Попутчица- последняя глава.

Предисловие

Обычный день обычного месяца обычного года...

Просыпаюсь когда придётся, или рано от удушающей жары, или поздно от нескончаемых криков птиц после затяжного тропического дождя. Или от ласковых прикосновений нежной Лизы. ))

Двадцать семь шагов от просторного маяка по горячей скале, и начинается Океан. Часто и этих шагов нет. Просто просыпаешься на пляже от солёной воды во рту, или от панических криков моей юной подружки впивающейся мне в грудь своими когтями.

Дни летят мгновенно -икра морского ежа, креветки, дорада жаренная на углях, немного рома, сигара, лёгкая пробежка и утренний океан. Островок маленький и в этом его прелесть. Я уже знаю здесь каждый куст и камень. Мы гуляем по острову как по большому дому. Я медитирую, ловлю новости в инете, Лиза ловит лемингов и ящериц ))

Мне чуть за пятьдесят, ей около года (она -грациозная белая кошка). Я сбежал от мира на маленький островок по тому, что устал. Просто устал от всего. От дел, от людей, от политики...

Решил жить теперь не ради эфемерного будущего России, не ради самопожертвования во имя будущего детей... А для себя. Может это и не правильно, но впервые за 35 лет обратившись к врачам, я узнал что от меня почти ни чего не осталось. Вот я и решил посвятить себе это оставшееся.

Странное ощущение отсутствия тяги на родину. И совсем нет патриотизма. Такое впечатление, что всё это выдумки писателей. И от этого отсутствия тяги к родине, к детям и родителям совершенно не чувствуется ни стеснения ни ущербности. Наверно все про всё это врут себе, чтобы угодить окружающей толпе, по тому что "так принято".

Мы гуляем с моей голубоглазой красавицей до заката и встречаем рассвет. Я чувствую её внимание, её нежность, любовь, тепло. А что еще нужно человеку, всегда посвящавшему себя другим, принимающим это как должное и потом плюющим тебе в след когда ты отворачиваешься от них, понимая, что тебя просто используют.

Однажды, когда осознаешь, что всё, на что ты потратил свою жизнь, не имеет ни какого смысла, но тебе на это абсолютно наплевать - это значит что жизнь удалась.

Приезд

После развода с женой, я не стал ждать плановой пенсии, а продал всё что было и поехал на небольшой остров на Канарском архипелаге.

Я раньше там ни когда небыл, только посмотрел картинки перед оформлением сделки. И поэтому была какая то настороженность перед первым визитом.

Прилетев на Фуэртовентуру получил заказанную в прокат машину и отправился на юг острова. К моему огорчению, на мой островок никакой транспорт не плавал, нужно было нанимать лодку, а испанцы и с утра то не очень расторопны, потом фиеста до четырёх, а уж после шести вечера совершенно не трудоспособны.

Самое частое слово в их общении- маньяна, то есть завтра. Можно всё спланировать до подробностей, расчитать до мелочей,но все это в самый непредсказуемый момент упрутся в непреодолимое "маньяна".

В общем, уставший от шестичасового перелёта, трёхчасовой поездки по острову и безуспешной попытки убедить местных рыбаков заработать денег, я снял номер в первом попавшемся крохотном отеле и окончательно добив себя стаканом местного рома, провалился в тяжёлый сон.

Застойный портовый запах, влажный воздух, шум ночного бара с караоке и треск скутеров под окном и галдеж местной молодёжи... В общем не ночь а бред с провалами в кашмары... Не помогали ни мокрая простыня, ни ром ни русский мат с балкона. Под утро обессилев, всё таки заснул и конечно же проспал завтрак, входящий в стоимость номера.

Хочу заказать яичницу но меня не понимают. Я закачиваю переводчик на айфон и роуминг сжирает все деньги с русской симки. Вайфая в отеле нет. Администратор подсказывает, что интернет есть гдето не далеко в баре Хернандес. Бар с облезлой рекламой кокаколы оказался в подвальчике соседнего дома. Сажусь за стол, перевожу на айфоне "два яйца в смятку", переводчик переводит -"dos huevos pasados por agua". Показываю перевод официантке. Через полчаса мне приносят два вареных яйца вкрутую. Давлюсь яйцами запивая кислым пивом и начинаю звереть. Прошу счет. Официантка не обращая на мои возгласы и жустикуляции долго болтает с какой то страшной, толстой испанкой не обращающей ни малейшего внимания на орущего рядом в коляске вертлявого ребенка. В конце концов откликнувшись на мой крик, сдобренный отборным русским матом, она подходит с приветливым лицом, и я расплачиваюсь заказав еще стакан рома. Она приносит ром со льдом. Обматерив её, её бар, этот городок, этот остров и всю её Испанию вместе с королём, опрокидываю стакан и иду искать симку местной телефонной компании.

Не буду рассказывать о изумлении при попытке купить симку, мне оказывается необходимо получить iD в местной полиции. Эта бумажка понадобится и для вступления моих прав на остров при оформлении сделки у местного нотариуса, который содрал с меня еще огромную сумму в виде процента за закрепление сделки (а меня в начале еще удивил дорогой хайтековский стиль его конторы).

Хотя переводчик от гугла и переводил наш диалог достаточно криво, я всё таки понял, что остров я не покупал, я приобрёл лишь землю со всеми уёобременениями. Эта земля является частью национального парка, на которой запрещены самостоятельные постройки и изменения рельефа. Но при этом, я, отвечаю своей собственностью за надлежащее сохранение моего владения. И это не смотря на то, что на этой земле, на острове, который по прежнему принадлежит Испанской короне, образовался маленький рабацкий посёлок, избавиться от которого я не могу. В общем меня развели как лоха. Я начинаю звереть вспоминая приветливое лицо продавца получившего чек на огромную сумму.

С такой же приветливой улыбкой, нотариус, желая меня приободрить сообщил, что не всё так уж и плохо, я ничего не могу делать на своей земле, но ни кто не запрещает взымать за неё плату.

!!!

Я вспомнил про рыбацкий посёлок и решил, что тут уж отыграюсь на них и за ленивых рыбаков, и за дрянные отели, и за болтливых официанток и тем более за того продавца, который впарил мне этот остров.

Островитяне

Катер причалил к песчанному пляжу, который можно было бы назвать красивым, если предварительно очистить от мусора, жалких лачуг из блоков песчанника, фанеры и тентов, и их обитателей.

Обрюзглые, заросшие щетиной "Шуфутинские" и толстозадые, в складках сала "Аллы Пугачёвы", жующие бутерброды сделанные из разрезанного вдоль батона, запивая пивом из литровых кружек. Запах жареной рыбы на прогорклом масле. Топливо в пластиковых канистрах из под питьевой воды и общее запустение и убожество.

Прямо на пляже, если так можно его назвать не смотря на мусор и радужные разводы солярки на воде, стоит покосившийся столб с висящем на проволоке обрезком какого то баллона, исполняющим роль колокола. Я взял прицепленный тут же обрезок металлического прута и что есть силы стал колотить по баллону.

Колотить пришлось достаточно долго, минут пять. Настолько долго, что сидящим на против в импровизированном баре и копающимся в моторе рыбацкой лодки стало невмоготу от этого противного звука и они решили подойти, выяснить, в чём дело.

Уже собралось человек пятнадцать, а я все продолжал колотить по этому ржавому колоколу. Честно сказать, силы уже были на исходе, но наконец слабыми ручейками потянулся народ и из жалких лачуг.

я прекратил колотить только когда понял, что сердце выпрыгнет из груди и я рухну. Собралась довольно внушительная толпа прежде чем я смог окончательно отдышаться от незапланированного фитнеса. Толпа уже начала потихоньку гудеть к тому моменту, когда я мог перевести дух и крикнуть -Баста!!! Гул моментально затих. (мне понравилась их реакция)) ).

Я поднял в верх документ с арендой на землю и почему то произнёс- ду ю спик рашен? Ес ай ду- прозвучало в толпе. Ком цу мир- ответил я на возглас, в голове еще вертелись- хен де хох и биттэ, но произносить передумал.

Из толпы вышел молодой загорелый парень. Его выгоревшие кудри свисали на плечи как в слащавой рекламе жевачки или шампуня.

Шпрехен зе испаньёл? Да, да. И шпрехен и испаньёл. А так же спик инглишь и ещё парле франце, ответил он с лёгкой иронией. Вот из ё нэйм? -почему то вырвалось у меня. Май нейм из Николай. Айм раша- произнес он с "рязанским" акцентом. Видимо я так устал от вчерашней болтовни с нотариусом, что уже перестал воспринимать русский язык, как родной. А может уже началась ассимиляция, о которой я читал в инете, только уж больно странная.

Я сунул ему в лицо бумагу и сказал- прочти и объясни им кто я такой и что им теперь следует делать. Ферштейн?

Он взял лист, долго читал, а потом начал читать его вслух. Народ начал как то реагировать на услышанное. Я какое то время гордо стоял подбоченившись и приподняв подбородок, а потом устал и присел на корму облезлой лодки. Толпа обсуждала новость довольно эмоционально. В какой то момент мне даже захотелось отвязать тот металлический прут, которым я собирал толпу на сходку, так, на всякий случай. Мне показалось что толпа как то агрессивно приняла новость. Они галдели на своём собачьем языке, размашисто жестикулировали сильно хлопая друг друга по плечам, и казалось вот вот начнут меж собой драку при этом всё время косясь на меня. Николай какое то время переводил мне выкрики из толпы и тут же отвечал на них без перевода. Я понял, что теряю инициативу и еще раз крикнул - Баста! И обратившись к Николаю попросил перевести, что теперь здесь будет так, как я скажу. А как это будет, я скажу завтра. А сейчас спасибо за внимание, всем разойтись.

Я забрал у него бумагу и не дожидаясь окончания сходки пошел на северную часть острова, где было моё обитаемое место- старинный маяк с каминным залом и спальней в стиле восемнадцатого века.

Я уже их всех ненавидел.

Остров

Следующее утро началось с настойчивого стука в дверь. Это не предвещало умиротворённого отдыха в одиночестве, ради которого всё и задумывалось. Всплыло слово Революция, и перед глазами суетливые матросы полезли на ворота Зимнего Дворца. Я решил проснуться и открыть. Тем более, что уже, я посмотрел на часы- четыре утра!! Я так рано не просыпался даже во время кризиса!!

С трудом отворив огромную тяжёлую дверь, я увидел толпу, как минимум вдвое больше той, которую я вчера покинул.

Вот? -спросил я по русски на английском, в смысле, чё надо?

Из толпы вышел уже знакомый мне кудрявый красавец и протянул мелко исписанную крючковатой тарабарщиной грязную бумажку. Они принесли тебе свои рекомендации по благоустройству острова, пояснил он.

Я взял бумагу, и подняв её выкрикнул в толпу - Окей. Толпа загудела одобрительно качая головами а я закрыл дверь и пошел завтракать.

Захватив пакет с едой, купленной вчера второпях, перед отплытием, я решил осмотреть верх маяка. Каменная лестница, спиралью уходящяя в верх, не показалась такой уж крутой. Но, что бы подняться к вершине, всё таки пришлось сделать остановку, чтобы отдышаться.

Этот "Эверест" заканчивался площадкой густо засиженной резвившимися здесь птицами и постаментом с урбанистическим устройством из меди и стекла покрытым толстым слоем засохших насекомых. За потресканными стеклами находился балкон, на который вела ссохшаяся дверь без стекла, а за ней великолепный вид.

Я вышел на круговой балкон, предварительно подергав на прочность толстые металлические перила изьеданные оспой ржавчины и покрытые хрупкой соляной каростой. Передо мной простирался огромный простор из ничего. Снизу ровное как в бассейне зеркало океана уходило в дымку горизонта а из дымки выходило небо цвета океана. Потрясающее зрелище края света.

Постелив пакет, в котором нёс еду, я уселся на загаженный птицами пол, свесив ноги сквозь прутья балкона и начал завтрак из резанного сервилата, картофельных лепешек и рома.

Я опркинул стакан. Крякнул, закусил и посмотрел в горизонт безконечного ничего, откинулся на спиту и отпуская на ветер бумажку с тарабарщиной, резюмировал начало утра:

-Да ё* я ваши рекомендации.

Лиза

Перекусив и прикурив сигару, я откинулся на спину и наслаждался одиночеством. Где то внизу слышались редкие покрикивания чаек, утренние чирикания местных птиц и едва различимое дыхание сонного океана.

Докуривая сигару, я решил обойти балкон и все осмотреть. Двигаясь по кругу и всматриваясь в горизонт, я перешел на сторону, с которой весь остров просматривается как на ладони. Вдалеке, в белёсой дымке вяло передвигались силуэты и лодки отчаливали от берега. Чуть ближе светло коричневые скалы, поросшие редкой зеленью поблёскивали в свете поднимающегося солнца. Чайки, или кто там из местных, начинали свои вялые полёты над прибрежной водой, завлекая своим криком остальных, сидящих на скалах птиц.

Моя нога коснулась чегото мягкого и тёплого. Я слегка ошарашенный отшатнулся, посмотрев в низ. У меня под ногами сидела белая кошка, на которую я прежде необратил внимание, приняв её за кусок белой извести, которой был покрашен весь балкон. Она подняла на меня свой взгляд. На меня смотрели светлоголыбые глаза цвета неба. Она произнесла негромкое

"рмяум", и снова стала смотреть на остров. Наверно это значило "привет" или "с добрым утром", незнаю, я не силён в испанском кошачьем, но мне понравилась её открытая доброжелательность. Я присел и сказал - Привет, и полгладил её по спине. Я почувствовал, как у неё по коже пробежала мелкая дрожь, но она невозмутимо продолжала смотреть вперед, вдаль острова, лишь слегка поёжившись бугорками лопаток и чуть дёрнув кончиками ушей.

Какое то время мы молча, рассматривали остров, и докурив сигару я собрался обойти круг балкона и спускаться вниз. Заходя за поворот, я сказал ей - пока, а она не меняя позы повернула ко мне мордочку, произнесла "рмя" и как будто даже кивнула головкой.

Я спускался вниз с улыбкой от удовольствия нового знакомства.

Пыль. Её столько много, что не сразу сообразишь, что с ней делать. Наконец нашел оптимальное решентие, нанял двух женшин из посёлка заплатив им по двадцать пять евро.

Всё вемя, пока они вычищили моё жылище, я бродил по острову знакомясь с его нюансами. А их оказалось предостаточно. Я присмотрел хорошее место для швартовки на восточной части, чтоб не встречаться с рыбаками. На скалистом западе обнаружил много птичьих гнёзд с рябыми яйцами. А в середине острова, чуть заболоченное место. Видимо при высокой волне туда захлёстывает вода и образуется озеро, и судя по скелетикам, с рыбой. А еще на южной части, на валунах, много крабов выходят на солнце. У многих размер панцыря больше ладони. А в воде, возле камней, я обнаружил огромное скопище морских ежей.

Ну что ж. Нужно все осознать и подумать над этим.

Когда я увидел уходящих из маяка женщин, понял, что их работа закончена и можно возвращатся в дом.

То, что я обнаружил в доме хоть и было вполне объяснимо, тем не менее выглядило фантастично.

Ещё у двери я почувствовал аромат свежеприготовленного кофе, которого у меня небыло. На кухонной полке стояла тарелка прикрытая другой тарелкой, на которой лежали с десяток блинов проложенные жареной яичницой, блестящие от топлёного масла а в миске густая сметана.

Но самое поразительное, это кошка. Она полулежала на диване, откинувшись спиной на подлокотник, как будто уставшая от домашних дел присела передохнуть.

При моём появлении она соскочила с дивана. Громко мурлыча легкой рысцой подбежала ко мне, как бы всречая у порога, а потом вместе со мной прошла в зал, опять расположившись на диване.

Всё это было неожиданно и странно.

Но то, что было дальше, было ещё белее странно.

Я отложил на блюдце кусочек яичницы, блина и ложку густой сметаны, и поставил ей на полу у стенки. А сам устроился на диване на против старенького телевизора с местным каналом и принялся есть это, наверно национальное, блюдо запивая кофе с ромом.

Кошка ни как не реагировала на мое угощение и я осторожно взял её и полнёс к блюдцу. Она понюхала содержимое, посмотрела на меня и неспеша пошла на диван. Ни фига себе. Ну что ж. Видимо сытая. Проголодается- съест.

Я уже изрядно выпил, перейдя с кофе с ромом на ром без кофе и откинувшись на диване смотрел пе телеку какую то стрельбу отрерая себе вилкой куски слоёных блинов. Как вдруг кошка зашла мне на колени и понюхав мою вилку сказала что то на своём, кошачьем. Я отщипнул с тарелки кусочек блина с яичницей и протянул ей. Она она понюхала и стала осторожно снимать его с вилки сразу съедая. Я не поленился принёс её блююдце поставив на диван. Она на это никак не прореагировала. Даже как будто была в лёгком замешательстве, так и не притронувшись к еде. Я переставил блюдце на стол, покрошив содержимое блюдца на маленькие кусочки. Она муркнула, встала на задние лапы и принялась не спеша есть. Я на всякий случай протянул ей стакан с ромом, мало ли, но она понюхав отвернулась к еде, как бы выразив спокойное безразличие к алкоголю.

Мы сидели на диване, смотрели телек и неспеша ели.

Вечером, когда я решил прогуляться перед сном, она вышла из дома вместе со мной. Какое то время мы вместе бродили по острову, а потом она как то незаметно исчезла.

Я вернулся в дом после заката, проводив его сидя на уютной скале, решив в дальнейшем поставить там столик с креслом и зонтиком.

Когда я сидя перед телевизором уже начал потихоньку дремать, появилась она. Я так и не понял как она проходит в дом с запертой дверью. Кошка была вся мокрая. Она уселась на ступеньку лестницы ведущей на верх и принялась приводить. себя в порядок. Должен признаться, то, как грациозно она это делала, было гораздо интереснее телевизора. Кошка довольно урча вылизывала свою шорстку с такой тщательностью что я понял, почему у неё такая ярко белая шерсть. Так я и уснул под её мурлыкание. Перед самым забвением осознав, что её имя Лиза.

Правила

Жёсткие. Не изменяемые, никогда.

Эти требования запрещают нарушать границы огороженные бутылками с водой. Нельзя ни кому нарушать мою территорию. Она ни кого не слушала, просто делала что хотела. Для неё вообще небыло правил. Следы её босых ног я видел на пляже, который обошелся мне в безумные деньги. Её силуэт я видел на моём любимом месте, на вершине угасшего вулкана.

Как то, когда я возращался с Вентуры, ко мне подошел обрюзглый рыбак, и попросил

взаймы пять тысяч евро на новую лодку, а вкачестве залога предложил свою дочь. Она стояла и ждала окончания беседы. Я был очень поражен неожиданным предложением. На шее этой девочки висели бусы из нифрита. По меньшей мере стоият тысяч двадцать.

Денег я не дал. Послал вонючего рыбака за это предложение. Она хихикнула и улыбнувшись повернулась и пошла к морю.

Я проснулся от того, что мои волосы кто то гладит. Я открыл глаза и понял, что по пояс в воде из за прилива. Она смотрела на меня с улыбкой и гладила по мокрым волосам. Потом нагнулась на до мной и я почувствовал её дыхание. Её бусы оказались виноградинами нанизанными на нитку. Она лежала рядом со мной слегка прижимаясь, мокрая от волн прибоя. я почувствовал плечём её маленькую упругую грудь. Она легонько дрожала. Она смотрела мне в глаза и улыбалась. Я чувствовал её дыханье у себя на шее и аромат от виноградин. Она нагнулась и спросила- я бы тебе понравилась, когда бы повзрослела?

-Не нужно взрослеть, чтоб понравиться. Будь собой, такой какая есть. Я уже тебя люблю как дочь. Как взбалманошную и прекрасную девчёнку. Прекрасную в своих мечтах. И нежную.

Лиза. Увидела нас вместе. Она пришла спокойно. Просто так, пришла и села, и даже позволила себя погладить. Лиза молча терпела её поглаживания а потом как взорвалась. Вцепилась в руку девочки зубами и выла от злости, а девочка с удивлением смотрела не кошку и как будно не чувствовала боли. Я пытался засунуть пальцы меж дёсен кошки. Она вся извивалась как змея, царапалась когтями...А потом разжала зубы и пошла какая то потерянная и брошенная, какая то ссутулившаяся и уставшая. -одинокая.

Я пошел за ней. Девочка смотрела мне в след, в недоумении сжимая окровавленную руку. Я вернулся, поцеловал её в лоб и поспешил за Лизой. Я испугался, что могу больше никогда её неувидеть

Мы сидели в доме. Она вздрагивала от каких то переживаний, иа судороги пробегали по её хрупкой спинке. Я сидел на старом кожанном диване и что то ждал. Лиза, которая была со мною нежной и любящей, сейчас отстранилась от меня, становясь чужой.

Девочка отворила дверь, впустив в маяк огромный солнечный день. Она подошла к Лизе и положила ей руку на плечики. Лиза справилась с дрожью, но не обернулась. Она погладила её по худенькому телу, потом по голове, потом взяла её на руки и прижав к груди села ко мне на диван. Она смотрела мне в глаза и гладила её. Окуда у этой девочки столько тепла и любви?

Я решил дать рыбаку его пять тысяч.

Бездна

Небо неожидано начало чернеть. Я сидел в баре и тупо пил. Толстозадая официантка уже знала, кто я, и настойчиво заигрывала своими булками. Мне было скучно и хотелось спать. Я купил у неё бутылку рома и оставив королевские чаевые выбрел на набережную. Огромные брызги, похожие на дождь плескали в лицо. Пока не свалился в сон нужно успеть вернуться. Звёзд на небе нет. Тучи. Холодный ветер. Рыбаки пьют грапу в контейнерах, переделанных под ночлежки. Я понял, будет ураган. И все мои рыбаки канут в бездну океана. Какое освобождение! Я смог бы избавиться от этой ненужной обузы..

А она сейчас наверно смотрит в мою сторону и ждёт когда я всех спасу. Не знаю, почему, но я чувствовал себя важным в её жизни. Мне почему то важно было оправдать её надежды.

Рыбаки на отрез отказывались ехать на остров. И я решил купить лодку. Лодка была дерьмом и не стоила тех денег, что я за неё одал. Меня отговаривали, почти что силой, ехать на остров. Я был пьян и почти подрался с каким то рыбаком в вонючей потом чёрной майке. В конце концов поплыл в черноту, борясь с огромными волнами. В кромешной тьме каким то образом нашел бухту, хотя наверно просто повезло. Меня просто выбросило на берег. Шатаясь я добрёл к маяку и в спышках грозы увидел скопище народа. Я перед уходом запер маяк и им было не попасть в него. Они стояли мокрые от брызг. Смотрели на меня с какойто нескончаемою безысходностью. Я просто отдал ключ. Его передали тем, кто ближе к входу. Народ молча вошел в мой дом. Уселись на ступеньках к маяку. сидели молча. Я попытался затопить камин, что б их согреть. Камин дымил. Толстуха подошла и отодвинула задвижку. Я согрел кофейник. А женщина нашла в моей кладовке муку и масло. А позже напекла нам всех лепёшек. Такие вкусные я еще не ел!!

Я их полюбил этот шумный но добрый народ.

Она смотрела на меня И жгла своими карими глазами, грея руки о чашку с кипятком. Я чувствовал как важно быть для неё героем. Ведь ей очень важно во что то верить. А кто, если не я??

Попутчица- последняя глава.

Всё изменилось. Я вновь полюбил рисовать. И довольно быстро стал популярным у коллекционеров живописи.

Я ездил по островам и рисовал пейзажи.

Однажды, на Фуэртовентуре, поднимаясь по серпантину мне довелось подвезти светловолосую девушку.

На дорогу выскочил таксист и из его лепета я понял, что у него сломалась машина и он просит меня подвести его пассажирку. Я и не сразу понял,что она испанка. Как то слишком по европейски выглядела её хрупкая фигура и ярко белая короткая стрижка. Все её движения выглядели как то подчёркнуто грациозно. А её мягкая улыбка хотя и выглядела приветливой и тёплой, тем не менее не приглашала к беседе хотя и наигранной тоже не казалась. Даже открытый ветер кабриолета, теребящий ей волосы, не придавал ей ветрености во внешности.

Я изредка, из за сложной дороги, рассматривал её в зеркало на лобовом стекле, и каждый раз смущенно отводил взгляд от того, что она повернувшись смотрела на меня не отрываясь. Мне её взгляд и улыбка казались очень знакомы и пробуждая в памяти какие-то смутные и необычайно тёплые воспоминания.

..

На указанном повороте мы свернули на неприметное ответвление от трассы и вскоре оказались у белоснежной виллы в зарослях аккуратно подстриженного кустарна с мелкими белыми цветами.

..

Возле ворот нас встретила молодая черная кошка с единственным белым пятнышком на лапке. Приглядевшись, я заметил е неё на шее небольшое ожерелье в виде овальных бус из нефрита.

Меня как током ударило!

-Лиза?- спросил я девушку.

-Нет. Я так и не придумала ей имени- ответила она.

-Я не о ней, я о тебе! Тебя зовут Лиза?!

-Элизабет. Вы судя по всему довольно долго находитесь в Испани. И вам наверняка приходилось обедать в каком ни будь из моих ресторанов.

-Да. Маленькие леминги на шпажках в соусе из диких яиц и икры морских ежей! Лиза! Это ты!

-Ну что-ж, хорошо, соглашусь на Лизу, но только между нами. Может желаете белый кофе по бразильски, с холодной родниковой водой?

Пока Лиза готовила кофе, я сидел на огромном белоснежном диване, а у меня за спиной примостившись на спинке дивана тыкала острую мордочку мне в шею и мурлыча терлась о волосы своей аккуратной головкой чёрная кошка с маленьким белым пятнышком на лапке.