Улучшаем жизнь при помощи химии?

С тех пор, как американская экономика поднялась до неви­данных доселе в человеческой истории высот, в мире появились миллионы новых химических соединений. Большинство из них не нашло себе мгновенного применения, но целый век плодотвор­ной работы создал смесь из стойких молекул, которые по всему миру теснятся вокруг нас, как непрошеные гости. Многие из та­ких веществ содержатся в знакомых нам продуктах, таких, как моющие средства, изделия из пластмассы, лак для ногтей, жид­кости против насекомых, фармацевтические средства, а также побочные промышленные продукты, такие, как обезжириваю­щие вещества и пластификаторы.

Каждые девять секунд рабочего дня изобретается новое хи­мическое вещество, поскольку «невидимая рука рынка» не пе­рестает требовать легионов этих веществ, подобных отряду мар­ширующих метел из мультфильма «Ученик волшебника». Сделать так, чтобы эти вещества исчезли — невозможно. В ре­зультате мы все живем в море собственных отходов. Ученые на­зывают их НБТ, неисчезающие бионакопительные токсины. Мы подвергаемся воздействию химикатов через продукты потреб­ления и просто находясь на своем рабочем месте. Кроме того, нас атакуют невидимые частицы, попавшие в нашу воду, в воз­дух наших домов и в ткани нашего тела. На Земле нет мест, где не было бы молекул, образовавшихся в результате промышлен­ной деятельности человека. «В образцах древесной коры, собран­ных в более чем девяноста местах по всему миру, содержались ДАТ, хлордан и диэлдрин независимо от удаленности района, где был взят тот или иной образец», — пишет Энн Платт Макгинн в книге «Состояние мира в 2000 году».

Если бы у нас было микроскопическое зрение, мы, наверное, больше бывали бы на улице, где воздух чище — потому что тот ужас, который мы видели бы в своих собственных домах, обра­щал бы нас в бегство. Мы видели бы, как микроскопические ку­сочки пластмассы, волокна от ковра и пестициды попадают в ноздри членов нашей семьи и пропадают там навсегда! Из-за всех этих химикатов, которые содержатся в продуктах повседневно­го потребления, уровень загрязнения воздуха в помещении мо­жет превышать уровень загрязнения на улице в число раз, равное от двух до 100, особенно сейчас, когда дома герметично за­печатывают, чтобы сэкономить электричество, расходуемое кон­диционерами.

НЕ КУДА БЕЖАТЬ

Дэвид и Мэри Пинкертон были доверчивыми людьми. Они собирались купить «дом мечты» в Миссури, и после работы им нравилось проходить мимо стройплощадки и наблюдать, как строится дом. Во время одного из таких визитов, непосредствен­но перед переездом, Дэвид заметил на своем новом доме предуп­реждение о том, что использованные при строительстве матери­алы опасны для здоровья. Раздражение глаз и системы верхних дыхательных путей могло стать результатом воздействия хими­катов, содержащихся в клееной фанере. Но Дэвид доверял стро­ительной компании. «Они строят жилые дома. Они не станут использовать в них что-либо, что может кому-то повредить».

«В течение месяца, — пишут авторы книги "Токсичный об­ман", — три девочки вместе со своими родителями довольно се­рьезно заболели». Дэвид вечерами стал проводить время, сидя в своем старом кресле и дожидаясь ужина, а после ужина он обыч­но сразу ложился спать... Однажды вечером, когда Мэри попы­талась приготовить ужин, Дэвид нашел ее без сознания присло­нившейся к стене с кастрюлей в руках... У всех пятерых случались приступы рвоты и поноса, которые почти еженощно не давали им спать. Бренда, как вспоминает Мэри, больше не хотела посе­щать уроки танцев, хотя балет «очень много значил в ее жизни». После того, как семья, прожив в доме шесть месяцев, была вынуждена покинуть его, государственный инспектор по охра­не окружающей среды обнаружил, что доля содержания фор­мальдегида в доме во много раз превышает норму.

Согласно данным Американской легочной ассоциации, ни больше, ни меньше, каку сорока миллионов американцев может развиться аллергия на собственные дома. Пятнадцать миллионов из нас стали аллергиками за последние пять лет под воздействи­ем химикатов, содержащихся в краске, чистящих средствах, пла­стмассовых досках для заметок, пластиковых предметах, клее, обоях, косметике и сотне других типичных продуктах XXI века.

МЕРТВЫЕ ЗОНЫ

Ученые обладают микроскопическим зрением, и теперь при помощи оборудования XXI века они находят ядовитые химика­ты всюду, куда бы они ни посмотрели. В теле современного аме­риканца или американки может содержаться до 500 различных химикатов. Среди наиболее экзотичных химикатов, которые те­перь обнаруживают в водопроводной воде — порождения аме­риканского стиля жизни: небольшие количества обезболиваю­щих, антибиотики, противозачаточные таблетки, парфюмерия, кодеин, вещества, нейтрализующие кислоту, вещества, снижа­ющие уровень холестерина, антидепрессанты, препараты — заменители эстрогена, химиотерапевтические препараты, солн­цезащитные кремы и гормоны, содержащиеся в кормах для жи­вотных. Эти соединения сохраняются после воздействия микро­бов, с помощью которых обрабатывают сточные воды, аэрации, хлорирования, и внезапно непрошеными гостями объявляются в питьевой воде.

Учитывая сообщения о пестицидах, свинце и других промыш­ленных соединениях, красующиеся на первых страницах газет по всей стране, нечего удивляться, что потребление воды в бутылках, возросло на целых 900 процентов в период между 1977 и 1997 го­дами. Тем не менее Комитет по защите природных ресурсов ут­верждает: мало того, что вода в бутылках, цена которой до 1000 раз превышает цену водопроводной воды, дорого стоит, она еще и вызывает подозрение. По меньшей мере треть имеющейся в про­даже воды в бутылках представляет собой всего лишь расфасо­ванную водопроводную воду, а еще двадцать пять процентов та­кой воды содержат следы химических соединений.

«Раньше мы обращали внимание только на очень ядовитые вещества, которые немедленно давали эффект в виде смерти или заболевания раком, — сказал Эдвард Ферлонг, химик, работаю­щий в Геологической службе Соединенных Штатов. — Теперь мы начинаем тщательнее приглядываться к соединениям, кото­рые воздействуют более тонко и чей эффект не так легко зафик­сировать». К своему удивлению Ферлонг обнаружил то, что он называет «эффектом "Старбак"[19] — свидетельство того, что ко­феин придает водной флоре и фауне дополнительный стимул. Вдобавок к тому, что он является основным горючим американского стиля жизни (двадцать четыре галлона на человека в год), кофеин — это очень стойкое и легко обнаружимое вещество. Подобно тому, как он остается в нашей системе кровообраще­ния, когда мы пытаемся заснуть, он задерживается в наших ре­ках и ручьях. Эти открытия — лишь самые последние в целой серии загадок, касающихся водных пространств, загадок, кото­рые задает нам наша изобильная и рассеянная цивилизация. Как долго может длиться экономический бум без подобающих запа­сов питьевой воды?

Около десяти лет назад рыбаки стали называть «мертвой зо­ной» Мексиканский залив, где их сети всегда поднимались пус­тыми, и ни на одну удочку не клюнула рыба. К тому моменту, когда река Миссисипи достигает Мексиканского залива, в ее воде содержится достаточное количество пестицидов, остатков удоб­рений (вымытых из сельскохозяйственных земель) и нефтепро­дуктов, чтобы отравить количество воды, поверхность которой по площади равна штату Нью-Джерси. Роскошные круизные суда, плавающие по заливу, усугубляют загрязнение до крити­ческой точки, сбрасывая прямо в воду нечистоты и другие виды мусора. Поскольку круизные суда снабжены специальными от­верстиями, они могут легально сбрасывать «грязную воду» (ис­пользованную воду, не содержащую человеческих отходов) где угодно, а также выгружать человеческие отходы и измельченные остатки пищи, когда они находятся более чем в трех милях от берега. За время недельного путешествия круизное судно типа Carnival или Royal Caribbean с 3000 пассажиров и экипажем на борту производит восемь тонн мусора, один миллион галлонов грязной воды, 25000 галлонов воды с содержанием нефти и 200000 галлонов сточных вод. Есть желающие заняться подводным пла­ванием?

УБИЙСТВЕННАЯ МИМИКРИЯ

Сюрпризы продолжают поступать. В них фигурируют и дру­гие мертвые зоны, располагающиеся на Великих озерах, в Арк­тике, а иногда и в человеческой матке. Как свидетельское показа­ние при расследовании ужасного преступления, поступающие данные сообщают нам больше, чем мы на самом деле хотели бы знать. Исследовательница и писатель Тео Колбурн накопила тысячи наборов данных за три десятилетия. Эти данные свидетель­ствуют о хаосе и разладе в мире природы: самцы аллигатора с маленькими половыми органами; петухи, которые не кукарека­ют; орлы, которые не вьют гнезда, чтобы заботиться о птенцах; самки чаек нетрадиционной половой ориентации, которые гнез­дятся вместе, поскольку самцов не заинтересовал этот процесс; киты, имеющие и мужские, и женские половые органы одновре­менно; и другие случаи неразберихи в половых вопросах.

Хотя Колбурн знала, что, вероятнее всего, здесь виновны хи­микаты, тем не менее ей не удавалось проследить механизм этих мутаций, пока она не перестала ограничивать область своего рас­смотрения только раком, традиционным для токсикологии забо­леванием. Она и ее коллеги зафиксировали, как стойкие хими­каты типа НБТ, ДДТ, диоксина и других загрязняющих веществ попадают в человеческое тело и хранятся в жировых тканях, пе­редаваясь в пищевой цепи от жертвы к хищнику и от матери — к ребенку, которого она кормит грудью. Основное открытие зак­лючалось в том, что эти стойкие химикаты хитростью проника­ют в эндокринную систему, маскируясь под такие гормоны как эстроген и андроген. Это ведет к смертельным последствиям. Ког­да гормоны, наши химические осведомители, высвобождаются или подавляются не в тот момент и не в тех количествах, жизнь теряет привычные формы.

Например, экотоксиколог Пьер Белан начал находить мертвых китов, выброшенных на берега реки Св. Лаврентия в начале 1990-х годов. Иногда тела были слишком токсичными, чтобы ликвиди­ровать их как опасный мусор. Вскрытие выявило дьявольскую смесь из опухолей груди, опухолей желудка и всевозможных кист — все признаки того, что промышленная продукция взбесилась.

Было бы огорчительно, если бы эндокринные нарушения на­носили потери только дикой природе нашей планеты и не заде­вали бы человека. Как бы то ни было, современные исследова­ния показывают то, что ученые подозревали уже много лет: у людей, несомненно, выработался иммунитет, поскольку эндок­ринные системы у различных представителей фауны работают похожим образом. В одном исследовании изучалось здоровье детей, чьи матери во время беременности ели рыбу, зараженную РСВ. По сравнению с обычными детьми, 200 детей, подвергнув­шихся воздействию этого вещества, были рождены раньше, мень­ше весили и имели более низкий коэффициент IQ.

ПУСТЬ ПРИНИМАЮТ «ВИАГРУ»

Еще одно исследование показало, что едва различимые моле­кулы какого-то вида пластмассы растворили лабораторную по­суду, приняли вид эстрогена и инициировали развитие раковой опухоли во время лабораторных экспериментов на клетках, взя­тых из человеческой груди. Вероятно, самым поразительным из всех стал эксперимент, проведенный в 1992 году, в котором при­няли участие 15000 мужчин из двадцати стран и который выявил падение выработки человеческой спермы вплоть до пятидесяти процентов с 1938 года. «Подумайте, что это может означать для нашего общества, если синтетические химикаты подрывают не только умственные способности человека, но и уменьшают ко­личество спермы у человеческих особей мужского пола», — пи­шут авторы книги «Наше украденное будущее», делая также предположения о возможной связи между химикатами и увели­чившимся числом случаев гиперактивности, агрессии и депрес­сии — все эти виды поведения регулируются гормонами.

На первый взгляд товары, являющиеся причиной промыш­ленной диареи, вполне безобидны: пластиковые упаковки, иг­рушки, автомобили и компьютерные платы. Но если мы про­следим путь вредных химикатов от их источников до конечной точки, на каждом шагу мы будем попадать в навозную кучу. Даже обычный бекон на наших тарелках без преувеличения имеет следствием промышленную диарею, как полагает писа­тель Webster Donovan: — Свиноводство было когда-то семей­ным делом, пока один предприимчивый фермер из Северной Каролины не превратил его в большой бизнес. Но эта процве­тающая национальная индустрия производит большое количе­ство по крайней мере одного нежелательного побочного продук­та — миллионы галлонов свиных отходов, которые загрязняют воду и отравляют воздух.

Запах — это то, что поражает вас прежде всего. Подобно мо­лоту, он бьет по нервным окончаниям в вашем носу, потом про­кладывает себе путь внутри вашей головы и врывается к вам в мозг. Вообразите свору грязных собак в ненастный день; давно не стиранную детскую пеленку в закрытом полиэтиленовом пакете; раздувшийся труп на дороге под жарким летним солнцем. Вот он, этот запах: в нем смешаны запахи деревенского туалета и муску­са с добавлением сводящей скулы инъекции аммиака.

В последние годы эта крепкая смесь из резкого запаха аммиа­ка, запаха кетона, похожего на то, как пахнет гниющее мясо, и пахнущего тухлым яйцом сероводорода вторглась в десятки ты­сяч домов и охватила миллионы акров земли в сельских районах Америки. Волны испарений невидимы, временами они поднима­ются и исчезают на часы или недели, чтобы потом вернуться в тот момент, когда люди сгребают листву на газонах, соскребают наледь с лобовых стекол автомобилей или накрывают на стол для семейного обеда.

Так не пора ли распрощаться с Промышленной революцией, которой с самого начала сопутствовала промышленная диарея, и открыть новую Эру экологического дизайна и заботы о безо­пасности?