Вильгельм ДИЛЬТЕЙ (1833-1911)

45. Г – уже не как методология истолкования текстов, а как методология наук о духе.

46. Исходил из философии жизни.

47. Науки и духе и науки о природе («два полушария интеллектуального глобуса»). Науки о природе занимаются внешним по отношению к человеку предметом, науки о духе – заняты человеч.отношениями: «Факты, относящиеся к обществу, мы можем понять только изнутри, только на основе восприятия наших собственных состояний… С любовью и ненавистью, со всей игрой наших аффектов созерцаем мы исторический мир. Природа же для нас безмолвна, она нам чужда, она для нас внешнее. Общество – наш мир». Противоположение – относительно, потому что жизнь = психофизиологическое единство. Специфика наук о духе – в преимущественном применении Г., интерпретации: «Понимание и истолкование – это метод, используемый науками о духе»

48. Расшир-е области приложения Г. – не только к прошлому, но для любых проявл-й жизни.

49. Предмет понимания – внутренний мир человека, но объективированный вовне, проявившийся в виде права, религии, языка, морали и т.п. Иначе бы индивиды были непроницаемы др. для др. (нужен выход за пределы чисто психологического подхода) – путь феноменологии?

Ганс-Георг Гадамер (р. 1900-2002)

51. Влияние Хайдеггера (ученик). «Истина и метод» (1960)

52. Г – не методология наук о духе (как у Дильтея), Г = универсальная ф-я современности.

53. Должна дать ответ на ?: как возможно понимание окр.мира? Надо «пробиться к самим вещам» Þ для этого дать «прозрачное» описание ситуации, избегая произвольности. Подчинить себя предмету.

54. Инаковость текста (наша ментальность и текст – разные). Невозможно встать на место творца текста – всегда сохраняется дистанция. Реконструкция нереальна, создается новая конструкция.

55. Пред-понимание: Толкователь всегда читает текст с опред.ожиданием, к-рому устраивают очную ставку с фактами (текстом) – пред-понимание.

56. Пред-понимание = традиция, а мы всегда в ней, не м.б. от нее свободны, в ней дано прошлое. Нельзя ни критиковать, ни воспевать традицию, ее надо понимать в контексте герменевтического целого.

57. Проблема интерпретации. Иногда интерпретируют текст так, как автору и в голову бы не пришло (напр., Апдайк – «Гертруда и Клавдий» и т.п.) Но такие интерпретации тоже имеют смысл! Ведь автор – элемент случайный, текст же имеет свою независимую от него жизнь (как и в науке – ученый никогда не знает всего о своей теории). Надо понимать прежде всего «дело», а не чужое мнение. «Понимание может выходить за пределы субъективного замысла автора, более того, оно всегда и неизбежно выходит за эти рамки».

58. Принципиальная открытость интерпретации, ее процесс никогда не может быть завершен + Неотделимость понимания текста от самопонимания интерпретатора.Надо не воссоздавать первичный смысл, а создавать смысл заново. Интерпретация = диалог прошлого и настоящего.

59. Герменевтический круг. Мысль о нем – еще у Шлейермахера.

60. «Процесс понимания постоянно переходит от целого к части и обратно к целому. Задача состоит в том, чтобы концентрическими кругами расширять единство понятого смысла». Нет начала и конца. Циклическое нарастание понимания. То есть герменевтик никогда не вступает в герм.круг, но никогда его и не покидает

61. Горизонты ситуации. Историчность мышления, его определенность местом и временем, «ситуацией, в к-рой человек себя застает». То, что мы можем увидеть из какого-то пункта = горизонт. Герменевтик постоянно расширяет свой горизонт. Когда горизонты расширяются Þ встречаются Þ возникает понимание. Таким образом, понимание – это не перенесение себя в чужую субъективность, а расширение своего горизонта.

Эмилио Бетти (1890-1968)

63. «Общая теория интерпретации» (до Гадамера).

64. Интерпретация как реконструкция послания.

65. Треугольник: субъективный дух автора – объективность текста – субъективный внутр.мир интерпретатора.

66. Сформулировал 4 канона герменевтической процедуры:

67. 1. Автономия объекта (т.е. текст = продукт человеч.разума, в нем уже заложено активное начало, он уже хочет что-то «сказать». Поэтому надо уважать объект, его автономию, и не привносить смысл извне). «Смысл надо не вносить, а выносить».

68. 2. Критерий тотальности или когерентности (части текста м.б. поняты только в свете целого, а целое м.б. понято только вместе с частями).

69. 3. Критерий актуальности понимания (герменевтик не может полностью элиминировать свою субъективность, личный опыт и т.п.)

70. 4. Адекватность понимания (одного желания понять – мало, надо быть конгениальным тексту, нужна предрасположенность души, широта горизонтов герменевтика).

Поль Рикер (р.1913)

72. «Конфликт интерпретаций» (1969)

73. Г – не только метод, но и способ бытия.

74. Культура, история – символичны. Необх-ть интерпретации, дешифровки скрытого смысла. Как? Высветить «археологию» (прошлое), найти доступ к «телеологии» (будущее) = регрессивно-прогрессивный метод. Интерпретация = включение человека в контекст культуры.

75. О взаимодействии фс-герменевтического и научного подхода к миру: «Понимание без объяснения слепо, а объяснение без понимания пусто».

50 Характерные черты русской философской мысли. Основные вехи ее истории

В русской философии широко распространен взгляд о по­знаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайней форме, а именно в форме учения об интуитив­ном непосредственном созерцании объектов как таковых в се­бе. По-видимому, русской философии свойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматривать со­держание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное. В отличие от кантовского гносеологического идеализма русский интуитивизм является формой гносеологического реализма. Это нашло свое выражение, между прочим, в том факте, что русская философия, представленная братьями Трубецкими, предвосхитила западную философию, отказавшись от учения о том, что чувственные данные — это субъективные психические состояния наблюдателя, и признав их транссубъективный характер. Другим выражением этого реализма является доверие русских философов к мистической интуиции, дающей познание металогических принципов.

Идеал цельного познания, т. е. познания как органиче­ского всеобъемлющего единства, провозглашенный Киреевским и Хомяковым, привлек многих русских мыслителей. Однако этот идеал мог быть достигнут лишь в том случае, если подрациональный (чувственные качества) и рациональный (или идеальный) аспекты мира и сверхрациональные принципы даны в таком опыте, который сочетает чувственную, интеллектуальную и мистическую интуиции.

Киреевский и Хомяков говорили, что цельная истина рас­крывается только цельному человеку. Только собрав в единое целое все свои духовные силы — чувственный опыт, рациона­льное мышление, эстетическую перцепцию, нравственный опыт и религиозное созерцание, — человек начинает понимать истинное бытие мира и постигает сверхрациональные истины о Боге. Именно этот цельный опыт лежит в основе творческой деятельности многих русских мыслителей — В. Соловьева, кн. С. Трубецкого, кн. Е. Трубецкого, П. Флоренского, С. Бул­гакова, Н. Бердяева, Н. Лосского, С. Франка, Л. Карсавина, А. Лосева, И. Ильина и др.

Опираясь на цельный опыт, они пытались развить такую философию, которая бы явилась всеобъемлющим синтезом. Поразительный пример того духовного пути, который при­водит к цельному опыту, мы видим в биографии Трубецких. Они страдали от духовного опустошения потому, что жили исключительно теоретическим мышлением, основывающимся на чувственном опыте. Однако, развив свое миросозерцание, они обрели всю полноту жизни и богатство мысли, использовав все многообразие опыта, не исключая и таких его неуловимых форм, как эстетическое восприятие, нравственное сознание и религиозное созерцание.

Замечательно, что даже наиболее выдающиеся русские позитивисты — Лавров и Михайловский — в своих работах отстаивали единство (особенно Михайловский ) теоретической истины с такой истиной, как праведность. Таким образом, они полностью признали значение нравственного опыта. Вот почему русские мыслители встретили в штыки учение о борьбе за существование как факторе эволюции. Такая концепция эволюции определенно отвергалась не только Ми­хайловским, Кропоткиным, Данилевским, Чичериным, но даже и материалистом Чернышевским. Утверждение о том, что русские мыслители по преимуществу занимаются этикой, содержит лишь некоторую долю истины, ибо, даже занимаясь областями философии, далекими от этики, они, как правило, не упускали из поля зрения связь между предметами их исследований и этическими проблемами. Автор «Истории русской философии» (первый том который представлен на соискание степени магистра искусств в Парижскую духовную академию) отец Василий Зеньковский говорит, что в развитии русской философской мысли этика играет особенно важную роль. По его словам, даже воинствующие натуралисты и позитивисты считали, что этика занимает в философии господствующее и самостоятельное положение. Полным подтверждением этого служили работы Герцена и в еще большей мере Лаврова, Михайловского, Толстого и др. Отец Зеньковский отмечает, что и в наши дни этический персонализм является, по всей вероятности, наиболее характерной чертой русской философии.

Связующим звеном между подсознательными чувственными данными и сверхрациональными принципами является абстрактно идеальное бытие, познаваемое лишь посредством спекуляции, т. е. интеллектуальной интуиции. Русские фило­софы отличаются такой же высокой способностью к спеку­лятивному мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механистический материализм нашли в России широкое pacnpocтранение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все еще продолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей, адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией. Следует отметить, что эти люди всегда состав­ляют большинство. Но лишь немногие из русских философов-профессионалов были позитивистами или материалистами.

В русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетаются с верой во все многообразие опыта как чувственного, так и более утончен­ного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной инту­иции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности, но прежде всего они доверяют мистическому религиозному опыту, который устанавливает связь человека с Богом и Его Царством.

Главная задача философии заключается в том, чтобы раз­работать теорию о мире как едином целом, которая бы опи­ралась на все многообразие опыта. Религиозный опыт дает нам наиболее важные данные для решения этой задачи. Только благодаря ему мы можем придать нашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейший смысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт, неизбежно становится ре­лигиозной. Только христианство отличается высочайшими и наиболее завершенными достижениями в области религиоз­ного опыта. Все это дает основание полагать, что любая философская система, поставившая перед собой великие задачи познания сокровенной сущности бытия, должна руковод­ствоваться принципами христианства. Ряд русских мысли­телей посвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мировоззрения. В этом состоит наиболее характерная черта русской философии. Одни мыслители, как Соловьев, Флоренский, Булгаков, отличались широкой эрудицией; другие — выдающимся литературным даром. Ряд совершенно различных работ русских философов был переведен на английский, французский и немецкий языки. То, что все развитие русской философии нацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русская фило­софия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации.

2. 51. Основные направления и школы русской философии 19-начала 20 вв.

реподавание философии находилось под строжайшим государственным контролем, не допускавшим никакого философского свободомыслия по чисто политическим мотивам. Отношение государственной власти к философии наглядно выражено в известном высказывании попечителя учебных заведений князя Шаринского-Шихматова «Польза философии не доказана, а вред возможен».

Вплоть до второй половины XlX в. философская проблематика осваивалась вРоссии преимущественно в философско-литературных кружкахвнофициальных структур просвещения, что имело последствия двоякого рода.
С одной стороны, становление русской философии происходило в ходе поисков ответов на те вопросы, которые ставила сама российская действительность. Поэтому трудно найти в истории русской философии мыслителя, который бы занимался чистым теоретизированием и не откликался бы на животрепещущие проблемы.

С другой стороны – эти же условия привели к такому ненормальному для самой философии состоянию, когда при восприятии философских учений политические установки приобретали доминирующее значение и сами эти учения оценивались прежде всего с точки зрения их «прогрессивности» или
«реакционности», «полезности» или «бесполезности» для решения социальных проблем.[3] Поэтому те учения, которые, хотя и не отличались философской глубиной, но отвечали злобе дня, имели широкую известность. Другие же, составившие впоследствии классику русской философии, как, например, учения
К. Леонтьева, Н. Данилевского, В. Соловьева, Н.Федорова и др., не находили отклика у современников и были известны лишь узкому кругу людей. Лидеры славянофильства — А.С. Хомяков (1804-1860), И.В. Киреевский (1806-1856) — выступили с обоснованием самобытного пути исторического развитая России, не только отличного, но и в чем-то противоположного западноевропейскому. Плоды цивилизации в Европе, считали они, в общечеловеческом измерении оборачиваются скорее потерями, чем приобретениями, ибо они оплачены очень тяжелой ценой — потерей целостности человеческой личности, превращением человека из «образа и подобия божьего» в простую статистическую единицу буржуазного рынка. Что же можно противопоставить этому? Земельную общину и артель. А с ними — истины и заветы православия.

Такие идеи, возражали славянофилам западники (А.И. Герцен, Т. Н. Грановский, В.П. Боткин), не реалистичны, ибо Россия уже с петровских времен необратимо «привязана» к Западу. Но если даже эти идеи были и «безумны», то в России всегда ценилось «безумство храбрых». Спор славянофилов с западничеством XIX век разрешил в пользу последних. Причем проиграли не только славянофилы (в середине века), проиграли и народники (к концу столетия): Россия пошла тогда по западному, т.е. капиталистическому пути развития. Однако был ли этот приговор окончательным? XX век этот приговор, можно сказать, пересмотрел.

Западники(П. Чаадаев, Т. Грановский, К. Кавелин) связывали развитие России с усвоением исторических достижений Западной Европы. Западный путь развития – это путь общечеловеческой цивилизации. Духовный идеал – католическая вера, способная оживить православие и русскую историю (Чаадаев). Все западники недооценивали историческое и национальное своеобразие России, а многие затем пересмотрели свои взгляды и отказались от них (Чаадаев, Герцен).

Материализм (Н. Чернышевский, Н. Добролюбов, Д. Писарев и др.) и марксизм (Г. Плеханов, А Богданов, В. Ленин и др.). В России конца XIX – начала XX века существовало две разновидности материализма: антропологический и утилитарный.Чернышевский, исповедовавший антропологический материализм, считал, что вся природа развивается от низшего к высшему, что человек – часть природы, биологическое существо. С точки зрения Чернышевского, познание истины осуществляется в чувственных и логических формах, которые отличаются друг от друга лишь количественно. Практика у него определялась как деятельность людей по преобразованию природы. Ядром этической доктрины Чернышевского была теория «разумного эгоизма», отдающая предпочтение разуму перед волей, просвещению перед нравственным совершенствованием. В этой теории эгоизм рассматривался как природное свойство, а добро сводилось к такому поведению, которое полезно максимальному числу людей. Социальные взгляды Чернышевского были радикальны, но утопичны: он идеализировал крестьянскую общину, а в крестьянской революции видел панацею от всех социальных бед.

Поборником материалистического принципа был и Д. Писарев, развивший теорию реализма, суть которого состояла в том, что при изучении природы необходимо принимать в соображение только действительно существующие явления, а при анализе общества – реальные потребности человеческого организма.

Писарев возвел в культ естественные науки, нигилистически относясь к гуманитарным наукам и религии из-за их бесполезности, с его точки зрения, для человека.

Марксизм (Г. В. Плеханов, В. И. Ленин). Российский марксизм представляет собой многоплановое явление, вобравшее и отразившее всю сложность процесса развития России на рубеже двух веков. Одной из особенностей марксизма в России была его практическая направленность, связанная с задачей изменения общественно-политического строя. Первым российским марксистом, который взялся за теоретическое обоснование этой задачи, был Г. В. Плеханов. Г. Плеханов становится первым пропагандистом и теоретиком марксизма в России. В своих работах он много внимания уделяет вопросам материалистического понимания истории, проблемам исторической необходимости, свободы, диалектике взаимоотношений общественного бытия и общественного сознания, теории классовой борьбы и др. В понимании истории Плеханов разделяет взгляды К. Маркса, считая всеобщей причиной общественного движения, развитие производительных сил, изменение которых обусловливает изменения в общественных отношениях людей. Творец истории для Плеханова – народные массы.

Дальнейшее развитие марксизм в России получает в трудах основателя политического течения, названного большевизмом. Теоретическая разработка В. Лениным проблем социального развития была неразрывно связана с практикой революционной деятельности. В его работах по социальным проблемам анализируются вопросы, связанные с пониманием роли народных масс и личности в истории, классов и классовой борьбы, сущности и роли государства. Он занимается разработкой теории государства, исследует сущность революции, демократии и диктатуры пролетариата.

Религиозная философия (В. Соловьев, Н. Федоров, С. Булгаков, Н. Бердяев, П. Флоренский и др.). Ведущими идеями русской религиозной философии этого периода были соборность, всеединство и абсолютная ценность человека. Под соборностью понималось единство людей на основе любви к богу и друг другу. Соборность проявляется в коммунитарности, общности людей и не знает над собой никакого внешнего авторитета.

Всеединство понималось в трех аспектах:

- гносеологическом – как единство трех видов знания: эмпирического (науки), рационального (философии) и мистического (религиозного созерцания), которое достигается не в результате познавательной деятельности, а интуицией, верой;

- социально-практическом – единство государства, общества, церкви на основе слияния католицизма, протестантизма и православия;

- аксиологическом – единство трех абсолютных ценностей добра, истины и красоты, при условии примата добра. Абсолютная ценностьчеловека определяется тем, что он стоит выше мертвой, слепой природы (Ф. Достоевский, Л. Толстой, Н. Бердяев и др.).Духовный мир человека двойственен. Ему изначально присуще зло. Он своеволен.

52.Постмодернизм. Идеи и представители

Постмодернизм – это широкое явление современной культуры, включающее в себя образ жизни, образ мышления, в том числе проявляясь в экономике и политике.

«Датой рождения» постмодернизма многие называют 1972 год, но связывают его с разными событиями. Одни указывают на выход в свет книги «Пределы роста», подготовленной Римским клубом, в которой делается вывод о том, что если человечество не откажется от существующего экономического и научно-технического развития, то в недалеком будущем оно испытает глобальную экологическую катастрофу. Применительно к искусству американский теоретик и архитектор Ч.Дженкс называет дату 15 июня 1972 года, считая ее одновременно и днем смерти авангарда, и днем рождения постмодернизма в архитектуре, поскольку в этот день в американском городе Сент-Луисе был взорван и снесен квартал, считавшийся подлинным воплощением идей авангардистского градостро Философия постмодернизма базируется на выводах структурализма и постструктурализма (Р.Барт, Ф.де Соссюр, М.Фуко и др.), согласно которым язык обладает определенной субстанциальностью, т.е. не просто пассивно отражает некоторую внеязыковую реальность, а живет своей собственной жизнью, является причиной самого себя, говорит о самом себе. Язык есть универсальный феномен, т.к. всё созданное человеком есть язык. В принципе субстанциализация языка не является открытием структуралистов, она встречается в средневековой схоластике, у М.Хайдеггера, в герменевтике. Но точкой отсчета впервые сделал эту идею структурный лингвист Ф.де Соссюр.

Вслед за структурализмом в постмодернизме вся культура, вся человеческая реальность объявляется знаковой системой («словарь» и «энциклопедия» у У.Эко, «космическая библиотека» у В.Лейча, «текст» у Ж.Деррида). В постмодернизме язык обладает такими свойствами:

а) Активность, способность порождать смыслы, а не пассивно отражать мир. Таким образом, смысл не предшествует языку, а наоборот непрерывно производится языком.

б) Власть языка над культурой и субъектом. Более того, сознание человека рассматривается как функция языка. Язык, рождая новые смыслы, формирует субъекта, определяет способ и содержание человеческого мышления.

в) Функционирование («порождение») языка происходит бессознательно.

г) Язык абсолютно свободен, лишен жесткой структуры, будучи организован как ризома, и полисемантичен.

д) Источником смысла является не Автор, а Читатель (интерпретатор). Поэтому центральное место в языковых процессах занимает не Письмо (создание текста), а Чтение (как интерпретация и рождение смысла). Процесс письма «затягивает» автора, ведет его за собой, порождает новые смыслы; при этом важно не только «что» говорится, но «как» говорится.

е) Порождение и восприятие текста всегда есть игра (без цели, без центра, т.е. основной идеи, без предсказуемости и т.п.).

ж) Язык (текст) всегда принципиально открыт, не завершен.

По выражению Джеймисона, культура постмодерна - еще «более человеческая», чем прежняя, т.к. становится абсолютно искусственным явлением, порывает с природой, с реальностью, с объективными смыслами, с Богом, с Духом и становится текстом (языком), сознается именно как язык. Таким образом, язык не только субстанциализируется, но и гипостазируется (греч. – наделение отвлеченного понятия, свойства, идеи самостоятельным бытием). С этой общей установкой философии постмодернизма связаны все остальные ее идеи и понятия. Рассмотрим некоторые основные (общепризнанные) категории постмодернистской философии.

ительства. Постмодернизм как философский феномен в принципе не может быть рассмотрен в качестве монолитного, характеризуясь не только атрибутивной, но программной плюральностью, объективирующейся в широком веере разнообразных проектов.

В целом же постмодернизм можно оценить как радикальный семантизм, плюрализм, релятивизм, скептицизм, агностицизм, радикальную деконструкцию всего и «расчеловечивание» культуры.

Постепенно постмодернизм утверждается во всех сферах культуры.