Тотт выкладывает всю правду

09:40

В среду у Нормы дел было невпроворот, но она все-таки добралась до салона красоты и приготовилась слушать очередное выступление Тотт.

— Говорю тебе, Норма, телевизор невозможно смотреть! В фильмах сплошной секс и насилие. Понимаю, за что во всем мире нас не любят: думают, все американцы — звери.

— Пожалуй, — кивнула Норма.

— Где фильмы про хороших людей, хотелось бы знать? Немножко ругани — не страшно, я и сама люблю крепкое словцо, но сейчас что ни картина, то через слово похабщина. Я не ханжа, чего нет, того нет, два раза замужем была, но во что нынче превратились фильмы о любви? «Здрасьте, как дела, перепихнемся?» А то и без «здрасьте» обходятся. Даже в передачах о природе показывают, как звери сношаются, — а кто эти передачи снимает? Ясное дело, мужчины, кто ж еще? Садишься с внуками у телевизора — и нате, реклама «виагры»! Вот чего нам как раз не хватало для полного счастья — толпы кобелей с членами наизготовку! Смотреть тошно. А потом объявляют на весь мир: если эрекция длится дольше пяти часов, обратитесь к врачу. Представляешь? Милая будет картинка, если этакое чудо заявится в больницу! Отнимают у врачей время на всякие глупости! Расстрелять бы идиота, что выдумал эти пилюли, — и ведь наверняка их мужчина выдумал! На планете скоро уже ступить некуда будет от народу, а они еще таблетки изобретают. У них одно на уме. Изобретали бы лучше средство против рака и других болезней, а секс оставили в покое. Не будите спящую собаку, как говорится. Если б мой муж — неважно, который по счету, — вздумал попробовать эту гадость, выгнала б его поганой метлой!

Тотт до того разбушевалась, что ненароком кольнула Норму шпилькой.

— Говорят, везде сплошь разврат, все вокруг бандиты, и если дальше так дело пойдет, скоро мы снова будем жить в джунглях, с кольцами в носу, и питаться человечиной. Я уже подумываю перебраться в охраняемую резиденцию и завести револьвер. Варвары на пороге.

— Ах, Тотт, — вздохнула Норма, — прекращай ночи напролет слушать страшилки по радио. Только растравляешь себя, и ничего больше.

— Это не страшилки, а правда!

— По-моему, если не можешь сказать ничего хорошего, лучше молчать. Тотт поймала взгляд Нормы в зеркале.

— Я старалась быть хорошей, а что в награду? Больная спина, несчастный брак, двое неблагодарных детей, еще и нервный срыв в придачу. Счастье, что я не работаю на телефоне доверия для самоубийц. На душе у меня так скверно, что я бы всем велела: стреляйтесь на здоровье!

* * *

Неделя шла за неделей, и мало-помалу Норма поняла, что болтовня Тотт в салоне красоты ее только расстраивает. На новой работе ей и без того приходилось нелегко, и каждое утро она смотрела в зеркало с ужасом — не дай бог, опять сыпь на носу. В конце концов, собрав волю в кулак, Норма отправилась к Тотт домой.

Вошла и сказала:

— Тотт, нам нужно поговорить. Мы знаем друг друга с детства, я тебя очень люблю, но… видишь ли, в чем дело: повышенная тревожность.

— Эка невидаль! — отозвалась Тотт. — В наше время только дурак ни о чем не тревожится. Пей успокоительное да время от времени опрокидывай стаканчик виски, как я, и забудешь про нервы.

Норма отвечала:

— Время сейчас и впрямь беспокойное, ты права. Однако я пытаюсь с собой справиться без лекарств. И без выпивки.

— Что так?

— Стараюсь исключить из своей жизни все вредное. Словом, как ни тяжело мне, причесываться я у тебя больше не буду.

У Тотт от изумления округлились глаза:

— Почему?!

— Я уйму сил трачу, чтобы настроиться на хорошее, а посижу у тебя — и все насмарку, опять вся на взводе. Думаю, ты не осознаешь, Тотт, что ты тяжелый человек. От твоих разговоров у меня вечно настроение портится.

— Полно тебе, Норма, это же просто болтовня, не принимай близко к сердцу.

— Понимаю, но ничего не могу поделать. Ты тут ни при чем, дело во мне. Слишком уж я впечатлительная.

Норма ушла в слезах, а Тотт будто к полу приросла. Впервые в жизни она потеряла клиентку и была потрясена до глубины души.

***

Несколько дней Норма терзалась: правильно ли она поступила? Безусловно, ей будет не хватать Тотт. Трудно представить, что ее будет причесывать кто-то другой, а о поисках нового мастера и думать не хочется. Во Флориде Норме очень тяжело жилось без своего парикмахера; на целых два года ее волосы будто осиротели.

Через неделю, в среду, Норма сидела на кухне, поглядывая на часы и гадая, подыскала ли Тотт другую клиентку? Кто сидит сейчас в кресле в бигуди? А в салоне красоты тосковала в уголке Тотт, уставившись на пустое кресло. Легче на Луну улететь, чем пригласить вместо Нормы кого-то еще! В конце концов Тотт не выдержала и отправилась к Норме домой с шампунем и бигуди в большой сумке. Норма, слегка помятая, открыла дверь и очень удивилась, увидев Тотт на пороге.

Тотт начала:

— Милочка, я пришла извиниться и, если ты согласна меня не бросать, обещаю с этого дня говорить только о хорошем. Думала я над твоими словами и поняла, что ты права. Сама не знаю, откуда у меня привычка ругать всех почем зря, но буду отучаться. Можно войти?

— Конечно, заходи! — воскликнула счастливая Норма.

— Уф! — вздохнула Тотт. — Я просто с ума сходила при мысли, что кто-то другой будет тебе красить волосы. Как представлю, что ты станешь ходить в «Суперстрижки», — сердце кровью обливается: там ни тебя не знают, ни твои волосы.

Тотт вымыла Норме голову в раковине на кухне, накрутила, сделала прическу, и на душе у нее полегчало.

На прощанье Тотт предложила:

— А давай на следующей неделе покрасим тебе волосы чуть светлее? Хочу попробовать новую краску, если ты не против.

— Тебе виднее, Тотт, — отвечала Норма.

От радости она была на все согласна — хоть в зеленый цвет выкраситься! Две сделки с недвижимостью удались. Тотт вернулась. В мире вновь воцарился порядок.

Славный котище

08:40

Раз в год, в один и тот же день, Мэкки отвозил Сонни к ветеринару на осмотр и прививки. В то утро тетя Элнер поджидала Мэкки в гостиной, а Сонни уже томился в клетке-переноске. Тетя Элнер встретила Мэкки словами:

— До чего ж он на меня зол! Знает, куда его везут, и шипит.

Мэкки поднял клетку.

— Как же вы его изловили?

— Перехитрила: открыла банку корма, а едва он начал есть, набросила на него полотенце.

Мэкки заглянул в клетку, и Сонни был ему явно не рад.

— Увидимся, тетя Элнер! — попрощался Мэкки, унося кота.

— Привет доктору Шоу!

После обеда, когда Мэкки привез кота назад, тетя Элнер встречала его на крыльце, радуясь возвращению своего любимца.

— Ну как?

Мэкки вручил ей Сонни:

— Отлично. Год можно не волноваться.

— Не кусался?

— При мне — нет.

— Ну и хорошо. Говорят, ему даже таблетку дать — дело нелегкое.

На другое утро на кухне у Нормы, где она писала отчет о состоянии старого дома Уотли, зазвонил телефон. Норма взяла трубку.

— Норма, — как всегда без предисловий начала тетя Элнер, — скажи Мэкки, пусть приедет и отвезет кота обратно к доктору Шоу.

— А что случилось?

— Это не мой кот.

— То есть как — не ваш?

— Не мой. Славный котище, но не мой.

— С чего вы взяли?

— Да по всему видно. Своего кота из тысячи узнаешь, Норма.

— Да он не в себе после похода к врачу. Через денек-другой оправится, вот увидите.

— Говорю же, Норма, кот не мой! Мордочка пушистей, чем у Сонни, и характер другой.

— Тетя, родная, доктор Шоу лечил Сонни много лет, ему ли не знать этого кота. И с какой стати он подменил бы кота?

— Может, случайно перепутал? Не знаю, в чем тут дело, но это не Сонни.

Норма тут же позвонила Мэкки на работу:

— Тетя Элнер решила, будто вчера ты вместо Сонни привез чужого кота.

— Как это — чужого?

— Да вот так. Ей взбрело в голову, что это не Сонни.

— Что за фантазия?

— Ума не приложу, Мэкки. Поезжай-ка да поговори с ней.

— Ты звонила доктору Шоу? Может, кота и в самом деле перепутали?

— Мэкки, ты же его видел, разве это не Сонни?

— Для меня все рыжие коты, так сказать, на одно лицо, я их не различаю.

Сгорая от стыда, Норма все же заставила себя позвонить ветеринару.

Доктор Шоу стриг коготки хорьку Беверли, и на звонок в приемную ответила его жена.

— Эбби? Это Норма. Заранее прошу прощения, у меня к вам глупейший вопрос. Кроме Сонни, вчера других рыжих котов вам не привозили?

— Кроме кота миссис Шимфизл?

— Да-да.

— Если мне память не изменяет, рыжих больше не было. А в чем дело?

— Тетя убеждена, что кот чужой.

— Гм… Сейчас проверю, но я вчера никуда не уходила и других рыжих котов не припомню. Минуточку… Нет. Больше ни одного рыжего кота.

***

— Тетя Элнер, я только что говорила с Эбби. Вам вернули вашего Сонни, других рыжих котов им вообще не привозили.

— Не знаю, что и сказать. Кот не мой. Жаль, у животных нет отпечатков пальцев — я б тебе доказала. Говорю же, славный котище, но не мой.

— Ну и что теперь?

— Оставлю его у себя — а что еще делать? Я к нему уже привыкла. Надеюсь, новый хозяин не обижает Сонни.

«Странно! — удивлялась Норма. — Когда тете Элнер в самом деле подменили кота, она ровным счетом ничего не заподозрила, а сейчас своего родного Сонни не узнает. Вот и ломай голову, в чем причина».

Что-то не так

06:30

Случай с котом должен был бы насторожить Норму и Мэкки, но Мэкки лишь посмеялся, а Норма вот уже год была вся в делах, и эта история вскоре забылась. Однако с начала марта они стали замечать, что тетя Элнер хуже слышит и частенько не узнает людей. Чем дальше, тем чаще называла она Норму Идой, а Мэкки — Лютером. Были и другие тревожные сигналы. Элнер звонила по три-четыре раза на дню, пересказывая одно и то же; потом перестала узнавать места, ей чудилось, будто она снова на ферме. Спустя еще несколько недель Мэкки забежал к ней выпить кофе, вошел в кухню и увидел, что плита включена, а сама тетя Элнер куда-то пропала. Не найдя ее и у соседки Руби, он вышел в поле позади дома, — там блуждала тетя Элнер, одинокая и потерянная. Увидев Мэкки, она сказала: «Сарай куда-то делся, мне скотину пора кормить, а я никак не найду сарай». Мэкки понял: что-то не так. Когда он рассказал Норме об утреннем происшествии, та всплеснула руками: «Нельзя ей больше жить одной, Мэкки. Чего доброго, спалит дом. Придется все же отправить в „Счастливое местечко“, для ее же блага, пока не покалечилась». Мэкки скрепя сердце согласился: время пришло. Они поехали в «Счастливое местечко» договариваться, и, пока шли к кабинету главы пансиона, у Мэкки защемило сердце. На дверях комнат висели фотографии их обитателей, чтобы те не заблудились. Перед Мэкки одно за другим возникали лица людей, у которых тоже была молодость. Тоска берет, как подумаешь, что умнейшей женщине вроде тети Элнер придется здесь доживать свой век. Зато хотя бы комнату для нее выбрали с красивым видом. Ей понравится. Домой возвращались молча, потом Мэкки спросил:

— Кто скажет?

Норма задумалась.

— Лучше ты, Мэкки. Тебя она скорее послушается.

***

Утром, поднимаясь на крыльцо знакомого дома, Мэкки думал, что легче руку себе отрубить, чем сказать тете Элнер правду. К счастью, у старушки в тот день голова была ясная.

Мэкки дождался, пока они с тетей Элнер устроились на задней веранде, и начал:

— Тетя Элнер, вы ведь знаете, мы с Нормой вас очень любим…

— Я вас тоже, — отозвалась Элнер.

— Но иногда приходится поступать не так, как хочется, а… — Мэкки запнулся, не находя слов. — На первый взгляд кажется… а на самом деле… Видите ли, Норма волнуется, что вы живете одна, и считает, что вам лучше перебраться туда, где вы будете под постоянным присмотром.

Элнер обвела взглядом двор, но промолчала. Мэкки тоже молчал, на душе было скверно. Элнер перевела глаза на него.

— По-твоему, Мэкки, мне надо туда переехать?

Мэкки глубоко вздохнул.

— Да.

— Ладно, — кивнула Элнер. — Тебе видней.

После долгого молчания Элнер спросила:

— Можно взять с собой Сонни?

— К сожалению, нет… Там не разрешают держать животных.

— Понятно. Говорила же я, славный котище, но не мой. Вы его пристройте в хорошие руки, обещаешь?

— Непременно, тетя Элнер.

— Когда мне уезжать?

— А вам как хотелось бы?

— Можно подождать до Пасхи?

До Пасхи оставались считанные недели, и Мэкки кивнул:

— Конечно.

Сборы

09:30

Вскоре Мэкки и Норма помогли Элнер собрать то немногое, что она хотела взять с собой: стеклянное пресс-папье с Эмпайр-стейт-бил-динг, несколько фотографий Уилла и малышки Эппл и журнальную вырезку с танцующими мышами. Почти все остальное Элнер раздала: многое досталось соседям, а дверные ручки с бульдожьими головами — Луизе Фрэнкс, которая на них насмотреться не могла.

Пасха прошла, настал и день переезда Элнер. Мэкки проснулся с тяжелым сердцем, и Норма, даже понимая, что они поступают так для блага тети Элнер, тоже страдала. С ними ехала Руби, чтобы помочь Элнер устроиться, и все равно на душе у Мэкки будто камень лежал. Согласие Элнер на переезд поразило и Мэкки, и Норму: до чего же безропотно она покорилась судьбе. Куда легче было бы, если б она противилась, но Элнер шла им навстречу, старалась не доста вить хлопот, и Мэкки мучился еще сильней. Он брился, а Норма набирала ванну, когда зазвонил телефон.

— Наверное, тетя Элнер. Мэкки, скажи ей, что мы приедем к десяти.

Мэкки вытер лицо, зашел в спальню, снял трубку.

Норма закрыла кран. Не слыша Мэкки, крикнула:

— Милый, это она? Ответа не было.

— Мэкки!

Мэкки, сидя на кровати, улыбнулся про себя: «Что ж, сбылась мечта нашей старушки». Он поднялся и пошел в ванную сказать Норме, что в «Счастливое местечко» Элнер везти не придется.

Никто, кроме Элнер, не знал, что исполнилось ее самое заветное желание, которое вот уже столько лет она каждый вечер загадывала на первую звезду.

Звонила Руби из дома Элнер.

Элнер умерла во сне, в своей постели.

Последнее «прости»

День спустя Кэти Колверт напечатала в газете тот самый некролог, что Элнер прочла в больнице и одобрила. Кэти рада была, что Элнер довелось его увидеть. Изменить пришлось только дату.

* * *

Вербена Уилер позвонила на радио Баду и Джею, чтобы сообщить о смерти Элнер Шимфизл. Бад вежливо выслушал, ответил: «Благодарю за звонок, миссис Уилер», но объявление давать не спешил. «Подожду недельку, на всякий случай», — сказал он Джею.

* * *

Норма исполнила данное тете обещание, и через несколько недель, согласно последней воле Элнер, прах ее был на закате развеян позади дома, в присутствии родных и Лютера Григза. Оглянувшись, Норма увидела, что весь город собрался проститься с Элнер. Всем будет ее не хватать.

А через пару месяцев Лютер и Бобби-Джо купили дом Элнер, в придачу с Сонни. Соседи поначалу ужасались, что полдвора будет занимать грузовик, но беспокоились они напрасно: Бобби-Джо уговорила Лютера продать грузовик. Лютер начал работать с Мэкки в магазине «Все для дома», в отделе автозапчастей, и продавец из него получился неплохой. Через девять месяцев у Лютера и Бобби-Джо родилась дочка, назвали ее Элнер-Джейн Григз. Сонни был недоволен, что в доме появилась малышка, и его можно понять: дети быстро подрастают — и тогда держись!

Семейная Библия

14:18

В год смерти Элнер зима выдалась одной из самых холодных за всю историю штата. Как-то весной Норме позвонил мистер Рудольф, главный садовник Клуба садоводов, и сообщил нерадостную весть.

Дом, где выросла Норма, по сей день считался самым красивым в Элмвуд-Спрингс. Отец Нормы был банкиром, и Ида убедила его построить дом, приличествующий его высокому положению, сама наняла столичного архитектора, и тот воздвиг внушительный особняк из красного кирпича. Однако после смерти мужа Ида переехала в Поплар-Спрингс, а дом передала местному клубу садоводов. Обиженной Норме, мечтавшей о доме — не для себя и Мэкки, а для Линды, — Ида объяснила, что лишь клуб садоводов сможет обеспечить достойное будущее ее самшитам. Шли годы, уцелели и дом и сад, в том числе Идины «уроды-самшиты», как между собой называли их Норма с отцом. Бывали времена, когда обоим казалось, что маме самшиты дороже них. И вот теперь самшитам, увы, настал конец. Они не выдержали январских морозов; все до единого пришлось выкопать, а взамен посадить кустарники помельче, «ужасный питтоспорум», как называла его Ида. Норма порадовалась про себя, что мама этого не увидит, ей бы такого горя не пережить.

Через несколько дней в дверь дома Нормы постучали. На пороге стоял мистер Рудольф.

— Миссис Уоррен, мальчишки копались в саду и нашли вот это. Мы открыли — похоже, это принадлежало вашей семье. Вот я и принес вам.

Тронув шляпу, он протянул Норме большую пластмассовую коробку без крышки; внутри лежала толстая черная книга, небрежно завернутая во фланель и полиэтилен. Поблагодарив садовника, Норма вернулась в гостиную и вынула книгу. Старинную Библию семьи Накл-Нотт, принадлежавшую когда-то ее бабушке с дедушкой. У Нормы дрожали руки, когда она открыла Библию и увидела имена.

НОТТ

Генри Клэй — родился 9 ноября 1883, умер в 1942

Нэнси Накл — родилась 18 июля 1881, умерла в 1919

ДЕТИ

Элнер Джейн — родилась 28 июля 1910

Герта Мэри — родилась 11 марта 1912

Ида Мэй — родилась 22 мая 19

Год рождения матери был вымаран, Ида унесла эту тайну в могилу. Зато Норма узнала, что тетя Элнер прожила на свете без малого девяносто шесть лет. «Ничего себе! — подумала Норма. — С такими долгожителями в роду совсем не поздно начинать новое дело».

Старая Библия Накл-Ноттов оказалась не единственной семейной тайной. У Элнер Шимфизл тоже был секрет, и теперь, когда она умерла, лишь один человек на свете точно знал, что, где и когда случилось.

Что случилось

Луизе Фрэнкс, подруге и соседке Элнер по ферме, жизнь выпала нелегкая. Много лет она трудилась не разгибая спины и своего первого и единственного ребенка родила уже в зрелые годы. Диагноз Полли — синдром Дауна — стал для Луизы тяжелым ударом, а для мужа оказался непосильной ношей. Как-то утром, примерно через год, Луиза проснулась в пустой постели. Муж исчез, оставив Луизе с дочерью ферму, несколько тысяч долларов в банке — и только. У Луизы и Полли никого больше на свете не было. Хотя Полли, к счастью, росла смирным ребенком и могла часами сосредоточенно возить карандашом по страницам книжек-раскрасок, Луиза старалась не оставлять дочь одну, даже когда той исполнилось двенадцать. Но в тот роковой день Полли так увлеченно раскрашивала новую книжку про Каспера Доброе Привидение, что Луиза подумала: ничего страшного, если Полли недолго побудет без нее, а она съездит в город. Девочка спокойная, слушается маму и обещала не выходить из кухни до ее возвращения. Погожим осенним днем Луиза вышла во двор, предупредила работника, рубившего дрова, что уезжает за покупками, и поручила присмотреть за домом. — Хорошо, мэм. — Работник приподнял шляпу.

Как и раньше, на других фермах, он ждал своего часа не одну неделю, и вот наконец случай представился. Он исподлобья следил за отъезжавшей Луизой, а едва машина скрылась из виду, швырнул на землю топор и пошел в дом за девчонкой. «Уродина, конечно, — думал он. — И постарше будет тех малявок, на прочих фермах, зато ума не хватит пожаловаться». Да у него уже и вещи собраны; мамаша вернется — его и след простыл. Он поднялся на крыльцо и распахнул дверь кухни. Полли рисовала, сидя за столом. «Иди-ка сюда, крошка, — прохрипел он, расстегивая ширинку. — Глянь, что у меня есть».

***

Луиза, подъехав к дому, удивилась, что во дворе нет ни готовой поленницы, ни работника, а зайдя на кухню, тотчас поняла: случилась беда. Кругом разгром, все вверх дном, стулья поломаны, тарелки перебиты, всюду черепки. Полли по-прежнему сидела за столом, покачиваясь взад-вперед, и рисовала — только с головы до ног мокрая и вся в синяках. Луиза вскрикнула, выронила сумки, бросилась к дочери: «Что стряслось?» Сначала Полли лишь бормотала: «Больно, мама», но потом указала на дальний угол. Луиза оглянулась — о ужас! На полу возле раковины сидел мужчина без брюк, с ведром на голове. Обезумевшая Луиза схватила Полли в охапку, утащила в спальню и заперлась с ней там. Она даже на помощь позвать не могла: единственный в доме телефон остался на кухне. Прижав к себе дочь, Луиза застыла на кровати, не смея шелохнуться, и молилась, чтобы бандит, очнувшись, не выломал дверь.

А вскоре к дому, ни сном ни духом не ведая о случившемся, подъехала Элнер Шимфизл, ближайшая соседка и добрая подруга Луизы. Она везла в церковь еще горячие ореховые пироги и завернула угостить Луизу и Полли. Элнер вылезла из грузовичка, отворила дверь на кухню, крикнула: «Эй, девочки! У меня для вас…» — и застыла как вкопанная. На полу сидел полуголый мужчина с ведром на голове.

— Боже праведный! — Элнер уронила пирог. — Что здесь творится? Луиза, Луиза!

Подруга услышала ее.

— Элнер! Помоги, помоги мне!

Элнер кинулась мимо незнакомца в спальню. Луиза впустила ее, и Элнер увидела, что лицо у Полли в крови. Она помогла Луизе отвести девочку в ванную и промыть ссадины на лбу и губе, а потом как могла постаралась успокоить Луизу.

— Как это все вышло? Кто там сидит без штанов?

— Не знаю.

— Откуда у него ведро на голове?

— Не знаю, — в отчаянии твердила Луиза. — Когда я вошла, он уже вот так сидел… Это все из-за меня, не надо было оставлять ее одну.

Элнер, рассудив, как действовать, велела:

— Побудь тут. Я сейчас.

— Не ходи! — вскрикнула Луиза. — Он тебя убьет!

— Я до него доберусь первой, — мрачно пообещала Элнер. — Как представлю, что он сотворил…

Поискав глазами что-нибудь потяжелее, Элнер схватила лампу.

— Запри за мной дверь, — приказала она и двинулась на кухню, готовая к бою.

Полуголый бандит оставался недвижим, но Элнер решила не рисковать — вдруг он лишь затаился и сейчас набросится на нее? Элнер прихватила со стола и скалку. Вооруженная скалкой и лампой, осторожно приблизилась к незнакомцу — тот не шелохнулся. Элнер ткнула его носком туфли, он завалился на бок, да так и остался лежать с ведром на голове. Убедившись, что ей ничего не грозит, Элнер стащила ведро с головы мертвеца и узнала работника Луизы. Немудрено, что Полли нахлобучила на него ведро: зрелище было не из приятных. Элнер сдернула с кухонного стола скатерть — нечего смотреть на голого мужчину, что живого, что мертвого, прикрыла его и вернулась в спальню. Полли, видно, здорово дралась: ее не изнасиловали, отделалась синяками да царапинами. Пока Луиза укладывала дочь в постель, с куклой в обнимку, Элнер сказала ровным голосом:

— Я подожду на кухне. Приходи, когда она уснет.

Луиза опасливо проскользнула на кухню, все еще не в силах унять дрожь. Элнер за столом как ни в чем не бывало пила кофе со своим же ореховым пирогом.

— Он еще здесь?

— А куда он денется? — Элнер кивком указала на тело, прикрытое красно-белой скатертью. — Наша Полли, может, умишком и не вышла, зато стреляет без промаха, уж ты мне поверь. Попала негодяю точнехонько между глаз.

— Чем… попала?

— Кстати, это твой работник.

Луиза глянула на покрытое скатертью тело.

— Он… мертв?

— Да. Видимо, навел на нее пистолет, а она как-то умудрилась его выхватить. — Элнер кивнула на лежавшее рядом с ней на столе оружие. — Я нашла его на полу под раковиной.

Луиза уставилась на пистолет и с трудом выдавила:

— Это мой. Этот… человек застрелился?

— Вряд ли он пустил пулю себе в лоб, зашвырнул пистолет в угол и напялил на голову ведро.

— Кто же его застрелил?

Элнер ответила:

— Полли. Больше вроде бы некому.

— А как к ней попал пистолет?

— Не знаю. Где ты его хранила?

— Здесь. — Луиза открыла дверь чулана, где тоже царил хаос: жестяные банки вперемешку с осколками стеклянных. — На второй полке, за фасолью.

Элнер заглянула в разоренную кладовую.

— Должно быть, девочка пыталась тут спрятаться, а эта штука упала с полки. Полли подобрала и спустила курок. Наверное, приняла его за игрушечный.

— Какой ужас… Надо срочно вызвать полицию!

— Можем и вызвать, — спокойно согласилась Элнер. — Только сперва давай поразмыслим, а уж потом будем действовать.

— А как же он?

— За него не беспокойся. Никуда не убежит.

Элнер тоже вошла в чулан, плотно закрыла дверь и продолжила:

— А теперь слушай, Луиза, вот что я думаю. У него пуля между глаз. Кое-кто может счесть это убийством.

— Убийством?! — воскликнула Луиза и, спохватившись, тут же понизила голос: — Он ведь пытался ее изнасиловать. Это самозащита, несчастный случай. Полли не хотела его убивать.

— Неважно, самозащита или нет, у полиции будет много вопросов, и дело может кончиться судебным процессом, который попадет в газеты. Не нужно втягивать бедняжку Полли в этот кошмар, ее напугают до смерти. А она ведь даже не понимает, что случилось.

— Верно, для нее это будет мучение. — Луиза ломала руки. — Вот что, я возьму вину на себя! Вошла, застала его на месте преступления — и застрелила.

— Луиза, милая, подумай хорошенько. Опять же, свидетелей нет, а это плохо — уж я-то знаю, насмотрелась на истории вроде этой в фильмах про Перри Мейсона. Вдруг что-то пойдет не так? Кто будет заботиться о Полли всю ее оставшуюся жизнь? Ты ведь не хочешь, чтобы она попала в тот жуткий дом инвалидов? Не забыла нашу поездку? Там же сущий кошмар творится!

— Да уж… Я обещала Полли, что никогда ее туда не отдам.

— Вспомни еще, через что вам пришлось пройти, чтобы ее разрешили оставить дома. Боюсь, если узнают, что Полли застрелила человека, ее у тебя отберут и засадят туда на всю жизнь.

Луиза разрыдалась.

— Что же делать?!

Элнер приоткрыла дверь, глянула в щелочку на тело под красно-белой клетчатой скатертью и сказала подруге:

— Вообще-то я считаю, что приличных похорон достоин каждый… но тот, кто пытался изнасиловать больного ребенка, — дело другое.

— Элнер! Я совсем запуталась!

— Вот и слушай меня. О том, что здесь произошло, знаем только мы с тобой — Полли-то ничего не сможет рассказать. Кстати, кто он такой, этот твой работник?

— По-моему, просто бродяга, перекати-поле. Я и фамилии-то его не знаю.

Элнер снова взглянула на мертвеца.

— Оно и к лучшему — вряд ли его хватятся. К тому же Полли наверняка не первая.

— На что ты намекаешь? — ахнула Луиза. Элнер решительно закрыла дверь.

Спустя двадцать минут, когда подруги вышли из кладовой, у них был готов план.

После захода солнца — Полли по-прежнему крепко спала — Элнер и Луиза взялись за дело.

Минут через десять Луиза вернулась на кухню со всеми пожитками батрака в вещевом мешке.

— Все собрала? — спросила Элнер.

Луиза молча кивнула.

Элнер подхватила мертвеца под мышки и, поднатужившись, перевалила на плечи, как мешок.

— Открой дверь, Луиза.

— Как же ты одна его дотащишь? Я помогу!

— Я в деревне выросла, к тяжестям привыкла. Лучше открой дверь… и достань лопату.

Луиза оглянулась на стол:

— Пистолет зароем вместе с ним?

— Ни в коем случае. Если его все-таки найдут, твоего пистолета не должно быть рядом. Оставь пока. Я придумаю, куда его деть.

Элнер свалила тело в кузов грузовика, и они отвезли его на самую окраину владений Луизы, где и вырыли яму. Элнер перетащила труп через борт грузовика, спихнула вниз и вместе с Луизой засыпала могилу землей.

— А если нас поймают? — вдруг испугалась Луиза. — Что, если его станут искать?

— Если и станут, скажешь — ушел. О том, что ушел он ногами вперед, говорить необязательно.

На обратном пути Элнер сказала:

— Пообещай мне кое-что, Луиза.

— Да?

— Смотри, кого берешь на работу. На словах-то все паиньки, а на деле вон что выходит с чужаками.

* * *

Как говаривал Уилл, муж Элнер, «думай что хочешь, но иногда удача на твоей стороне». Выстрела на отдаленной ферме Фрэнксов никто не слышал — разве что охотники, стрелявшие перепелок в полях за две мили оттуда. Никто не хватился работника, допустившего роковой просчет: он пытался затащить Полли в спальню. Господь обидел Полли умом, но не послушанием, а в тот день мать строго-настрого наказала ей не выходить из кухни. Девочка и не вышла. Как ни пытался преступник вытащить ее оттуда, Полли противилась изо всех сил. Ей просто-напросто повезло, что в пылу борьбы в чулане оружие упало ей под ноги. Бедняжка Полли, не понимая разницы между настоящим пистолетом и игрушечным, спустила курок. На ее счастье, убитого никто не любил и даже не пытался искать.

***

Ночью Элнер помогла Луизе навести порядок в доме, а пистолет спрятала у себя в курятнике. Если тело все-таки найдут, решила Элнер, она сама позвонит в полицию, возьмет вину на себя и предъявит орудие убийства. Попасть за решетку никому не хочется, но она была готова даже на тюрьму, лишь бы бедняжку Полли оставили дома с матерью. К тому времени Элнер уже овдовела и жила вдвоем с Сонни, а коту, что ни говори, одному куда легче, чем Полли без мамы. Через несколько лет, когда Элнер продала ферму, пистолет она забрала в свой новый дом.

Отголоски

Ничего на свете не делается зря. Так сказали Элнер Шимфизл, и ее падение с дерева имело самые разнообразные последствия, хотя ей самой и не довелось о них узнать.

Через несколько лет Полли Фрэнкс умерла от сердечной недостаточности. После смерти дочери Луиза Фрэнкс за большие деньги продала свою ферму в десять акров застройщику, а сделку оформляла Норма. Землю Луиза продала всю, кроме клочка в пол-акра на самом краю угодий. Норме это показалось странным, поскольку Луиза не собиралась сюда возвращаться, но Луиза объяснила: «Здесь похоронена моя любимая собака, я не хочу, чтобы эту землю перекопали». Переехав в город, Луиза на вырученные деньги открыла школу для детей-инвалидов и назвала в честь Элнер Шимфизл.

* * *

После знакомства с Элнер доктор Боб Хенсон стал по-иному смотреть на людей, и работа теперь приносила ему намного больше радости.

Волею судьбы, годом позже адвокат-вымогатель Гас Шиммер упал без сознания прямо в зале суда: обширный инфаркт. Его срочно увезли в больницу Каравэй, где доктор Хенсон три с лишним часа боролся за его жизнь. Тот самый доктор Хенсон, на которого он подал бы в суд, если бы Норма согласилась.

Франклин Пикстон был недоволен, узнав, что доктор Хенсон спас Шиммеру жизнь в разгар судебного процесса против больницы. «Где же халатность, когда она вправду нужна?» — возмущался он. Однако Франклин зря опасался Гаса Шиммера. После того как доктор Хенсон спас ему жизнь, Гас поклялся перед Богом никогда больше не судиться с больницами и врачами. Гас стал другим человеком, и его шпион навсегда исчез из больницы Каравэй.

***

Медбрат-доносчик, из-за которого Бутс Кэрролл, подругу Руби, понизили в должности, наконец доигрался, обозвав не ту женщину. Миссис Бетти Стивенс, сказочно богатая и щедрая вдова — ее покойный муж изобрел «Джонни», один из лучших наполнителей для кошачьих туалетов, — готовилась к операции на желчном пузыре и услышала ненароком, как медбрат за глаза назвал ее «дряхлой богатой сукой». Поскольку она пожертвовала больнице миллионы и была в тесной дружбе с миссис Пикстон, медбрата уволили без выходного пособия, а Бутс снова назначили старшей медсестрой. Миссис Бетти Стивенс не обиделась бы ни на «богатую», ни на «суку». «Дряхлая» — вот что стало последней каплей. Ей всего-то шестьдесят четыре, и выглядит она превосходно!

* * *

С тех пор как адвокат Уинстон Спраг нашел на крыше ботинок, он уже не был тем надутым всезнайкой, «самовлюбленным щенком», как его называли. Он перестал считать себя умнее всех на свете. Для иных это несчастье, для Уинстона же обернулось великой удачей. Его давняя любовь, девушка, которая поднимала его на смех и уверяла, что скорее выйдет замуж за первого встречного, чем за Спрага, столкнулась с ним в кругу друзей и заметила, что он переменился. Уинстон сидел один, задумчиво глядя вдаль. Девушка подошла, спросила, как дела, и услышала в ответ, что он недавно бросил работу и собирается на две недели в ашрам.[8]

«В ашрам? Вот так новость! — подумала она. — А он, пожалуй, интересней, чем кажется…» И не ушла, а села рядом.

Через полгода, согласившись стать его женой, она сказала: «Уинстон, не знаю, в чем дело, но ты будто другим человеком стал». И слова ее прозвучали как одобрение.

Уинстон не рассказал любимой о находке, перевернувшей его жизнь, но через несколько дней, после занятия йогой, поехал через весь город в сувенирный магазин с бурым бумажным пакетом под мышкой и спросил у продавца:

— Вы покрываете бронзой обувь?

— Да, — ответил продавец. — Детскую.

Уинстон достал из пакета ботинок для гольфа и выложил на прилавок.

— А это?

Продавец глянул на ботинок:

— Покрыть это бронзой? Один ботинок, без пары?

— Возьметесь?

— Пожалуй. Вам с табличкой?

Уинстон задумался.

— Да. Напишите: «Ботинок на крыше».

— «Ботинок на крыше»? — переспросил продавец.

— Точно, — улыбнулся Уинстон. — Это шутка для друзей.

* * *

Не у одного Уинстона роман закончился свадьбой. Двадцать второго июня в Церкви единства Элмвуд-Спрингс преподобная Сюзи Хилл объявила доктора Брайана Лана и Линду Уоррен мужем и женой. Пришла на свадьбу даже Вербена Уилер, хотя и клялась, что ноги ее не будет в «новомодной церкви-самоделке».

Но что самое замечательное — апрельская акция Линды «Заведи котенка» имела такой успех, что ее подхватили другие фирмы, и каждый день по всей стране тысячи кошек обретали хозяев, даже не подозревая, что своим счастьем обязаны Элнер Шимфизл, которая однажды апрельским утром упала с дерева.

Снова Пасха

08:28

Пытливость и аккуратность Нормы сослужили ей хорошую службу, и вскоре агентство недвижимости «Кортрайт» превратилось в агентство «Кортрайт и Уоррен», чему Норма была несказанно рада. Что же до остального, не было больше в ее жизни ни знаков свыше, ни откровений, ни чудес, и Норма уже отчаялась ждать, пока четыре года спустя вновь не наступила Пасха.

Норма пришла на кладбище положить лилии на могилы родителей, как у нее было заведено, и едва сдерживала отвращение при виде искусственных цветов, пестревших чуть ли не на всех могилах. Обратный путь ее лежал мимо участка семьи Смит, где была похоронена Соседка Дороти, и Норма, сама не зная почему, остановилась и прочла имена на большом памятнике, а прочитав, ахнула.

Дороти Энн Смит

Любимая мама

1894–1976

Роберт Реймонд Смит

Дорогой отец

1892–1977

Реймонд?! Оказывается, мужа Соседки Дороти звали Роберт Реймонд! Крохотная искорка надежды, уже почти угасшая, затеплилась вновь, и Норма с улыбкой подняла глаза в синеву неба. А день был чудесный!

Утром в следующее воскресенье Мэкки совершенно неожиданно сказал Норме: «Схожу-ка, пожалуй, и я в церковь». Знать не зная, с чего бы такие перемены, Норма была счастлива. К тому же воскресную проповедь Сюзи выбрала на тему: «В сомнении честном больше веры, чем в половине вероучений (Лорд Альфред Теннисон)».

По всеобщему признанию, проповедь Сюзи очень удалась.

Ухожу в туземцы!

Если обращение Мэкки в веру стало сюрпризом, то еще больший сюрприз ждал всех в мае следующего года.

Вербена позвонила Руби:

— Не поверишь, что учудила наша Тотт!

— Господи помилуй… ну? — Руби приготовилась услышать дурные вести.

— Я только что с ней говорила… присядь, не то упадешь… Тотт подалась в туземцы!

— Что?!

— В одну ночь стала заправской туземкой! Сама, мол, не знает, что на нее нашло, но едва она попала в Вайкики и добралась до номера, тут же сбросила все до последней нитки, напялила гавайское платье, сунула за ухо цветок и сделала нам всем ручкой. Домой она больше не вернется.

— Что за ерунда? Какая из белой женщины туземка?

— Она и сама раньше так думала, а теперь на нее снизошло откровение. Тотт ведь и на Гавайи-то лететь не хотела, но как только спустилась с трапа — вмиг преобразилась! Говорит, в прошлой жизни была, наверное, гавайской принцессой, потому что от счастья порхает как птичка и чувствует себя как дома.

— И чем она там занимается?

— В том-то и дело, что ничем… день-деньской слоняется по пляжу, берет уроки гавайских танцев… Зато голос — веселый-превеселый.

— Совсем не похоже на Тотт.

— Точно… Уж не завела ли она там дружка?

— А она не намекала?

— Нет, но легко догадаться, верно? Уж не гаваец ли?

Руби вздохнула:

— Все может быть, Вербена. Мир перевернулся с ног на голову — не удивлюсь, если она не дружка завела, а подружку гавайскую.

— Надеюсь, хоть мажется кремом от загара, а то, чего доброго, заработает рак под тамошним-то солнцем.

— Верно. Вот отрежут ей кусок носа — станет не до туземных радостей.

— А ей все нипочем. Говорит, пенсию заработала — и на том спасибо.

— Кого угодно могу представить дикарем, только не Тотт.

— И я. Чем дольше живу, тем больше удивляюсь людям. Не знаешь, что они выкинут через минуту.

Итак, вопреки девизу на плакате в салоне красоты (Старые парикмахеры на пенсию не уходят, они выпадают из жизни, как волосы с головы), Тотт все-таки удалилась от дел. Помня совет Элнер, она каждый день проживала как последний. И в этот вечер, сидя на веранде, радуясь теплому ветерку и потягивая пина-коладу, она взглянула на свою новую любовь, сидевшую рядом, и ей припомнились старые киножурналы о путешествиях, что показывали когда-то в кинотеатрах.

Тотт прикрыла глаза, и ей послышался тихий гавайский напев и протяжный мужской голос: «И вот над прекрасным пляжем Вайкики снова садится золотое солнце, а мы говорим всем вам „алоха“ и до свидания… до новых встреч».

Эпилог

Элнер Джейн Шимфизл вышла из знакомого лифта и ступила в тот же коридор. Ее встречали улыбающиеся Дороти и Реймонд, и Элнер была несказанно рада увидеть их вновь, но у самых дверей вдруг остановилась.

— На этот раз всерьез? — шепотом спросила она у Дороти. — Обратного билета нет?

Дороти засмеялась:

— Нет, милая, теперь всерьез.

— Проходите же, все вас заждались! — Реймонд улыбнулся.

Распахнулась большая дверь, а за нею… целая толпа! Родители и сестры Элнер, многочисленная родня, которую Элнер знала только по старым семейным фотографиям, а позади всех ей улыбались и махали Джинджер Роджерс и Томас Эдисон. И наконец, Элнер увидела его. В середине первого ряда стоял ее муж, Уилл! Он шагнул к ней с широкой улыбкой. Раскрыл объятия:

— Долго ты пропадала!

Элнер бросилась навстречу и поняла, что вернулась домой.

Рецепты

Райский карамельный пирог Соседки Дороти

Нагрейте духовку до 175 градусов

1 ¾ ст. просеянной муки пропустите через сито с 1 ст. коричневого сахара.

Добавьте: ½ ст. размягченного сливочного масла

2 яйца

½ ст. молока

½ ч. л. соли

1 ¾ ч. л. пекарного порошка

1 ч. л. ванили

Взбивайте 3 минуты. Выпекайте в смазанной жиром форме 30 минут.

КАРАМЕЛЬНАЯ ГЛАЗУРЬ

2 ст. л. муки

½ ст. молока

½ ст. коричневого сахара

½ ст. сахарной пудры

1 ч. л. ванилина

¼ ст. размягченного сливочного масла

¼ ст. размягченного маргарина

¼ ч. л. соли

Смешайте муку и молоко. Варите на слабом огне, пока не загустеет. Охладите. Соедините сахар, ванилин и сахарную пудру с маслом и маргарином. Взбейте в густую пену. Посолите. Влейте в охлажденное молоко с мукой. Смешайте. Взбейте до консистенции взбитых сливок.

Кукурузный хлеб миссис Мак-Уильямс

4 ст. кукурузной муки

2 ч. л. соды

2 ч. л. соли

4 взбитых яйца

4 ст. пахты

½ ст. жира, вытопленного из бекона

Духовку нагрейте до 230 градусов. Сухие продукты смешайте, в середине смеси сделайте углубление. Яйца, пахту и жир от бекона хорошо перемешайте, добавьте в кукурузную смесь, замесите тесто без комков. Глубокую чугунную кастрюлю хорошо смажьте, раскалите в духовке. В горячую кастрюлю выложите тесто; выпекайте 35–45 минут, до румяной корочки, готовность проверьте ножом. На 6-10 порций.

Фаршированные яйца, рецепт Луизы Фрэнкс

12 яиц, сваренных вкрутую

150 г пастеризованного сыра невшатель с оливками или перцем

2 ст. л. майонеза

2 ст. л. рубленых маринованных огурцов

2 ст. л. рубленого лука

½ ч. л. соли

Очистите яйца, разрежьте в длину пополам. Желтки раздавите, смешайте с плавленым сыром и майонезом. Добавьте остальные продукты. Начините белки.

Кекс Ирен Гуднайт

1 пакет желтой смеси для кекса

1 пакет смеси для ванильного пудинга

¾ ст. растительного масла

¾ ст. воды

4 яйца

¼ ст. сахара

½ ст. измельченных орехов

Порошок для кекса, порошок для пудинга, масло, воду и яйца соедините в миске. Взбивайте миксером на средней скорости 8 минут. Орехи смешайте с сахаром. Половину смеси высыпьте в хорошо смазанную круглую форму с дыркой. Выложите в форму половину теста. Посыпьте остатками ореховой смеси, сверху выложите вторую половину теста. Выпекайте 50 минут при температуре 175 градусов.

Печень с луком, рецепт тети Элнер

450 г говяжьей или телячьей печени перец мука

¼ ст. плюс 2 ст. л. сливочного масла или маргарина

2 большие луковицы, очищенные и тонко нарезанные

2 ст. л. муки

¾ ст. плюс 2 ст. л. мясного бульона

¾ ст. сметаны (по желанию)

Печень посолите, поперчите, обваляйте в муке. Обжарьте в глубокой сковороде на растопленном сливочном масле до светло-коричневого цвета. Выложите печень из сковороды.

На той же сковороде растопите ¼ ст. сливочного масла на среднем огне. Лук обжарьте до мягкости и золотистого цвета. Посыпьте мукой, хорошо перемешайте и тушите 1 минуту, непрерывно помешивая. Влейте мясной бульон; доведите до кипения и густоты, постоянно помешивая. Добавьте печень; тушите 10 минут на слабом огне под крышкой. Снимите с огня; выложите печень на блюдо. К соусу добавьте сметану, полейте печень. Подавать с рисом или горячей лапшой в масле. На 4 порции.

Фасолевая запеканка на поминки, рецепт Ирен Гуднайт

300 г неразбавленного грибного супа-пюре

½ ст. молока

4 ½ ст. вареной стручковой фасоли, нарезанной кусочками

½ ст. рубленого миндаля, слегка обжаренного (по желанию)

1 ст. измельченного соленого печенья

1 ½ ст. (170 г) тертого сыра чеддер

Прогрейте духовку до 175 градусов. Суп смешайте с молоком. Выложите половину стручковой фасоли в смазанную неглубокую форму для выпечки, залейте половиной супа; сверху высыпьте половину миндаля, печенье и 1 стакан тертого сыра. Повторите в той же последовательности: слой фасоли, миндаль, суп, печенье. Выпекайте в открытой форме 25 минут; сверху высыпьте оставшиеся полстакана сыра и поставьте в духовку еще на 5 минут. На 6 порций.

Острый сыр, рецепт Нормы

3 ст. (350 г) тертого мягкого сыра чеддер

1 ст. майонеза

2 ст. л. мелко нарубленного лука

2-3 ч. л. вустерского соуса (по желанию)

щепотка красного перца

2 банки (250 г) маринованного стручкового перца

Все продукты, кроме стручкового перца, измельчите в кухонном комбайне. Стручковый перец добавьте в последнюю очередь. Храните в холодильнике, в закрытой банке.

Ореховый пирог тети Элнер

½ ст. растопленного сливочного масла или маргарина

1 ст. прессованного коричневого сахара

1 ст. светлого кукурузного сиропа

4 взбитых яйца

2 ч. л. ванильного экстракта

1/3 ч. л. соли

1 сырая форма из теста

1,5 ст. орехов пекан

Нагрейте духовку до 160 градусов. Масло, сахар и кукурузный сироп смешайте в небольшой кастрюле и нагревайте на среднем огне, пока не растает масло и не рстворится сахар. Слегка охладите. Яйца с ванилью и солью взбейте веничком, постепенно вливайте сахарную смесь, продолжая взбивать. Выложите в форму из теста, посыпьте орехами. Выпекайте 50–55 минут. Подавать можно и горячим, и охлажденным.

Об авторе

Писательская карьера Фэнни Флэгг началась с телевидения, где она работала над сценариями для телепередач. Но первый успех к ней пришел на актерском поприще. После фильма «Пять легких пьес», где она сыграла с Джеком Николсоном, будущей знаменитой писательнице стали дружно пророчить звездную актерскую карьеру. Но Фэнни Флэгг сделала выбор в пользу литературы, хотя и продолжала сниматься в кино и играть в театре. Ее партнерами по сцене и съемочной площадке были такие звезды, как Джек Николсон, Мелани Гриффит, Джефф Бриджесс, Салли Филд. Дебют Фэнни Флэгг в литературе получился не менее успешным. Ее первый роман «Дэйзи Фэй и волшебник» занимал первое место в списке бестселлеров «Нью-Йорк Тайме» десять недель, что для дебюта невероятно. А второй роман, «Жареные зеленые помидоры в кафе „Полустанок“» стал не просто международным бестселлером, но был высоко оценен литературными мэтрами. По книге сняли фильм, который теперь считается классикой американского кинематографа. Сценарий фильма, написанный, конечно же, самой Фэнни Флэгг, получил Премию Гильдии сценаристов и был номинирован на «Оскар».

Примечания

Марта Стюарт — бывшая телеведущая, ныне медиамагнат, обогатившаяся на своих талантах домохозяйки. — Здесь и далее примеч. перев.

Эрнест Кунитц — персонаж романа Фэнни Флэгг «Прогулка по радуге», дирижер школьного ансамбля.

Г. Лонгфелло. «Дождливый день». Перевод С. Черфаса.

«Долливуд» — парк развлечений в штате Теннеси (США), его владелица — Долли Партон, певица кантри.

Окра (бамия, гомбо) — экзотический овощ, недозрелые плоды растения семейства мальв. Окра очень популярна в индийской кухне, где ее обжаривают со специями и лимонным соком, луком, добавляют в различные соусы, кукурузный хлеб, печенье.

«Христианская наука» — религиозная система, разработанная в США Мэри Эдди Бейкер (1821–1910); опирается на Библию, а также на учение о духовном врачевании.

Джон Филипп Соуза (1854–1932) — американский композитор и дирижер, прозванный Королем марша.

Уединенная обитель, жилище людей, посвятивших себя религиозной жизни (место, в котором учитель живет вместе со своими учениками в Колорадо.