Различие целесообразности и смысла человеческого существования
ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ - соответствие явления или процесса определённому (относительно завершённому) состоянию, материальная или идеальная модель которого представляется в качестве цели. Ц. рассматривается, с одной стороны, как имманентная (внутренняя) взаимосвязь объекта самого по себе, а с другой — как некоторое отношение в сфере взаимодействия объекта и субъекта. Отношение Ц., характерное для человеч. деятельности, вместе с тем может выступать в качестве науч. принципа исследования структуры и функций саморегулируемых и эквифинальных систем (т. е. систем, способных достигать одинакового конечного результата независимо от начальных условий). Генетически понятие Ц. связано с целеполаганием как существенным элементом человеч. деятельности, характеризующим как мыслит. процессы, так и предметную деятельность человека, прежде всего — процесс труда.
Смысл жи́зни, смысл бытия́ — философская и духовная проблема, имеющая отношение к определению конечной цели существования, предназначения человечества, человека как биологического вида, одно из основных мировоззренческих понятий, имеющее огромное значение для становления духовно-нравственного облика личности.
Вопрос о смысле жизни также может пониматься как субъективная оценка прожитой жизни и соответствия достигнутых результатов первоначальным намерениям, как понимание человеком содержания и направленности своей жизни, своего места в мире, как проблема воздействия человека на окружающую действительность и постановки человеком целей, выходящих за рамки его жизни. В этом случае подразумевается необходимость найти ответ на вопросы:
· «В чём состоят жизненные ценности?»,
· «Что является целью (чьей-то) жизни?» (либо наиболее общей целью жизни человека как такового, человека вообще),
· «Зачем (для чего) мне жить?».
Новизна в постановке и обсуждении проблемы человека в постклассической философия XX века.
Постклассическая философия – условное название послегегелевского этапа развития западноевропейской философии XIX — начала XX в. Под постклассической философией принято понимать совокупность разрозненных философских течений, возникших в Западной Европе в 19 ст. вне пределов немецкой классической философии. Последняя, однако, имеет самое прямое отношение к возникновению этих течений, ибо она самим фактом своего присутствия и влияния на умы современников, стимулировала критическое отношение к себе и стремление ее преодоления.
Представители постклассической философии выступали против классического идеала рациональной философии Нового времени. Характерным для этого течения являлось большее внимание к проблеме человека, попытки рассмотреть его в «целостности» и во всем многообразии его душевных сил или выделить отдельные аспекты его природы в качестве основных, фундаментальных («воля» у Шопенгауэра, «воля к власти» Ницше). Общим для всех этих усилий было то, что они находились в оппозиции к традиционной идее «разума» и соответственно к немецкой классической философии. Понятие «человек», или «жизнь», становится одним из ключевых для этой традиции. К постклассической философии в широком смысле относят Ницше, Дильтея, Бергсона, Шпенглера, Зиммеля, Клагеса, Шпрингера и др. Значительную долю ответственности за объединение всех этих разнородных философий в одно «течение» несет работа Риккерта«Философия жизни» (1920), в которой автор пытается опровергнуть идеи, приобретающие необычайную популярность в первых десятилетиях 20 в., и показать, что они являются симптомом общего кризиса философии. Исход противостояния постклассической философии и неокантианства складывался в 1920—30-е гг. не в пользу последнего течения. Так, Кассирерв известной дискуссии 1929 в Давосе с Хайдеггером жаловался на несправедливость молодого поколения философов, отождествлявших неокантианство с устаревшей философией и обвинявших это течение в кризисе, в состоянии которого философия к нач. 20 в. оказалась. Общее критическое отношение постклассической философии к Кантудействительно было воспроизведено в отношении экзистенциальной философии (в первую очередь Ясперса) к неокантианству. Тенденции постклассической философии оказывают сильное влияние на школу немецкого романтизма. Рациональности мышления противопоставляется (в.т.ч. у Шлейермахера, Новалиса) непосредственность веры и живые потребности «глубин души»
Постклассическая философия постоянно эксплицируют и переосмысливают наиболее общие идеи, представления, формы опыта, на которых базируется культура и общественно-историческая жизнь людей. В то же время две эпохи в развитии европейской философии существенным образом различаются: отношением к предшествующей философской традиции, характером философского знания и его критериев, взаимоотношением с другими типами знания, особенно научного, характером проблемного поля. Классическая философия развивается на основе традиций рационализма; придерживается понимания истины как достоверного знания; демонстрирует противостояние материализма и идеализма. Постклассическая философия предъявляет серьезные претензии разуму; интенсифицирует интерес к «человеку-в-мире»; обнаруживает стремление к анализу различных типов языковой реальности; характеризуется значительной фрагментацией проблемного поля и плюралистичностью. Такое состояние философии детерминировано социальной базой и социальной ангажированностью философии XIX – XX вв. Общая тенденция культуры к специализации деятельности обусловила партикулярность и дисциплинарность философского знания.
99. "Человек в мире" и «мир человека»: методологические аспекты рассмотрения.
В ходе своего эволюционно-исторического филогенеза человек обрел настолько уникальные возможности и способности отражения мира, что навсегда утратил изначальность своего существования в мире как в чистой реальности, помимо которой он существовать и не мог. С этой утратой связано зарождение той самой великой тайны мира, которая навсегда останется для человека вечно непостижимой.
С появлением религии, науки, искусства, техники перед человеком открылась почти ничем не ограниченная возможность объективировать свои образы и иллюзии. Современный человек как бы «обожествился» тем, что начал строить особый виртуальный мир, способный оживлять любые желания, иллюзии, замыслы и намерения. Эти иллюзии могут становиться настолько значимыми, что способны вытеснять даже и самого человека из той реальности, за пределами которой мир никогда прежде не существовал.
В итоге между миром и реальностью человек прочертил такую черту, которая сразу же стала и внутренним разломом для всего человеческого бытия. Теперь для человека мир — это не только реальность, а реальность — это не только мир. Иначе говоря, реальность приобрела такое «Нечто», которое превратило ее в «Ничто».
Очеловечивание мира сопровождается расчеловечиванием человека. В этом фундаментальном противоречии человека с миром скрыт один из существенных механизмов истории. Что происходит в этом механизме — раскачка маятника или уравновешивание «весовых категорий» между человеком и миром? В какую эпоху, куда и как может раскачиваться этот маятник истории, или же он зависнет между уравновешенными чашами весов, соизмеряющих человечность мира со всемирность человека? Пока на эти основные вопросы мы не получим вразумительных ответов, не может быть и речи о предрекаемом Фукуямой конце всемирной истории.
Соотношение человека с миром раскрывается в ходе анализа таких признаков как многомерность и совершенство. Проблема многомерности человека и мира тесно связана с проблемой их гармонии и совершенства.
Многомерность не только открывает перед человеком весь мир и скрытые в мире возможности, но и самого человека делает открытым для всего мира. Многомерность мира своеобразно отражается и в многомерности человека, — в разных его способностях, состояниях и свойствах. Соизмеряя свою многомерность с многомерностью мира, человек может попадать в такие ловушки, которые парадоксальным образом формируют одномерного человека.
Многомерность человека можно в сопоставительном виде представить и выразить через три способа бытия, отличающиеся друг от друга по качеству и степени совместимости и соразмерности человека с миром.
Во-первых, — это человеческий способ бытия, сполна соответствующий природе («первосущности») самого человека. В первозданном человеческом способе бытия разные формы реальности (физическая, биологическая, социальная, духовная реальность) пребывают в своем естественном сочетающемся состоянии. Механизмы социальной адаптации функционируют здесь в таком направлении, чтобы содержание и различные формы реального человеческого бытия через влияние друг на друга всегда стремились к своему естественному соответствию родовой сущности человека. Результатом социальной адаптации здесь становятся такие качества как сплоченность, сострадание, солидарность, сотрудничество, справедливость и др., в которых проявляется суть человечности.
Во-вторых, — это нечеловеческий способ бытия, в котором человек открывается перед сущностью мира, перед сущностью иной природы и всего, существующего помимо человека. С этой сущностью мира человек по необходимости считается в той мере, в которой она определяет границы человеческого бытия. Нечеловеческий способ бытия человека всегда выражает различные попытки искусственного очеловечивания вне-человеческого мира. В соответствии с таким обстоятельством механизмы социальной адаптации здесь функционируют в обратном направлении — в направлении «отчуждения», отступления от актуализирующихся интенций человеческой сущности, выходящих за пределы своего естества и явно противоречащих сущности самой природы вообще.
В-третьих, — это античеловеческий способ бытия, который человек вынужден творить внутри своего человеческого бытия. Античеловеческое бытие — это, как бы, грех человека перед своей сущностью, — это его вынужденная расплата за то, что он уже очеловечил какой то фрагмент своего нечеловеческого бытия и, тем самым, создал в своем существовании проблему самоотчуждения.
Здесь скрыта одна из глубоких тайн человечности, под покровом которой происходит расчеловечивание, развенчивание, обесценивание одних форм жизни во имя очеловечивания и возвеличивания других форм жизни. Механизмы социальной адаптации в таких условиях предназначены для защитного «обволакивания» античеловеческого бытия, т.е. для того, чтобы сделать последнее подконтрольным в отношении к тенденциям дальнейшего развития человеческого бытия. Вот почему бесчеловечное превращение человека-пролетария в «самоотчуждающуюся вещь», в средство рабского, изнурительного труда получает свое историческое оправдание в дальнейшем развитии самой человечности.
Таким образом, открывая различные способы освоения мира, постигая свою всемирность, человек ставит себя перед колоссальной угрозой утраты своего человеческого облика, своей человечности. Эта угроза с каждым новым открытием мира возрастает и требует, чтобы ее принимали такой, какая она есть.