Бездействующий капитал [в трактовке бейли]. рост производства без предшествующего возрастания капитала 3 страница

«Неравенство периодов, необходимых для производства различных товаров» (Thomas Hodgskin. Popular Political Economy. London, 1827, стр. 146—147) [Русский перевод, стр. 135—136].

«Различие во времени, требующемся для производства земледельческих продуктов и для производства продуктов других видов труда, является главной причиной большой зависимости земледельцев. Они не могут доставить свой товар на рынок раньше, чем по истечении года. В течение всего этого времени они вынуждены покупать в кредит у сапожника, порт­ного, кузнеца, колесного мастера и различных других работников, в продуктах которых они нуждаются, а эти продукты изготовляются в тече­ние немногих дней или недель. Вследствие этого природой обусловленного обстоятельства и вследствие более быстрого возрастания богатства, произво­димого неземледельческим трудом по сравнению с трудом земледельческим, монопольные собственники всей земли, [VI—15] хотя они монополизиро­вали также и законодательство, не в состоянии избавить себя и своих слуг, фермеров, от превращения в самый зависимый из всех, классов обще­ства» (стр. 147, примечание) [Русский перевод, стр. 136].

«Вполне естественным является то обстоятельство, что все товары производятся в течение неравного времени, тогда как потребности рабочего должны удовлетворяться ежедневно... Это неравенство во времени, необхо­димом для изготовления различных товаров, заставило бы в эпоху дикости охотника и т. д. иметь излишек дичи и т. д. до тех пор, пока производитель лука и стрел и т. д. не имел бы готовый товар для обмена на излишек дичи. Никакой обмен не был бы возможен; производитель лука должен был бы быть также и охотником, и разделение труда было бы невозможно. Эта трудность способствовала изобретению денег» (там же, стр. 179—180) [Русский перевод, стр. 158].

[в)] В понятии свободного рабочего заложен паупер. [Ложность мальтусовской теории перенаселения. Избыточное население и избыточный капитал при капитализме]

{В понятии свободного рабочего уже заложено то, что он является паупером, потенциальным паупером. По своим эконо­мическим условиям он представляет собой всего лишь живую рабочую силу, следовательно, наделенную также жизненными потребностями. Рабочий представляет собой всестороннюю нужду при отсутствии у него как у рабочей силы объективных усло­вий для реализации своей рабочей силы. Если капиталисту не нужен прибавочный труд рабочего, то рабочий не может выпол­нять и свой необходимый труд, не может производить для себя жизненные средства. Он их не может тогда получить путем об­мена, а если он их получает, то лишь в виде милостыни, перепа­дающей ему из дохода. В качестве рабочего он может жить лишь в том случае, если он свою рабочую силу обменяет на часть ка­питала, образующую рабочий фонд. Сам этот обмен связан со случайными для рабочего, безразличными по отношению к его органическому бытию условиями. Поэтому рабочий является по­тенциальным паупером.

Далее, так как условием производства, основанного на капи­тале, является то, чтобы рабочий производил все больше при­бавочного труда, то высвобождается все больше необходимого труда. Следовательно, увеличиваются шансы рабочего стать паупером. Развитию прибавочного труда соответствует разви­тие избыточного населения.

При различных общественных способах производства сущест­вуют различные законы возрастания населения и перенаселения; последнее тождественно с пауперизмом. Эти различные законы следует просто свести к различным видам отношения к условиям производства или, что касается живого индивида, к условиям его воспроизводства как члена общества, ибо он работает и при­сваивает только в обществе. Если для отдельного индивида или для той или иной части населения [традиционное] отношение к условиям производства перестает существовать, то это ста­вит их вне условий воспроизводства данного определенного базиса и поэтому превращает их в избыточное население, не только неимущее, но и неспособное добывать себе при по­мощи труда жизненные средства, т. е. превращает их в пау­перов.

Только при способе производства, основанном на капитале, пауперизм выступает как результат самого труда, как резуль­тат развития производительной силы труда. Поэтому то, что на одной ступени общественного производства может считаться перенаселением, не будет таковым на другой ступени, и его последствия могут быть различны. Например, основанные древ­ними колонии состояли из высланного из метрополии избыточ­ного населения, т. е. такого населения, которое при существо­вавшей тогда материальной основе собственности, т. е. при существовавших тогда условиях производства, не могло дальше жить на том же самом пространстве. Численность его, в сравне­нии с современными условиями производства, может показаться очень незначительной. Однако это население далеко не было пауперами. Зато пауперами был римский плебс с его panis et circenses[31]. To перенаселение, которое вызывает великие пере­селения народов, опять-таки предполагает другие условия.

Так как при всех прежних формах производства развитие про­изводительных сил не является базисом присвоения, а, наобо­рот, определенное отношение к условиям производства (формы собственности) выступает как заранее данный предел про­изводительных сил и должно всего лишь воспроизводить­ся,— то в еще большей степени рост населения, в котором резюмируется развитие всех производительных сил, наталки­вается на внешний предел и поэтому неизбежно представляется чем-то подлежащим ограничению.

Условия общественного строя совместимы только с опреде­ленным количеством населения. С другой стороны, если пределы численности населения, установленные эластичностью опреде­ленной формы условий производства, меняются, сжимаются или расширяются в зависимости от этой формы,— если, следователь­но, перенаселение у охотничьих народов было иным, чем у афинян, а у этих последних оно было иным, чем у германцев, — то меняется также и абсолютная норма возрастания населения, а потому и норма перенаселения и населения. Перенаселение, связанное с определенным производственным базисом, опреде­лено поэтому в той же мере, как и население, адекватное этому базису. Перенаселение и население, взятые вместе, составляют то население, которое может быть порождено определенным производственным базисом. Как далеко оно может выйти за свой предел, это дано самим пределом или, вернее, той же самой причиной, которая устанавливает этот предел. Точно так же как необходимый труд и прибавочный труд, взятые вместе, составляют труд в целом на данном базисе.

Теория Мальтуса (она, впрочем, не является его изобрете­нием — славу изобретателя этой теории Мальтус присвоил себе посредством того поповского рвения, с которым он ее пропове­довал; собственно говоря, лишь посредством того особого уда­рения, которое он на ней делал) имеет значение в двух отноше­ниях: 1) потому что грубой точке зрения капитала он дает грубое выражение, 2) потому что он утверждал наличие перенаселения при всех формах общества. Он этого не доказал, так как нет ничего более некритического, чем его пестрый набор компиляций из произведений историков и описаний путешествий. Концеп­ция Мальтуса является совершенно ложной и ребяческой по следующим причинам.

1) Перенаселение на различных исторических этапах эконо­мического развития он рассматривает как однородное, не пони­мает его специфического различия и все эти весьма сложные и изменчивые отношения тупо сводит поэтому к одному отношению между двумя уравнениями, где на одной стороне фигурирует естественное размножение людей, а на другой стороне — естест­венное размножение растений (или средств существования), про­тивостоящие друг другу как два определяемых природой ряда, из которых один развивается в геометрической, а другой — в арифметической прогрессии. Таким образом, исторически раз­личные отношения Мальтус превращает в абстрактное числовое отношение, которое взято прямо с потолка и не основано ни на законах природы, ни на исторических законах. Должно-де существовать природное различие между размножением чело­века и, например, хлебных злаков. Эта обезьяна предполагает при этом, что возрастание числа людей есть чисто природный процесс, который нуждается во внешних ограничениях, пре­пятствиях, для того чтобы он не развивался в геометрической прогрессии.

Это геометрическое размножение представляет собой [по Мальтусу] природный процесс размножения человека. Рас­смотрение исторического развития показало бы ему, что рост населения происходит в очень различных пропорциях и что перенаселение точно так же представляет собой исторически обусловленное отношение, отнюдь не определяемое числами или абсолютным пределом, вытекающим из производительности {производства] жизненных средств, а определяемое пределами, полагаемыми определенными условиями производства. [Во-пер­вых], по своей численности [избыточное население прежних времен] невелико. Насколько ничтожными представляются нам те цифры, которые для афинян означали перенаселение! Во-вторых, по самому своему характеру избыточное население, состоящее из свободных афинян, которые превращаются в коло­нистов, весьма отличается от избыточного населения, состоящего из рабочих, которых превращают в обитателей работного дома. Точно так же то нищенствующее избыточное население, которое проедает в монастыре его прибавочный продукт, сущест­венно отличается от того избыточного населения, которое обра­зуется на фабрике. Но именно Мальтус абстрагируется от этих определенных исторических законов движений населения, кото­рые, являясь историей человеческой природы, представляют собой естественные законы, но естественные законы человека лишь на определенной ступени исторического развития с опре­деленным развитием производительных сил, обусловленным собственным историческим процессом человека.

«Человек» Мальтуса, абстрагированный от исторически опре­деленного человека, существует только в его воображении, так же как и соответствующий этому естественному мальтусовскому человеку геометрический метод размножения. Поэтому действи­тельная история представляется Мальтусу таким образом, что не размножение его естественного человека является абстрак­цией от исторического процесса, от действительного размноже­ния, а наоборот, действительное размножение представляет собой применение теории Мальтуса. Поэтому то, что в истории на каждой ступени является условиями, имманентными условиями как населения, так и перенаселения, то у Мальтуса выступает как ряд внешних препятствий, помешавших населению раз­виваться в мальтусовской форме. Условия исторического производства и воспроизводства людей выступают как пределы воспроизводства мальтусовского естественного человека, пред­ставляющего собой создание Мальтуса. [VI—16] С другой сто­роны, производство жизненных средств — так, как оно тормозит­ся, определяется человеческой деятельностью — представляется в виде препятствия, которое это производство ставит самому себе. Папоротники покрывали всю Землю. Размножение их прекра­тилось лишь тогда, когда им не хватило места. Оно не считалось ни с какой арифметической пропорцией. Трудно сказать, откуда Мальтус взял, что воспроизводство свободно произра­стающих произведений природы приостанавливается из внутрен­него побуждения, без внешних препятствий. Имманентные, исторически изменяющиеся границы процесса размножения людей Мальтус превращает во внешние пределы; внешние препятст­вия происходящего в природе процесса воспроизводства — в им­манентные границы, т. е. в естественные законы, размно­жения.

2) Мальтус нелепым образом соотносит определенное количе­ство людей с определенным количеством жизненных средств. Рикардо[32] сразу же правильно возразил ему, что количество име­ющегося налицо хлеба совершенно безразлично для рабочего, если у него нет работы; что, следовательно, не средства суще­ствования, а средства найма труда относят или не относят рабочего к категории избыточного населения.

Однако этот вопрос следует рассматривать в более общей форме, так как он, вообще говоря, относится к тому социальному опосредствованию, в результате которого индивид связан со средствами собственного воспроизводства и создает их; следо­вательно, это относится к условиям производства ж его отношению к ним. Для афинского раба не было никаких пределов для размножения, помимо того количества предметов необходимо­сти, которое можно было произвести. И мы никогда не слышали, чтобы в древности существовали излишние рабы. Наоборот, потребность в них возрастала. Зато существовало избыточное население неработавших (в смысле непосредственного [участия в производстве]), о которых нельзя сказать, что их было слиш­ком много по сравнению с имевшимися жизненными средствами, но которые утратили те условия, при которых они могли при­сваивать себе эти жизненные средства. Изобретение избыточных рабочих, т. е. не имеющих собственности людей, которые рабо­тают, относится к эпохе капитала.

Нищие, которые располагались около монастырей и помога­ли им проедать их прибавочный продукт, принадлежали к тому же классу, что и челядь феодалов, и это говорит о том, что немногочисленные собственники прибавочного продукта сами не могли его съесть. Это была лишь иная форма прежней челяди или современных домашних слуг. Перенаселение, например, у охотничьих народов, проявлявшееся в борьбе отдельных племен друг с другом, не доказывает того, что Земля была не в состоянии прокормить столь небольшое количество людей, а говорит о том, что условия их воспроизводства требовали большого коли­чества земли, требовали большой территории для немногих людей. Никогда не имело места отношение к несуществующей абсолютной массе средств существования, а имело место отно­шение к условиям воспроизводства, к условиям производства этих средств существования, которые, однако, в равной мере являются условиями воспроизводства людей, всего населения, включая относительно избыточное население. Этот избыток на­ селения чисто относительный: он не находится ни в каком отноше­ нии к средствам существования вообще, а находится в отношении к способу их производства. Поэтому он является избытком только на данной ступени развития.

3) Сюда не относится то, что, собственно говоря, вовсе не принадлежит Мальтусу, — привнесение теории ренты [к объяснению перенаселения], которое au fond[xxvi] лишь выражает тот факт, что на известной Рикардо и другим ступени развития производства земледелие отставало от обрабатывающей промыш- ленности, что, впрочем, имманентно буржуазному производству, хотя и в изменяющихся пропорциях.}

{Когда мы рассматриваем производство, основанное на капи­тале, то при абсолютном рассмотрении условием этого произ­водства является максимальная абсолютная масса необходимого труда при максимальной относительной массе прибавочного труда. Следовательно, основным условием является максималь­ный рост населения, живой рабочей силы. Если мы, далее, рассмотрим условия развития производительной силы, а также обмена, то опять-таки: разделение труда, кооперация, всестороннее наблюдение, которое может быть плодом только множества умов, наука максимально возможное количество центров обмена — все это тождественно с ростом населения.

С другой стороны, в условии присвоения чужого прибавоч­ного труда заложено то, что, помимо необходимого населения, т. е. населения, являющегося представителем необходимого труда, труда, необходимого для производства, имеется такое избыточное население, которое не работает. Дальнейшее раз­ витие капитала показывает, что наряду с промышленной частью этого избыточного населения — наряду с промышлен­ ными капиталистами — ответвляется исключительно потреб­ ляющая часть избыточного населения, бездельники, занятием которых является пожирать чужие продукты и которые — поскольку грубое потребление имеет свои границы — отчасти должны получать продукты в утонченной форме, в виде пред­ метов роскоши.

Когда экономисты говорят об избыточном населении, то речь идет не об этом праздном избыточном населении. Наоборот, оно — его функция потребления — рассматривается фанати­ками теории народонаселения как раа как необходимое населе­ние, и это [с их точки зрения] вполне правильно (вполне по­следовательно). Выражение «избыточное население» относится исключительно к рабочей силе, т. е. к необходимому населению; имеет место избыток рабочей силы. Но это обстоятельство просто вытекает из природы капитала. Рабочая сила только в том слу­чае может выполнять свой необходимый труд, если ее прибавоч­ный труд имеет ценность для капитала, может быть им исполь­зован. Если же эта возможность использования прибавочного труда тормозится тем иди иным препятствием, то сама рабочая сила оказывается 1) вне условий воспроизводства своего сущест­вования; она существует без условий своего существования и поэтому является только обузой; она имеет потребности, но не имеет средств для их удовлетворения. 2) Необходимый труд оказывается излишним, потому что излишний труд не является необходимым. Труд является необходимым лишь в том случае, если он является условием для возрастания стоимости капи­тала.

Таким образом, соотношение между необходимым и приба­вочным трудом, как оно устанавливается капиталом, принимает такую форму, что часть необходимого труда, т. е. труда, вос­производящего рабочую силу, становится излишней и потому сама эта рабочая сила является излишком необходимого рабочего населения, т. е. той части рабочего населения, необходимый труд которой является не излишним, а необходимым для капи­тала. Так как развитие производительной силы, с необходимо­стью вызываемое капиталом, состоит в увеличении отношения прибавочного труда к необходимому труду, или в уменьшении доли необходимого труда, требующейся для определенного ко­личества прибавочного труда, — то если дано определенное количество рабочей силы, доля применяемого капиталом необ­ходимого труда с необходимостью должна постоянно умень­шаться, т. е. часть этой рабочей силы с необходимостью должна становиться излишней, так как для выполнения определенного количества прибавочного труда, для которого раньше требова­лось все количество имеющейся рабочей силы, теперь доста­точно некоторой ее части.

Превращение определенной части рабочей силы в излишнюю рабочую силу, т. е. превращение требующегося для ее воспроиз­водства труда в излишний труд, является поэтому необходимым следствием роста прибавочного труда по отношению к необхо­димому труду. Сокращение относительно необходимого труда выступает как увеличение относительно излишней рабочей силы, т. е. как создание избыточного населения. Если избыточное на­селение получает пропитание, то оно черпается не из рабочего фонда, а из дохода всех классов. Это происходит не за счет труда самой рабочей силы, происходит уже не посредством нормального воспроизводства живого индивида в качестве рабочего; его содержат из милости другие, и поэтому он ста­новится нищим и паупером; так как он уже не содержит себя посредством своего необходимого труда, стало быть, не содер­жит себя посредством обмена на часть капитала, то он утратил связь с условиями отношения кажущегося обмена и кажущейся независимости.

Во-вторых: в определенной степени общество берет на себя вместо господина капиталиста обязанность сохранять для него в исправности его потенциальное орудие труда, чтобы оно не из­носилось, сохранять в виде резерва для последующего исполь­зования. Капиталист частично снимает с себя издержки вос­производства рабочего класса [VI—17] и таким образом ради своей выгоды осуществляет пауперизацию части остального населения. С другой стороны, капиталу, поскольку он посто­янно воспроизводит себя как добавочный капитал, в одинаковой мере присуща тенденция как создавать этот пауперизм, так и устранять его. Капитал действует в двух противоположных направлениях, и перевес по временам берет то одна, то другая тенденция.

Наконец, созидание добавочного капитала связано со следу­ющими тремя моментами. 1) Для того чтобы быть приведенным в движение, капитал нуждается в росте населения. Если то относительное количество населения, которое ему требуется, уменьшилось, то это означает, что сам он в такой же самой степени увеличился. 2) Капиталу необходима безработная (по крайней мере, относительно безработная) часть населения, т. е. относительное перенаселение, чтобы иметь всегда под рукой резервное население для роста добавочного капитала. 3) На данной ступени развития производительных сил может быть налицо прибавочная стоимость, но еще не в таком размере, не в таких пропорциях, чтобы быть примененной в качестве капитала. Минимум существует не только для каждой опреде­ленной ступени развития производства, но и для расширения производства на каждой данной ступени. В таком случае налицо избыточный капитал и избыточное население. Равным образом может существовать избыточное население, но в недостаточном объеме, не в тех пропорциях, которые требуются для добавоч­ного производства. Высказывая все эти соображения, мы еще намеренно полностью абстрагировались от колебаний сбыта, от сокращения рынка и т. д., словом, от всего, что предполагает процесс [взаимодействия] многих капиталов.}

[г) Взгляд А. Смита на труд рабочего как на жертву. Антагонистический характер труда в эксплуататорских обществах и действительно свободный труд при коммунизме]

{Взгляд Адама Смита состоит в том, что труд никогда не меняет своей стоимости, не меняет в том смысле, что опре­деленное количество труда всегда является для рабочего опреде­ленным количеством труда, т. е. — по А. Смиту — является количественно всегда одинаковой жертвой. Получил ли я много или мало за час труда, — а это зависит от производительности часа труда и от других обстоятельств, —· я проработал один час. То, что я вынужден был заплатить за результат моего труда, за мою заработную плату, это всегда один и тот же час труда, как бы ни менялся результат этого часа труда.

«Во все времена и повсюду одинаковые количества труда должны иметь одинаковую стоимость для того, кто работает. При нормальном состоянии своего здоровья, силы и бодрости и при обычной степени искус­ства и ловкости, которыми он может обладать, он всегда вынужден отда­вать одну и ту же долю своего покоя, своей свободы и своего счастья. Цена, которую он уплачивает, всегда остается неизменной, каково бы ни было то количество товаров, которое он получает в виде платы за свой труд. Правда, за эту цену можно купить то меньшее, то большее количество этих товаров, но только потому, что изменяется стоимость этих товаров, а не стоимость покупающего их труда. Следовательно, один только труд никогда не изменяется в своей собственной стоимости. Труд, таким образом, представляет собой действительную цену товаров, а деньги — лишь их номинальную цену» (A. Smith. Recherches sur la nature et les causes de la richesse des nations. Traduction nouvelle, avec des notes et observations, par G. Garnier. Tome I, Paris, 1802, стр. 65—66) [Русский перевод, стр. 40].

«Да будешь ты трудиться в поте лица своего!» — таково было проклятие Иеговы, обрушенное им на Адама[33]. И Адам Смит рассматривает труд именно как проклятие. «Покой» высту­пает у него как адекватное состояние, тождественное «свободе» и «счастью». То обстоятельство, что индивид «при нормальном состоянии своего здоровья, силы, бодрости, искусства, ловко­сти» испытывает также потребность в нормальной порции труда и в прекращении покоя, — по-видимому, совершенно чуждо пониманию Смита. Правда, сама мера труда выступает здесь как данная извне, — данная той целью, которую надо достичь, и теми препятствиями, которые должны быть преодолены тру­дом для достижения этой цели. Но то, что это преодоление пре­пятствий само по себе есть осуществление свободы и что, далее, внешние цели теряют видимость всего лишь внешней, природ­ной необходимости и становятся целями, которые ставит перед собой сам индивид, следовательно, полагаются как самоосуществление, предметное воплощение субъекта, стало быть, как действительная свобода, деятельным проявлением которой как раз и является труд, — этого Адам Смит также не подозревает.

Впрочем, Смит прав в том отношении, что в исторических формах труда, — таких, как рабский, барщинный, наемный труд, — труд выступает всегда как нечто отталкивающее, всегда является трудом по внешнему принуждению, а в проти­воположность ему не-труд выступает как «свобода и счастье». Здесь можно говорить о труде в двух аспектах: об этом анта­гонистическом труде — и, что связано с ним, о таком труде, который еще не создал (или же, в сравнении с пастушеским и т. п. состоянием, лишился) субъективных и объективных условий, необходимых для того, чтобы труд был привлекатель­ным трудом, чтобы он был самоосуществлением индивида, что ни в коем случае не означает, что этот труд будет всего лишь забавой, всего лишь развлечением, как это весьма наивно, совсем в духе гризеток, понимает Фурье[34]. Действительно сво­бодный труд, например труд композитора, вместе с тем пред­ставляет собой дьявольски серьезное дело, интенсивнейшее на­пряжение.

В материальном производстве труд может приобрести подоб­ный характер лишь тем путем, что 1) дан его общественный характер и 2) что этот труд имеет научный характер, что он вместе с тем представляет собой всеобщий труд, является на­пряжением человека не как определенным образом выдресси­рованной силы природы, а как такого субъекта, который высту­пает в процессе производства не в чисто природной, естественно сложившейся форме, а в виде деятельности, управляющей всеми силами природы.

Впрочем, Смит имеет в виду только рабов капитала. Напри­мер, даже полухудожественного работника средних веков нельзя подвести под его определение. Однако нас здесь прежде всего интересует не анализ философских взглядов Смита на труд, интересует не философский, а экономический аспект. Если рассматривать труд только как жертву и именно в силу этого — как фактор, определяющий стоимость, т. е. если рас­сматривать труд как ту цену, которая уплачивается за вещи и потому придает цену этим вещам, придает в соответствии с тем, требуют ли они больше или меньше труда, — то это есть чисто отрицательное определение. Поэтому, например, г-н Сениор[35] мог превратить капитал в своего рода источник производства, такого же типа, как и труд, в своего рода источник производ­ства стоимости, так как ведь и капиталист, будто бы, приносит жертву, жертву в виде воздержания, поскольку он обогащается, вместо того чтобы непосредственно съедать свой продукт. Чисто отрицательный фактор ничего не создает. Если, например, труд доставляет рабочему удовольствие — подобно тому, как воздержание несомненно доставляет удовольствие тому скупому, о котором говорит Сениор, — то продукт от этого ничего не те­ряет в своей стоимости. Производит один только труд; он пред­ставляет собой единственную субстанцию продуктов как стои­мостей.

{Как мало разбирался в этом вопросе Прудон, видно из его аксиомы, что всякий труд дает некоторый излишек[36]. То, что он отрицает относительно капитала, он превращает в природное свойство труда. Вся штука, наоборот, заключается в том, что рабочее время, необходимое для удовлетворения абсолютных потребностей, оставляет свободное время (величина которого различна на различных ступенях развития производительных сил), и в результате этого может быть создан прибавочный продукт, если выполняется прибавочный труд. Целью является уничтожение самого отношения [необходимого и прибавочного труда]; так, чтобы прибавочный продукт сам выступал в каче­стве необходимого продукта[37] и, наконец, чтобы материальное производство оставляло каждому человеку избыточное время для другой деятельности. В этом теперь уже нет ничего мисти­ческого. На первых порах стихийные дары природы обильны или, по крайней мере, их нужно лишь присвоить. С самого на­чала стихийно развивается ассоциация (семья) и соответствую­щие ей разделение труда и кооперация. Ведь первоначально потребности тоже ничтожны. Сами они развиваются только вместе с производительными силами.}

Мера труда, рабочее время — при одинаковой интенсивно­сти труда — есть поэтому мера стоимостей. Качественное раз­личие между рабочими, если оно не является природным разли­чием, обусловленным полом, возрастом, физической силой и т. д., т. е. au fond[xxvii] выражающим не качественную ценность труда, а разделение труда, его дифференциацию, — само яв­ляется лишь историческим результатом и снова уничто­жается для большинства видов труда, так как они представ­ляют собой простой труд, а качественно более высокий труд находит свою экономическую меру в сопоставлении с простым трудом.

Рабочее время, или количество труда, есть мера стоимостей, — это означает всего-навсего, что мера труда есть мера стоимостей. Две вещи можно измерить одной и той же мерой только тогда, когда они имеют одинаковую природу. Продукты можно изме­рить мерой труда — рабочим временем — только потому, что по своей природе они представляют собой труд. Они представ­ляют собой объективированный труд. В качестве объектов они принимают такие формы, в которых их бытие как труда, правда, может проявиться в их форме (как приданная им извне целесо­образность; однако этого нельзя сказать, например, относи­тельно быка и вообще относительно воспроизведенных природ­ных продуктов), но так, что они уже не имеют ничего общего между собой. Как нечто одинаковое [VI—18] продукты сущест­вуют лишь до тех пор, пока они существуют в виде деятель­ности. Деятельность измеряется временем, которое поэтому становится также и мерой объективированного труда. В другом месте мы займемся исследованием того, в какой степени это измерение [затрат труда рабочим временем] связано с обменом, с неорганизованным общественным трудом — с определенной ступенью общественного процесса производства.