Повествующая о встрече Сун Цзяна с Волшебным скороходом, и о том, как Ли Куй Черный вихрь сражался в соде с Белой лентой

Как уже говорилось, Сун Цзян расстался с надзирателем и прошел в приемную. Здесь он увидел начальника тюрьмы, который сидел на скамейке у самого входа в приемную и громко кричал:

– Кто здесь новый ссыльный?

– А вот он! – сказал стражник, указывая на Сун Цзяна.

– Эй ты, разбойник! Карлик черномазый! – стал ругаться начальник. – На кого же это ты рассчитываешь, что не присылаешь мне положенных по обычаю денег?

– Ведь знаки внимания оказываются по доброй воле, – отвечал Сун Цзян. – А вы хотите силой заставить людей присылать вам деньги. Это нехорошо!

Присутствующих при этом разговоре от страха даже пот прошиб. А начальник тюрьмы пришел в ярость и заорал:

– Ах ты, гнусная тварь! Как же смеешь ты так разговаривать со мной! Да еще обвинять меня в невежливости! Эй, стражники, всыпать ему сотню палок!

А надо вам сказать, что низшие служащие лагеря хорошо относились к Сун Цзяну. Как только они услышали приказание начальника, то сразу же все исчезли, словно их ветром сдуло, и в помещении остались только начальник тюрьмы и Сун Цзян. Увидев, что все ушли, начальник разозлился еще больше и, схватив дубинку, бросился на Сун Цзяна.

– Господин начальник, вы хотите меня бить? Но какое же преступление я совершил? – спросил тогда Сун Цзян.

– Ты сосланный преступник и находишься в моих руках, – закричал тот. – Если ты даже кашлянешь в моем присутствии, то и это уже преступление!

– Но если бы вы даже сочли меня в чем‑либо виновным, – отвечал Сун Цзян, – то вряд ли и тогда я заслужил бы смертную казнь!

– Это ты думаешь, что не заслужил смерти, – продолжал кричать начальник тюрьмы. – А мне ничего не стоит покончить с тобой, все равно что муху придавить!

– И я должен умереть только потому, что не послал вам положенных по обычаю денег? – с усмешкой спросил Сун Цзян. – А как бы вы поступили с тем, кто ведет знакомство с У Юном из стана Ляншаньбо!

При этих словах начальник тюрьмы так растерялся, что даже выронил палку и быстро спросил:

– Что ты сказал?

– Да это я сам с собой говорю о друзьях военного советника У Юна, – отвечал Суп Цзян. – А в чем дело?

Тогда начальник поспешно оттащил Сун Цзяна в сторону и спросил:

– Кто же вы такой в действительности? И откуда вы узнали то, о чем говорите?

– Я – Сун Цзян, из уезда Юньчэн, провинции Шаньдун, – произнес Сун Цзян.

Услышав это, начальник тюрьмы окончательно растерялся и, почтительно кланяясь Сун Цзяну, забормотал:

– Так это вы Благодатный дождь Сун Гун‑мин…

– Да, но не будем об этом говорить, – сказал Сун Цзян.

– Почтенный брат мой, – продолжал начальник тюрьмы, – здесь нам неудобно разговаривать, и я даже не могу приветствовать вас полагающимися поклонами. Прошу вас, уважаемый брат мой, пойти со мной в город, там мы и побеседуем.

– Хорошо, – согласился Сун Цзян. – Прошу вас обождать меня немного, господин начальник, я запру комнату и тотчас же вернусь.

Сун Цзян пошел к себе и, взяв письмо У Юна и деньги, закрыл помещение, приказав стражнику охранять его. Затем они вместе с начальником тюрем вышли из лагеря и направились в город Цзянчжоу. На одной из тихих улиц они нашли кабачок и, поднявшись на верхний этаж, уселись. Тогда начальник тюрьмы спросил:

– А где же вы встречались с У Юном, уважаемый брат мой?

В ответ на это Сун Цзян вынул из‑за пазухи письмо и передал его своему собеседнику. Тот разорвал конверт, прочитал письмо и спрятал его в рукав. После этого он встал и до земли поклонился Сун Цзяну. Сун Цзян не замедлил ответить на этот поклон и сказал:

– Не сердитесь на меня за то, что я позволил себе непочтительно разговаривать с вами.

– Я ведь ничего не знал, кроме того, что в лагерь прислан какой‑то человек по фамилии Сун, – сказал на это начальник тюрем. – А тут уж так установлено, что каждый вновь прибывший ссыльный присылает мне пять лян серебра. Вот я и ждал, что вы поступите так же. Однако со дня вашего приезда прошло уже более десяти дней, а денег я так и не дождался. Пользуясь тем, что у меня сегодня свободный день, я решил сам пойти за деньгами. Разумеется, я никак на ожидал, что это окажетесь вы, почтенный брат мой. Извините меня за мою невежливость!

– Надзиратель часто напоминал мне о вас, – сказал на это Сун Цзян, – но мне самому хотелось познакомиться с вами. К сожалению, я не знал, где вы живете, и не мог прийти к вам. Мне не оставалось ничего другого, как ждать вашего прихода. Поэтому я и задержал отправку вам денег. Не подумайте, что я сделал это из жадности, жалея какие‑то пять лян серебра! Я просто ждал, что вы, уважаемый брат, обязательно придете сами. И вот сегодня я счастлив‑мы встретились с вами, желание всей моей жизни наконец‑то исполнилось!

Но вы спросите: с кем же это беседовал Сун Цзян? А это и был тот самый начальник двух тюрем в Цзянчжоу по имени Дай Цзун, о котором У Юн говорил Сун Цзяну.

Надо сказать, что в эпоху Сунской династии все начальники тюрем в районе Нанкина назывались «цзянчжан», а в провинции Хунань – «юаньчжан» [[2]]. А про этого начальника тюрьмы следует еще сказать, что он владел поразительным искусством, заимствованным от даосских монахов. Искусство его состояло в том, что когда он отправлялся куда‑нибудь со срочным поручением, чтобы доставить военные или другие важные сведения, он подвязывал к ногам две бумажных полоски с изображением богов, и они обретали волшебную скорость: он мог пройти пятьсот ли в один день; если же он подвязывал к ногам четыре таких полоски, то проходил и восемьсот ли в день. За это его прозвали «Волшебный скороход».

После задушевной беседы Дай Цзун и Сун Цзян очень понравились друг другу. Продолжая сидеть в занятой ими комнатке, они подозвали слугу и заказали вина, закусок и фруктов. Все это было подано, и они долго сидели в кабачке, распивая вино.

Сун Цзян рассказывал о том, каких удальцов он встречал по дороге и какие происшествия с ним приключались. Дай Цзун в свою очередь высказал все, что у него было на душе, и рассказал о том, как он познакомился с У Юном. Вдруг в самый разгар беседы внизу поднялся какой‑то скандал. В комнату вбежал слуга и, обращаясь к Дай Цзуну, взмолился:

– Этого человека можете унять только вы, господин начальник! Я вынужден побеспокоить вас и просить спуститься вниз – надо как‑нибудь успокоить его.

– Да кто это там такой шум поднял? – спросил Дай Цзун. – Все тот же Ли, по прозвищу «Те‑ню» – «Железный бык». Он ведь всегда ходит с вами, господин начальник! – отвечал слуга. – Сейчас он требует, чтобы хозяин дал ему денег взаймы. – Опять этот парень бесчинствует, – рассмеялся Дай Цзун. – А я думал, кто же это так разошелся. Вы посидите здесь немного, – сказал он, обращаясь к Сун Цзяну, а я понду приведу этого молодца сюда.

Дай Цзун встал и сошел вниз. Через некоторое время он возвратился, ведя за собой огромного, нескладного черномазого детину. Сун Цзян был поражен его наружностью и, обращаясь к Дай Цзуну, спросил:

– Кто он, этот молодец?

– Это мой постоянный спутник, один из стражников нашей тюрьмы, – отвечал тот. – Зовут его Ли Куй. Сам он из деревни Байчжанцунь, уезда Ишуй, округа Ичжоу. У него странное имя – Ли Куй Черный вихрь. Но в деревне его все звали Ли Те‑ню – Ли Железный бык. Случилось так, что он убил человека и бежал. Хотя впоследствии и было объявлено о помиловании преступников, но он не поехал на родину, а перебрался на жительство в Цзянчжоу. В пьяном виде он страшно свиреп, поэтому все боятся его. Он может орудовать сразу двумя секирами и так же хорошо владеет палицей.

Тем временем Ли Кун, рассматривая Сун Цзяна, обратился к Дай Цзуну с вопросом:

– Брат мой, скажите, кто этот чумазый удалец?

– Ну вот, вы сами видите, господин писарь, до чего этот парень невежествен, – сказал Дай Цзун, обращаясь к Сун Цзяну. – У него нет никакого понятия об учтивости.

– Я ведь только спросил вас, почтенный брат, почему же вы называете меня неучтивым? – удивленно проговорил Ли Куй.

На это Дай Цзун отвечал:

– Брат мин, ты должен был иначе спросить. Сказал бы: «Кто этот почтенный чиновник?» – и тогда все было бы в порядке. А то: «Кто этот чумазый удалец?» – В этом и заключается твоя неучтивость. Ну, а теперь я открою тебе, кто это такой! Это тот самый справедливый и уважаемый человек, к которому ты все время собирался идти.

– Неужели это Благодатный дождь из Шаньдуна – темнолицый Сун Цзян! – воскликнул Ли Куй.

– Вот черт! – закричал Дай Цзун. – Ну, разве можно быть до такой степени невежливым и прямо так называть человека! Ты совершенно не умеешь вести себя! Чего же ты еще Ждешь? Сейчас же приветствуй поклонами старшего брата!

– Если это действительно Сун Гун‑мин, так я поклонюсь ему – сказал Ли Куй. – А если это какой‑нибудь бездельник, то какою черта я буду ему кланяться! Вы, почтенный начальник, не дурачьте меня понапрасну и не заставляйте зря кланяться!

– Я действительно смуглолицый Суй Цзян из Шаньдуна, – вставил свое слово Сун Цзян.

– О, дорогой отец мой! – воскликнул Ли Куй. – Почему же вы молчали до сих пор и не обрадовали меня раньше? – И, как требовала церемония, он сложил руки и, грохнувшись на колени, поклонился Сун Цзяну.

Сун Цзян в свою очередь учтиво поклонился ему и сказал:

– Прошу вас, отважный брат, присядьте с нами!

– Друг мой! – добавил Дай Цзун, обращаясь к Ли Кую. – Садись рядом со мной и пей вино.

– Я не хочу утруждать себя и пить вино из таких маленьких чашечек, – сказал Ли Куй. – Дайте мне большую чашку!

– Кто это вас рассердил там внизу? – спросил Сун Цзян.

– У меня был слиток серебра, – отвечал Ли Куй, – но я заложил его за десять лян, так как мне нужны были деньги. И вот сейчас я попросил хозяина этого кабачка одолжить мне десять лян серебра, чтобы я мог выкупить свой слиток. Тогда я вернул бы ему деньги, и у меня еще осталось, бы на расходы. Но он отказался дать мне взаймы, и я уже хотел как следует проучить этого мерзавца – разнести все его хозяйство вдребезги, а тут как раз вышел почтенный брат и позвал меня сюда.

– Но ведь, кроме десяти лян серебра, за выкуп нужно заплатить и проценты, – заметил Сун Цзян.

– На это у меня есть деньги, – ответил Ли Куй, – мне не хватает лишь десяти лян.

Тут Сун Цзян полез в карман, достал десять лян серебра и, протянув их Ли Кую, сказал:

– Дорогой друг, возьмите эти деньги и выкупите ваше серебро.

Дай Цзун хотел было удержать Сун Цзяна, но тот уже передал деньги Ли Кую.

– Вот это хорошо! – воскликнул Ли Куй. – Подождите меня здесь, я только выкуплю серебро и сейчас же приду обратно и верну вам деньги, а после этого мы прогуляемся за город, уважаемый брат Сун Цзян, и выпьем там вина.

– А вы не спешите, посидите и выпейте с нами еще чашечку, – предложил Сун Цзян.

– Нет, я пойду и скоро вернусь, – сказал Ли Куй и, откинув дверную занавеску, вышел из комнаты и спустился вниз.

– Лучше бы не давать ему денег, – промолвил Дай Цзун. – Я хотел удержать вас, да не успел.

– Но почему же? – спросил Сун Цзян.

– Этот парень, хотя и честный малый, – отвечал Дай Цзун, – но большой охотник до вина и азартных игр. Откуда это у него слиток серебра, который он мог бы заложить? Вы просто попались на удочку. А заметили вы, как он спешил уйти? Ему не терпелось поскорей попасть в игорный дом. Если он выиграет, то, пожалуй, вернет вам деньги. Ну, а если проиграет, то откуда он возьмет их? Мне очень неловко перед вами.

– Дорогой мой брат, – рассмеявшись, сказал Сун Цзян. – Не считайте меня чужим человеком. Стоит ли говорить о таких пустяках. Ну и пусть себе проигрывает. Помоему, он честный и надежный малый.

– Этот парень не без способностей, – сказал Дай Цзун, – но совсем неотесан и уж очень отчаянный. Вот и здесь, в тюрьме, когда напьется, то никого из заключенных не трогает, а лезет в драку только с самыми свирепыми надсмотрщиками. У меня из‑за него столько неприятностей. Стоит ему увидеть какую‑нибудь несправедливость, как он обязательно полезет в драку с виновным. Недаром в Цзянчжоу все боятся его.

– Давайте выпьем еще пару чашечек вина и пройдемся за город. Там мы погуляем и отдохнем немного, – предложил Сун Цзян.

– Да, да, я совсем забыл, почтенный брат мой, пригласить вас полюбоваться нашей рекой, – сказал на это Дай Цзун.

– Вот и замечательно, – обрадовался Сун Цзян. – Мне и самому хотелось полюбоваться видами реки Цзянчжоу.

Но оставим пока беседующих и расскажем о Ли Куе. Как только Сун Цзян дал ему деньги, Ли Куй задумался: «Редко встретишь такого человека, как Сун Цзян. Ведь мы с ним не близкие друзья, а он одолжил мне десять лян серебра. Поистине, не зря назвали его справедливым и бескорыстным. И вот теперь, когда я встретил егп, мне, как на грех, не везет. В последние дни я все время проигрывал, и сейчас у меня не осталось ни полушки, я не могу, как полагается порядочному человеку, пригласить и угостить его. Ну, ничего, сейчас у меня есть десять лян серебра. Пойду‑ка я поиграю на эти деньги и, если выиграю несколько связок монет, то смогу угостить его, и все будет хорошо».

С этими мыслями Ли Куй поспешил за город в игорный Дом маленького Чжан И. Здесь он прошел прямо в комнату, где шла игра в кости, и, бросив свои десять лян серебра, крикнул:

– Ставлю на главный выигрыш!

Маленький Чжан И всегда знал Ли Куя как честного, соблюдающего правила игрока, и, обращаясь к нему, сказал:

– Дорогой брат, вы немножко отдохните, а потом поставите на другой кон.

– Нет, я хочу играть сейчас, – упорствовал Ли Куй.

– Ну, тогда вы можете подмазывать со стороны, это тоже неплохо, – сказал маленький Чжан И.

– Не буду подмазывать! – отказался Ли Куй. – Я играть хочу! Ставлю на кон пять лян серебра.

Игроки хотели было продолжать свою игру, но Ли Куй отодвинул в сторону их ставки и спросил:

– Ну, кто со мной играет?

– Что ж, в таком случае ставлю пять лян против, – сказал маленький Чжан И.

– Идет! – крикнул Ли Куй.

Раздался звук брошенных костей, и Ли Куй проиграл. Маленький Чжан И придвинул деньги к себе.

– У меня десять лян серебра, – сказал тогда Ли Куй.

– Ну что ж, ставь еще пять лян, – предложил маленький Чжан И. – И я тоже поставлю пять. Выиграешь – я верну тебе деньги.

Ли Куй сделал новую ставку и крикнул:

– Играю!

Снова раздался звук брошенных костей, и опять Ли Куй проиграл. Тогда маленький Чжан И, смеясь, сказал:

– Ведь говорил же я тебе, что не надо перебивать игру! Лучше бы ты немного переждал, а потом уж играл. Не послушался меня, – вот и проиграл два раза подряд.

– Это не мои деньги, – произнес Ли Куй.

– Да чьи бы они ни были, теперь уж ничего не сделаешь, – сказал на это маленький Чжан И. – Если проиграл, так и говорить не о чем!

– Но у меня безвыходное положение, – отвечал Ли Куй. – Одолжи мне эти деньги, а завтра я верну их тебе.

– Что зря болтать! – воскликнул маленький Чжан И. – Ведь ты сейчас у всех на глазах проиграл мне, так зачем же затеваешь спор?

Тут Ли Куй подоткнул полы своего длинного халата и, выступив вперед, закричал:

– Вернешь ты мне деньги или нет?

– Дорогой брат Ли, – промолвил маленький Чжан И, – ты всегда играл правильно и честно, что же с тобой сейчас случилось?

Не отвечая на это, Ли Куй схватил с кона проигранные деньги, прихватив при этом более десяти лян, принадлежащих другим игрокам, и, сунув их в карман своего халата, заорал, тараща глаза:

– Верно, я всегда играл честно и справедливо, а вот сегодня буду разок нечестным!

Тут маленький Чжан И вместе с остальными тринадцатью игроками бросились на него, чтобы отнять свои деньги. Но Ли Куй, нанося удары направо и налево, разогнал наседавших на него противников и бросился к двери.

– Уважаемый брат! Куда вы бежите? – попробовал было остановить его привратник.

Но Ли Куй, с силой оттолкнув его в сторону, пинком ноги вышиб двери и побежал прочь. Его противники выбежали вслед за ним и, стоя у ворот, кричали:

– Уважаемый брат Ли, разье можно так нечестно поступать! Вы утащили все наши деньги!

Однако, крича ему вслед, они продолжали стоять у ворот, не решаясь бежать за ним. Но в этот момент кто‑то догнал Ли Куя и, схватив его за плечо, закричал:

– Ах ты, мошенник этакий! Да как ты смеешь отнимать то, что принадлежит другим?

– А тебе какое до этого дело? – огрызнулся Ли Куй, но, оглянувшись, увидел Дай Цзуна, а позади него Сун Цзяна. Тут Ли Куй совершенно растерялся и забормотал:

– Уважаемый брат! Не сердитесь на меня. Я всегда играл по‑честному, но сегодня неожиданно для себя проиграл деньги почтенного брата Сун Цзяна. Мне не на что угостить его, и, оказавшись в столь затруднительном положении, я поступил нечестно.

Выслушав его, Сун Цзпн рассмеялся и сказал:

– Дорогой брат, когда нам понадобятся на что‑нибудь деньги, скажите об этом мне. Ну, а если вы сегодня проиграли, то скорее верните чужие деньги.

Ли Кую ничего не оставалось, как полезть в карман, вытащить оттуда все деньги и передать их Сун Цзяну. Последний подозвал маленького Чжан И и дал деньги ему. А тот, обращаясь к Сун Цзяну и Дан Цзуну, сказал:

– Почтенные господа! Я возьму только свои деньги. Мне не нужны те десять ляп, которые уважаемый Ли проиграл мне. Я не возьму их, чтобы не портить наших хороших отношений и избежать всякой неприязни между нами.

– Нет, вы уж берите все и ни о чем не беспокойтесь, – сказал Сун Цзян.

Однако маленький Чжан И продолжал отказываться. Тогда Сун Цзян спросил его:

– А он никого не побил?

– Да он всех пораскидал, и тех, кто прислуживает, и привратника, – отвечал Чжан И.

– Ну, раз так, – сказал Сун Цзян, – тогда возьмите эти деньги и раздайте их пострадавшим. А если вам самому неудобно это сделать, так я пошлю его.

Только после этого маленький Чжан И решился взять деньги и, низко поклонившись Сун Цзяну в знак благодарности, ушел.

– Ну вот, а теперь мы можем пойти с уважаемым братом Ли выпить чашечки по три, – сказал Сун Цзян.

– У реки есть харчевня под названием «Павильон лютни». Это памятник старины времен Танской династии. В этом павильоне бывал Бо Цзюй‑и, – сказал Дай Цзун. – Пойдемте туда, выпьем в беседке несколько1 чашечек вина и полюбуемся рекой. Что вы на это скажете?

– А не захватить ли нам с собой вина и закусок, а потом уже пойти, – предложил Сун Цзян.

– Нет, это лишнее, – ответил Дай Цзун. – Там есть все, что нужно.

– В таком случае, хорошо, – согласился Сун Цзян. И они втроем направились к «Павильону лютни». – Придя туда, они поднялись наверх и, оглядевшись, увидели, что по одну сторону павильона раскинулась река Сюньянцзян, а по другую – стоит дом хозяина.

Наверху было расставлено более десяти столиков. Дай Цзун выбрал самый чистый и попросил Сун Цзяна занять почетное место, сам сел напротив, а рядом с ним – Ли Куй. Затем они заказали вина, закусок, фруктов, всего, что полагается к выпивке.

Слуга принес им два кувшина лучшего вина, которое называлось Юйхучунь – «Весна в яшмовом кувшине», – этим вином славился Цзянчжоу. Вынув глиняную пробку, Ли Куй сказал слуге:

– Ты принеси большие чашки. Из маленьких и пить не стоит!

– Ну, какая же ты деревенщина, дорогой мой! – воскликнул Дай Цзун. – Ты бы уж лучше молчал! Пей вино!

Но Сун Цзян приказал слуге:

– Нам двоим ты подай маленькие чашечки, а этому почтенному брату – большую.

Слуга послушно выполнил его распоряжение, принес Ли Кую большую чашку и, расставив перед гостями закуски, налил им вина.

– Вот уж сразу видно, уважаемый брат Сун, что вы настоящий человек, – сказал, смеясь, Ли Куй. – Правильно о вас люди говорят. Вы мигом поняли, каков я! Большая честь побрататься с таким человеком, как вы.

Время шло, и слуга уже раз семь подливал гостям вина. Глядя на своих приятелей, Сун Цзян радовался. Когда выпили еще по нескольку чашечек, ему вдруг пришло в голову, что не плохо было бы поесть рыбного супа с острой приправой.

– Можно ли здесь достать хорошей свежей рыбы? – спросил он Дай Цзуна.

– Разве вы не видите, уважаемый друг мой, что на реке полно рыбацких лодок? – отвечал тот. – В наших местах ловят рыбу и разводят рис. Где же еще водиться свежей рыбе, как не здесь!

– А ведь с похмелья лучше всего поесть немного рыбного супу! – сказал Сун Цзян.

Дай Цзун подозвал слугу и приказал ему приготовить на троих рыбного супу, хорошо сдобрив его красным перцем. Суп быстро приготовили. Когда его подали на стол, Сун Цзян сказал:

– Как суп ни хорош, а посуда еще лучше. Ресторанчик небольшой, а посуда у них, по совести сказать, замечательная. – И, взяв палочки, он пригласил Дай Цзуна и Ли Куя есть рыбу.

Сун Цзян поел немного и отхлебнул несколько глотков супу. А что касается Ли Куя, то он не считал нужным пользоваться палочками и, вылавливая рыбу из чашки прямо пальцами, жевал ее вместе с костями.

Глядя на него, Сун Цзян не мог сдержать улыбки. Сделав еще несколько глотков, Сун Цзян отложил в сторону палочки.

– Дорогой брат! Вам, наверно, не нравится эта рыба, потому что она соленая, – заметил Дай Цзун.

– Да, по‑моему, эта рыба не совсем подходит к выпивке, – отвечал Сун Цзян. – Я люблю суп из свежей рыбы, а эта не очень хороша.

– И я тоже не могу ее есть, – согласился Дай Цзун. – Соленая и невкусная.

А Ли Куй, тем временем покончив со своей чашкой, сказал:

– Ну, если вы, уважаемые братья, не хотите рыбы, так я съем ее за вас. – С этими словами он протянул руку и выловил рыбу сначала в чашке Сун Цзяна, а потом и Дай Цзуна и все съел. Сделал он это так неосторожно, что залил супом весь стол.

Наблюдая, как Ли Кун поглощает суп и рыбу вместе с костями, Сун Цзян подозвал слугу и сказал:

– Этот почтенный человек, очевидно, проголодался. Вы нарежьте цзиня два мяса и подайте ему. А потом мы за все расплатимся с вами.

– Я должен предупредить вас, – сказал на это слуга, – что у нас есть только баранина, – говядины мы не держим. Зато баранина жирная.

Услышав это. Ли Куй швырнул слуге в лицо остатки рыбы и залил его с головы до ног супом.

– Что же это ты опять вытворяешь? – закричал Дай Цзун.

– Да как же можно терпеть бесцеремонность этого негодяя? – возмутился Ли Куй. – Уж не думает ли он, что я ем только говядину, и не хочет подать мне баранину!

– Я жду, что вы прикажете, и ничего особенного не скавал, – заметил слуга.

– Хорошо, иди и нарежь мяса, – сказал Сун Цзян. – А потом мы расплатимся за все.

Сдерживая гнев, слуга пошел, нарезал три цзиня баранины и, положив ее на блюдо, подал на стол. При виде мяса Ли Куй умолк и, загребая полные пригоршни, стал уплетать его. В один миг все три цзиня мяса были уничтожены.

– Вот это молодец! Вот это настоящий мужчина! – воскликнул Сун Цзян.

Обращаясь к нему, Ли Куй сказал:

– Ну, уважаемый брат Сун Цзян, вы хорошо угадываете мои желания. Ясное дело, мясо куда сытнее рыбы!

Тут Дай Цзун подозвал слугу и сказал:

– Суп ты нам подал с очень хорошей приправой, но рыба была соленая и нам не понравилась. Если у вас есть свежая рыба, так приготовьте другой суп для этого почтенного господина.

– Не хочу обманывать вас, господин начальник, – сказал слуга, – эта рыба действительно была вчерашнего улова. А свежая – все еще находится в лодках. Рыбаки не осмеливаются продавать ее, пока не разрешит надзиратель. Поэтому у нас нет свежей рыбы.

Услышав это, Ли Куй вскочил и сказал:

– Я сам пойду и достану две живых рыбы, чтобы угостить моего уважаемого брата!

– Нет, ты не пойдешь, – возразил Дай Цзун. – Мы попросим слугу пойти и достать несколько рыб.

– Я сам пойду, – настаивал Ли Куй. – Рыбаки не посмеют мне отказать.

С этими словами он исчез, и Дай Цзун не успел его задержать.

– Не сердитесь на меня, уважаемый брат, что я привел этого человека и познакомил его с вами, – сказал Дай Цзун, обращаясь к Сун Цзяну. – От его бесцеремонности и грубости можно сгореть со стыда.

– Ну что ж, такова его натура, – промолвил Сун Цзян. – Ведь его уже не переделаешь. Но что мне очень нравится в нем, так это его прямота и честность.

Так, наслаждаясь беседой, они продолжали сидеть в «Павильоне лютни».

Однако вернемся к Ли Кую. Выйдя на берег реки, он увидел по крайней мере девяносто рыбацких лодок, привязанных в ряд к ивам, которые росли у самой воды. Многие рыбаки, лежа как попало в лодках, спали; другие, сидя на носу, вязали сети, а некоторые купались.

Стояла половина пятого месяца; красный диск солнца уже склонялся к западу, а надзиратель так и не показывался. Подойдя к одной лодке, Ли Куй окликнул:

– Эй, вы там! Уступите‑ка мне парочку живых рыб?

– Да вот никак не можем дождаться надзирателя, а без него не смеем начинать торговли, – отвечали из лодки. – Посмотри, сколько на берегу торговцев. Все ждут.

– Какого там еще черта ждать надзирателя! – закричал Ли Куй. – Можете и без него отпустить мне две‑три рыбы!

– Мы еще не совершали обряда возжигания, – сказал один из рыбаков. – Как же мы можем открыть наши лодки и начать торговлю?

Ли Куй понял, что рыбаки не хотят продавать ему рыбы, и тут же прыгнул в одну из лодок. Конечно, никто не мог остановить его.

Надо сказать, что Ли Куй не знал устройства рыбацких лодок и потому решил, что следует вытащить бамбуковый заслон на корме лодки. Рыбаки с берега увидели это и подняли крик:

– Что он делает?

– Ну, все пропало!

А Ли Куй, сунув руки под доски, постланные на дне лодки, стал шарить там в поисках рыбы, но, конечно, ничего не нашел.

Дело в том, что на рыбацких лодках, плавающих по большим рекам, на корме бывает отверстие, прикрытое заслоном. Через это отверстие речная вода свободно проникает в ту часть лодки, где хранится улов. А бамбуковый заслон как раз и предназначается для того, чтобы прикрывать это отверстие и не давать рыбе возможности уйти в реку. Лежащая в лодках живая рыба постоянно находится в свежей проточной воде. Цзянчжоу славится свежей рыбой.

А Ли Куй по своему неведенью прежде всего вытащил бамбуковый заслон, и вся рыба из лодки ушла в реку. Тогда он перепрыгнул на вторую лодку и там тоже ухватился за бамбуковый заслон.

Тут уж все рыбаки кинулись к своим лодкам и, схватив бамбуковые шесты, бросились на Ли Куя. При виде рыбаков, подбегавших к нему с шестами, Ли Куй рассвирепел и сбросил с себя халат, под которым носил только пестрое полотенце, повязанное на бедрах. Безоружный, он ринулся на своих противников и, схватив человек шесть, стал вертеть их так, как вертят лук, когда хотят оторвать головку. Эта картина до того напугала рыбаков,, что они поспешили отвязать свои лодки и отплыть на середину реки. А разъяренный Ли Куй, совершенно обнаженный, схватив поломанные шесты, прыгнул на берег и бросился избивать торговцев. Те, подхватив свои коромысла, разбежались кто куда.

В разгар этой свалки на тропинке показался какой‑то человек; увидев его, все закричали:

– Вон надзиратель идет! Господин надзиратель, этот чумазый отбирает у нас рыбу. Он разогнал все рыбачьи лодки!

– Что за чумазый? – спросил пришедший. – Как он смеет чинить здесь безобразия?

– Вон он там, на берегу, ищет, с кем бы подраться, – отвечали люди, указывая пальцами на Ли Куя.

– Если бы ты даже съел сердце барса и печень тигра, то и тогда не должен был бы стоять на моем пути! – закричал надзиратель, обращаясь к Ли Кую.

Взглянув на него, Ли Куй увидел перед собой человека лет тридцати трех, ростом примерно в пять с половиной чи, в белой рубашке, подпоясанного шелковым поясом; усы и борода его спускались вниз, как три ветви ивы. На голове была повязка из черного шелка с торчащими вперед узелками. В собранных волосах проглядывал красный нарост. На ногах были соломенные туфли, в руках он держал весы.

Пришел он сюда для того, чтобы разрешить рыбакам продавать рыбу, но, увидев, как буянит Ли Куй, передал свои весы стоявшему поблизости торговцу и подбежал к Ли Кую.

– Кого это ты, мерзавец, собираешься бить? – гневно спросил он.

Не отвечая на этот вопрос, Ли Куй с шестом в руках обернулся и ринулся на говорившего. Однако тот не растерялся и, бросившись на Ли Куя, выхватил у него шест. Тогда Ли Куй схватил противника за волосы, в то время как тот старался ухватить Ли Куя за ноги, чтобы повалить его. Но разве мог он справиться с Ли Куем, который был силен, как буйвол? Ли Куй так оттолкнул его от себя, что он больше не осмеливался приблизиться к нему. Правда, враг еще пытался нанести Ли Кую несколько ударов кулаком под ребро, но Ли Куй, можно сказать, и не почувствовал этого. Противник Ли Куя попытался дать ему пинка ногой, но Ли Куй, опустив голову, взмахнул своим огромным, как железный молот, кулаком и с таким треском ударил по спине своего врага, что тот уж не мог больше сопротивляться.

Ли Куй собирался добить своего противника, но вдруг почувствовал, как сзади кто‑то обхватил его рукой за поясницу, а другой взял за руки, говоря:

– Нельзя так, нельзя!

Оглянувшись, Ли Куй увидел Сун Цзяна и Дай Цзуна. Он тут же отпустил противника, который сразу исчез.

– Ведь я же говорил тебе, чтобы ты не ходил за рыбой, – стал отчитывать провинившегося Ли Куя Дай Цзун. – А ты опять завязал драку. Ведь если бы ты убил кулаком человека, то попал бы в тюрьму и поплатился за это своей жизнью.

– А вы боитесь, как бы я не впутал и вас в это дело? – спросил Ли Куй. – Если бы я и убил кого‑нибудь, так сам бы и отвечал за это!

– Не надо ссориться, – успокаивал их Сун Цзян. – Оденься и пойдем выпьем еще вина.

Тогда Ли Куй взял лежавший под ивой халат и, напяливая его на себя, отправился вместе с Сун Цзяном и Дай Цзуном. Но не прошли они и десяти шагов, как услышали, что вслед им кто‑то кричит и ругается:

– Постой, черномазый разбойник! Сегодня мы с тобой по‑настояшему померяемся силами!

Оглянувшись, Ли Куй увидел, что это кричит его противник. Теперь на нем были только короткие штаны, в каких работают в воде, и тело его отливало сверкающей белизной. Он снял повязку, и на голове его открылся нарост. Стоя на рыбацком челноке, он подгребал к берегу и отчаянно ругался.

– Тебя мало разрезать на десять тысяч кусков, черномазый разбойник! Не будь я добрым молодцем, если испугаюсь тебя. Как жалок тот, кто уходит от драки.

Услышав такие слова, Ли Куй даже зарычал от гнева. Скинув свой халат, он ринулся назад. А его противник в это время подъехал к берегу и шестом остановил лодку, не переставая браниться.

– Если ты считаешь себя добрым молодцем, так выходи на берег, – крикнул Ли Куй.

В ответ на это ему под ноги полетел шест. Ли Куй окончательно разъярился и в один миг вскочил в лодку своего врага.

События развертывались, конечно, гораздо быстрее, чем об этом можно рассказать. Противник Ли Куя как раз хотел заманить его в лодку, и как только тот прыгнул туда, моментально, упершись ногами в дно, изо всей силы оттолкнул лодку шестом от берега, и она как стрела отлетела на середину реки. Надо сказать, что Ли Куй, хотя и умел плавать, но чувствовал себя на воде не очень уверенно. И потому, неожиданно очутившись на середине реки, даже растерялся. А враг его перестал ругаться и только выкрикивал:

– Ну, раз уж ты здесь, так мы увидим, чья возьмет.

И, ухватив Ли Куя за плечо, добавил: – Пока что я драться с тобой не стану, а прежде всего заставлю попить воды из этой реки.

Говоря это, он широко расставил ноги и так раскачал лодку, что она перевернулась вверх дном, и оба молодца кувырком полетели в воду. Подбежавшие в это время к берегу Сун Цзян и Дай Цзун видели, как перевернулась лодка, и только горестно вздыхали.

А на берегу собралась толпа человек в триста – пятьсот и. расположившись под деревьями, наблюдала за тем, что происходит на реке. То и дело слышались возгласы:

– Ну, этот черномазый сегодня попал в беду. Если ему я удастся выйти живым, то уж во всяком случае воды наглотается вдосталь.

А Сун Цзян и Дай Цзун с берега видели, как противник Ли Куя поднял последнего над водой, а затем снова погрузил в воду.

Итак, в прозрачных водах реки два человека схватились друг с другом, один – загорелый до черноты, другой – с белой, как сверкающий иней, кожей. В схватке они сплетались в один клубок. Наблюдавшие за этой борьбой не могли удержаться от того, чтобы не выразить своего восхищения.

Сун Цзян и Дай Цзун видели, как человек с белой кожей то подымает Ли Куя над водой, то снова погружает в воду и держит его там до тех пор, пока у того не закатываются глаза. По всему было видно, что положение Ли Куя очень тяжелое. Тогда Сун Цзян сказал Дай Цзуну, что надо попросить кого‑нибудь помочь Ли Кую. Обращаясь к толпе, Дай Цзун спросил:

– Кто этот человек с белой кожей?

– А это надзиратель по торговле рыбой, – отвечал кто‑то из толпы. – Зовут его Чжан Шунь.

Услышав это, Сун Цзян быстро спросил:

– А не тот ли это Чжан Шунь, которого прозвали «Белая лента в воде»?

– Да, да, это он и есть, – отозвалось несколько голосов.

– Я должен передать ему письмо от его старшего брата Чжан Хэна, – сказал Сун Цзян, обращаясь к Дай Цзуну, – только оно осталось в лагере.

Тут Дай Цзун закричал:

– Уважаемый брат Чжан Шунь! Обождите‑ка немного! У нас есть письмо от вашего старшего брата Чжан Хэна. А этот темнолицый парень наш друг. Вы уж простите его и выходите на берег. Мы здесь поговорим.

Чжан Шунь, услышав, что его зовут, взглянул на берег и узнал Дай Цзуна, который был хорошо ему известен. Он тотчас же отпустил Ли Куя и поплыл к берегу. Выбравшись на сушу и почтительно приветствуя Дай Цзуна, он сказал:

– Извините меня, господин начальник, за мое недостойное поведение.

– Я убедительно прошу вас, почтенный, ради меня помочь нашему другу выбраться из воды. А потом я вас познакомлю с одним человеком.

В ответ на эти слова Чжан Шунь снова прыгнул в воду и поплыл на середину реки, где Ли Куй барахтался, пытаясь плыть к берегу, голрва его то скрывалась, то снова показывалась над водой. Чжан Шунь быстро подплыл к нему и, взяв за руку, направился к берегу, шагая по воде так, как будто шел по суше.

Вода была ему по пояс; он размахивал свободной, рукой, а другой тащил Ли Куя и вместе с ним приближался к берегу. Толпа при виде этого зрелища восторженно выражала свое одобрение.

Сун Цзян замер от изумления и долго стоял, не двигаясь с места.

Когда Чжан Шунь и Ли Куй выбрались на берег, Ли Куй глубоко вздохнул, и изо рта у него хлынула вода.

– Разрешите пригласить вас в «Павильон лютни», там мы и потолкуем, – сказал Дай Цзун.

Чжан Шунь нашел свою одежду и оделся. Натянул халат и Ли Куй. Затем они вчетвером направились в «Павильон лютни».

– А вы, уважаемый брат, знаете меня? – спросил Дай Цзун, обращаясь к Чжан Шуню.

– Ну как же, конечно знаю, – отвечал тот. – К сожалению, не было случая встретиться с вами раньше.

– А его тоже знаете? – снова спросил Дай Цзун, показывая на Ли Куя. – Или сегодня впервые схватились с ним?

– Да как же я мог не знать уважаемого брата Ли! – воскликнул Чжан Шунь. – Но до сих пор нам не приходилось с ним схватываться.

– Ну, ты досыта искупал меня! – сказал Ли Куй.

– Да и ты порядком меня поколотил, – ответил на это Чжан Шунь.

– А теперь вы должны побрататься, – сказал Дай Цзун. – Не зря пословица говорит: «Пока не подерешься, не узнаешь друг друга».

– Ну, а на суше ты мне все же не попадайся! – промолвил Ли Куй.

– Хорошо, я буду поджидать тебя на воде, – сказал на это Чжан Шунь, и все четверо рассмеялись шутке.

После этого они совершили положенную при знакомстве церемонию поклонов. Затем Дай Цзун, указывая на Сун Цзяна, спросил Чжан Шуня:

– Уважаемый брат, знаете ли вы этого почтенного человека?

– Нет, не знаю, – отвечал Чжан Шунь. – Нам не приходилось встречаться.

– Почтенный брат, ведь это же смуглолицый Сун Цзян! – воскликнул Ли Куй, так и привскочив.

– Уж не тот ли писарь Сун из Юньчэнского уездного управления в Шаньдуне, которого прозвали «Благодатный Дождь»? – спросил Чжан Шунь.

– Да, это почтенный брат Сун Гун‑мин, – подтвердил Дай Цзун.

Услышав это, Чжан Шунь низко поклонился Сун Цзяну и сказал:

– Давно я слышал ваше славное имя, но никак не думал. что сегодня мне представится случай встретиться с вами! Среди вольного люда многие рассказывали мне о вашей, уважаемый брат, высокой добродетели и о том, что вы всегда помогаете несчастным и обездоленным, защищаете справедливость и отвергаете богатство.

– Да что вы, стоит ли много говорить о таком маленьком человеке, как я, – запротестовал Сун Цзян. – По пути в Цзянчжоу я прожил несколько дней у Ли Цзюня в Цзеянлине. А затем на реке Сюньпицзян познакомился с My Хуном и повстречался с вашим братом Чжан Хэном. Он написал письмо и просил меня передать вам, только письма нет при мне, оно осталось в лагере. Мы с начальником Дай Цзуном и братом Ли Куем пошли в «Павильон лютни», чтобы выпить чашечки по три вина и полюбоваться рекой, а здесь мне пришло в голову поесть супу из свежей рыбы; такой суп освежает после вина. Брат Ли Куй вздумал пойти и достать свежую рыбу. Мы не смогли удержать его и вскоре услышали шум на берегу. Попросили слугу узнать, в чем там дело, и он сказал, что наш удалец с кем‑то дерется. Тут мы бросились на берег, чтобы прекратить драку, и я никак не думал, что мне удастся познакомиться с таким героем, как вы. Сегодня у меня счастливый день – я нахожусь среди трех героев, поэтому разрешите пригласить вас выпить с нами вина, – и, подозвав слугу, приказал снова накрыть стол, принести вина и закусок.

– Если вы, почтенный брат, любите свежую рыбу, так разрешите мне пойти и принести несколько штук, – сказал тут Чжан Шунь.

– Вот и прекрасно! – воскликнул довольный Сун Цзян.

– Я тоже пойду, – предложил Ли Куй.

– Опять за свое! – сказал Дай Цзун. – Мало воды наглотался, что ли?

Но Чжан Шунь, смеясь, взял Ли Куя за руку и сказал:

– Ничего, сейчас я пойду вместе с тобой, посмотрим, как нас встретят.

Они спустились вниз и пошли к реке. Чжан Шунь потихоньку свистнул, и все находившиеся на реке лодки сразу же подплыли к берегу.

– У кого есть золотой карп?

– Сюда, ко мне идите!

– У меня тоже есть! – разом отвечали из нескольких лодок и быстро набрали более десяти золотых карпов.

Чжан Шунь выбрал четыре самых крупных рыбы, потом отломил ветку ивы и нанизал на нее этих карпов. Отдав их Ли Кую, он сказал, чтобы тот возвращался в «Павильон лютни» и заказал там суп. Сам же Чжан Шунь остался, чтобы рассортировать рыбу и открыть торговлю; у весов стояли его подчиненные и взвешивали рыбу. Затем Чжан Щунь тоже отправился в «Павильон лютни», чтобы провести время в обществе Сун Цзяна.

Сун Цзян поблагодарил Чжан Шуня за рыбу и сказал:

– Зачем вы принесли так много? Вполне достаточно было бы и одной.

– Не стоит и говорить о таких пустяках, – возразил тот. – Не сможете съесть сейчас, возьмете с собой и после съедите.

Ли Куй и Чжан Шунь заняли места за столом по старшинству. Ли Куй сказал, что он старше, и занял третье место, а Чжан Шунь сел на четвертое.

Слуге приказали принести кувшин лучшего вина «Весна в яшмовом кувшине», а также морских деликатесов, фруктов и прочих закусок. Чжан Шунь велел слуге из одной рыбы сварить суп, сдобренный перцем, а другую приготовить на винном пару.

И вот, когда они вчетвером сидели, попивая вино и поверяя друг другу свои самые сокровенные мысли, в комнату вдруг вошла девушка лет шестнадцати, в легком летнем одеянии и, почтительно отвесив им четыре глубоких поклона, запела песню.

Этим она прервала рассказ Ли Куя об его бесчисленных героических делах. Остальные трое стали слушать ее.

Ли Куй вспыхнул и, вскочив на ноги, двумя пальцами легонько толкнул девушку в лоб. Девушка вскрикнула и упала на пол. Все бросились к ней, и увидели, что ее розовые, как персик, щеки стали землистого цвета, а маленький рот умолк. Тут все слуги «Павильона лютни» выступили вперед и преградила дорогу четырем приятелям, чтобы задержать их и заявить о них властям.

Поистине:

С нежной девушкой быть грубым – все равно, сдается мне,

Что сжигать беспечно лютню, цаплю жаря на огне.

О том, как Сун Цзян и его друзья избежали неприятностей в «Павильоне лютни», рассказывает следующая глава.

Глава 38