Вниз по иерархической лестнице?

У каждого человека среди знакомых есть несколько уникаль­ных индивидуумов, как правило, немолодого возраста, здоро­вых, мудрых, жизнерадостных, непринужденных, непосред­ственных, щедрых, любознательных и любящих: людей, чьи интересы направлены вовне и которые ясно различают, что ис­тинно, а что нет. Это люди, которые постигают мир, работая. Работа для них — как игра, потому что они выбрали работу по душе. Авраам Маслов называет таких людей «самореализован­ными» индивидами. Он очень верил в человеческую способность, удовлетворив основные нужды, двигаться дальше — ведя самого себя по ступеням иерархии человеческих нужд к самореализа­ции. Перед своей смертью в 1969 году Маслов сделал вывод, что большинству американцев удалось удовлетворить свои основные физические потребности (единственные, которые имеют по боль­шей части материальный характер), потребность в безопаснос­ти и добраться до иерархической ступени под названием «лю­бовь и преданность». Многие индивиды поднялись выше.

ИЕРАХИЯ ПОТРЕБНОСТЕЙ ПО МАСЛОВУ

Ступень самореализации: достичь предельной для себя высоты в том, что является нашим призванием

Эстетическая ступень: красота, гармония, формы

Познавательная ступень: знания, смысл, порядок

Оценочная ступень: чувство собственного досто­инства, уважение других и восхищение ими

Ступень любви и преданности: испытывать чувства любви и привязанности и получать их от других

Ступень безопасности: стабильность и защищённость от нападения преступников, болезни, бедности

Физиологическая ступень: воздух, пища, вода, крыша над головой, секс, сон

Вопрос заключается в том, спустилась ли Америка, ослаблен­ная синдромом потреблятства, вниз по иерархической лестнице за последние тридцать лет? Такое впечатление, что ступени лес­тницы Маслова облили скользким маслом, как в мультфильме. Согласно данным социологических опросов, мы стали больше бояться. Мы боимся нападения преступников, возможной поте­ри работы и смертельных болезней. Более 50000 американцев умирают ежегодно от преступной небрежности врачей, что зас­тавляет нас еще больше беспокоиться о своем здоровье.

Как мы сможем удовлетворить внутреннюю потребность в общении, когда расползшаяся по стране сеть автомагистралей устанавливает дистанции между людьми? Как мы можем наслаж­даться красотой, безопасностью, гармонией, если красивые мес­та для гуляния в наших районах стираются с лица земли строящи­мися торговыми центрами и рядами абсолютно одинаковых домов? (Иногда единственный способ отличить свой новый дом от дру­гих — это нажать на пульте дистанционного управления кнопку, открывающую гараж, и посмотреть, какой гараж откроется). Как мы можем испытывать чувство собственного достоинства на ра­боте, если наша работа содействует разрушению окружающей среды, социальному неравенству, а также изоляции от всего живого? (Самое большое число сердечных приступов, по стати­стике, случается в понедельник утром: видимо, некоторые пред­почитают умереть — лишь бы не идти на работу.)

Коль скоро Америка превратилась в нацию потребителей, которых с ложечки кормят продуктами, приготовленными авто­матизированным способом, мало кто из нас способен теперь ис­пользовать в работе свои руки или ремесленную сноровку. В ре­зультате удовлетворение, которое дает творческий процесс, теряется в повседневной рутине, а вместе с ним мы лишаемся знаний, смысла, красоты, гармонии — всего, что занимает верх­ние ступени лестницы Маслова.

Психологи, антропологи, артисты и голос разума, звучащий у нас в голове, твердят, что для достижения богатства в новом по­нимании в Америке необходимы как изначальный потенциал, так и настойчивость. Если мы воспользуемся нашими собственны­ми нематериальными источниками благосостояния — насколь­ко меньше денег и оплачиваемой работы нам понадобится? Если мы придумаем себе свой собственный вид развлечения, начав, например, обучаться музыке, осваивать садоводство или ре- > месло плотника, попытавшись сделаться информированным и интересным собеседником, или если мы станем заниматься ка­ким-нибудь видом спорта вместо того, чтобы быть фанатами, ску­пающими билеты, тогда наши финансовые потребности существен­но сократятся. Если мы какую-то часть наших передвижений будем совершать пешком (в том числе, для тренировки ног) — это несложно, если поселиться поближе от работы, магазинов и мест для отдыха, мы сэкономим большую часть тех 7000 долла­ров, которые в среднем ежегодно тратит автовладелец. Действи­тельно, вместо того, чтобы работать с 1 января по 10 марта про­сто для того, чтобы покрыть затраты на автомобиль, можно было бы покончить с работой уже в феврале.

Хорошее питание, работа, приносящая удовлетворение, ре­гулярные физические упражнения — все это освободит наши тележки для покупок от ненужных нам дорогих медицинских препаратов, которые имеют побочные эффекты, а также предот­вратит некоторые из 30000 смертей, которые ежегодно случают­ся в Америке от лекарств, купленных по рецептам врачей. При­готовление пищи из натуральных компонентов обрадует наши вкусовые рецепторы, синапсы и белые кровяные шарики в дос­таточной степени, чтобы сократить наши затраты на страхова­ние здоровья. Если мы будем жить в домах, экономных с точки зрения энергетических затрат, мы сократим сумму на наших коммунальных счетах по меньшей мере на 300 долларов и про­сто сделаем наши дома более удобными. Подобные перемены не имеют отношения к потерям и лишениям, а, наоборот, содейству­ют обогащению нашей жизни и уменьшению сумм на счетах, стрессов и мусора. Качество приносит гораздо более глубокое удовлетворение, чем просто количество.

Маслов назвал основные физиологические потребности че­ловека дефицитными потребностями и утверждал, что в то вре­мя, когда вы едите, удовлетворяются ваши потребности в еде. Если вы живете в доме или квартире (а не на улице), удовлетво­ряются ваши потребности в том, чтобы иметь крышу над голо­вой. Как бы то ни было, его понятие недостатка (дефицита) не учитывает качество пищи или крыши над головой, а также то, какими способами были удовлетворены нужды — были ли это способы, дружелюбные по отношению к системам, за счет кото­рых эти нужды были удовлетворены — к фермам, лесам, рыб­ным хозяйствам. Личное удовлетворение в конечном счете зиж­дется на устойчивости этих систем.

Маслов не рассматривал вопрос достатка и следствия чрез­мерного удовлетворения основных нужд. Не добрался он также и до эффективности удовлетворения нужд — до технологий и направлений производства и потребления. Если технологии не­экономны и разрушительны, они не могут доставить полного удовлетворения, потому что они оставляют шрамы на теле при­роды. В условиях нашего свободного рынка мусор как таковой превратился в важный продукт, и гордиться тут нечем. Всевоз­можные ссуды, предлагаемые банками, налоговая полиция и на­логовое регулирование толкают нас к использованию неэконом­ных методов и подходов, еще более мешая нашим поискам самореализации. Подводя итог, следует сказать — наша эконо­мическая система запрограммирована на порождение чувства не­удовлетворения !

«ДА БУДЕТ С ВАМ И ВИЛКА»

При всех своих недостатках иерархия Маслова по-прежнему широко используется как инструмент изучения персонального и культурного роста. Мы пользуемся ею здесь, чтобы показать, как синдром потреблятства встает на пути человека к достиже­нию чувства удовлетворения. Вообразите, что вы несете огром­ный пакет с продуктами от супермаркета до вашей машины. Ка­кую ценность имеют продукты, лежащие в пакете? Насколько здоровыми способны они вас сделать? В период между 1950 и 2000 годами Америка достигла самой низкой в мире стоимости на еди­ницу пищевых продуктов в процентном отношении к доходам американцев. Но в то же время она достигла самых высоких в мире затрат на здравоохранение, приходящихся на каждого че­ловека. Какая здесь связь? Может быть, продукты в наших сум­ках ядовиты? А может быть, наши привычки — и привычки на­шей промышленности — тоже опасны для здоровья?

Ожирение в Америке представляет большую угрозу для здо­ровья, чем голодание. Поскольку в традиционном для нас рацио­не питания содержится слишком много жиров и сахара и слиш­ком мало неочищенных, медленно расщепляющихся углеводов, семьдесят один процент американцев весит в среднем на десять фунтов больше нормы. Согласно расчетам, 300000 американцев ежегодно умирают от нездорового питания в сочетании с хрони­ческим недостатком движения. Объем ВВП раздувается пропор­ционально увеличению ширины наших талий, несмотря на то, что потрачено уже 150 миллиардов долларов на организацию контроля над ожирением и лечение связанных с ним болезней. В то время как мы продолжаем набивать себе брюхо, содержи­мое наших продуктовых сумок порождает диабеты, болезни жел­чного пузыря, повышает кровяное давление и увеличивает опас­ность удара.

Индустрия контроля за весом и здоровьем людей особенно быстро разрастается по мере того, как американцы безуспешно пытаются похудеть. Наши продуктовые сумки наполнены кра­сиво упакованным разочарованием! В среднем мы ежегодно заг­латываем бочку безалкогольных напитков объемом пятьдесят пять галлонов, съедаем 250 фунтов жирного мяса и потребляем ежедневно количество сахара, эквивалентное тридцати трем чай­ным ложкам этого продукта.

Значительная часть нашего неудовлетворения едой происхо­дит от недостатка в ней энергетической ценности, который воз­никает в процессе изготовления пищевых продуктов. Утрата кон­троля над выбором продуктов тоже вызывает неудовлетворение. Хорошим примером в данном случае является сахар. В 1997 году объем потребляемого в Америке сахара на душу населения на три четверти превышал этот же показатель столетие назад, ког­да большая часть производимого в стране сахара поступала пря­мо в наши дома. В то время мы в основном сами готовили себе еду и сами определяли количество сахара, которое попадало в наши блюда. Сегодня мы в значительной степени утратили этот контроль! Более трех четвертей производимого сахара идет те­перь на приготовление продуктов, которые мы покупаем в мага­зине.

Наш рацион, содержащий большое количество белков, явля­ется ярким примером неправильного удовлетворения нужд. Крупный рогатый скот съедает семьдесят процентов выращива­емых в Америке зерновых культур, однако если бы люди сами употребляли в пищу эти зерновые культуры, каждый фунт еды, входящей в их рацион, стал бы в семь-восемь раз эффективнее.

Существенно то, что тогда мы перестали бы понапрасну тра­тить энергетическую ценность зерновых культур, чтобы произ­водить горы коровьего, свиного и куриного навоза, который за­грязняет наши водоемы.

«Когда Япония и Китай перешли на западный рацион пита­ния, когда-то редкие в этих странах западные болезни типа арте­риосклероза или некоторых разновидностей сердечных болез­ней появились вместе со сменой рациона, — поясняет специалист по вопросам здоровья Эндрю Вейл. — Японские женщины, пи­тающиеся традиционной для их культуры пищей, имеют один из самых низких в мире показателей заболеваемости раком груди, но у тех из них, кто переезжает в Америку и начинает питаться как американцы, риск заболеть раком груди резко возрастает».

Вейл отмечает, что о еде можно сказать гораздо больше, чем то, что существует четыре всем известных и самых популярных ее разновидности (вероятно, это жирная, хрустящая, сладкая и соленая еда?). По его словам, еда всегда служила формой обще­ственной жизни. Слово «компания» в буквальном переводе оз­начает «с хлебом». Высококачественная еда приносит удовлет­ворение и здоровье, тогда как еда низкого качества ослабляет здоровье, провоцирует раздражительность, оставляет в организ­ме пестициды, вызывает рак, эрозию почвы, а также утрату свя­зи между жителями сельских районов, когда за дело берутся сельскохозяйственные гиганты. Не требующая возни высоко­калорийная пища уменьшает наши шансы достичь высшей сту­пени лестницы Маслова. К сожалению, наш страдающий изли­шествами рацион слишком часто порождает апатичных или гиперактивных людей, которым не хватает энергии устремить­ся к своей потенциальной вершине.

СЕКС КАК ЦЕЛЬ?

Материальное благосостояние не является обязательным ус­ловием самореализации, но истинные, наполненные жизнью отношения между людьми — являются. В нашей культуре секс — это еще одна физиологическая потребность, которая стано­вится препятствием на пути к самореализации вместо того, что­бы быть ее краеугольным камнем. Поскольку секс основывается на непреодолимых инстинктах, он стал одним из самых опасных переносчиков синдрома потреблятства. Секс продается. Но, как и еда, он является фундаментом отношений между людьми. Эрих Фромм пишет: «Когда люди занимаются чем-то вдвоем, это под­держивает живые отношения между ними... А половой акт — прообразом которого является разделенная радость — зачастую оказывается настолько эгоистичным, самовлюбленным и соб­ственническим, что можно говорить только об одновременном, но не разделенном наслаждении».

Какой секс может быть более самовлюбленным, чем «вирту­альный секс», этот вызывающий опасения символ изоляции и отрыва от реальности? Доступность и анонимность Интернета породила новый вид психологического расстройства среди муж­чин и женщин, стремящихся добиться сексуального возбужде­ния с помощью компьютера. Некоторые из таких людей ежед­невно проводят часы, мастурбируя на порнографические картинки в Сети или занимаясь по Интернету виртуальным сек­сом с кем-нибудь, кого они никогда не видели, не слышали, до кого не дотрагивались, чьих прикосновений не ощущали и чьего запаха никогда не чувствовали». Можно считать виртуальный секс удовольствием, но здесь и речи не может идти об удовлетворении. Это удовольствие без последствий. Подумайте об этих мужчинах и женщинах как о мальчике из шутки Вуди Аллена, где мама застает сына, когда тот воображает, что занимается сек­сом. «Не делай этого, а то ослепнешь!» — кричит она. И, выра­жая самую суть нашей одержимой потребительской культуры, он умоляет: «Можно я поделаю это, пока мне не понадобятся очки?»

КУЛЬТУРНЫЙ ПЕРЕЛОМ

Старая история о коренном жителе одного из тихоокеанских островов звучит правдоподобно в наш век синдрома потреблят­ства. Здоровый, уверенный в себе абориген спокойно лежит в гамаке, который мягко покачивается перед входом в его хижи­ну, стоящую у моря. Абориген играет на флейте для себя и своей семьи. На ужин он собирает экзотические фрукты и ловит све­жую рыбу. Он радуется тому, что живет, и он счастлив. (Поду­майте только — он «в отпуске» большую часть своего времени!) Вдруг, нежданно-негаданно, синдром потреблятства поражает остров. Джерри Мандер пишет: «Приезжает какой-нибудь биз­несмен, скупает всю землю, вырубает все деревья и строит фаб­рику. Он нанимает аборигенов работать там за деньги, чтобы однажды аборигены смогли позволить себе иметь консервиро­ванные фрукты и рыбу с материка, чудесный дом из шлакобе­тонных блоков неподалеку от берега и с видом на воду, а также выходные дни, чтобы наслаждаться всем этим».

Подобно тому, как это случилось с аборигенами тихоокеанс­кого острова, мы были вынуждены удовлетворять большую часть своих нужд с помощью продуктов, любезно поставляемых нам международными корпорациями — это можно назвать «выдава­емым удовлетворением». «Почти все стороны американской жизни охвачены теперь франчайзинговыми фирмами, — отме­чает писатель Эрик Шлоссер, — от родильного дома в Колумбии/ больницы НСА до лаборатории для бальзамирования, которая принадлежит базирующейся в Хьюстоне Service Corporation International — которая на сегодняшний день распоряжается ос­танками одного из каждых девяти американцев».

Что хорошо для Америки, то хорошо для всего мира — вот что скажет вам любой управляющий любой компании. Одно из семи современных чудес света, Золотые арки «Макдоналдса» теперь насчитывают 25000 ресторанов в 114 странах — целая империя, над которой никогда не заходит солнце. Недавно один из друзей Дэйва вернулся из Китая, где он наблюдал столкновение двух культур под сводами Золотых Арок. «Миссионеры "Макдоналд­са" проповедуют благую весть об очень питательной, но недоро­гой пище быстрого приготовления, — говорит он, — но созда­ется впечатление, что китайцам не нужна пища быстрого приготовления, хотя они и заинтригованы американскими гам­бургерами. Они хотят сидеть и спокойно пить чай. Они не пони­мают, что предполагается, что им должно быть некогда. Кроме того, они не могут выйти на улицу и есть в автомобилях, потому что они приехали на велосипедах».

Теперь, когда Великая стена дала трещину, устоит ли Тадж-Махал? Превратится ли индийская священная корова в священ­ный гамбургер? Культурный перелом в большой степени достиг успеха в Испании, где хирургическим способом была удалена сиеста. В своей восхитительной книге под названием «Скачок» Терри Темнеет Уильяме описывает разговор, который состоялся у нее в самолете с представителем компании «Проктор & Гембл», хваставшимся перед ней тем вкладом, что он внес в ликвидацию испанской сиесты. Тысячу лет или больше испанцы повышали качество своей жизни с помощью такой роскоши, как перерыв в середине дня, который не стоит ни одной песеты. Но с коммер­ческой точки зрения сиеста — просто-напросто потеря време­ни. Миру нужно больше производить, больше потреблять, мень­ше расслабляться и зарабатывать побольше денег. Проснись и вперед к обогащению! Один друг из Англии сообщил нам, что английское чаепитие и традиционный семейный ужин тоже ис­чезают.

Как бы то ни было, наибольших успехов в области культуры коммерция достигла на когда-то плодородной почве американс­ких умов. Дошедшие до нас сведения о Северной Америке XVII века сообщают нам, что там росли настолько обширные леса, что белка могла добраться от Вирджинии до Иллинойса, «ни разу не прикоснувшись к земле». Теперь, благодаря свободному рынку, поддерживаемому средствами массовой информации, человек может ехать по стране не одну неделю, не имея в голове ни од­ной мысли, свободной от влияния направляющих его ум сооб­щений! Большая часть пространства между нашими ушами «колонизирована» рекламой. Вопрос вот в чем: если мы изгнаны даже из собственного ума, то кто мы?

ХОТЕТЬ ТО, ЧТО ИМЕЕМ

Давайте представим, что вы каким-то образом удовлетворили физиологические потребности, потребности в безопасности, и даже «высшие» (по Маслову) потребности, заключающиеся в том, чтобы давать и получать любовь. Вам удалось избежать вы­сококалорийной пищи, безалаберности индустрии здравоохра­нения и полей битвы, где калечатся человеческие взаимоотно­шения и подавляется потребность в любви и преданности. Будьте внимательны, потому что следующая ступенька, «оценочная», кишит вирусами. Вам лучше надеть перчатки, поднимаясь на эту ступень. Какая доля нашего поведения как потребителей продик­тована самолюбием и желанием получить одобрение от окружа­ющих? В погоне за удовлетворением этих нужд мы зачастую пре­вращаемся в деятелей вместо того, чтобы быть людьми.

Мы оглядываемся вокруг себя, ища одобрения и громко рас­суждая о том, что мы имеем, а не о том, что мы знаем или во что верим. Иметь то, что мы хотим, становится более важным, чем хотеть то, что имеем. Когда мы идентифицируем себя с соци­альным типом «потребителя», ощущение уверенности в себе на­чинает у нас зависеть от вещей, нам неподконтрольных. Наше настроение начинает колебаться в соответствии с экономичес­кими приливами и отливами.

Что касается сегодняшнего дня, наша «потребительская са­моуверенность» находится на рекордном уровне. («Мы при день­гах! ») Но настоящий ли это взлет или он сознательно стимулиру­ется? В том же газетном выпуске, где сообщалось о самом высоком за все времена уровне потребительской самоуверенно­сти, была опубликована статья, объясняющая, «Почему невеже­ственные люди счастливы». Дэвид Даннинг, профессор психо­логии в Корнелльском университете, показал, что люди, которые делают свое дело плохо, как правило, выглядят более самонаде­янными, чем люди, делающие свое дело хорошо. «Они не только делают неверные выводы и совершают неудачный выбор, — пи­сал Даннинг, — но их некомпетентность лишает их способности осознать это». Исследование показало, что люди, у которых были самые низкие результаты по логике, английской грамматике и в тестах на чувство юмора, чаще всего переоценивали качество проделанной ими работы.

Не являемся ли мы все, как культура в целом, счастливыми невеждами? Не пребываем ли мы в ошибочной уверенности от­носительно того, что найдем одобрение окружающих, чувство собственного достоинства и смысл жизни в материальных вещах, если будем продолжать искать их там?

Часть 2. ПРИЧИНЫ

Глава 15 ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ

Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынесть из него. Имея пропитание и одежду, будем доволь­ны тем. А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассуд­ные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предав­шись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбят.

Первое послание к Тимофею Святого Апостола Павла(6:7-10)

Теперь, когда вы уже имеете представление о синдроме потреблятства и разнообразных его симптомах, вы можете спросить себя, как получилось, что мы дошли до такой жиз­ни. Каково происхождение синдрома по­треблятства? Является ли он дефектом, из­начально присущим человеческой натуре? Или его проявления обусловлены культу­рой? А может быть, он является следствием обоих: человеческой природы и воспитания? Вот вопросы, на которые мы попытаемся ответить в следующей части этой кни­ги. Мы изучим ранние попытки сдержать эту болезнь или нало­жить на нее карантин и попытаемся понять, как этот вирус из­менялся и становился более опасным с течением времени под влиянием дальнейшего хода истории.

Мы считаем, что необходимо составить себе представление об эпидемиологии синдрома потреблятства, чтобы повысить эф­фективность борьбы с ним. По мере исследования этого аспекта проблемы мы пришли к убеждению, что синдром потреблят­ства — это не новое заболевание. Но в течение второй половины XX века он распространялся быстрее, чем когда-либо прежде, поскольку культурные ценности, которые когда-то держали его под контролем, были ослаблены давлением коммерции, а также изменениями в производственных технологиях.

В ПОИСКАХ НУЛЕВОГО ПАЦИЕНТА

Когда эпидемиологи хотят проследить процесс эволюции ка­кой-либо болезни, они начинают искать первого человека, кото­рый был ею болен. Такому человеку дается скромное наимено­вание «Нулевой пациент». Например, официальным нулевым пациентом для эпидемии СПИДа считается житель Южной Аф­рики, который умер в 1959 году (хотя предполагается, что сама болезнь появилась еще в 1920-х гг).

Кто был нулевым пациентом синдрома потреблятства? В иудейско-христианско-исламской традиции их двое: Адам и Ева. Несмотря на то, что в Эдемском саду у них было все, что нужно, они нарушили завет Бога о запретном яблоке. Таким образом, первый урок, который преподносит нам Библия — это предосте­режение против стремления к тому, что превышает необходи­мое. В сущности, жадность — и есть первородный грех.

Некоторые биологи-эволюционисты предполагают, что не­предсказуемость, свойственная первобытной жизни, способство­вала вживлению в человеческую природу ориентации на накоп­ление. Те народы, которые в благоприятные времена создавали запасы еды, могли с их помощью поддерживать свое существо­вание в голодное время. Такие люди выживали и передавали «на­копительные» гены своему потомству.

Следовательно, накапливать вещи так же естественно для че­ловека, как есть яблочные пироги.

Но, с другой стороны, девяносто девять процентов того вре­мени, что homo sapiens существует на земле, он был охотником и собирателем. Проблема заключалась в том, что наша деятель­ность по добыванию еды быстро истощала места нашего обита­ния, лишая эти места фруктов, орехов, животных и других съе­добных вещей. Таким образом, нам часто приходилось менять место жительства, чтобы дать природе восстановиться. Подвиж­ность была сутью первобытной жизни. И этот принцип подвиж­ности не позволял людям иметь при себе много груза. Следова­тельно, простая, не обремененная большим количеством вещей жизнь была условием выживания. Генетическая склонность к накопительству явно была бы здесь смертельно опасной.

ИСТИННОЕ ИЗОБИЛИЕ

Жизнь охотников и собирателей была наполнена опасностя­ми. Опасности исходили от диких животных, болезней и случай­ных врагов — всего, что могло стать причиной несчастных случаев. Детская смертность была высокой, а случаи рождения сла­бых, болезненных детей — частыми. Сломанные кости зажива­ли не очень хорошо. Современная медицина была бы в те време­на даром богов.

Но каменный век не был таким печальным, каким большин­ство из нас себе его представляет. Некоторые антропологи, изу­чавшие современные первобытные культуры называют их «об­ществами истинного изобилия». Изучение таких народов, как племя бушменов-кунгов пустыни Калахари показало, что до того, как современная жизнь заставила их сократить пространство своего обитания, этим охотникам и собирателям требовалось работать всего три-четыре часа в день, чтобы удовлетворить свои основные нужды. Жизнь в так называемом каменном веке, судя по всему, содержала больше свободного времени, чем наша соб­ственная жизнь. Аллен Джонсон, антрополог из Калифорнийс­кого университета в Лос-Анджелесе вместе со своей семьей два года прожил в племени под названием мачигуэнга. Это племя охотников и собирателей, которые также немного занимаются сельским хозяйством и живут в тропических лесах, что растут в Перу в верховьях Амазонки. Он рассказывает, как прибыл в ме­ста обитания племени мачигуэнга, нагруженный чемоданом, пол­ным вещей. «Один из уроков, которые мы получили за несколь­ко месяцев, заключался в том, что мы научились обходиться без своих вещей, — вспоминает Джонсон. — Со временем мы по­чувствовали удобство этого в некотором роде минималистского существования и начали ощущать, что все наши вещи были аб­солютным излишеством. От племени мачигуэнга я научился тому, что можно ощущать себя комфортно, живя гораздо более про­стой жизнью».

Джонсон обнаружил, что мачигуэнга не в такой степени от­носится к «Обществам истинного изобилия», чтобы обходиться четырехчасовым рабочим днем. «Антропологи, — говорит он, — возможно, немного перестарались, описывая, как легко быть охотником или собирателем, но члены племени мачигуэнга, без сомнения, способны удовлетворить все свои нужды, отдавая тру­ду от шести до восьми часов в день. А это значит, что у них оста­ется много свободного времени. Члены племени мачигуэнга по­разили меня как люди, которым всегда хватает времени. Они никогда не спешат».

Он начал восхищаться тем, как мягко они друг с другом обра­щаются, тем удовольствием, которое они находят в созерцании всего, что их окружает, тем фактом, что они никогда не выглядят скучающими. «Такое впечатление, что над всем, что они делают, царствует некое глобальное чувство удовлетворения, — говорит Джонсон. - Истинное удовольствие - находиться рядом с чле­нами племени мачигуэнга, когда они работают. Они спокойны, им чисто физически удобно. Они шьют или ткут, мастерят ка­кую-нибудь шкатулку или лук и стрелы. При этом такое чувство, что они наслаждаются своей работой так, как мы наслаждаемся своими хобби или любимым ремеслом. Никакой спешки».

«Одно из их вечерних занятий, - отмечает Джонсон, — это сидеть и рассказывать истории. И когда вы вечером проходите мимо одного из домов племени мачигуэнга, вы видите, что дела­ется внутри, через щели между дощечками, из которых сделаны стены. Вы видите горящий огонь и слышите голоса людей, тихо рассказывающих истории. Если мужчина был на охоте, он рас­сказывает об этом, изображая, как все происходило, имитируя звуки, не забывая сообщить о запахах. Пересказывают они и народные предания. Я перевел многие из них. Они невероятно красивы, это настоящая литература».

СНОВА В США

Как это случается со многими путешественниками, которые провели время среди людей, принадлежащих к так называемым «слаборазвитым» или «примитивным» культурам, Джонсонам нелегко было возвращаться к вечно спешащей, перегруженной собственностью жизни Соединенных Штатов. Шокированные, проходили они между полок супермаркета, заполненных полу­фабрикатами, и удивлялись: «Где же изобилие? Неужели это и есть прогресс ?»

В первое время по возвращении жизнь в Лос-Анджелесе ка­залась Джонсону сюрреалистичной. Его дети постоянно жало­вались на скуку, несмотря на обилие игрушек и разнообразных занятий. Люди, которых он встречал, казались постоянно заня­тыми, но недовольными своей жизнью, работая и предаваясь потреблению с таким неистовством, как будто хотели «заткнуть в своей жизни какую-то дыру или заполнить какую-то пусто­ту» — состояние души, которого он никогда не замечал у людей из племени мачигуэнга.

Джонсон не склонен романтизировать способ существования этого племени. Продолжительность жизни его членов была не­большой, поскольку они часто становились жертвами тропичес­ких болезней. Но у них не было и намека на синдром потреблят-ства.

Следовательно, дело не в «человеческой природе». Но легко обнаружить признаки недавнего заражения в тех обществах, где стали накапливаться излишки сельскохозяйственной продукции, достаточные, чтобы люди могли подолгу жить на одном месте, где наметилось разделение на классы и появились начальные формы городской жизни. В таких культурах бурно расцветают иерархические отношения в политике и экономике. Тогда, стре­мясь к еще большему обогащению, верхний эшелон иерархии начинает подавлять бедных и порабощать их соседей. Не упот­ребляя словосочетание «синдром потреблятства», пророки раз­личных духовных традиций и востока, и запада осуждали своих именитых собратьев, зараженных этим вирусом. «Остерегайтесь жадности; это опасная и неизлечимая болезнь», — предупреж­дает древняя египетская пословица. Будда учил, что дорога к сча­стью и просветлению лежит через отказ от страстей, которые, согласно его учению, являются причиной страдания.

ДУХОВНОЕ ПРОТИВОЯДИЕ

Ветхозаветные пророки осуждали тех, кто занимался накоп­лением богатств, притесняя бедных и слабых. Больше всего це­нилась умеренность: «Нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом», — сказано в Книге Притчей Соломо­новых. Один день в неделю, в Шабат, евреи не занимались зара­батыванием денег, и потому этот день считался священным. Ве­ликий еврейский ученый, рабби Абрам Хешель, пишет о Шабате: «Тот, кто хочет ощутить святость этого дня, должен сначала от­ставить в сторону богохульную и суетную торговлю... и неисто­вое стяжательство». Второзаконие, которое было написано око­ло 700 года до Рождества Христова, предостерегает от пустого растрачивания вещей, естественного следствия жизни, напол­ненной стремлением к материальному. Как говорит об этом раб­би Даниэль Шварц: «Если вы наносите вред творению — это как плевок в сторону Бога».

Древние греки тоже предостерегали от опасностей синдрома потреблятства. «Простота — это древний, даже фундаменталь­ный идеал», — говорит историк Дэвид Ши, автор книги «Про­стая жизнь», а теперь ректор университета Фурмана. «Греки, — утверждает Ши, — говорили о "Среднем пути", который лежит между роскошью и жизнью, полной лишений». Аристотель при­зывал остерегаться тех, которые обзавелись большим количе­ством материальных благ, чем могут использовать, и при этом страдают недостатком духовных богатств. В противоположность этому он высказывал мнение, что счастье придет к тем, кто «со­вершенствует свой характер и свой разум до наивысших преде­лов и ограничивает себя в приобретении материальных благ». «Аристотель был первым, кто отстаивал мнение о незначительной пользе денег, — пишет философ Джером Сигал. — Он был убеж­ден, что чем сильнее растет количество принадлежащих челове­ку денег, тем меньше пользы приносит человеку увеличение их количества, пока не достигается определенная точка, за которой преумножение богатств уже не имеет совсем никакой ценности и даже может приносить вред».

«Неограниченное богатство, — писал Аристотель, — это ве­ликая бедность». Две группы греков — нон-конформистов, а именно стоики и циники, относились к накоплению материаль­ных благ еще более критично. Ко времени рождения Христа их идеи уже получили широкое распространение. Римский фило­соф Сенека бросил вызов своей собственной культуре: «Когда-то под соломенными крышами жили свободные люди; теперь под крышами из мрамора и золота обитает рабство».

Как утверждает специалист по Новому Завету Бертон Мак, учения первых христиан имеют сильное сходство с учениями, которые исповедовали Эпиктет, Диоген и другие последователи традиции циников в Греции. Живя просто, циники высмеивали •фадиции и обычаи, которых придерживались их богатые сограж­дане. Два тысячелетия назад их идеи были широко известны по всему Средиземноморскому региону.

Но, наверное, самому сильному осуждению зарождающийся синдром потреблятства подвергся со стороны самого Иисуса Христа. Он постоянно предостерегал от опасностей богатства, про­возглашая его главным препятствием для вхождения в Царствие Небесное. «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в Царствие Небесное», — говорил он своим пос­ледователям. Богатому человеку, который хотел следовать за Христом, он сказал, что тот должен сначала продать все, чем об­ладает, и раздать деньги бедным. «Юноша отошел с печалью, по­тому что у него было большое имение».

Не накапливайте себе сокровища на земле, — велел Христос. Лучше будьте как птицы и цветы, которые не имеют ничего. Бог заботится о них, и даже Царь Соломон во всей своей славе не может сравниться с ними красотой. Первые ученики Христа и верующие в него люди жили простыми общинами, где они все делили поровну, исповедуя принцип, что «любовь к деньгам — это корень всякого зла».

«Я думаю, одно из наиболее сильно приковывающих внима­ние мест в Новом Завете — это где Христос предупреждает о Маммоне, который олицетворяет собой силу богатства, силу де­нег, — говорит доктор Ричард Свенсон, врач, широко выступаю­щий с лекциями в протестантских церквях. — Христос сказал, что нельзя одновременно служить Богу и Маммоне. Он не ска­зал, что это тяжело, что это сложно, что это требует хитрости и искусства. Он сказал, что это невозможно».

В сущности, одним из последних публичных действий Иису­са стало жестокое осуждение синдрома потреблятства, который начал распространяться среди его народа. Изгнав торгующих из храма, перевернув их столы, он физически (кто-то даже скажет, с применением насилия) бросил вызов нечестивому духу нажи­вы, который прокрался в священнейшее из мест.

Христианский теолог (и эколог) Кальвин де Виттутверждает, что наша современная потребительская философия переворачивает духовные учения с ног на голову: «Больше потребляй — и станешь счастливым. Сохраняй в душе состояние неудовлетворенности, что­бы продолжать стремиться к большему и большему. Вот что мы ото­всюду слышим. Но Библия учит нас довольствоваться тем, что у нас есть, почитать Бога, заботиться о творении, подавать хлеб голодно­му. Тогда, как спутник вашего служения, появится радость. Если вы возьмете эти правила и сформулируете им противоположные, то обнаружите, что описываете современное состояние нашего по­требительского общества».

КОНФЛИКТ ДВУХ КУЛЬТУР

Весной 1877 года зна<