Когда на другое утро Жюльен увидал г-жу де Реналь, он несколько раз
окинул ее очень странным взглядом: он наблюдал за ней, словно за врагом, с
Которым ему предстояла схватка. Столь разительная перемена в выражении этих
Взглядов, происшедшая со вчерашнего дня, привела г-жу де Реналь в сильное
смятение: ведь она так ласкова с ним, а он как будто сердится. Она не в
Состоянии, была оторвать от него глаз.
Присутствие г-жи Дервиль позволяло Жюльену говорить меньше и почти
Всецело сосредоточиться на том, что было у него на уме. Весь этот день он
Только тем и занимался, что старался укрепить себя чтением вдохновлявшей его
Книги, которая закаляла его дух.
Он намного раньше обычного закончил свои занятия с детьми, и, когда
После этого присутствие г-жи де Реналь заставило его снова целиком
Погрузиться в размышления о долге и о чести, он решил, что ему надо во что
Бы то ни стало сегодня же вечером добиться, чтобы ее рука осталась в его
Руке.
Солнце садилось, приближалась решительная минута, и сердце Жюльена
Неистово колотилось в груди. Наступил вечер. Он заметил, - и у него точно
Бремя свалилось с плеч, - что ночь обещает сегодня быть совсем темной. Небо,
Затянутое низко бегущими облаками, которые погонял знойный ветер,
По-видимому, предвещало грозу. Приятельницы загулялись допоздна. Во всем,
Что бы они ни делали в этот вечер, Жюльену чудилось что-то особенное. Они
Наслаждались этой душной погодой, которая для некоторых чувствительных натур
Словно усиливает сладость любви.
Наконец все уселись - г-жа де Реналь подле Жюльена, г-жа Дервиль рядом
Со своей подругой. Поглощенный тем, что ему предстояло совершить, Жюльен ни
О чем не мог говорить. Разговор не клеился.
"Неужели, когда я в первый раз выйду на поединок, я буду вот так же
дрожать и чувствовать себя таким же жалким?" - говорил себе Жюльен, ибо, по
Своей чрезмерной подозрительности к самому себе и к другим, он не мог не
Сознавать, в каком он сейчас состоянии.
Он предпочел бы любую опасность этому мучительному томлению. Он уж не
Раз молил судьбу, чтобы г-жу де Реналь позвали по какому-нибудь делу в дом и
Ей пришлось бы уйти из сада. Усилие, к которому вынуждал себя Жюльен, было
Столь велико, что даже голос у него заметно изменился, а вслед за этим
Сейчас же задрожал голос и у г-жи де Реналь; но Жюльен этого даже не
Заметил. Жестокая борьба между долгом и нерешительностью держала его в таком
Напряжении, что он не в состоянии был видеть ничего, что происходило вне его
Самого. Башенные часы пробили три четверти десятого, а он все еще ни на что
не решился. Возмущенный собственной трусостью, Жюльен сказал себе: "Как
Только часы пробьют десять, я сделаю то, что обещал себе нынче весь день
сделать вечером, - иначе иду к себе, и пулю в лоб".
И вот миновал последний миг ожидания и томительного страха, когда
Жюльен от волнения уже не помнил самого себя, и башенные часы высоко над его
Головой пробили десять. Каждый удар этого рокового колокола отдавался у него
В груди и словно заставлял ее содрогаться.
Наконец, когда последний, десятый удар пробил и еще гудел в воздухе, он
Протянул руку и взял г-жу де Реналь за руку - она тотчас же отдернула ее.
Жюльен, плохо сознавая, что делает, снова схватил ее руку. Как ни взволнован
Он был, он все же невольно поразился - так холодна была эта застывшая рука;
Он судорожно сжал ее в своей; еще одно, последнее усилие вырваться - и,
Наконец, ее рука затихла в его руке.
Душа его утопала в блаженстве - не оттого, что он был влюблен в г-жу де
Реналь, а оттого, что, наконец, кончилась эта чудовищная пытка. Для того
Чтобы г-жа Дервиль ничего не заметила, он счел нужным заговорить - голос его
Звучал громко и уверенно. Голос г-жи де Реналь, напротив, так прерывался от
Волнения, что ее подруга решила, что ей нездоровится, и предложила вернуться
домой. Жюльен почувствовал опасность: "Если г-жа де Реналь уйдет сейчас в