Почти безукоризненная свадьба 4 страница

У нас началась форменная паника. Van Halen отыграли, публика сходила с ума и нам нужно было побыстрее выходить. Мы связались с радиостанциями, каждые пятнадцать минут они выдавали в бюллетене: “Видел ли кто-то Оззи?”

Это тянулось и тянулось, весь чёртов вечер мы волновались по поводу происходящего. А потом в мой номер позвонил Оззи:

“Чё творится?”

“Грёбанный ад, ты что имеешь в виду под “чё творится”? Ты где, блядь, находишься?”

“У себя в номере”.

“Ты не у себя в номере!”

“Нет, у себя!”

“Не у себя!”

Как-то так.

“Я выпил Night Nurse, не в курсе, что случилось, я вырубился нахуй”.

Такая вот история. Мы были уверены, что его похитили и ждали ультиматума. А он был в гостинице. Мы были на грани, могли убить его тогда. Но исчезновение Оззи было лишь легким происшествием по сравнению с тем, что случилось через пару месяцев.

Становилось только хуже...

Оззи уходит

После мирового турне вся группа на одиннадцать месяцев перебралась в L.A.. Это снова было связано с налогами, мы рассчитывали так: двинем туда, подготовим следующий альбом и запишем его. Но обернулось всё бесконечной разочаровывающей рутиной.

Делами нашими тогда управлял Дон Арден, а его дочь, Шарон, помогала ему. В основном дела группы проходили через меня, так что я часто контактировал с ней, обсуждая, где мы будем жить, репетировать, записываться и всё такое.

Мы все поселились в огромном доме, гараж которого превратили в студию для репетиций. Следующим шагом должно было стать создание идей, но до этого не дошло. У нас опять была куча кокса. Хождение по вечеринкам, продолжение банкетов дома, а после этого безуспешные попытки писать материал. Было тяжело. Но что делало процесс совсем невозможным, это то, что Оззи в нём не участвовал. Он был на другой планете. Мы пытались подтолкнуть его: “Есть какие-нибудь идеи?”

“Нет, ничего в голову не лезет”.

После чего отрубался на диване. Это угнетало, так как повторялось снова и снова. Это был путь в никуда. А я должен был появляться на Warner Bros.Records, так как они желали видеть прогресс и спрашивали: “Как продвигается?”

“О, замечательно!”

Но мы не делали ничего.

“Как звучат треки?”

“О, просто отлично!”

Адское пекло, а что я должен был говорить? “Мы тут шесть месяцев и ни хрена не сделали?” Им бы такое не понравилось. С каждым разом, когда я там появлялся, стыд становился всё значительнее.

Мы провели там месяцы, а Оззи почти не пел. Мы не могли даже поговорить с ним нормально, потому что он глотал столько выпивки и наркотиков, что постоянно был в отключке. Мы все злоупотребляли, но он делал это на совершенно другом уровне. Мы ещё могли что-то создавать, но спиртное и наркотики по-разному действуют на людей. Думаю, что у Оззи пропал интерес к чему бы то ни было. У нас было около трех музыкальных идей, но мы не знали, куда двигаться дальше без участия Оззи. Мы написали песню, а он заявлял: “Не хочу тут петь.” Он попел немного под “Children Of The Sea”, но окончилось всё пшиком. Наконец, мы дошли до предела, когда сказали себе: “Если у Оззи ничего не выходит, то нам нужно или распустить группу или найти кого-нибудь другого”.

У Оззи тогда ещё ничего не было с Шарон. Факт в том, что скорее у меня сначала с ней что-то завязалось, но это было похоже на дружбу. Это никогда не переходило в любовные отношения. Я постоянно общался с ней по делам, она нравилась мне, как человек. И я сказал Шарон: “У нас такая-то проблема с Оззи”.

Она в ответ: “О, дай мне немного времени”.

Я сказал: “Нам нужно как-то сдвинуться с места. Звукозаписывающая компания спрашивает, где же наша музыка”.

Я пришёл к выводу, что мы должны поставить Оззи ультиматум: “Или ты что-то делаешь, или мы тебя заменим”. Так и получилось. Билл сказал ему: “Слушай, нам нужно двигаться дальше”.

Это было печально. Мы десять лет были вместе, но пришли к тому, что больше не могли полагаться друг на друга. Вокруг всё кишело наркотиками. Кокаин, куаалюд, мандракс, ещё было пойло, ночи до утра, женщины и всё остальное. Паранойя накрывала всё больше и ты думал: они ненавидят меня. Мы никогда не дрались, но это трудно - находить взаимопонимание с кем-то, общаться, решать проблемы, когда все под кайфом. По каким-то причинам последним мудаком почему-то остался я. Оззи, кажется, думал, что это я подталкиваю всех и говорю от имени группы. Кто-то должен был сделать ход, сделать хоть что-то, иначе мы бы так и остались на месте, в полном дурмане. Так всё было.

Я уже подумывал, может мне уйти и заняться чем-то другим. Где-то на этом этапе Шарон познакомила меня с Ронни Джеймсом Дио. Она предложила организовать сайд-проект и сделать это с Дио. Я подошёл к нему и сказал: “Я в ужасной ситуации. Я думаю, что то, что у нас есть, больше не работает. Тебя не заинтересует перспектива заняться чем-то другим?”

Шотландская секта Сюзан

Оззи был не единственным близким и дорогим человеком, покинувшим меня. Мой брак с Сюзан развалился примерно в то же время, когда я переехал с группой в L.A. Причины я где-то понимаю. Она оставалась одна в огромном доме, пока я гастролировал, как только я возвращался, пропадал в студии. Вероятно ей было очень одиноко. Она видела, как другие парни ездят в отпуск со своими жёнами, а я оставался работать в студии. Я не понимал, что необходимо заботиться об отношениях. Для меня существовала только работа, работа, работа. Я был ослеплён ею. Вы должны исполнить то, для чего предназначены, не так ли? Но из-за этого ваши отношения заходят в тупик.

Она желала развода и подготовила все бумаги. Я был в шоке. Мне было горько и реакцией на всё это стало легкое безумие. Я приехал в Лос-Анджелес и пустился во все тяжкие. У меня было так много девушек, что я назначал встречи на разное время. Одна приходила в два часа, а за ней - другая на пару часов позже, которой я говорил: “Мы до трёх репетируем, так что подходи к четырём...”

Однажды я был с девушкой и услышал сирену у ворот. Я выглянул в окно, а там была другая девчонка. Я сказал: “Быстро! Тебе пора, это моя жена!”

Она заволновалась: “Ааа!”

Я продолжил: “Двигай по крыше, спустишься по стене!”

Я помог ей выбраться через окно и вскарабкаться на крышу, которая просела так, что она смогла легко спрыгнуть. Пока она прокрадывалась к выходу, за ней снаружи наблюдали, покачивая головами, женщина из прислуги и мой гитарный техник.
Я отказался от дома в Килворте. Когда я вернулся из Лос-Анджелеса, я ненадолго поселился у своих предков. Тем временем Сюзан подалась в Британскую секту, куда нужно было отдавать все свои деньги и собственность, селиться с ними и жить обработкой земли. Я разговаривал с её родителями. Они были шокированы. Они сказали мне: “Тебе стоит вернуться и жить дома”.

Но я ответил: “Нет, не могу. Не представляю, как я теперь могу вернуться туда”. Я нанял оценщика мебели. Отдал на хранение то, что принадлежало мне, кое-что продал и отдал Сюзан деньги. Она собственно не хотела их брать, так как перебралась в эту секту и отдала им все деньги. Я так и не понял, кто они такие были, эта секта, да и родители её не поняли.

Спустя уже достаточно времени после того, как наш брак распался, она нежданно негаданно вызвонила меня и попросила: “Пожалуйста, приезжай, забери меня. У меня неприятности”.

Она находилась в Инвернессе, в Шотландии. Я с другом был в клубе в Бирмингеме и уже пропустил пару стаканчиков. У меня началась паника и я сказал: “У неё проблемы. Надо ехать!”

Мы забрались в мой Роллс-Ройс. Путь был далёкий, поэтому сто миль вёл я, а потом он сел за руль на следующие сто. Наконец мы добрались туда, помятые, уставшие, на шатающихся ногах, а она нам: “Вы зачем приехали?”

“Потому что у тебя были проблемы!”

“Ну, думаю, всё уже утряслось”.

Я сказал: “Ты едешь с нами!”

“Нет. Не поеду”.

“Нет уж, поедешь!”

Как-то так. Так и не поехала, поэтому мы вернулись в машину. И проехали обратно ещё 300 миль.

Я видел её ещё только раз, когда у меня были отношения с Литой Форд (Lita Ford). Лита была в Лос-Анджелесе, а я вернулся домой в Бирмингем и Сюзан пришла ко мне. Она хотела, чтобы мы снова были вместе. Я сказал ей: “Слушай, у меня больше нет к тебе тех чувств и у меня сейчас есть девушка”.

Тяжело заново разжечь ушедшие чувства. Так всё и закончилось. Она переехала в Австралию и больше я её не видел.