покажите нам ваш дилижанс, у которого отвалилось колесо. Месье лё Медведь подробно рассказал нам про ваше несчастье, и мы всей душой хотим вам помочь.

— Дилижанс? — озадаченно повторил мистер Браун. — Какой дилижанс?

Паддингтон шумно вздохнул.

— Наверное, у меня просто фразы случайно перепутались, мистер Браун, — объяснил он. — Там ничего не было про автомобили с лопнувшими шинами, вот я и решил попробовать фразу из главы про кареты…

Да, что и говорить, объяснить, что и как, было довольно трудно, а главное, Паддингтон даже не знал, с чего начать.

— Я вот что думаю, — сказал мистер Браун, обращаясь к месье Дюпону, деревенскому булочнику, — лучше нам всем присесть. Что-то мне кажется, что быстро мы с этим делом не управимся.

* * *

— Вы знаете, — сказал мистер Браун гораздо позже, когда перед сном они пили чай, сидя у дверей гостиницы в «Паддингтоновой деревне», — одно я про Паддингтона могу сказать совершенно точно: хоть он и умудряется иногда влипнуть в историю, конец у этих историй почему-то всегда счастливый.

— Медведи всегда падают на все четыре лапы, — сумрачно изрекла миссис Бёрд. — Я уже не раз это говорила и готова повторить снова.

— А я предлагаю здесь и остаться! — возгласил мистер Браун. — Правда, в нашем маршруте этой деревни не было, но вряд ли мы найдём другое такое же славное место.

— Я — за! — откликнулась миссис Браун.

После суматошного дня вечер казался особенно тихим и спокойным. В чистом небе ярко сияли звёзды, из соседнего кафе доносилась весёлая музыка, а в конце улицы, ведущей к пристани, мерцали огоньки рыбацких судёнышек, бороздивших бухту.

Ничто, кроме музыки, не нарушало вечернюю тишину, разве что поскрипывание затупившегося пера да изредка — задумчивые вздохи, когда Паддингтон окунал лапу в банку с мармеладом.

Когда Брауны выяснили, где Паддингтон купил своих улиток, животы у них сразу же перестали болеть. По заверениям месье Дюпона, это чрезвычайно почтенный магазин, да ещё и знаменитый именно своими улитками; так что после всеобщего голосования медвежонку был единодушно присуждён приз за самое вкусное блюдо.

Как следует поразмыслив и довольно долго прослонявшись у витрины, Паддингтон решил на выигранные деньги купить почтовые марки и две открытки с видами — одну для тёти Люси, одну для мистера Крубера.

Он присмотрел две здоровенные открытки — таких больших он ещё никогда не видел. На каждой было по одиннадцать маленьких фотографий с видами деревни и её окрестностей и куча свободного места, чтобы писать. Была тут и фотография булочной месье Дюпона, и, вглядевшись попристальней, Паддингтон даже сумел различить булочки в витрине; он не сомневался, что мистера Крубера это очень заинтересует.

Была там даже фотография гостиницы, на которой он аккуратно пометил крестиком одно из окошек и приписал сбоку: МАЯ КОМНАТА.

Рассмотрев открытки во всех подробностях, Паддингтон решил, что не зря потратил столько денег. То-то удивится тётя Люси, когда получит открытку — подумать только! — из самой Франции!

Да и вообще, в этот один-единственный день успело набиться столько приключений, что Паддингтон не мог даже толком в них разобраться — не говоря уже о том, чтобы описать их словами, пусть даже и на очень-очень большой открытке.

Паддингтон и «пардон»

Так и вышло, что Брауны остались в «Паддингтоновой деревне», и через несколько дней им уже казалось, что они прожили в ней всю свою жизнь. Новость о том, что в гостинице остановился юный джентльмен-медведь из Англии, быстро облетела округу, и вскоре все прохожие уже приветливо кивали ему на улице, особенно по утрам, когда он обегал магазины, перед тем как отправиться на пляж.

Почти каждое утро Паддингтон наведывался к своему новому другу месье Дюпону. Тот очень хорошо говорил по-английски, и они часто и обстоятельно толковали о булочках и плюшках. Месье Дюпон не только показал медвежонку все свои противни и духовки, но и пообещал каждое утро печь специальные английские булочки для «послезавтрака».

— В конце концов, — заметил он, — далеко не каждый день в Сан-Кастили гостят медведи!

И вот в витрине появилось большое объявление, что отныне в продаже всегда будут особые булочки, испечённые по рецепту медведя-англичанина, признанного специалиста в булочном деле.

Столько вокруг было нового и интересного, что Паддингтону несколько вечеров подряд пришлось допоздна сидеть в кроватке и делать длинные записи в дневнике, пока ничего не забылось.

Однажды утром он проснулся раньше обычного: разбудил его шум и стук под окнами гостиницы. Паддингтон выглянул наружу и ужасно удивился, потому что за ночь деревня переменилась до неузнаваемости.

На улицах и в обычные-то дни было довольно людно — все спешили по своим делам, — но сегодня прохожих оказалось даже больше, чем всегда. Да и одеты они были как-то по-особенному: вместо привычных синих комбинезонов и красных свитеров рыбаки нарядились в парадные костюмы, а их жены и дочки щеголяли в платьях, расшитых туго накрахмаленным белым кружевом, и в высоких кружевных наголовниках[52].

Почти все лотки с фруктами и овощами куда-то исчезли, и на их месте появились полосатые навесы, а под ними — разукрашенные цветными флажками тележки, на которых выстроились шеренги коробок со сластями и батареи восковых свеч.

Паддингтон сразу понял, что происходит что-то необычное, и, наскоро умывшись, поспешил вниз разбираться.

Мадам Пенэ, хозяйка гостиницы, как всегда, сидела за стойкой в вестибюле и, когда Паддингтон вбежал, листая на ходу свой разговорник, покосилась на него с некоторой опаской. По-английски мадам Пенэ объяснялась немногим лучше, чем Паддингтон по-французски, и им редко удавалось до чего-нибудь договориться.

— Это… — начала она в ответ на его вопрос, — как по-вашему?.. Э-э… пардон…

— Да нет, ничего, — вежливо сказал Паддингтон. — Я просто хотел знать, что там происходит. Похоже, что-то очень интересное.

Мадам Пенэ кивнула.

— Да-да, — сказала она. — Это… как по-вашему?.. Пардон.

Паддингтон бросил на мадам Пенэ суровый взгляд и начал пятиться к дверям. Хотя он и был вежливым медведем, ему уже порядком надоело каждую минуту снимать шляпу и говорить «пардон»; было совершенно ясно, что здесь он вряд ли чего-нибудь добьётся, поэтому он выскочил на улицу и поспешил на другую сторону площади — разузнать обо всём у месье Дюпона.

Однако в булочной его ждало ещё более потрясающее открытие: вместо привычного белого фартука и поварского колпака месье Дюпон нарядился в щегольскую синюю форму, расшитую золотым галуном.

Заметив Паддингтоново удивление, месье Дюпон рассмеялся.

— Это всё потому, что сегодня пардон, месье лё Медведь, — пояснил он.

И он принялся рассказывать, что во Франции «пардонами» называются специальные праздничные дни и что в Бретани особенно много всевозможных пардонов. Есть свой пардон и у рыбаков, и у крестьян, и даже у птиц, не говоря уж о лошадях и коровах.

— По утрам всегда бывает праздничное шествие, — говорил месье Дюпон, — потом все идут в церковь, а потом начинается веселье! В этом году, — продолжал он, — у нас в деревне устраивают ярмарку и даже фейерверк. А кроме того, состоится парад деревенского оркестра.

Тут месье Дюпон выпрямился во весь рост, выпятил грудь и гордо прибавил:

— Вот почему я сегодня в парадной форме, месье лё Медведь. Я — дирижёр оркестра!

Паддингтона эти новости очень взбудоражили, и, поблагодарив месье Дюпона за объяснения, он, не теряя времени, помчался в гостиницу, чтобы поскорее рассказать остальным.

Обычно Брауны все дни проводили на пляже, однако рассказ Паддингтона мигом переменил их планы. Позавтракав на скорую руку, они вместе со всеми жителями деревни сходили в церковь, а после обеда, поскольку большинство высказалось «за», отправились на поляну за деревней, где шумела ярмарка.

Паддингтон так и застыл в изумлении, заворожённый зрелищем, которое предстало его глазам. Он впервые попал на настоящую ярмарку, и она поразила его до глубины души.

Высоко в небо взмывали качели-лодочки. Повсюду крутились ярко расписанные колёса обозрения и сверкали всеми цветами радуги катальные горки. Мчались по кругу карусели, и хохочущие, визжащие пассажиры припадали к шеям деревянных коней. Были здесь и фокусник, и кукольный театр. Повсюду вспыхивали и мигали разноцветные лампочки, а в середине огромная шарманка играла весёлую мелодию, выпуская из труб клубы пара. На маленькой полянке уместилось столько всяких развлечений, что Паддингтон даже не знал, куда смотреть.

Для начала он вволю накатался с горки и накачался на качелях, а потом отправился на карусель; оказалось, что в дни пардонов медведи моложе шестнадцати лет могут кататься за полцены, поэтому он проехался не один, а сразу несколько раз.

И вот, когда Паддингтон уже слез с карусели и смотрел, как, в свою очередь, мчатся по кругу мистер Браун, Джонатан и Джуди, на глаза ему вдруг попался очень любопытный полосатый шатёр, стоявший чуть поодаль от других аттракционов. Снаружи было приколото несколько объявлений, в основном на непонятных языках, но одно оказалось по-английски, и его Паддингтон быстренько приметил и прочёл от начала до конца. Там говорилось:

МАДАМ ЗАЗА

ПРЕДСКАЗАТЕЛЬНИЦА

МЕЖДУНАРОДНОГО КЛАССА

ГАДАНИЕ ПО РУКЕ И ПО ШАРУ

ТОЧНОСТЬ ГАРАНТИРУЕТСЯ

А внизу под объявлением был приклеен маленький ярлычок с красной надписью: «Говорю по-английски».

Миссис Браун заметила, как Паддингтон приподнял занавеску и заглянул внутрь шатра.

— Там написано — гадание по руке, — заметила она предостерегающе. — Будь осторожен, гадание по лапе может стоить очень дорого!

Миссис Браун вовсе не улыбалось, чтобы Паддингтону предсказывали его будущее — всё равно приключений и переделок не избежать, так зачем же знать о них заранее. Однако отговорить медвежонка она не успела — он уже исчез за занавеской. Паддингтон никогда раньше не слышал, чтобы кому-нибудь гадали по лапе, и ему не терпелось попробовать.

После яркого дневного света в шатре показалось очень темно; медвежонок стал на ощупь пробираться вперёд и, только как следует проморгавшись, сумел различить в потёмках расплывчатую фигуру, сидевшую за столиком, накрытым бархатной скатертью.

Веки мадам Заза были опущены, и она громко сопела. Подождав немного, Паддингтон не выдержал, ткнул её в бок, а потом вежливо приподнял шляпу.

— Простите, пожалуйста, — начал он, — я пришёл, чтобы мне погадали по лапе — Мадам Заза так и подскочила.

— Комман![53]— воскликнула она сиплым голосом.

— Карман? — озадаченно переспросил медвежонок.

Ему с самого начала было ясно, что гадать по лапе, спрятанной в карман, довольно затруднительно, поэтому он заранее вытащил обе лапы наружу. Чтобы мадам Заза было легче их рассмотреть, он начал карабкаться на стол, объясняя по дороге, зачем, собственно, пришёл.

— Осторожнее, не разбей шар! — завизжала мадам Заза, мгновенно перейдя на английский, когда стол угрожающе закачался. — Шары знаешь какие дорогие! Я поначалу не поняла, что ты иностранец, — продолжала она, — а то бы сразу стала говорить с тобой по-английски.

— Иностранец?! — возмущённо воскликнул Паддингтон. — Никакой я не иностранец! Я живу в Англии!

— В другой стране ты всё равно иностранец, — отрезала мадам Заза. — И «комман» вовсе не значит, что можно влезать на мой стол всеми четырьмя ногами!

Паддингтон вздохнул и спустился на пол. Французский язык нравился ему всё меньше и меньше. Почему-то все слова в нём значили не то, что полагается.

— И вообще, медведям я обычно не гадаю, — предупредила мадам Заза. — Но раз уж ты странник в чужом краю… Позолоти ручку, а я уж постараюсь, как смогу.

— Что значит «позолоти ручку»? — не понял медвежонок.

— Это значит — положи в неё денежку, а то я ничего не увижу, — лукаво отозвалась мадам Заза.

Паддингтон раскрыл чемодан, вытащил шестипенсовик, зажал его в кулачок и протянул лапу мадам Заза. Оказалось, что гадание по лапе стоит вовсе не так уж дорого!

Мадам Заза бросила на него недовольный взгляд.

— Я имела в виду в МОЮ руку положи, а не в свою! — вскричала она.

Паддингтон бросил на гадалку чрезвычайно суровый взгляд, но делать нечего — пришлось разжать кулачок и отдать монетку.

— Вообще-то я иностранные деньги не беру, — заявила мадам Заза, пробуя монету на зуб — не фальшивая ли. — Ну да ладно, так уж и быть… Давай лапу. Посмотрим для начала, что говорят линии.

Паддингтон протянул гадалке лапу, и мадам Заза взяла её в свои руки. С минуту она недоверчиво таращилась, потом протёрла глаза и вытащила из кармана лупу.

— У тебя очень длинная линия жизни, — сказала она. — Даже для медведя. Да больно уж толстая — я таких ещё никогда не видела. И идёт чуть ли не по всей лапе.

Паддингтон и сам поглядел на свою лапу с немалым интересом.

— А, это не линия жизни, — догадался он. — Это апельсинная корочка из мармелада.

— Апельсинная корочка из мармелада? — так и опешила мадам Заза.

— Угу, — подтвердил Паддингтон. — Она прилипла за завтраком, а я лапы забыл помыть.

Мадам Заза провела по лбу дрожащей рукой. Ей показалось, что в шатре вдруг стало очень жарко.

— Ну, знаешь, — сказала она, — как же я могу гадать по лапе, если она у тебя вся в мармеладных корочках? Боюсь, придётся тебе доплатить и попробовать предсказание по шару.

Паддингтон, бросив на гадалку укоризненный взгляд, извлёк из чемодана ещё один шестипенсовик. Он уже крепко пожалел, что надумал узнать своё будущее.

Мадам Заза выхватила у него деньги и придвинула к себе стеклянный шар.

— Когда у тебя день рождения? — осведомилась она.

— В июне и в декабре, — ответил Паддингтон.

— В июне и в декабре? — окончательно растерялась мадам Заза. — Но день рождения может быть только один! Двух в году не бывает!

— У медведей бывает, — стоял на своём Паддингтон. — У медведей у всех по два дня рождения в году.

— Это сильно осложняет дело, — сказала мадам Заза. — И уж конечно, ни за какую точность я не ручаюсь.

Она помахала руками в воздухе, а потом уставилась в шар.

— Шар предвещает, что тебя ждёт дальняя дорога, — начала мадам Заза странным, загробным голосом. — И очень скоро! — Она глянула на медвежонка и добавила с тайной надеждой: — Можешь отправляться прямо сейчас.

— Дальняя дорога? — искренне изумился Паддингтон. — Но я ведь только что приехал, и очень издалека! От самого Виндзорского Сада! А он не говорит, куда именно эта дорога?