Б. Тождество и различие условий жизни и творчества

Гегеля и Энгельса.

Условия жизни и творчество двух великих мыслителей отчасти совпадают, в том числе по предмету и методу исследований, а отчасти — различаются.

Совпадение обусловлено тем, что, во-первых, предметом их исследований были общие законы развития природы, общества и мышления. И тот, и другой были учеными-энциклопедистами, людьми чрезвычайно широких и глубоких познаний во многих отраслях науки. Оба мыслителя пользовались одним методом познания, разрабатывали всеобщий метод исследования — диалектический, причем Энгельс строго следовал логическим законам, сформулированным Гегелем, как с объективной, так и с субъективной стороны. Во-вторых, оба жили в одну историческую эпоху — в эпоху окончательного крушения феодального устройства общества и государства, хотя Энгельс застал и новую эпоху – эпоху пролетарских революций и диктатуры пролетариата. В-третьих, их молодость и начало научной и практической деятельности приходятся на время буржуазных революций. В-четвертых, они подходили к явлениям окружающего мира, как к постоянно развивающимся, находящимся в универсальном взаимодействии. В-пятых, для них не было тем, стоящих вне критического рассмотрения, всё исследовалось ими самостоятельно. Но между ними есть и различия. Гегель вступал в жизнь во время Великой французской революции, которую горячо приветствовал вместе со своими друзьями — Гёльдерлином и Шеллингом — и сохранил симпатию к ней до смерти. В период, когда его родину, Германию, оккупировала французская армия во главе с Наполеоном, он увидел прогрессивный характер деятельности Наполеона. Гегель встретился с Наполеоном на улице и потом дал ему высочайшую в его понятиях оценку: «Это был мировой дух на коне». Энгельс начал свою практическую и научную деятельность также в период революции — буржуазной революции 1848 года. Но это была не просто буржуазная революция в одной стране — в Германии, а революция общеевропейская, которая прокатилась освежающей грозой по старейшим феодальным монархиям Европы. Энгельс наблюдал не только расширение революции, но и её углубление за счет включения новой экономической и политической силы — организованного в профсоюзы, и даже в партии, рабочего класса. А в 1871 году он стал свидетелем первого крупного самостоятельного политического выступления пролетариата в форме Парижской коммуны. Поэтому его подход к изучению наук стал более радикальным и практически направленным. Также Энгельс работал в ситуации, когда на его глазах происходил значительный рывок в развитии науки. В зрелые годы он связал этот переворот в науке с тремя великими открытиями в естествознании: с открытием органической клетки (Т.Шванном и М. Шлейденом), способа происхождения видов животных посредством наследственности и приспособления (Чарльзом Дарвином) и закона превращения энергии (Р.Майером и Д.Джоулем). Более глубокое естественнонаучное познание мира также давало основание для более глубоких и более истинных обобщений. Творчество Энгельса опиралось на достаточно сильно проявившиеся к 1830–1840 годам плоды промышленной революции, проходившей сначала в Англии и Франции, а затем развернувшейся в Германии и во всем мире. Эта революция привела к невиданному ранее росту производительных сил общества за счет бурного повышения производительности труда, к бурному росту рабочего класса как момента этих производительных сил, к энергичному развитию грамотности и квалификации рабочих, к их большей организованности и к современным формам рабочего движения, в том числе — профсоюзов. Все это убеждало его в первичности и в громадном значении практики в познании мира. Гегель уже понимал роль практики в процессе познания, но у него сама практика носит скорее характер практики познания, практики духовной деятельности. Наконец, Энгельс вступил в жизнь в ситуации, когда было уже готово здание философской системы Гегеля с её гениальным основанием — «Наукой логики». Так что начавший смолоду изучать диалектику у гениального предшественника, Энгельс сразу получил более глубокую методологическую подготовку. Именно эта подготовка позволила Энгельсу уже в молодые годы сделать ряд важнейших наблюдений и написать несколько выдающихся произведений.

В. Уяснение Ф.Энгельсом диалектического

Метода познания

Восприятие гегелевской диалектики произошло не в один момент, не сразу, а в ходе долгого изучения Энгельсом сложностей «Науки логики». В юности Энгельс наблюдал, как дважды за короткое время философию Гегеля пытались опровергнуть. Поэтому Энгельс мог убедиться, с одной стороны, насколько логичной и органичной была система Гегеля, а с другой – несмотря на довольно юный возраст, смог понять, насколько фальшивой была попытка ниспровержения системы Гегеля. Поэтому написал весьма остроумную статью с критикой Шеллинга, «философа во Христе». Это стимулировало Энгельса к более глубокому изучению методологии, и он стал специально подробно изучать философскую систему Гегеля и в том числе «Науку логики». Вскоре он стал свидетелем другого отрицания Гегеля: на авансцену философии выдвинулся молодой Людвиг Фейербах. Фейербах верно увидел главную слабость гегелевской системы, да и всей немецкой классической философии, — опору на идеализм, на религиозную традицию, неизбежно ограничивающую человеческое познание. И Фейербах остроумно доказал, что не бог создал человека и вдохнул в него разум, а человек создал богов по своему образу и подобию. Поэтому Энгельс увлекся смелым для того времени подходом. Однако уже вскоре он осознал недостаток и слабость фейербаховской позиции. Она состояла в утрате диалектического метода, разработанного в «Науке логики», в возрождении метафизического подхода к предмету исследования, в неспособности видеть источник движения и развития явлений.

Поэтому Энгельс наблюдал и отрицания гегелевской философии, и её устойчивость по отношению к ним. Это ещё более укрепляло его доверие к диалектике и убежденность в её истинном характере. Тем не менее, его собственные исследования общества и общественных отношений в Англии того времени привели его к осознанию противоречия между истинным прогрессивным методом (диалектикой) и ограниченной системой философии Гегеля в целом, его реакционной социальной философией. В поисках разрешения этого противоречия Энгельс одновременно с Марксом пришел к отрицанию мировоззренческой основы философии Гегеля, которой был религиозный идеализм и мистическая «абсолютная идея». Они пришли к отделению того ценного и всемирного, что имелось в системе Гегеля, от того ограниченно-немецкого и периферийного, чем она была переполнена. К отделению диалектики, изложенной в «Науке логики», — от её натянутых приложений к отдельным наукам. При этом не отрицалось, что во всех науках Гегель сумел наметить руководящие линии исследований. Они прекрасно понимали, что другой, более развитой философии и, особенно, другой диалектики просто нет. Поэтому они сохранили к Гегелю позитивное отношение и до конца жизни учились у него. Одно время (в1858–1859 г.г.) была у Маркса попытка дать более концентрированное изложение «Науки логики». Но позднее он от неё отказался, осознав необходимость подробного рассмотрения переходов от одного понятия к другому. На примере своей работы над прообразом «Капитала» он, видимо, понял, что сложные законченные вещи органично сократить невозможно, а сокращать механически — вредно [4, 60 – 63].

Большую роль в освоении диалектики Энгельсом сыграл процесс подготовки и издания работы К.Маркса «К критике политической экономии» в 1858 году. Энгельс написал «Введение» к этой работе, где, помимо чисто экономической стороны дела, разъясняет читателям новизну метода Маркса. Он пишет: «Маркс был и остается единственным человеком, который мог взять на себя труд высвободить из гегелевской логики то ядро, которое заключает в себе действительные открытия Гегеля в этой области, и восстановить диалектический метод, освобожденный от его идеалистических оболочек, в том простом виде, в котором он и становится единственно правильной формой развития мыслей. Выработку метода, который лежит в основе марксовой критики политической экономии, мы считаем результатом, который по своему значению едва ли уступает материалистическому основному воззрению» [6, 235]. Несмотря на столь высокую оценку, следует сделать вывод, что этот метод не заменил «Науки логики». Выражается Энгельс весьма осторожно: «мог взять на себя». А из марксова описания своего метода в этой работе следует, что он разработал не всеобщий диалектический метод, а метод конкретной науки, точнее — адаптировал всеобщий диалектический метод к материалу конкретной науки, дал образец того, как нужно использовать этот метод в исследовании экономических процессов. К.Маркс заменил не сам всеобщий метод Гегеля, а его идеалистическое основание, заменил идеалистическое понимание места и роли метода в мировоззрении на понимание диалектического метода материалистически, в составе материалистического мировоззрения. Тем самым он дал методу вполне научную основу. Или, как говорил В.И.Ленин, прочитал и истолковал гегелевский метод материалистически. Само же содержание и логическое движение категорий диалектики осталось тем же самым, что и у Гегеля. Маркс писал в Предисловии к «Капиталу», что-де поставил диалектику на ноги. Но: ставь её на ноги или пусть она стоит на голове, все равно основное содержание в ней останется тем же самым, что изложено в «Науке логики» Гегеля. Основание, конечно, влияет на обоснованное, но последнее имеет и самостоятельное значимое содержание. Всеобщие категории сняты во всех понятиях частных наук. Но они только сняты… А этого для всеобщего метода мало. Он должен быть представлен и в самостоятельном, чистом виде. В других науках категории диалектики незримо присутствуют как общее условие понимания объектов исследования. Но сами категории и их особая взаимосвязь должны иметь и самостоятельное выражение. Такое выражение они имеют до сих пор только в «Науке логики».

Даже постановка вопроса о сокращенном изложении «Науки логики» не имеет перспективы, поскольку была реализована самим Гегелем в так называемой «Малой логике» — кратком конспекте «Науки логики» для студентов. Так что сокращать в ней что-либо в чисто научном отношении нечего. А у Гегеля был и еще более краткий конспект для гимназистов: «Философская пропедевтика». Но и этого недостаточно для действительного изучения диалектики. По-видимому, Энгельс осознал главное: дело не в уяснении смысла, не в общем представлении о порядке следования категорий, не в запоминании определений, не во взаимных простых отношениях категорий, а в самих логических переходах от одной категории бытия к другой, во взаимной рефлексии категорий сущности, в уяснении опосредствования категорий. Дело в самой системе опосредствования одних категорий другими категориями и целым, в котором они рассматриваются. Ведь для непосредственного интеллектуального созерцания, здесь и теперь, эти категории уже подготовлены предыдущим развитием философии. Опосредствованы трудной историей философии. Например, категория «бытие» нам известна со времен Парменида и Аристотеля. Но момент непосредственности бытия, непосредственную связь бытия и ничто, непосредственный их переход друг в друга разъяснил нам только в XIX веке Гегель, то есть спустя более двух тысяч лет. Осознав это, Энгельс еще раз убедился в духовной высоте и истинности диалектики Гегеля. И с этого времени стал активным пропагандистом, проводником диалектики в науку и защитником Гегеля от нападок.

Поэтому можно сделать вывод, что Маркс и Энгельс в «Капитале» и «Диалектике природы», в других своих произведениях только последовательно применяют диалектический метод исследования и изложения, взятый у Гегеля, к конкретным отраслям знаний о природе и обществе. Этот вывод сделал еще в начале ХХ века В.И.Ленин, который писал: «Гегелевскую диалектику, как самое всестороннее, богатое содержанием и глубокое учение о развитии, Маркс и Энгельс считали величайшим приобретением немецкой классической философии. Всякую иную формулировку принципа развития, эволюции, они считали односторонней, бедной содержанием» [3, 53].