Вопрос: Очень странно, ведь данный термин - скорее криминологический, чем уголовно-правовой?

Вопрос: Статье 210 УК РФ - 13 лет, два года назад Пленум Верховного Суда РФ уже разъяснил правила ее применения <1>, несмотря на это, об устойчивости судебной практики говорить не приходится. В чем причина?

--------------------------------

<1> См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2008 г. N 8 "О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации)".

Ответ: Во-первых, 13 лет - для уголовной политики не срок. Во-вторых, причина не одна, их великое множество. Обсудим лишь наиболее значимые. Первейшая - идеологическая! Организованная преступность воистину многолика. В ряду лиц, которых в наши дни легко можно осудить по статье 210 УК РФ: древнерусские князья, "со дружиной" водрузившие "щит на вратах Царьграда", легендарный Робин Гуд с его людьми леса, Стенька Разин, организовавший "поход за зипунами", специалисты по "эксам" "товарищи" Камо, Сталин и Котовский, гангстеры Алькапоне и Счастливчик Лучано, современные специалисты по "цивилизованному отъему денег" Мавроди, Иваньков (Япончик) и Ходорковский, террористы Бен Ладен и Саид Бурятский.

В действиях каждого из них, а равно их сообщников нетрудно усмотреть признаки преступного сообщества (преступной организации) (далее - ПС (ПО)), перечисленные в части 4 статьи 35 УК РФ, ибо в каждом конкретном случае речь идет о высокоорганизованных структурах, специально созданных для совершения тяжких и особо тяжких преступлений, цель которых - обогащение.

Также известно, что отношение общества к названным выше лицам далеко не всегда резко отрицательное, многие из них в сознании определенной части населения - практически безукоризненные герои. Более того, история значительной части современных ПС (ПО) свидетельствует, что на определенных этапах они в той или иной форме получали поддержку со стороны государства. По крайней мере оно сквозь пальцы смотрело на их "проказы". Что также неудивительно, так как важнейший вопрос современности - вопрос о собственности, месте и роли этой категории в социальном строительстве для России - все еще далек от своего окончательного решения. Стало быть, есть что делить. Более того, до сих пор не найдено цивилизованных форм решения этого вопроса, следовательно, сохраняется почва для продолжения передела собственности криминальным путем. Следует также признать, что решимость бороться надлежащим образом с преступностью вообще и с ее организованными формами в частности существовала не во все времена и в отношении далеко не всех. Сложность ситуации не в последнюю очередь заключается и в том, что мы постоянно путаемся в отделении "преступного" от "непреступного". Для того чтобы убедиться, что это действительно так, достаточно проанализировать зигзаги отечественной уголовной политики, авторы которой в течение прошлого века неоднократно прошли путь от стремления "усадить" в тюрьму каждого отважившегося на кражу "трех колосков" до игнорирования противоправного поведения многочисленных социальных групп.

В наши дни в очередной раз предпринята попытка "покончить" с организованной преступностью. К сожалению, кампания ограничивается лишь соответствующей "заточкой" уголовно-процессуального механизма. Вместе с тем азбука криминологии гласит: корыстная преступность исчезает лишь тогда, когда перестает быть выгодной.

Следующая причина - законодательная: российский правоприменитель, столкнувшись 1 января 1997 года с формулировками, содержащимися в статьях 35 и 210 УК РФ, долгое время не мог уяснить, что имели в виду авторы УК РФ, создавшие ультрасложную иерархию преступных образований, практически не уделив никакого внимания отграничению одного уровня преступной сплоченности от другого. Согласно УК РФ преступление может быть совершено: "группой лиц", "группой лиц по предварительному сговору", "организованной группой", "преступным сообществом (преступной организацией)", "бандой", "незаконным вооруженным формированием", "массами", если речь идет о беспорядках.

Авторы УК РФ, например, не сочли нужным объяснить, чем "преступное сообщество" отличается от "преступной организации", а оба эти образования от простой "организованной группы". Согласитесь, обтекаемые термины типа "более сложная внутренняя структура", "большая устойчивость" ничего не объясняют. Отсутствие устоявшегося понятийно-категориального аппарата на практике ведет к курьезам.

***К. и другие по приговору Сыктывкарского городского суда осуждены за совершение преступления в составе "организованной преступной группы". Заместитель прокурора Республики Коми, утвердивший обвинительное заключение, из фразы "организованная преступная группа" термин "преступная" исключил. С ним был вынужден согласиться и Президиум Верховного суда Республики Коми <2>.

--------------------------------

<2> См.: Постановление Президиума Верховного суда Республики Коми от 23 июля 2008 г. N 44у-110 // Архив Верховного суда Республики Коми за 2008 г.

Как видим, получилось "группа организованная", но "не преступная", хотя и "совершившая тяжкое преступление" (часть 4 статьи 159 УК РФ). Для сравнения: согласно УК РФ "сообщество" и "организация" - "преступные", но "неорганизованные", хотя вся их сила согласно закону именно в организованности.

Поскольку законодатель не счел нужным объяснить, чем "преступное сообщество" отличается от "преступной организации", Пленум Верховного Суда РФ был вынужден констатировать, что закон не устанавливает каких-либо правовых различий между понятиями "преступное сообщество" и "преступная организация" (абзац 1 пункта 3).

В-третьих, для того чтобы статья УК "заработала", в сознании юристов должен сложиться общепризнанный предмет доказывания состава преступления. В анализируемом случае процесс его формирования затянулся, как ввиду юридико-технического несовершенства норм УК РФ, так и в силу того, что удары по организованной преступности все еще носят выборочный характер.

В-четвертых, становлению следственной и судебной практики не способствуют вносимые в статью 210 УК РФ изменения. Последний раз закон скорректирован 27 декабря 2009 года, анализируемая статья была не только значительно модернизирована, но и дополнена частью 4, предусматривающей усиление уголовной ответственности в отношении "лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии".

Вопрос: Очень странно, ведь данный термин - скорее криминологический, чем уголовно-правовой?

Ответ: Согласен, однако с законодателем не поспоришь, его волю судам следует неукоснительно исполнять. Отныне, решая вопрос о субъекте преступления, указанного в части 4 статьи 210 УК РФ, судам надлежит устанавливать занимаемое этим лицом положение в преступной иерархии, в чем конкретно выразились действия такого лица по созданию или по руководству ПС (ПО) либо по координации преступных действий, созданию устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами либо по разделу сфер преступного влияния и преступных доходов, а также другие преступные действия, свидетельствующие о его авторитете и лидерстве в ПС (ПО). О лидерстве такого лица в преступной иерархии может свидетельствовать и наличие связей с экстремистскими и (или) террористическими организациями или наличие коррупционных связей и т.п. В приговоре необходимо указать, на основании каких из названных признаков суд пришел к выводу о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного частью 4 статьи 210 УК РФ (пункт 24).