Пьянки при дворе короля Артура
Сашок как полагается это сделал - получил кирпичом в хлебало и очнулся в Средневековой Англии.
Для тех, кто с литературой не знаком. Была такая история, описанная американцем Марком Твеном в романе "Янки при дворе короля Артура". Там инженер получил по голове и очнулся при дворе короля Артура, и с помощью современных ему достижений прогресса не только выжил, но и добился значимых результатов.
И вот, значит, Сашок, тоже типа инженер, только в области разборки ворованных иномарок, очутился в вышеописанной ситуации. Т.е. в средневековой Англии и всё такое.
Как ни странно, хотя, чего уже страннее, язык его, русский, и Артур, и прочие артурычи понимали прекрасно, да и Сашок, что по немецкому имел еле-еле тройку, понимал ихнюю английскую ахинею.
- Ну, - обратился к нему тогдашний английский король, - здравствуйте!
- эээ... Привет.
- Нам, сударь, не в новинку приветствовать перед лицом могущественного престола чудесным образом оказавшихся здесь чужестранцев, коих, по милости и волшебству Мерлина не только из дальних стран, но и времён занесло в наше царство!
- В смысле чо?
- В смысле рады приветствовать вас, добрый друг и кудесник, судя по костюму, ссыпавшийся к нам из далёкого будущего! Вы не первый, поэтому мы не будем пытаться вас повесить. Напротив! Мы рады вам! И ожидаем от милости вашей чудесных достижений цивилизации, с коими, вне всякого сомнения, вы сможете нас ознакомить!
- Ааа... Ну, да, чего же...
Дело в том, что СашкА обошла чудесная возможность ознакомится с произведением М.Твена, то есть он что то типа в детстве фильм видел, но нюансы помнит с трудом. "Не повесить" было понятно, вокруг ходили свиньи и с интересом смотрели люди в хрен знает каких обтрёпанных костюмах, потому Сашок сначала втупил, а потом вкупился, что это ... Ну, хрен знает... Чудо? Или передача типа "Розыгрыш", но решил - а чо? Подыграю.
- Что же, сударь... Ладно... Хрен с ним... А мы, значит, в Англии?
- В Англии, сударь! Самой великой стране на свете!
- Ладно.. окей... ладно... окей...йопть...хорошо... окей... Окей. Значит, так. Могу представить вашему вниманию самодвижущуюся коляску!
- О! Прекрасно! Без лошадиной упряжи?
- Без. На бензине будет ездить.
- На бензине? Прекрасно! А что такое бензин?
- Бензин? Это производное нефти. (Вот тут себя Сашок похвалил внутренне, что в школе учился, и про бензин-нефть знает).
- Прекрасно! А что такое нефть?
(да что ж такое! нефть не знают...)
- Не важно! Сделаю, потом оцените!
Понеслась. Сашок что помнил, нарисовал, лучшие кузнецы работали, ковали бампер, коробку передач, а вот когда до свечей дело дошло - загвоздка. Потому что из чего свечи состоят - хрен его знает. Это ты купить можешь, а сделать самому, из сена и глины, и чтобы ещё работало... Да и прочие штуки... Короче, Сашок через неделю заскучал. Артур к нему наведывался, восхищался строительством, но смысла в этом не было никакого. И через ровно недели две остановилось производство очередных Жигулей, и отправился наш инженер к королю с докладом.
- Короче, не выходит ни фига.
- Что значит "не выходит"? Вы же из будущего, вам всё должно быть просто?
- Просто, да не просто. Дело в том, что в таком далёком будущем, как у нас, каждый человек имеет свою собственную узкую специальность. Узкую настолько, что без помощников, специалистов по всякой шляпе мне ничего не построить. Серьёзно. Вот я про машины вроде всё знаю - где что открутить, приварить, а заставь с ноля сделать - борода. Не могу. Вот такое будущее!
- Как же так, сударь? Что за ограниченность в умениях?!
- Высокие технологии, мать их. Кнопки нажимать обучен, а что за теми кнопками скрывается - хрен его знает.
- Вот же ж! Сколь скудоумное будущее ожидает наших потомков!
- Да ладно тебе! Есть и умнее меня...
- Хорошо. Ну, в смысле, ничего хорошего... Но! Можешь ли ты хоть чему-нибудь научить наших учёных?
- Дай подумать... Есть. Есть такая штука, в нашем времени популярная. Называется самогон. Есть у вас самогон?
- Нет. Не знаю. А что это?
- Это напиток такой. Бодрящий. Сильно мне его не хватает! Давай, самогону вас научу, что ли?
Сашок, как смог, вспомнил дедову науку, смастерил сначала ёмкость для брожения, потом куб перегонный, месяц трахался, но потом всё ж таки запустил процесс. Гнал сутки, не мылся, бородой зарос, сидел в сарае; но потом вышел, неся впереди склянку с первачом.
- Вот, владыка, есть первый отжим!
- Вижу прозрачную жидкость. В чём её волшебство?
- А вот испей! Сначала не понравится, ты терпи, потом полегче пойдёт.
- Ладно... окей... Ох ты, йопт! Бля! Ух!
- На-ко, огурчиком закуси...
- Ух!
- Первая колом, вторая - соколом!
- Разбодяжить может?
- Вынесет нафиг. Так попробуй ещё мальца.
- Ты сам то пьёшь?
- А чо смотреть? Давай... Ох ты ж епть!
Самогонка, честно сказать, получилась так себе на вкус, но по башке била. Сидели, бывало, Сашок с Артуром прям у сарая, закусывали кабаньей ногой, вели беседы.
- А как у вас женщины?
- Да так же, как и у вас. Ноги, титьки. Дают, правда, далеко не все.
- Проститутки!
- Да, есть такое дело. Но есть и отзывчивые барышни.
- Есть, да. Хорошие такие...
- А есть ведьмы.
- Жжёте?
- Жжём! А, вы про то, чтобы ведьм жечь? Не, не жжём. Как её жечь? Она ж ведьма? Тем более если твоей жены мать...
- О как! А мы их жжём.
- Понятно, чо, средневековая Англия!
- Да... Чего сидим, не наливаем?
Распространился самогон по всей великой Англии, потом стали экспериментировать - настаивать, в дубовых бочках, со всякими штуками, на ягодках можжевеловых, отчего пошли названия "скотч" и "джин". И всякие там бурбоны.
Сашка потом отпустило, в смысле очнулся в наркологии, в наше время. А в Англии этой до сих пор гонят старинный русский напиток "самогон".
Дом
Наконец-то, после долгих лет мытарств и унижений, связанных с жизнью в многоквартирных, многоэтажных и густонаселённых жилищах, мы смогли позволить себе собственный дом.
Ну, позволить мы могли себе его уже давным-давно, но придирчивость Эммы, мода, постоянные сплетни, что у Авгия Сепаратовича есть не просто лужайка для коз, а ещё и беговая площадка для козьих забегов; и что баскетбольная площадка у каждого второго, а вот если хотите действительно что-то стоящее, то хотя бы две дорожки для кегельбана должны присутствовать.
По счастью, нам досталось строение бывшего градоустроительного начальника, коий попался на недоброжелательстве к нынешнему мэру, а потому лишился не только участка и строения, а так же достатка и свободы. Выслали сердешного к чортовой матери в его малое имение на берег озера со смешным названием Варна. А уж мы взялись за постройку всерьёз и за полтора года довели усадьбу до ума.
Трудились у нас рабочие из страны Таджикистан, люди мирные, непьющие, которым за работу хватало малой толики. По участку бродил с кипой чертежей Севастьян Феофилактыч, которого я встречал во время визитов в поместье, становившееся с каждым днём всё более красочным, приветливым и живописным.
- Севастьян! - кричал я ему издали. - А что у нас тут будет? К чему такой ров выкопали? И зачем рядом с бассейном?
- Здесь, сударь, - отвечал Севастьян, - будет пруд, в котором разведём карпов да каспаров, вдруг захочется посидеть с удочкой. А что рядом с бассейном - так для экономии! С бассейна и будем в пруд воду сливать...
- Хорошо. Чем ещё удивишь?
- А вот на тот холм гляньте! Вот туда! - и тянет мне бинокль. - Рощицу там заложили, осинки, берёзки, туи. Заведём там в рощице тетёрок, глухарок, тетеревов, да кабанчиков каких, чтобы охотиться. И в рощице же дом поставим, небольшой, на два этажа. Пару спален, душевые, баньку, сауну, раздевалки, одевалки, кухоньку, мангалошную, тандыр...
- Неплохо. А вот чтобы спортом заниматься, это где?
- Направо от ворот. Там дорожка, и упирается аккурат в спортивную зону. Баскетбольная площадка, футбольное поле, вокруг для лыж, потом скалодром и всякие штуки для любителей попрыгать-побегать, в том числе на роликах или на доске.
- А волейбол?
- Уже в здании. Там же тренажёрный зал, раздевалки, баня, сауна, душевые.
- О как! Прямо мойся-не хочу где захочешь?
- Да! Всё по модному!
- чУдно, чУдно, дружок. А хватает ли денег?
- Хватает! Даже если рабочие вместо кирпичей возьмутся деньги воровать, всё равно хватит!
Презентацию дома назначили на первое августа. Однако что-то не успели подключить, или ещё что, перенесли на пятнадцатое. Сам же лично написал всем гостям в интернете, чтобы к пятнадцатому приезжали - но нет, Пётр Андреевич прибыл к первому, издалека, так что пришлось его оставить, тем более что он выпимши был, да в такую говнину, что вчетвером тащили на второй этаж в гостевые комнаты.
К пятнадцатому всё было готово, привезли поваров из Франции, поставили навесы, стулья, в ракушке (сцена) настраивался небольшой симфонический оркестр.
Эммочка: - Павлуша, а стоит ли на улице? Вдруг дождь?
Я: - Ну, чего там дождь... Навесы прочные, а если в концертную всех звать, места не хватит. Там зальчик всего на двести мест.
Эммочка: - Что-то волнуюсь я...
Я: - А шампанского выпей! С него всегда веселей!
Прекрасный был вечер! Стреляли по бутылкам, ранили Свирида, хорошо, он пьяный был, не заметил даже. Когда стемнело, пустили фейерверк. На небе написали "С новоселием!" и ликованию не было предела.
Понятно, что все гости сразу разъехаться не смогли, да и убирать весь разгром не один час, так что мы с Эммой отправились в город, дав указание управляющему Михаилу к нашему прибытию в пятницу навести порядок и по возможности гостей разогнать.
К пятнице, в бодром настроении прибыли на наше новое место жительства, миновали ворота. Помимо охранников, у ворот крутился некий мужичок, сказавшийся охотоведом, ответственным за охотничий домик. Потом попался по дороге мальчишка, чистильщик бассейна и три человека, разводчика рыбы. Какие-то люди виднелись за кустами, Севастьян по телефону сказал, что это строители доделывают беседку в кедраче. Управляющий Михаил встречал у имения.
- Что, все ли гости уехали?
- Да почти что. Свирепеевы здесь, в бане вашей. Говорят, щенка потеряли, ищут. Живут на третьем этаже, в пристройке.
- Эка! И долго ли собираются щенка искать?
- Да сказали, что сегодня съедут. Чего его искать... Или утонул, или съели. Ещё Журавлёв, Виктор Евгеньевич. Он четвёртый день коньяк хлещет, отойти не может. Мы уж его запирали, привязывали - ан нет, всё пьяный.
- Да я его трезвым и не видел никогда! Грузи прямо как есть в машину да отправляй, пускай там с ним мучаются!
- Отправлю.
Мы с Эммой прошли в дом.
А шикарный дом получился! Вестибюль, побольше чем в некоторых, даже европейских гостиницах! Две лестницы, ведущих на второй этаж, гардеробная для верхней одежды, выход в гараж, в конюшню, в пытошную, на кухню... На кухне были слышны голоса. Я заглянул. Несколько женщин готовили, рубили салат, чистили картофель, резали мясо. Одна ругалась с мужиком, который держал на плечах мешок с мукой. Помотав головой, закрыл дверь.
- Пойдём, дорогая! Осмотрим нашу спальню!
Мы стали подниматься по лестнице, а нам навстречу спускались две бабы-уборщицы. За ними мужик нёс ковёр.
- Не вор ли? - шёпотом спросила Эмма.
- Сударь! А вы не вор случайно? - обратился я к носителю ковра.
- Нет, как можно! Я у вас ковры выбиваю, по вторникам и пятницам.
- Что же, ступайте...
На втором этаже была горничная, в конце коридора кто-то на стремянке вкручивал лампочку.
- Дорогой! А не слишком ли много у нас прислуги?
- Ээээ... Вроде столько быть не должно. Спрошу у управляющего потом.
Мы сунулись в комнату, в которой девочка перед зеркалом примеряла трусы.
- Да что же это такое! Ты вообще знаешь, где наши покои?
- Знаю... Подожди... А, вот они!
В хозяйской спальне, Слава Богу, было пусто и спокойно. Повсюду стояли торшеры, горели свечи, на столе были фрукты в вазе, а кровать была устлана розовыми лепестками.
- Вот, дорогая. Мы дома...
В дверь постучали, вошёл управляющий Михаил.
- Тут эта...
Оттеснив его, в комнату ворвался Свирепеев, отец семейства. В руке он нёс бутылку вискаря, в другой имел кабанью ногу.
- Поздравляю! Поздравляю! От всей души! Рад! Рад за вас! Дорогие вы мои! Счастья вам! Штоб я так жил! Прекрасный дом! Розарий! Конюшня! Свинятник! Коровник! Птичница! Давайте выпьем!
- Спасибо, конечно... Мы бы отдохнуть хотели...
- Ах, дорогие мои! - говорил Свирепеев, присаживаясь и разливая из бутылки на скатерть, - Да у вас вся жизнь впереди в этом прекрасном доме! Вся жизнь! А вот сейчас... Выпьемьте со старым другом! Не то, чтобы завидую... Радуюсь вместе с вами!
Управляющий Михаил подал три бокала. По телевизору показывали новости, бабушка плакалась, что отложенные на похороны деньги кто то украл.
- Да включите уж что-нибудь! Терминатора, что ли. "алл би бек"... Я к вам вернусь, друзья! В следующие выходные... чУдно у вас здесь! Прямо вот природа! Тишина! Покой!!! - не унимался Свирепеев.
- Пашенька! Может, в другое какое место пойдём? - шепнула на ухо Эмма.
Я согласился. Оставив гостя пить перед телевизором, выскользнули из комнаты и отправились по дому.
- А и хорошо. Посмотрим хотя бы, как у нас тут что...
Наверху была драка, пытались погрузить и отправить домой Виктора Евгеньевича Журавлёва, выше на чердаке пылесосили, проверяли влажность, две бабы непонятного вида ругались, мальчонка свистел в окно, очевидно, гоняя голубей.
Спустившись на цокольный этаж, обнаружили двух таджиков, которые пытались поцеловать мою руку, лепетали на непонятном языке; потом комната охраны, какой-то парень за компьютером.
Пошли к тренажёрному залу. Футбольное поле грабельками чистил человек в полосатой толстовке. Войдя в тренажёрный зал, мы увидели спящего в кресле мужчину, который по пробуждении представился Анатолием, тренером по фитнесу.
- Да что же это такое, Пашенька! Такой участок огромный, а покою нету нигде! - С укором высказала мне Эмма.
- Ну, подожди, родная. Через пару дней всё успокоится, гости уедут, челядь сократим и заживём в своё удовольствие.
Журавлёва вывезли в тот же день, Свирепеевы съехали, обоих таджиков отправили на вокзал; но в подвальной комнате обнаружились таджикские семьи, на третьем этаже протрезвел Пётр Андреевич, к чистильщику бассейна присоединилось два садовника, стригаль газонов, приехал кастелян и сантехник, мойщица окон, дизайнер штор и дядя Эммы из Владивостока, Сергей поиграть в большой теннис; потом я нашёл на игровой площадке детей, что пробрались через дыру в заборе, а ещё охотников, через ту же дыру, прибывших пострелять ставших легендарными за неделю тетёрок, глухарок да кабанчиков...
В огромном доме мы постоянно натыкались на несметное количество народу, представлявшееся то персоналом, то друзьями, то просто требующими закрыть дверь...
У Эммы стал дёргаться левый глаз, я ходил с пистолетом и пару раз застрелил кого-то... Но жалоб не поступало, потому что хрен его знает, кто были эти люди и можно ли им было находиться в нашем доме. Я встретил управляющего Михаила, он ел что-то из ведёрка.
- Миша! Наведите уже что-ли порядок здесь! - крикнул я ему.
- А чего? Да вроде уж есть как есть, вы ж сами хотели имение. А в имениях завсегда так!
Мы с Эммой снова перебрались в многоэтажку, сожгли документы на дом, выкинули телефоны и с наслаждением стали слушать, как сосед сверлит стены по субботам, с десяти до трёх.
Досадное недоразумение
Сергею Васильевичу жить было комфортно. С работой порядок, родителей схоронил, жена, Женя, тихая, спокойная, ногти красит по три раза в день, ходит в солярий, фитнес, ещё куда-то, за день так устаёт, что ввечеру уже не может ничего, валяется красивым поленом в кровати, ну, а какие проблемы? Футбол, выпить, и чего такую красоту беспокоить. Зато если вдруг какая встреча - а вот, смотри, какая у меня отсоляризованная, фитнезированная и ногти.
Нет, возможно, да, трахал её кто то на стороне, но это Сергея Васильевича интересовало мало, потому что у самого проблем с этим не было - чего? ты ж начальник, коллектив женский, имей, кого хочешь; причём это как проститутку, то есть за деньги; а с другой стороны по-любви, то есть бесплатно. Девушкам, понятно, за деньги, а Сергею Васильевичу бесплатно, потому что он директор, молодой-красивый, ну почему бы и нет?
История такая. Работали родители руководителями-бухгалтерами, и ребёночку уважение к профессии привили, так что не удивился вообще, когда позвонил какой-то малознакомый голос и предложил возглавить местный куст банковских отделений. Потом выяснилось, что это службу новую организовали, Центр Определения Профессиональной Пригодности. То есть делают человеку анамнез и - ЦОПП! определяют на самую подходящую для него службу.
Ну вот так и стал Сергей Васильевич директором этого банковского куста, переехал в более мощный замок, из квартирищи, а потому что в квартирищах сейчас все живут, а вот замки в моде, не у всякого есть, только у управляющих.
Причём! Немаловажно. Сергей Васильевич был Директором. Главным Управляющим. То есть делать вообще ничего конкретного не надо, разбираться во всей этой экономической хрени смысла нет, самое главное - расставить приоритеты, делегировать полномочия, уметь быть настойчивым, координировать и ориентировать, вдохновлять и ... Короче, трахать людям мозг, чтобы работали, а если вдруг доходы снижаются - трахать снова.
Предметно это происходило так - приезжал Директор в директорию, садился в кресло, выпивал кофе, потом - почему нет - трахал кого-нибудь, потом глядел график доходов, и, в связи с успеваемостью, вызывал начальников и уже трахал их, только иносказательно.
Ну а уже потом играл в компьютере, в танчики, птичек, карты и смотрел социальную сеть. Выбирал курорты, смотрел, кто как из других директоров отдохнул, звонил по скайпу, хлопал рюмку-другую, заказывал блюда экзотические всякие...
Ну, то есть был директором. На ресепшен выходил редко, с народом предпочитал не общаться, а вот в окошко, что у него на площадь выходило, глядел. На этих мелких, грязных, пьяных, нищих, ущербных граждан собственного Государства, и, с одной стороны, жалко было всю эту шатию-братию; а с другой внутри груди сердце билось с подъёмом - вот, у меня получилось, а у этих - фигушки. И поэтому им - фигушки, а у меня - получилось! Потому что получилось у меня! А у них - фигушки! А у меня - получилось!
И стоя в пробке смотрел на стёкла маршрутного автобуса, и снова была на сердце радость - вот вам! Получилось у меня! А у вас - нет! Поэтому вы там, а я - тут, за рулём своего геленвагена, и поеду, куда захочу, а вы - куда повезут.
Денег была свалка-помойка, но Сергей Васильевич придерживался строгих современных правил - друзья друзьями, а денежки врозь, и всяких проходимцев не одаривал, и уж тем более прощелыгам на обочинах не подавал. Чего? Пускай сами за себя, а вот у меня получилось, поэтому вот я, а там - вы, потому что у вас не получилось.
И всё было хорошо. До одного момента. А именно позвонили, из этого самого ЦОППа, и сказали- "Извините, у нас досадная промашка вышла, нарушителя уже уволили. А с вами такое дело - занимаете не своё место. Так что с завтрашнего дня на работу ходить не надо".
Сергей Васильевич слегка оторопел, но потом успокоился. Ладно, тут не вышло, в другом каком-нибудь месте такой человек пригодится наверняка. И даже порадовался - не надо больше ездить на эту работу, можно спокойно поваляться, или даже на Мальорку какую сгонзать. Жене не сказал - да пусть себе живёт, как живёт, не её бабского ума это дело.
Прошёл примерно месяц. Жена подошла, говорит:
- Чо за фигня? Бабла на карте нету. Давай!
Сергей Васильевич с дивана встал, полез в сейф - а там сухо. То есть денег нету. Удивился. Посмотрел на жену.
- Нету, - говорит. - денег. Кончились. Если ты не заметила, я уже месяц на работу не хожу!
- Да мне манать, куда ты ходишь. Чо с бабками?
- Кончились, говорю же!
- От блин...
И ушла. Не сразу конечно, послонялась по замку дня три, а потом ушла.
Сергей Васильевич призадумался. Открыл холодильник, съел сосиску и отметил, что холодильник практически пуст. Хотел прислугу в магазин послать - ан нет, отпустил прислугу-то. Да и денег нету в магазин идти. Что же такое творится! Поехал к себе на бывшую работу.
А там подчинённые бывшие бегают, начальник молодой-образованный - "Сергей Васильевич, очень рад, как же вы чуть не развалили всё, прекрасный начальник, чорт вас дери, нету времени с вами сюсюкаться, нет, вы нам больше не нужны, ступайте в службу занятости, может, найдут для вас что".
Как же так? Вчера Самый Главный Начальник, а сегодня в службу занятости? Ладно, хрен с вами, поехал.
Вошёл в пещеры эти страшные, где тётки сидят в компьютерах, заполнил с грехом пополам анкеты какие-то. Тётки говорят - "Извините, ничего по вашему профилю нет. Вы торговать не пробовали?".
Не буду тянуть хвоста за кот, поэтому коротко. Пришёл счёт за обладание замком, Сергея Васильевича аж встряхнуло, пришлось продать геленваген, да обчистили как липку, так что и с замка пришлось съехать; зато ещё год жил кум-королю в многоэтажке с козлами-соседями.
А потом - вот же ж! - пытался хоть где-нибудь руководить, а нигде не пришёлся, так, посидел в офисах с неделю примерно, отовсюду гнали; уже и кашку научился готовить сам, и забыл, как на Сейшелы летать, и у рубашки рукава пообтрепались, и вкус палёной водки стал сладок и приятен.
И стоял как-то Сергей Васильевич на площади перед зданием Управления Банковским Кустом, смотрел в окна и думал - "Ну твою мать! Твою мать!".
И никто небритому мужику в рваной рубашке денежку в протянутую шапку не кидает...
Трудности перевода
Мицхак Мухаммади, интересный юноша с восточной кровью и немножко от еврейского дедушки ещё есть, неплохо играл на скрипке. Настолько неплохо, что аж прямо хорошо, и его соседи говорили "Мицхак! Что ты торчишь у себя дома? Езжай же уже в Бельгию, в Европу, там люди настолько понимают в музыке, что будут тебе платить такие деньги! Такие деньги! Ты и сам машину купишь, и нам по машине, и у тебя ещё останется, и даже внукам твоим хватит, чтоб ты был здоров!".
Мицхак послушался совета, списался с кем надо, и поехал в эту самую Бельгию. И вот эти самые кто надо устроили ему вечер, на котором слушать молодого скрипача будет тааакой авторитет в скрипичной музыке! Который скрипками Страдивари печку топит, когда холодно, и которого так уважает и боится вся эта рок-н-ролльная шваль, что ближе пяти кварталов от его дома не включает радио-шмудео, не говоря уже о гитарном перезвоне.
И вот настал волнующий вечер, вошёл этот авторитет, этот мастер смычка, этот гений пассажей и пиццикат, престарелый и убелённый сединами, в таком костюме, что Мицхаку сразу же захотелось себе такой же, но такой костюм выдают, когда у тебя уже есть и яхта, и самолёт.
Авторитет был молчалив, и, как сказали знающие люди, вообще не говорит. Но потом напишет свой отзыв, и если отзыв будет хорош, то можно в самые великие концертные залы пинком открывать дверь.
Юноша справился с волнением, взял скрипку и сбацал что-то там из Паганини. Потом ещё из кого-то хорошего, но менее популярного, что, однако, простым произведение не делало, а напротив - такая сложность, что его и не играет никто, так, пару человек по всему миру, в том числе и Мицхак.
Авторитет во время исполнения, казалось бы, дремал, покачивая в такт головой, но как только смолкли последние ноты, сурово посмотрел на юношу, а потом вышел и уехал.
Оставшиеся выпили, поздравили молодое дарование и успокоили, мол, "ничего страшного пока что не произошло, надо дождаться рецензии мастера. А вот потом уже или радоваться, или идти портовым грузчиком".
Наутро доставили бумагу, которую никто прочитать не смог, ибо была она на новороманском языке, который слегка походил на все остальные, но вот чтобы точно перевести... Хотя нет, один из обслуги взялся. Благо текста было немного.
- Ну вроде так... "Слушал давеча юношу. Могу сказать, что скрипач он хреноватый".
Мицхак опал, гости хмыкнули и разошлись. Жизнь была окончена раз и навсегда. Случившийся поблизости менеджер одного из ночных клубов стряхнул пепел Мицхаку на плечо и взял его на работу тапёром.
Конечно, пытался Мицхак выступать и для приличной публики, на званых ужинах и закрытых вечеринках, но чуть только завороженно застывали гости при волшебных звуках скрипки, как какой-то сволочь шептал - "А! Дак это ж тот парень, который хреноватый скрипач?", после чего внимание угасало, начинались разговоры и даже, Господи прости, танцы.
Прошло пару лет, и в определённый момент светоч скрипичной музыки, гений вибрации и в целом авторитет спросил кого-то из приближённых - "А где и что случилось с тем молодым человеком, которого я слушал? Не помер ли?".
- Нет, - отвечают, - не помер. Но в соответствии с вашим отзывом прозябает в одном из ночных клубов.
- Какого? - возмущённо переспросил авторитет, - Я ж ему блистательный отзыв дал?!
- Да вы вроде написали "хреноватый".
- Вот вы дебилы-неучи! Я написал "xpertissimo", что значит "превосходный"! А "хреноватый" это "expertimus"!
Досадная ошибка выяснилась, Мицхака поздравили, выгнали из клуба в большой мир, но даже когда он выступает в лучших концертных залах, завсегда найдётся какой-нибудь юморист, который шепнёт окружающим - "хреноватый какой-то скрипач!" и торжество музыки окажется безнадёжно смазано весёлым женским смехом.
Война
…нет, ты спроси у сантехника, любит ли он это застрявшее в трубах дерьмо? У столяра спроси – нравятся ли ему сучки в досках или те неряхи, которые оставляют незатушенные сигареты на краю стола, из-за которых подпалины; музыкантам нравится ли тупая публика, не способная оценить синкопу?
Ну так же и мне не нравится война как таковая - лишения, дождь, пули, офицеры, сухие пайки. Враги, наконец.
Но! как сантехнику нравится его возможность с умным видом говорить – «Купи разъем на 64, и я поставлю его тебе за 500»; в доме, где биде стОит как его годовая зарплата;
Как столяру нравится стол два на четыре, который неудобен в использовании, но зато является предметом гордости и обеспечивает семью столяра на полгода безбедного существования;
Музыканту нравится вставлять в пьесу ноты, смысл которых простому слушателю непонятен, но делает жующего и пьющего в ресторане подопытным животным…
Так и мне нравится война, которую я ненавижу. Но это моя профессия, я пришел сюда добровольно, я несу автомат, гранаты и ответственность за безопасность своей страны или еще какую-то ответственность – хрен ее пойми, дали приказ, значит – несу.
В военных действиях, как и со сломанной ногой, есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, ты не можешь самостоятельно выбрать майонез и оливки в супермаркете; с другой – тебе все приносят, жалеют и прощают. А вы когда-нибудь пробовали заниматься сексом со сломанным ребром? Двигаться самому не нужно, все делают за тебя и постоянно спрашивают – «а как еще ты хочешь? Быстрее, медленнее? Сверху? Сбоку?».
Сначала, как и в любом другом деле ты новичок, тобой все помыкают, заставляют таскать тяжелые вещи и делать грязную работу. Но ты терпишь, потому что знаешь – все закончится хорошо, а эти лишения и унижения закалят твой характер и ты будешь испытывать их еще не раз – во время военных действий, и это плата за то уважение, которое тебе будут оказывать односельчане.
То же самое уважение, как со сломанной ногой, но уже установленное законодательно, принадлежащее тебе по праву, выстраданное в прямом и переносном смысле этого слова.
Так что самое мелкое страдание во время подготовки к тяжкому ратному труду, если хочешь, можешь представлять себе в виде золотой монеты, падающей тебе в карман.
После тягот и лишений подготовки, когда ты не можешь выместить злобу, накопившуюся на своих начальников и старослужащих, начало военных действий в радость. Это можно сравнить с больным зубом – вот он у тебя болит, вот его у тебя вырывают, как бы мстя ему за эту боль. Но вот ты остаешься жить, пусть через унижения и боль; но зубу еще хуже – он, окровавленный, лишенный родного рта, валяется в стальной миске для плевания – жалкий, маленький, изъеденный кариесом.
Чем больше ты страдаешь – тем больше наслаждение наградой. Но не официальной наградой, в виде медали или дополнительного отпуска – а наградой моральной, то есть тем правом, которое ты себе получил как во время военных действий, так и во время мучительной подготовки, лишений, ночевок на открытом воздухе, комаров, тяжелых башмаков, смрада пропотевших маек (не одной майки, а многих!), затяжных лекций старших по званию представителей генштаба и многих других тягот жизни мужиками без баб на свежем воздухе.
По возвращению с театра военных действий мы всегда вечеринки устраиваем. И даже там, на передовой – приглашаем гражданских, девок, музыкантов, поваров японских, французских. Ведущий вечеринки если лох – получает от нас прямо в зале. Если король – то ждет от нас на заднем дворе. Знай, кто здесь герои.
Очередного мы встретили на заднем дворе после вечеринки и дали ему как следует. Втроем, не всей ротой. Мог бы отбиться, если крутой. Но он оказался не крутой, и мы его отметелили за милый мой. Знай, кто тут герои. Герои – это мы.
Мы – это те, кто отжимается на передовой. Кто пешком взбирается на холм. Залегает. Ждет танков. Сбивает каблуки спускаясь, жарится на солнце в полной выкладке и мерзнет в холода в дозоре и карауле.
Первая война мне не понравилась. Так себе была война. Кормили плохо, развлечений никаких. Долгие марш-броски. Врагов не видели практически, селения проходили наши, питались хлебом-солью-вином, два раза жарили случайно задавленных танком поросят.
Соответственно, наград мало, славы никакой, плата умеренная, из сувениров наши же гильзы и навык готовить самогон в полевых условиях.
Вторая война была… не сказать хуже, но как в игровых автоматах. Коротко, опять таки у нас; дошли слухи, что один взвод нарвался на наших же и всех положили. По пьянке зарезали в баре парнишку из нашего взвода, здорового, но тупого. Родителям его послали денег, хоронили красиво. Немного страшно; взводного укусил клещ, но спасли и отправили домой с полным пансионом и золотыми лычками. Спалили два поселка, несколько автомобилей отобрали, разобрали, деньги отправили домой на радость женам и просто девчонкам – у кого были. У кого не было – пропили.
Следующая война случилась – просто супер! Не у нас, делай что хочешь! Враги по горам, в лесах, а мы по поселкам и городишкам – напились, наелись, настрелялись! Были, конечно, и убитые, и раненые. Но привыкаешь. Зато удовольствие какое шмальнуть ракетой, потом автоматом, а потом ходить по поселку и собирать в сувениры бронзовые ножики, фигурки из красного дерева, веревки с узлами какими то хитромудрыми. Не продать, но приятно – доказательство, что был, убил, овладел. То есть признаки героизма на лицо.
Потом был отпуск дома, почти год. Чуть со скуки не подохли. Человека три подохли – со скуки давай чудить, ну, и перечудили малость. Один сам, двоих пацаны – пожалели потом, что натворили. Ну, как пожалели? Кто в их семьях остался, те пожалели. А нас психолог проверил – да, тяжелая психическая травма. Двоих с такой дрянью взяли, что штатскому пожизненное, а нам хоть бы хны – свои парни в форме, знают тяжелую долю служивого.
Утром кто в город на завод, кто на трактор, кто в правление - а ты к обеду в форменных штанах с накаченными в учебке мускулами во дворе с топором рубанул петуху (прости, мама, так и не научился навскидку петуха от курицы) голову, запек, проверил самогонку, батину тачку из сарая вывел, в город поехал, кино посмотрел, в баре посидел; не смог. Пьяный, что ли? Или они что в кашу добавляют? Или грибы, травушка, таблетки – где его ищи, кто продал, все на одно лицо. Под утро домой три часа из райцентра добирался. Остановили пару раз дядя Женя и Палыч – с героя спрос не велик, сравнили размер медалей, хлопнули памятную не чокаясь – и в койку, до следующего обеда или призыва.
Следующая война.
Что сказать? Неделю по сопкам. Или холмам, или дюнам, но задолбались вверх-вниз. Потом стреляли по точке 2-14, артиллерия подоспела, вышли на 4-12, обстреляли что-то. Пришел представитель Генштаба, сказал, чтобы к месту обстрела не ходили. Перекинули на 20 километров к востоку, окопались, прождали три дня. На третий день приехала бригада артистов, местные баранов жарили, на сопелках грустных играли, плясали. Девки у них строгие, с братьями ихними двое наших пошумели.
В общем, за троих наших мы два села вырезали нахрен. С мужиков начали, но когда дети-женщины стали с калашами выбегать, то взялись по серьезному и выжгли все к чертовой матери.
Приехал представитель местного самоуправления, флагом махал, непонятно говорил, хлебом-пойлом к миру призывал. Мы с похмелья ничего не поняли, но остались в лагере и двое суток сувениры разбирали. В поселок не пошли. А потом что-то шарахнуло в лесу, пожар, крики, стрельба, все мечутся, капитан в нижнем белье с какой то бабой полуголой орет: «В ружье! Собраться у штаба!». Ротный правильную тактику выбрал – отошли за опушку и часа полтора слушали взрывы и стрельбу. Когда все стихло, разбудили, кто заснул и пошли туда. Автоматы на взводе, гранаты в руках. Потихоньку. По рации сказали, что наши вроде отошли, а там, где мы залегли, наших не осталось. Соответственно, стреляли на звук, гранаты метали, прислушивались – пробились без ответного огня к поселку и забросали его нахрен из гранатометов.
Как выяснилось, напрасно, там врагов никаких не было, но война есть война, всякие штуки бывают и наших по горячке вырезают повзводно – отделению прописали медали и ордена, за некорректную постановку задания писаря в штрафбат закатали, президент с президентом перетерли по пацански и снова нам до дому, с почетом, пайком и регалиями.
Молодец наш капитан! В Совет прошел, правильно говорил, пенсию, квартиры, тачки – все выбил. Даже билеты на самолет бОшку лечить ежегодно.
У меня батя тоже вояка был. Но его сначала ранили, а потом привалили. Мать хату получила, пенсию – на то и жили. Да, трудно в стране. Соседские гражданские с хлеба-картошки на воду, все во имя демократии.
А я вам так скажу: в жопу это все прозябание! Образование, учебники, учителя. В жопу заведения учебные, вплоть до университетов престижных. В жопу мерчандайзеров, презентаторов, имиджмейкеров, прочую ботву. Были всегда, есть и будут герои. И я, бля, тоже герой. Вам до пенсии лет двадцать, а я уже огонь и воду прошел, лишения терпел, кровью заработал право – и теперь терпи меня, страна родная, если я что тут случайно бампером зацеплю.
Дело в следующем: выбирай, как жить – или ты серенько на работу ходишь, на тракторе, на почте, в телевизоре, в забое; а если же ты настоящий, живой, резкий, особенный-безбашенный и круче всех – то это тебе к нам, героям. И не важно, где у тебя театр жестких действий, на огневой высоте или при ограблении, самое важное, что ты парень рисковый, и для счастья своих близких, потомков и самого себя готов в огонь, воду и медные трубы – наш ты человек!
И, мля, слава героям!
Неотвратимость
Гриша проснулся трудно, открыв сначала левый глаз, потом правый, по