Паддингтон спасает положение 3 страница

Паддингтону совсем не хотелось, чтобы его вздёргивали на рее — что бы это такое ни было, — поэтому он снова уткнулся в инструкцию, решив проверить, не пролистнул ли ненароком какую-нибудь важную страничку, но в инструкции не оказалось специальной главы о том, как убирать поставленную палатку, а уж о том, как вызволять запакованных адмиралов, и вовсе не было ни слова.

Паддингтон попробовал подёргать за верёвки, но лучше от этого не стало, скорее наоборот, потому что чем больше он дёргал, тем громче ругался адмирал.

— Паддингтон! — вскричала миссис Бёрд, выбегая на полянку под аккомпанемент особенно громкого адмиральского вопля. — Что, скажи на милость, тут происходит?

— Я и сам не пойму, — сознался Паддингтон. — У меня с верёвками какая-то путаница вышла. Лапами узлы очень трудно завязывать, вы же знаете.

— Вот это да! — восхищённо проговорил Джонатан, наклоняясь над палаткой. — Вот уж действительно, путаница так путаница! В жизни ещё таких узлов не видел. Даже когда мы с классом в поход ходили.

— Ох ты, батюшки! — ахнула миссис Бёрд. — Надо поскорее что-нибудь придумать, а то он, чего доброго, совсем задохнётся.

Брауны по очереди склонялись над палаткой и разглядывали верёвки, но чем больше они теребили и дёргали, тем туже затягивались узлы и тем слабее становилось сипение адмирала.

Но вот, когда они уже совсем потеряли надежду вызволить злосчастного моряка, их прервали самым неожиданным образом. Они так увлеклись распутыванием Паддингтоновых узлов, что совсем перестали замечать, что происходит вокруг.

Опомнились они, лишь когда услышали совсем близко чьи-то голоса и, подняв головы, увидели, что к ним приближается целая компания рыбаков из деревни.

— Приняли ваш сигнал бедствия, месье, — на ломаном английском сказал предводитель компании.

— Сигнал бедствия? — недоумённо переспросил мистер Браун.

— Так точно, месье, — подтвердил рыбак. — Мы увидели его за много-много миль. Юный джентльмен-медведь из гостиницы махал белым флагом, призывая на помощь. А потом мы заметили в море яхту месье лё Адмирала и поспешили вас спасать.

Мистер Браун отступил в сторонку, а рыбаки засуетились вокруг палатки, осматривая узлы и прикидывая, как их развязать.

— Хотел бы я знать, — задумчиво проговорил мистер Браун, — один Паддингтон у нас такой или все медведи рождаются под счастливой звездой?..

* * *

— Гррруфф! — в сотый раз ухнул адмирал, слушая историю своего спасения.

Даже рыбакам далеко не сразу удалось распутать Паддингтоновы узлы, и когда адмирала наконец-то вызволили, лицо у него было цвета варёного рака. Однако как только он узнал, что яхта его нашлась и стоит на якоре в бухте, он в мгновение ока утихомирился. А потом даже развеселился и принял деятельное участие в играх на берегу.

— Премного тебе благодарен, медведь, — пробасил он на обратном пути, протягивая Паддингтону руку. — Эх, мне бы в старые дни побольше таких молодцов в экипаже! Вот уж, что называется, утешил старика.

— На здоровье, мистер Гранди, — отозвался Паддингтон, протягивая в ответ лапу. Он так и не понял, почему все его благодарят, — он-то, наоборот, ожидал получить хорошую взбучку; однако он был из тех медведей, которые не задают лишних вопросов, если им вдруг улыбается судьба.

— Какао любишь? — вдруг ни с того ни с сего рявкнул адмирал.

У Паддингтона округлились глаза.

— Да, очень! — выпалил он.

Брауны переглянулись, недоумевая, как адмирал догадался.

— Поплаваешь по всем морям — узнаешь небось медвежьи повадки, — буркнул адмирал Гранди.

Они как раз входили в бухту. Адмирал прикрыл ладонью глаза: за крышами деревни сверкнуло последним лучом заходящее солнце.

— Небось настоящего корабельного какао вы ещё не пробовали, — заявил он. — Сам варю его в ведре. Ну, как насчёт зайти ко мне в каюту и выпить по чашечке перед сном?

На это Брауны ответили дружным «ура!» и даже позволили Паддингтону поднять сразу обе лапы в знак согласия. Прогулка получилась на диво приятная и весёлая, и, хотя они не только не поймали, но даже и не увидели ни единой рыбёшки, в одном все были единодушны: завершить такой день надо чашкой настоящего корабельного какао — как и полагается истинным морякам.

Ехали медведи

Месье Дюпон поглядел на Паддингтона с удивлением.

— Вы хотите сказать, месье лё Медведь, что никогда не слышали про бициклеты? — воскликнул он.

— Никогда, месье Дюпон, — честно признался медвежонок.

— Пу-уф! — вскричал булочник, всплеснув руками. — Как это так — прожить всю жизнь и не увидеть ни одной велогонки! Впрочем, считайте, что вам повезло: та, которая завтра будет проходить через нашу деревню, самая знаменитая во всём мире!

Месье Дюпон сделал паузу, чтобы Паддингтон успел как следует осмыслить это сообщение.

— Называется она «Тур де Франс»[61], — продолжал булочник со значительным видом. — Она продолжается целых двадцать дней, и посмотреть на неё собираются люди со всего света!

Паддингтон внимательно выслушал всё, что месье Дюпон рассказал про велогонку: что принимать в ней участие — огромная честь и что Сан-Кастили в этом году выпала очень важная роль: велосипедисты не просто проедут через деревню, но сделают по ней несколько кругов!

— Сперва вверх на холм, потом по улицам, а потом вниз с холма, — говорил месье Дюпон. — Так что все успеем насмотреться. Более того, — прибавил он веско, — тот, кто быстрее всех спустится с холма в деревню, получит от нас специальный приз. Вы только подумайте, месье лё Медведь!

Тут в булочную вошёл покупатель и отвлёк месье Дюпона, а Паддингтон, поблагодарив своего друга за интересный рассказ, выскочил на улицу и побежал на другую сторону площади, чтобы ещё раз посмотреть на плакат, который и вызвал его интерес к велосипедам.

На огромном листе бумаги, пришпиленном к стене одной из лавок, была изображена длинная извилистая дорога, по которой сплошным потоком мчались велосипедисты. Все они были одеты в яркие цветные майки, низко пригибались к рулям и с превеликим усердием крутили педали. Похоже, ехали они уже давно, потому что вид у них был разгорячённый и усталый, а один гонщик даже подкреплялся на ходу бутербродом.

Бутерброд напомнил медвежонку, что уже самое время для «послезавтрака», но, прежде чем отправиться в гостиницу, где его ждала банка с мармеладом, Паддингтон ещё некоторое время повозился со своим разговорником, разбирая слова, напечатанные мелким шрифтом внизу плаката.

Паддингтону показалось очень занятным, что можно получить приз, просто-напросто скатившись быстрее всех с горки, и он уже в который раз пожалел, что поблизости нет мистера Крубера, который рассказал бы ему про велосипеды поподробнее.

С задумчивым выражением на мордочке Паддингтон вернулся к Браунам, которые пили кофе на тротуаре перед гостиницей; следующие четверть часа он был ужасно рассеян и несколько раз макал лапу в чашку с какао, перепутав её с банкой мармелада.

На пляж медвежонок в это утро явился с большим опозданием: остальные давно уже лежали на солнышке, когда он подошёл, размахивая ведёрком и лопаткой; у него был вид медведя, честно сделавшего своё дело.

— Чем это, интересно, ты занимался, Паддингтон? — принялась допытываться миссис Браун. — Мы уже начали волноваться!

— Так, ничем особенным, — ответил медвежонок, уклончиво махнув лапой в сторону деревни. — Ну, просто всем понемножку.

Миссис Бёрд бросила на него подозрительный взгляд. С близкого расстояния ей удалось разглядеть у него на носу несколько тёмных пятен, до странности напоминавших пятна машинного масла; однако рассмотреть их как следует она не успела, потому что Паддингтон убежал купаться.

— Главное, завтра не опоздай! — крикнул ему вдогонку мистер Браун. — Завтра большая велосипедная гонка. Она ждать не станет!

Ко всеобщему удивлению, слова мистера Брауна произвели на медвежонка очень странное впечатление: он чуть не шлёпнулся в песок от неожиданности, а на мордочке у него появилось ужасно виноватое выражение; поймав равновесие, он со всех лап бросился в воду, то и дело встревоженно оглядываясь через плечо.

Миссис Браун вздохнула.

— Иногда мне кажется, — сказала она, — что я всё бы отдала, лишь бы узнать, что у нашего мишутки на уме. Представляете, как это должно быть интересно!

— Гм-м… — мрачно проговорила миссис Бёрд, — а мне иногда кажется, что куда лучше этого не знать. Так оно как-то, знаете, спокойнее. Сейчас, например, у него что-то очень уж довольный вид, и мне это совсем не нравится…

На этом разговор оборвался, и Брауны растянулись на песочке, подставив носы яркому солнцу. Отдых во Франции стремительно близился к концу, и всем хотелось позагорать вволю, поэтому про странное поведение медвежонка вскоре позабыли — до поры до времени.

Однако вечером, перед сном, у миссис Браун появились новые причины поволноваться. Паддингтон необычайно рано ушёл в свою комнату, и оттуда то и дело долетало какое-то бренчание, которое ей совсем не нравилось.

Наконец, не выдержав, миссис Браун прижалась ухом к стене, послушала и поманила мужа.

— По-моему, Генри, он мажет булку мармеладом, — определила она. — Послушай-ка.

— Мажет булку мармеладом? — удивился мистер Браун. — Как же можно услышать, как кто-то мажет булку мармеладом?

— Если это Паддингтон, то можно, — авторитетно разъяснила миссис Браун. — Он звенит ложкой в банке. Когда он ест, он просто окунает лапу в банку и слышно только пыхтение, но мажет он всегда ложкой, и кроме пыхтения слышно ещё и позвякивание.

— Старательно, должно быть, мажет, — туманно высказался мистер Браун, отходя от стены. — Вон как громко пыхтит. Ни дать ни взять велосипедный насос…

Мистера Брауна занимала совсем другая загадка, и ему было вовсе не до Паддингтоновой булки с мармеладом. Он только что обнаружил, что купальное полотенце, которое он повесил сушиться на балконе, таинственным образом исчезло, а на его месте появилась какая-то грязнущая, перепачканная маслом тряпка. История была в высшей степени непонятная, и мистер Браун всё ломал голову, кому это вздумалось шутить с ним такие шутки.

* * *

А Паддингтон, который понятия не имел, как горячо обсуждают за стеной его поведение, сидел на полу посреди своей комнаты; в одной лапе он держал кусок булки с мармеладом, а в другой здоровенный гаечный ключ.

Вокруг него громоздилось несколько картонных коробок, полных всяких железок и винтиков, большая маслёнка, велосипедный насос и ещё какие-то замысловатые приспособления.

А прямо перед ним, начищенный так, что в его блестящей поверхности отражался чёрный Паддингтонов нос, стоял маленький трёхколёсный велосипед; откусывая от ломтя булки с мармеладом огромные куски, Паддингтон в упоении созерцал плоды тяжких трудов целого вечера.

Впервые медвежонок заметил этот велосипед несколько дней назад; он стоял во дворике перед гаражом на другом конце деревни; впрочем, Паддингтон тут же и забыл про велосипед и вспомнил о нём снова, только когда месье Дюпон стал рассказывать про предстоящую гонку.

Владелец гаража был немало удивлён, когда Паддингтон вдруг заявился к нему в гости, и поначалу ни за что не хотел давать свою машину напрокат медведю, тем более что у Паддингтона не оказалось никаких документов, не считая старых открыток от тёти Люси.

Однако Паддингтон умел добиваться своего, и, когда он пообещал отмыть и почистить велосипед, владелец наконец сдался и даже одолжил Паддингтону свою маслёнку, что оказалось весьма кстати, потому что велосипед не первый год стоял под открытым небом и успел порядком заржаветь.

По счастью, медвежонок обнаружил на балконе какую-то старую тряпку, которой счистил большую часть грязи, прежде чем приступить к самому главному — разборке и смазке.

Честно говоря, разобрать велосипед оказалось куда проще, чем собрать обратно, и, дожевав булку, Паддингтон вдруг заметил, что в коробках завалялось несколько деталей, которые так и не пригодились.

Ради завтрашней гонки медвежонок привязал к рулю английский флаг, а потом засунул оставшуюся булку с мармеладом в корзинку над передним колесом и, блестя глазами от нетерпения, взобрался в седло.

Ему давно уже хотелось попробовать новую игрушку в действии, но, когда наконец дошло до дела, выяснилось, что велосипед вовсе не такая простая штука: задние лапы оказались коротковаты, и, сидя в седле, Паддингтон едва-едва доставал носочками до педалей.

А кроме того, непонятно почему, велосипед очень трудно оказалось останавливать, хотя медвежонок тянул и дёргал все рычаги и ручки подряд. Раза два он случайно врезался в шкаф, да и на обоях появилось несколько весьма неприглядных отпечатков шин. А потом, когда Паддингтон попытался объехать вокруг кровати, вдруг ни с того ни с сего слетела цепь, и он чуть было не кувырнулся через руль.

Сделав ещё несколько кругов по комнате, медвежонок повалился на бок и довольно долго лежал, утирая лоб старым носовым платком. Ездить на трёхколёсном велосипеде, да ещё по маленькой гостиничной комнатке, оказалось делом утомительным, так что, взглянув ещё разок на своё отражение на руле, Паддингтон — без особой, правда, охоты — отправился спать.

Но хотя он ужасно устал, заснуть ему в эту ночь удалось далеко не сразу. Во-первых, приходилось лежать на спине, задрав передние лапы в воздух — чтобы не перепачкать маслом простыню; а во-вторых, надо было очень и очень о многом подумать.

Когда же он в конце концов всё-таки задремал, на мордочке у него так и осталось очень довольное выражение. Вечер прошёл не без пользы, а следующий день сулил ещё больше интересного. В глубине души Паддингтон был абсолютно уверен, что на таком чистеньком, блестящем велосипеде он без труда выиграет приз знаменитой велогонки «Тур де Франс».

* * *

На следующее утро Брауны проснулись раньше обычного — их разбудили шум и суета на площади перед гостиницей. Словно по волшебству, вернулись на улицы те же украшения, которые они видели во время «пардона», а кроме того, деревню наводнили деловитые, расторопные люди с повязками на рукавах.

Повсюду царило необычайное возбуждение, из громкоговорителя, установленного на грузовике, то и дело долетал бодрый голос, обращавшийся к зрителям, которые заполнили всё пространство вокруг площади и на склоне холма в дальнем конце деревни.

Брауны уговорились встретиться на балконе Паддингтоновой комнаты, откуда холм было видно лучше всего; однако, к их величайшему изумлению, самого Паддингтона в назначенный час в комнате не оказалось.

— Надеюсь, он скоро появится, — тревожилась миссис Браун. — То-то будет огорчение, если он пропустит самое интересное!

— И куда, скажите на милость, он запропастился? — недоумевал мистер Браун. — Я его с самого завтрака не видел!

— Гм-м… — высказалась миссис Бёрд, оглядывая комнату. — Сказала бы я вам куда…

От острых глаз миссис Бёрд не укрылись наскоро затёртые следы велосипедных шин на полу. Следы несколько раз огибали комнату, тянулись к дверям и уползали в направлении лестницы, которая вела к чёрному ходу.

Паддингтоново счастье, что миссис Бёрд не успела больше ничего сказать — её прервал взрыв аплодисментов, долетевший снизу, и Брауны, начисто позабыв о медвежонке, свесились с балкона, чтобы посмотреть, что происходит.

— Вот странно, — удивилась миссис Браун, когда аплодисменты стали ещё громче, а некоторые зрители даже закричали «Ура!». — Интересно, почему это они на нас показывают?

Удивлённые и озадаченные, Брауны принялись махать в ответ.

— И почему это они кричат «вив лё Медведь»?[62]— в свою очередь изумился мистер Браун. — Не может быть, чтобы это Паддингтону, — его же здесь просто нет!

— Ничего не понимаю, — созналась миссис Браун. — Ну ничего, поживём — увидим.

Знали бы Брауны, что не они одни лихорадочно пытаются понять, что же на самом деле происходит! Однако, на их счастье, между ними и виновником всеобщего возбуждения пролегало несколько улиц и стояло довольно много домов.

На другом конце деревни Паддингтон не меньше Браунов недоумевал, что же с ним такое произошло. Но, надо сказать, чем усерднее он пытался это понять, тем сильнее запутывался. Ведь только что он сидел себе на своём велосипедике в узком переулке, время от времени выглядывая из-за угла и проверяя, не вывалилась ли из корзинки булка с мармеладом, и тихо-мирно поджидал появления гонщиков. Но едва первые велосипедисты пронеслись мимо и он нажал на педали, чтобы рвануть вдогонку, всё сразу же пошло кувырком.

Не успел Паддингтон и глазом моргнуть, как его уже закрутило в водовороте мелькающих колёс, орущих людей, мечущихся полицейских и звенящих звонков.

Паддингтон приналёг на педали и несколько раз вежливо приподнял шляпу, приветствуя других гонщиков, но чем вежливее он себя вёл, тем отчаяннее вокруг вопили и махали, а идти на попятную и сворачивать в сторону было уже поздно. Куда бы он ни посмотрел, всюду мелькали велосипеды и велосипедисты в коротких штанах и полосатых майках. Велосипеды были перед ним, велосипеды были справа, велосипеды были слева. Назад ему оглядываться было некогда — он только и успевал, что со всей мочи жать на педали, — но не оставалось никаких сомнений, что и там тоже сплошные велосипеды, потому что оттуда доносилось шумное дыхание и позвякивание звонков.

В неразберихе кто-то протянул медвежонку бутылку молока. Пытаясь схватить её одной лапой, а другой приподнять шляпу, Паддингтон выпустил руль, дважды объехал вокруг статуи, стоявшей посреди улицы, а потом снова влился в поток велосипедистов, которые как раз заворачивали за угол, к дороге, ведущей из деревни.

По счастью, дорога эта шла в горку, а гонщики изрядно устали после долгого пути, поэтому, привстав в седле и изо всех сил надавив на педали, медвежонок умудрился от них не отстать.

Но когда велосипедисты достигли вершины холма и, развернувшись, покатили обратно в деревню, дела у Паддингтона снова пошли наперекосяк. Только он устроился в седле и решил немного передохнуть и собраться с силами, как выяснилось, что, хотя он больше и не нажимает на педали, колёса велосипеда крутятся всё быстрее и быстрее.

Едва успев махнуть лапой зрителям, Паддингтон поравнялся с велосипедистами, возглавлявшими гонку. Он обогнал одного, потом другого, а потом и всю группу лидеров. Гонщики вздрагивали, когда медвежонок проносился мимо, а зрители, толпившиеся вдоль дороги, голосили всё громче и громче. Многие узнавали медвежонка и принимались его подбадривать, но Паддингтону в кои-то веки раз было совсем не до того.

Он изо всей силы надавил на ручку тормоза, но от этого ничего не изменилось, разве что велосипед помчался ещё быстрее; медвежонок даже пожалел, что так тщательно смазал все спицы и втулки, когда чистил свою машину.

И вот педали закрутились так быстро, что Паддингтон испугался, как бы у него не оторвались лапы, и на всякий случай задрал их повыше.

А когда он попробовал посильнее нажать на тормозную ручку, на него обрушился ещё один нежданный удар: ручка ни с того ни с сего отвалилась от руля и осталась у него в лапе. Паддингтон отчаянно замахал ею и зазвонил в звонок и тут же оставил за спиной последних (вернее, первых) участников гонки.

— Жмите на тормоз, месье лё Медведь! — крикнул по-английски кто-то из зрителей, разглядев английский флаг на руле.

— Я, кажется, не могу! — прокричал в ответ медвежонок, с ужасно расстроенным видом проносясь мимо. — У меня ручка тормоза случайно отвалилась, потому что я некоторые детали забыл в коробке в гостинице!

Припав к рулю своего велосипедика, Паддингтон как ветер летел под горку, прямо к деревенской площади.

Жители Сан-Кастили страшно переполошились, когда увидели, кто возглавляет «Тур де Франс», и воздух огласило громкое «Ура!»; но Паддингтон, который приподнял сползшую на глаза шляпу и беспокойно заозирался, сумел различить лишь море неясно белеющих лиц да размытые очертания каких-то строений впереди: эти очертания ему совсем не понравились, потому что были совсем близко.

Но ещё сильнее, чем незадачливый велосипедист, волновались Брауны.

— Батюшки мои! — ахнул мистер Браун. — Глядите, Паддингтон!

— И едет прямиком в магазин месье Дюпона, — добавила миссис Браун.

— Не могу смотреть, — прошептала миссис Бёрд, закрывая глаза.

— Да почему же он не тормозит? — недоумевал мистер Браун.

— Полундра! — воскликнул Джонатан. — Как же ему тормозить, если у него ручка тормоза отвалилась!

Спас Паддингтона месье Дюпон. В самую последнюю секунду его голос загремел, перекрывая рёв толпы:

— Сюда, месье лё Медведь!

И он широко распахнул боковые ворота своего магазина.

— Сюда!

И вот на глазах у ошеломлённых зрителей медвежонок пулей влетел в распахнутые ворота и скрылся из виду.

Как только остальные гонщики благополучно миновали площадь, зрители рванулись к булочной и обступили её плотным кольцом. Браунам с трудом удалось пробиться поближе, как раз в ту секунду, когда толпа дружно ахнула, а из дверей показалась маленькая белая фигурка.

Паддингтон и сам перепугался, когда поймал своё отражение в витрине; ему пришлось несколько раз ущипнуть себя за лапу, чтобы убедиться, что это не сон. Только потом он вежливо приподнял шляпу, под которой обнаружилась коричневая макушка.

— Я не медведение, — пояснил он, когда смолкли приветственные крики. — Просто я случайно угодил в мешок с мукой!

Зрители ещё теснее обступили медвежонка и принялись наперебой жать ему лапу, и тут месье Дюпон, возвысив голос, очень торжественно проговорил:

— Мы, жители Сан-Кастили, надолго запомним день, когда «Тур де Франс» проходил через нашу деревню!

А вечером был весёлый праздник, и все громко зааплодировали, когда мэр объявил, что присуждает Паддингтону специальный приз, а в придачу к нему — столько сдобных булочек, сколько тот сможет съесть за один присест.

— Правда, нельзя сказать, что он быстрее всех проехал через деревню, — уточнил мэр под хохот и приветственные крики, — но с холма скатился как ветер, это уж точно. То, что приз достался жителю нашей деревни, — для нас особая честь!

Даже адмирал Гранди специально заявился в гостиницу, чтобы поздравить медвежонка с победой.

— Молодец, медведь! Не уронил флаг! — пробасил он одобрительно.

А вечером Паддингтон сидел в своей кроватке, со всех сторон обложенный сдобными булочками. Вид у него был очень довольный, хотя одна передняя лапа висела на перевязке, обе задние так и гудели от усталости, а в шкурке тут и там белела мука, хотя его несколько раз искупали в ванне.

Зато, как объяснил мэр, никогда ещё за всю историю «Тур де Франс» первый приз не доставался медведю, и Паддингтону было чем гордиться.

А на следующее утро Брауны опять встали очень рано, потому что им пора было отправляться в дальнюю дорогу — домой, в Англию. К их удивлению, несмотря на ранний час, почти все жители деревни оказались на ногах и пришли пожелать им доброго пути.

Последним прощался месье Дюпон, и вид у него при этом был ужасно грустный.

— Без вас тут будет слишком тихо, месье лё Медведь, — проговорил он, пожимая Паддингтону лапу. — Но, может быть, мы ещё когда-нибудь и встретимся.

— Вот хорошо бы было! — от всей души сказал Паддингтон, помахал, всем на прощание и полез в машину.

Честно говоря, ему уже хотелось поскорее вернуться домой и рассказать мистеру Круберу о своих приключениях за границей; но с другой стороны, жалко было расставаться с новыми друзьями, особенно с месье Дюпоном.

— Всему хорошему рано или поздно приходит конец, — заметила миссис Браун по дороге. — И самому хорошему быстрее всего — или это только так кажется?..

— И вовсе в этом нет ничего плохого, — мудро рассудила миссис Бёрд. — Ведь если сегодня кончилось одно приключение, завтра обязательно начнётся другое!

Паддингтон, глядевший в окошко, согласно кивнул. Путешествие за границу ему ужасно понравилось; и всё равно, как приятно вернуться домой — ведь и там ждут новые приключения!

— Вот почему так хорошо быть медведем, — добавила миссис Бёрд. — С медведями всё время что-нибудь приключается!

Нарушитель спокойствия

— И всё же я не устану повторять, — проговорила миссис Браун, опуская на весы здоровенную тыкву, — что у нашего медведя золотые лапы. Видели эту тыкву? Он перекрыл свой прежний рекорд почти на полфунта.

— Хм, — откликнулась миссис Бёрд, — одно я вам могу сказать точно: золотые лапы лучше праздных. По крайней мере, у него есть дело. Вот уже которую неделю мы живём без происшествий!

Тут миссис Бёрд не преминула постучать по дереву, а потом перевела глаза на маленькую мохнатую фигурку в бесформенной шляпе и видавшем виды синем пальтишке, которая прошагала по садовой дорожке и скрылась в сарайчике за кустами малины.

Миссис Бёрд вообще предпочитала, чтобы Паддингтон не исчезал надолго из её поля зрения, а упорство, с которым он занимался своими грядками, уже начинало внушать ей некоторые опасения.

Однако даже миссис Бёрд не могла не признать, что в последнее время в доме номер тридцать два по Виндзорскому Саду воцарилось непривычное спокойствие.

А началось всё с того, что Паддингтон притащил с рынка огромный пакет семян, который купил в «Уценённых товарах» всего за шесть пенсов. Все подивились такой выгодной покупке, и мистер Браун с радостью выделил медвежонку клочок земли в дальнем конце сада. Несколько вечеров кряду Паддингтон терпеливо пересчитывал семена, стараясь, чтобы ни одно не прилипло к лапам, сортировал и раскладывал на отдельные кучки.

Одна миссис Бёрд была полна мрачных предчувствий.

— Помогай Боже бедному продавцу, если они, чего доброго, не взойдут, — проворчала она, заметив, что первоначально пакет стоил целых два с половиной шиллинга. — Чего-чего он только не услышит!

Однако эти мрачные прогнозы не оправдались: через неделю-другую из земли полезли первые ростки, и вскоре «мишуткина грядка» зазеленела так ярко, что затмила все остальные садовые посадки.

С тех пор Паддингтон почти всё свободное время проводил на своей грядке. А когда он начал приносить в дом свежие овощи и цветы, все охотно согласились с миссис Браун, что у Паддингтона золотые лапы.

— У нас вообще сейчас не сад, а картинка, — продолжала миссис Браун, принимаясь за мытьё посуды. — Представляете, даже мистер Карри сегодня утром сказал, что давно такого не видел!

— Ну, положим, — хмуро отозвалась миссис Бёрд, — у мистера Карри наверняка было на уме что-то совсем другое. Он не станет просто так разбрасываться комплиментами.

— Может быть, хотел купить овощей по дешёвке? — предположила миссис Браун. — Вы же знаете, какой он скряга.

— Хотела бы я видеть, как он купит их по дешёвке у этого медведя, — хмыкнула миссис Бёрд. — Да так ему и надо. Вы видели что творится в его собственном саду? Это же просто позор!

Газон перед домом мистера Карри весь зарос сорной травой[63], и сильнее всего миссис Бёрд возмущало то, что, когда поднимался ветер, семена сорняков летели через забор прямо к ним в сад.

— Между прочим, — продолжала миссис Браун, — когда мы разговаривали, он как раз доставал из сарая свою косилку. Может быть, решил наконец-то навести порядок.

— Давно пора, — фыркнула миссис Бёрд. — Только думаете, он сам станет работать? Ничего подобного! Скорее наймёт за гроши какого-нибудь бедолагу, который согласен на любую работу!

И миссис Бёрд с ожесточением встряхнула мокрые тарелки. Видела бы она в этот момент мистера Карри, её возмущению и вовсе не было бы предела, потому что он как раз глядел через забор на Паддингтона, и на лице у него было очень коварное выражение. А Паддингтон, не замечая грозящей ему опасности, сидел на клумбе за малиновыми кустами и подсчитывал свои доходы. Миссис Бёрд оплачивала его овощи строго по рыночным ценам и вела скрупулёзный учёт всех покупок, но Паддингтон, медведь на диво дотошный, на всякий случай ещё и сам проверял её расчёты. Он как раз записал в блокнот ТЫКВА, ОЧИНЬ БАЛЬШАЯ — АДНА ШТУКА, когда утреннюю тишину сотряс голос мистера Карри.

— Эй, медведь! — рыкнул он. — Что это ты там делаешь? Возлежишь на лаврах?[64]

Паддингтон так и подскочил от испуга.

— Нет, что вы, мистер Карри, — ответил он, слегка оправившись. — Сижу на бегониях.

Мистер Карри глянул на него с неодобрением, но Паддингтон ответил совершенно невинным взглядом.

Сосед Браунов обозрел Паддингтонов садик, и на его лице снова появилось коварное выражение.

— Хорошо, что ты, медведь, не сидишь сложа лапы, — похвалил он. — Кстати, не хочешь в свободную минутку заработать шесть пенсов?

— А… да, конечно, мистер Карри, — ответил Паддингтон нерешительно.

Он знал по собственному опыту, что дело, за которое мистер Карри согласен заплатить целых шесть пенсов, займёт никак не минутку, но из вежливости не стал об этом говорить.

— Ты умеешь лазать по деревьям? — вопросил мистер Карри.

— У-у, ещё бы, — важно кивнул Паддингтон. — Все медведи умеют лазать по деревьям.

— Вот и хорошо, — заявил мистер Карри, указывая на высокую яблоню перед своим домом. — Тогда ты, наверное, не откажешься сорвать мне несколько яблочек?

— Конечно, мистер Карри, спасибо, — отозвался Паддингтон. Честно говоря, его очень удивило, что за такое пустячное поручение платят целых шесть пенсов.