Глава 11. начала философской мысли в киевской и московской руси

Язычество и принятие христианства. Элементы философской мысли в религиоз­ной литературе. Влияние представителей византийской патристики и болгарских мыслителей на идеологию Киевской Руси. Философско-богословские илеи рус­ских мыслителей периода Киевской Руси. Польем национального сознания, свободомыслие, ереси XIV-XV вв. Нестяжатели и иосифляне. Философские взгляды А. М. Курбского. Церковная реформа. Идеология старообрядчества. Социально-философские концепции «традиционалистов» и «модернистов». Постановка фи­лософского образования в Славяно-Греко-Латинской академии.

Процесс формирования русской философской мысли в силу ряда обстоятельств был длительным: он начался в X в. и продолжался до XVIII в., когда философия стала самостоятельной формой знания. До этого философская мысль была связа­на с богословием. Первые философские представления сложились после приня­тия христианства.

В церковной литературе дохристианская Русь нередко изображалась как до­историческое общество, как нечто неразвитое, примитивное — в материальной, социальной и духовной сферах жизни. В действительности в Древней Руси уже к IX в. было высоко развито земледелие, интенсивно развивалось животноводство, ремесло; производилось много оружия и военного снаряжения (мечей, боевых то­поров, стрел, колчанов, кольчуг, шлемов и т. д.), ювелирных изделий.

К этому же времени образовалось древнерусское государство. Сложилась ие­рархическая структура общества: великий князь, местные князья, бояре, дружина, волхвы, смерды (крестьяне, платившие дань князю), городские ремесленники, тор­говцы. Это государство с центром в Киеве вело борьбу с кочевниками, Византией и варягами. После образования государства начинают строиться города (в 1238 г. на Руси было 239 городов), устанавливаются торговые связи со многими европей­скими странами; особенно тесными были связи с Византией. Византия была вы­нуждена считаться с этим государством. Неслучаен был брак Владимира с Анной, сестрой византийских императоров Василия II и Константина IX.

О духовной жизни Руси можно судить, например, по скульптурным памятни­кам из дерева и камня, по художественному оформлению оружия и предметов бы­та, по устному творчеству: былинам, сказаниям гусляров и т. п.

Язычество и христианство на Руси. В период общинно-родовой организации об­щества, до крещения, на Руси было распространено религиозно-мифологическое политеистическое мировоззрение (его называли «языческим»). Боги и мифические образы управляли различными природными силами и явлениями, влияли на жизнь людей. Язычники считали, что в вещах находятся добрые и злые силы, для связи и воздействия на них применялись различные ритуалы, гадания, жертво­приношения. Наиболее почитаемыми богами были: Перун — управляющий гро­мом, молнией, облаками, дождем и т. д.; Сварог — бог неба; Даждьбог — сын Сварога, податель благ и богатства; Волос (Белее) — покровитель скота; Белбог — источник добра, веселья, игры; Лада — богиня брака, любви и веселья; два ее сына: Лельо — инициатор любви, веселья, воспламенения любовной страсти, и Дид — инициатор отвращения; противоположностью Белбогу был Чернобог — от него ис­ходит ярость, свирепость и т. д. Кроме богов существовала целая армия нечистой силы: бесов, домовых, леших, оборотней, русалок, колдунов и пр. В языческом ми­ровоззрении противопоставлялись тело и душа. Тело смертно, душа бессмертна; после смерти душа отделяется от тела, она помогает потомкам.

В «Повести временных лет» (986 г.) рассказывается о выборе веры киевским князем Владимиром (ок. 960-1015). Ко двору Владимира пришли представители магометанской веры (волжских булгар), католические послы папы римского, хазары, исповедовавшие иудаизм. По разным причинам их верования были откло­нены. В фрагменте из «Повести временных лет», условно называемой «Речью философа», приводится беседа между правителем-язычником, ищущим для себя и своего народа истинной веры, и проповедником-христианином православной веры.

Философ-богослов критикует другие вероисповедания, рассказывает о содер­жании книги Бытия, о Символе веры, о Страшном суде, когда праведники будут спасены, а грешники и неверующие попадут в ад. Философ показывает Владими­ру занавес, на котором справа от врат в Царство Божие изображены ликующие праведники, а слева — кающиеся грешники. «Коли хочешь справа стоять, то кре­стись». Владимир, заплакав, сказал: «Хорошо тем, кто справа, и горе тем, кто сле­ва», и, вздохнув, добавил: «Подожду еще немного».

Решающим аргументом в пользу византийского православия стала красота и «веселие» религиозного обряда. Однако дело было не только в этом.

Проблема выбора веры, по сути дела, заключалась в выборе между двумя вида­ми христианства: католицизмом или православием. Немаловажным было то об­стоятельство, что в Западной Европе в условиях феодальной раздробленности власть римского папы не была ограничена какой-либо светской властью, тогда как патриарх, глава православной церкви, находился в полной зависимости от визан­тийского императора. Князю Владимиру и правящей верхушке более импони­ровало в этой связи православие. Христианизация Руси фактически отражала потребность феодализирующейся страны в идеологическом обосновании утверж­дающегося социально-политического строя. Христианство было признано госу­дарственной религией в 988 г.

Православие как самостоятельная форма христианства сложилось после раз­деления Римской империи на Западную и Восточную (395). На востоке возникло могущественное Византийское государство, просуществовавшее более тысячи лет.

Православие положило в основу своего вероучения Священное писание и «свя­щенное предание» (постановления первых семи Вселенских соборов и сочинения церковных писателей IV—VIII вв.), запретив какие бы то ни было нововведения в области догматики.

Христианская идеология говорит о противостоянии духа и материи. И в мире, и в человеке существуют два противоположных фактора: душа и тело, добро и зло. В христианстве утверждается примат духовного; плоть грешна. Страдания Бога вселяют в верующих надежду на преодоление собственных страданий и будущее воскресение из мертвых вслед за воскресшим Христом (Иисус Христос своей мучительной смертью искупил грехи человечества). В социальном плане провоз­глашалось равенство всех христиан. В православии были приняты 7 таинств: кре­щение, миропомазание, причащение, покаяние (исповедь), священство, брак и еле­освящение (соборование) с соответствующими обрядами.

После крещения Руси народ долгое время не отказывался от старых верований. Мировоззрению Руси длительное время была свойственна своеобразная двойст­венность: культура верхов была христианизирована в большей степени, а низов — в меньшей. Характерно, что даже в XVI в. иностранные послы отмечали, что на Руси грубые языческие нравы лишь поверхностно прикрыты милосердием, «без всякого уважения к духу и истине евангельских заповедей» (Д. Флетчер). Лице­действо, скоморошество, юродство и т. п. имели своеобразный мировоззренче­ский смысл как духовная оппозиция насаждаемой сверху идеологии.

В древнерусском православии было заметно влияние язычества. Так, в попу­лярном культе Богородицы видны традиционные представления о благодетель­ной прародительнице славянского рода — Рожанице. Христос сначала ассоцииро­вался с младенцем; лишь в последующем, в московском периоде, утверждается образ Христа как Вседержителя, Пантократора. Но, хотя влияние языческого ми­ровоззрения было продолжительным и довольно сильным, на начало русского философского мышления решающее воздействие оказало православное христи­анство. Через богословскую литературу к нам приходили философские идеи, в том числе идеи античной философии.

К X в. существовало большое количество христианской литературы: Священ­ное писание, сочинения отцов церкви, книги о порядке богослужения, об истории церкви. На Руси сначала был переведен Новый завет и несколько книг из Ветхого завета (полный перевод Библии был осуществлен лишь в конце XV в. по инициа­тиве новгородского архиепископа Геннадия). Содержание ветхозаветных книг бы­ло известно читателям через Парамийник (сборник фрагментов из Библии), Па­лею (толкования ветхозаветных сюжетов), патристическую и другую литературу. Особо популярна была Псалтырь, содержавшая 151 псалом, приписываемый ца­рю Давиду и другим авторам.

Русская православная церковь способствовала установлению внешних куль­турных связей, распространению образованности. В монастырях собираются кни­ги, переводятся и переписываются разные сочинения, ведутся летописи. Распро­странению культуры содействовали и светские власти. В летописи говорится о Ярославе Мудром: «И бе Ярослав любя церковные уставы... и книгам прилежа... И собра писце многы, и перекладаше от грек на словеньское письмо... Отец бо сего Володимер землю взора и умягчив, рекше крещеньем просветлив. Сь же насея книжными словесы сердца верных людей; а мы пожинаем, ученье приемлюще книжное».

Книги почитаются как одна из высших ценностей. «Велика бо бывает полза от ученья книжного; книгами бо кажеми и учимы есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанние от словес книжных. Се бо суть рекы: напаяющие вселенную, се суть исходяща мудрость; книгам бо есть неищетная глубина: сами бо в пе­чали утешаемы; си суть узда въздержаныо».

Наряду с религиозной литературой в Киевскую Русь приходили и такие про­изведения, в которых давались сведения по географии, естествознанию, истории и т. д. Необходимость получения более разнообразной информации диктовалась потребностями подготовки грамотных и знающих людей для внутренних государ­ственных нужд, дипломатических отношений и торговли. Помимо духовных воз­никли и светские школы.

Философские идеи черпались прежде всего из византийских источников. Пере­водились сочинения Иоанна Златоуста, Василия Великого (Кесарийского), Григо­рия Нисского, Григория Назианзина, Ефрема Сирина, Афанасия Александрийского, Иоанна Лествичника, Иоанна Дамаскина. Богословы IV в. при детализированной разработке христианской теологии обычно вслед за Климентом и Оригеном поль­зовались аллегорическим методом.

Одним из главных авторитетов в области религиозной философии на Руси был Иоанн Дамаскин (675-750). Он последний классик византийской патристи­ки и один из основателей схоластики. В его сочинениях неоднократно цитирова­лись античные авторы: Пифагор, Диоген, Сократ, Платон, Демокрит, Аристотель, Эпикур, Геродот, Софокл, Фукидид, Эсхил и др. Труд Дамаскина «Источник зна­ния», состоящий из трех частей: «Диалектика», «О ересях», «Точное изложение православной веры» неоднократно переводился на Руси.

Предмет философии Дамаскин характеризует в шести аспектах:

♦ как постижение «природы сущего»;

♦ как познание «вещей божественных и человеческих»;

♦ как помышление о смерти;

♦ как «уподобление к Богу»;

♦ как «искусство искусств и наука наук»;

♦ как любовь к мудрости и Богу.

Во многом благодаря Дамаскину философия стала пониматься как богоугод­ное занятие. «Через нее бывают изобретаемы всяческие искусства и всяческая наука; это любовь к мудрости, но истинная премудрость — Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия».

Философию Дамаскин подразделяет на две части: умозрительную (обращен­ную к богословским и природным проблемам) и практическую (нормы поведения человека в семье и обществе).

Дамаскин говорит о непостижимости Бога «по существу и по естеству». Но ис­тина бытия Божия постигается из рассмотрения самого мира.

В едином существе Божием есть три ипостаси, которые не слитно соединяются и нераздельно разделяются; и в этом — тайна. «Ипостаси пребывают и утвержда­ются одна в другой», «без всякого уничтожения или смешения или слияния». Но при этом Дамаскин считает, что нужно исходить из созерцания Первой Ипо­стаси как единого начала и источника Божества. Есть некий таинственный «по­рядок» божественных ипостасей; порядок их имен не допускает перестановки. Дамаскин повторяет слова Григория Богослова: «Единица, искони двинувшись в двоицу, на троице остановилась. И это у нас — Отец и Сын и Святый Дух».

Творение Дамаскин определяет как действие божественного изволения, при­водящее к существованию то, чего не было, и сохраняющее созданное. Бог творит мыслью, и эта мысль, исполняемая Словом и совершаемая Духом, становится Де­лом. В Боге от вечности существуют образцы и планы того, что будет Им совершено.

Бог творит человека по своему образу и подобию. Человек по своему составу поставлен «посредине», между Богом и материей, «он связует собой зримое и не­зримое, чувственное и умопостигаемое творение». Человек состоит из двух при­род — разумной и чувственной. Душа человека — живая, бестелесная, незримая, она наделена разумом, является источником жизнедеятельности тела; душа бес­смертна.

Грехопадение привело к тому, что, отвратившись от Бога, человек тяготеет в сторону вещества. Погружаясь в вещество, человек становится смертным, отда­ется вожделению и страстям. Искупительное дело за грех — жизнь и смерть Хри­ста. Бог стал человеком для спасения и обновления, или «обожения» человека.

Дамаскин стоит у истоков главной позиции схоластики. Он говорит, что Свя­щенное писание сложно; одной веры для его понимания недостаточно. Философия должна быть служанкой богословия, она должна помочь человеку в понимании Писания. Заметим также, что Дамаскин знакомит читателей с основами аристоте­левской логики, которая служит инструментом для философского мышления.

Наряду с каноническими, признанными церковью сочинениями, на Руси поль­зовались популярностью так называемые апокрифы. «Апокриф» по-гречески озна­чает «тайный, сокровенный». Апокрифы сначала предназначались для посвящен­ных, содержали подробности из жизни библейских (в том числе евангельских) персонажей, не известные по каноническим источникам. Впоследствии церковь подозрительно относилась к апокрифам, сам термин «апокриф» приобрел значе­ние «ложный, отреченный». Примером апокрифа может быть популярная «Беседа трех святителей», в которой участвуют Иоанн Златоуст, Василий Великий и Гри­горий Богослов. «Григорий спросил: "Из скольких частей был сотворен Адам?" Василий ответил: "Из восьми частей: от земли взято тело, от камня — кость, от Красного моря — кровь, от солнца — глаза, от облаков — мысли, от дыхания — во­лосы, от света — душа, сам Господь вдохнул в него душу и дал власть над всем ви­димым и невидимым в водах и в горах, на земле и на небе". Василий спросил: "Ка­кие два врага борются в мире день и ночь?" Иоанн ответил: "Жизнь и смерть"».

Философские идеи приходили к нам также через произведения почитаемых болгарских мыслителей, прежде всего Кирилла, прозванного философом (826-869), и Мефодия (820-885). Кирилл и Мефодий разработали славянскую азбуку («Кириллицу»), перевели Священное писание на церковно-славянский язык (здесь нужно отметить, что римская католическая церковь в богослужении признавала только три языка: древнееврейский, греческий и латинский). Кирилл говорил, что Бог поставил людей между ангелами и животными. От животных их отличает ра­зум и речь, от ангелов — гнев и похоть. К чему приблизится человек — к высшему или низшему, — зависит от его образа жизни, уровня знаний. К Богу ближе тот, кто просвещен. Кирилл говорил о первенстве разума по отношению к вере. Осо­бую роль здесь играет философия. Она указывает путь к ним, возвышает челове­ка. Кирилл характеризует философию как «знание божественных и человеческих вещей, приближение, насколько возможно, человека к Богу и приучение его по­средством добродетели к тому, чтобы быть таким, как Тот, кто создал его по своему образу и подобию». Кирилл ввел в славянский язык философские категории — бытие, небытие, идея, вещь, мудрость, природа, вселенная.

На Руси был популярен «Шестоднев»Иоанна Экзарха Болгарского (864-927). В начале каждой главы Иоанн Экзарх приводит цитаты из библейского тек­ста, а затем комментирует их, часто ссылаясь на греческих философов — Платона, Аристотеля, Фалеса, Диогена, Демокрита и др., причем особенно он ценит Платона.

В «Шестодневе» большое внимание уделяется объяснению акта творения Бо­гом мира. «Творит Бог не так, как люди, возводящие здания или строящие кораб­ли, или медники, или золотых дел мастера, или ткачи шерсти, или кожевники, или, скажем, художники. Те создают свои изделия, какие нужно, по готовым об­разцам, запасаясь материалом и беря орудия труда друг у друга. Богу же достаточ­но что-то помыслить, чтобы то сотворить, чего прежде не было...

...Творец великий ни в орудии не нуждается, ни в материале, ни вообще в чем-либо. Другим создателям нужен материал и орудие, а также время, труд, умение, старание, а Богу — только его воля. Ибо все, что захотел Господь, то и сотворил... Захотел же Он сотворить не столько, сколько мог бы, но столько, сколько знал, что нужно... Богу — Творцу по силам все, чего бы он ни пожелал...

...В создания же те Он вложил силу достаточную, чтобы они существовали столь­ко лет, сколько Он им повелел. Потому-то и земля пребывает такой, какой изна­чально сотворена, и море не убывает и не увеличивается, и воздух, как изначально принял естество, так доселе его и хранит, и солнце растопить не может небесные тверди, и водная не разлилась твердь, бывшая прежде, но пребывает твердь в той участи, которую дал ей Творец. И противоположное по природе — мокрое и сухое, а также холодное и теплое — совокупил Творец воедино ради созидания и любви».

Иоанн Экзарх говорит об античном учении о четырех элементах (земля, вода, воздух, огонь). Характеризуя огонь, он говорит, что огонь бывает двух видов: гор­ний невещественный и дольний вещественный. Первый незрим и бесплотен, он проистекает из божественного источника через иерархию ангельских чинов; вто­рой — зрим и ощущаем, проявляет себя в молниях, пламени, звездах, солнце, луне. Иоанн отрицает «астрологические басни», приводит ряд естественнонаучных све­дений по астрономии, географии, ботанике, зоологии, анатомии; говорит о шаро­образности земли, объясняет причину затмений и т. д. В шестом слове, посвященном сотворению человека, Иоанн вдохновенно говорит о силе человеческого духа, о мысли, облетающей весь мир.

Для князя Святослава Ярославича Черниговского (1027-1076)был составлен компилятивный труд энцик­лопедического характера — «Изборник 1073 г.». В нем бы­ло около 200 глав, содержащих тексты более 20 авторов (Василия Великого, Иустина Философа, Максима Испо­ведника, Иоанна Дамаскина и др.). В «Изборнике 1073 г», разъясняются понятия «сущность», «естество», «различие», «имение», «количество», «качество», «отношение», «про­тиворечие» и др. Этот сборник — первый логико-фило­софский трактат на Руси.

Философские идеи были также представлены в «Изборнике 1076 г.», «Хрони­ках» Иоанна Малалы и Георгия Амартола. В «Хронике» Георгия Амартолы говорил-лось о Сократе, Анаксагоре, Демокрите, Платоне и др.

С греческого был также переве-ден сборник «Пчела». Центральным в этом сбор­нике является образ пчелы, которая, перелетая с цветка на цветок, кропотливо со­бирает нектар. Так и человек, желающий насладиться медом мудрости, должен усердно собирать мысли из разных источников. В «Пчеле» собраны высказыва­ния многих античных и христианских философов, сгруппированные по темам: «О правде», «Об истине и лжи», «О философии и об учении детей» и др.

В «Пчеле» говорится, что человек может быть либо лукавым и злым, либо доб­родетельным и праведным. Это во многом зависит от его «естества», природы. Но он необязательно должен оставаться таковым на всю жизнь. Добродетели можно достигнуть «по научению». В сборнике много внимания уделяется обуче­нию. Говорится о том, что настоящий учитель учит не только словом, но и «нра­вом», своим образом жизни, характером. Само учение — тяжелый труд, но учиться надо весело и без насилия, только тогда знания твердо усваиваются человеком и развивают в нем ум. Порицаются те, у кого «язык речеть пред умом». Умный человек всегда оглядывается на опыт прошлого и старается предвидеть резуль­таты своих действий. В «Пчеле» особо одобряются те, кто учится философии. Она способствует выработке самостоятельного взгляда и сознательного отношения к жизни.

«Пчела» неоднократно переиздавалась вплоть до XVIII в. Приведем рассужде­ние, называющееся «Наставление отца к сыну» (из издания XV в.). «Тот, кто о душе своей не заботится, а только о смертной плоти печется, подобен тому, кто рабыню кормит, а госпожу отвергает. Тот, кто ищет земных благ, забывая о небесных, по­добен человеку, который хочет пахаря иметь на стене изображенного, а не в поле пашущего... Жизнь скупых и сребролюбцев подобна поминальной трапезе; все во­круг плачут, и нет веселящегося. Грешник хуже горбатого: горбатый за собой носит уродство, а этот — в себе. Ленивый хуже больного: больной хоть и лежит, да не ест, а ленивый — и лежит, и ест».

В начале XIII в. на Руси появился переведенный сборник «Толковая Палея». Автор сборника выступает против тех, кто обожествляет человеческую душу, счи­тает ее частью существа Божия. Душа несовершенна, подвержена слабостям. При­чина этому — ее зависимость от чувств. В сборнике говорится о коренном отличии «души скотьи и души человечьей». У животных она материальна, у человека — не­материальна. Человеческой душе присуща «державная сила» — ум. Ум связывает воедино душу и тело. «Душа... мудрость от Бога приемлющи, без телеси же не имать мудроваться». Одним из основных свойств человеческой души утверждает­ся свобода воли.

До сих пор речь шла об иностранных источниках. А как обстояло дело с нашей оригинальной мыслью?

В литературных памятниках XI—XIII вв. «Русская правда», «Повесть времен­ных лет», «Слово о полку Игореве» и других поднимаются вопросы о единстве, национальной независимости и величии русского государства.

Значительным произведением было «Слово о законе и благодати» («О законе, Моисеем данном, и о благодати и истине в Иисусе Христе явившихся; о том, как Закон отошел, а Благодать и истина всю землю исполнили, и вера на все языки простерлась, и на наш народ русский. Похвала государю нашему Владимиру, им мы крещены были; молитва Богу от всей земли нашей»), написанное между 1037 и 1050 гг. Иларионом. Иларион жил во время великого княжения Ярослава Мудрого. В Летописи о нем говорится, что он родом «русин», «муж благ, и книжен, и пост-ник». Был священником в княжеском селе, в 1051 г. был возведен в сан митрополита Киевского. Иларион — первый глава нашей церкви из русских; ранее этот пост занимали приезжавшие из Византии греки.

«Слово» состоит из трех частей. В первой сопоставляется закон и благодать; смысл мировой истории — в переходе от ветхозаветного закона к новозаветной благодати. Во второй описывается распространение христианства на Руси. В треть­ей воздается похвала князю Владимиру и его сыну Ярославу. Владимир уподоб­ляется византийскому императору Константину, провозгласившему в IV в. хри­стианство в качестве официальной идеологии.

Иларион говорит о двух принципах общественного устройства: на первом (Мои­сеев закон) основывается подчинение народов друг другу, на втором (Христова благодать) — их полное равноправие. Ветхозаветный закон далее трактуется как узконациональная правовая норма для иудеев, в то время как благодать, евангель­ская истина, направлена на спасение всего человечества. Эпоха закона символизи­руется образами тени, луны, рабыни Агари, а эпоха «благодати» — образами солн­ца, разлившегося на весь мир океана, свободной Сарры.

В «царстве закона» блюсти закон было поручено евреям как «богоизбранному народу», но они не оправдали заветов Бога; в «царстве благодати», возвещенном Христом, все народы равны. Благодать распространяется на «новые народы», не испорченные гордыней. «И подобало благодати и истине воссиять над новым на­родом. Ибо не вливают, по словам Господним, вина нового, учения благодатного в мехи ветхие», обветшавшие в иудействе, «а иначе прорываются мехи, и вино выте­кает».

Закон и благодать Иларион соотносит с понятиями рабства и свободы. Житие в законе — рабство, закон ограничивает, сковывает. Но рабство необходимо, в нем приготавливается свобода. «Сперва закон, а потом благодать». Благодать, упразд­няя закон, приводит к уничтожению рабства. В этом суть развития человечества. Свобода, однако, нуждается в покровительстве сильной власти, причем не цер­ковной, а светской. Именно она утверждает благодать. Власть дает силу христи­анству.

Иларион говорит о великой будущности вчерашних язычников. Он отвергает претензии Византии на старшинство как принявшей христианство значительно раньше Киева. Он говорит, что новое совершеннее старого, поэтому принявшие христианство позже имеют более перспективное будущее. К числу новых принад­лежит и русский народ. Иларион обосновывает государственную и международ­ную самостоятельность и значимость Руси, развивает тему ее величия, богоугод­ное ее властелинов, начинает формировать идеал Святой Руси.

Климент Смолятич (конец XI — середина XII в.) был вторым митрополитом из русских (из 24 митрополитов домонгольского периода только двое — при Яросла­ве Мудром и Изяславе — были русскими). Климент — автор многих «Слов» и по­учений.

В сочинении «Послание, написано Климентом рускым Фоме Презвитеру, ис­толковано Афанасием мнихом» Климент, отвечая на упрек в увлечении филосо­фией, пишет, что нужно не слепо следовать Святому писанию, но толковать его «потонку», раскрывая внутренний смысл текстов. Позиция Климента имела боль­шое значение, поскольку в церковных кругах, как правило, осуждалось «фило­софское кичение» (самонадеянность) и восхвдлялось «смиренномудрие».

Климент говорит о двух методах познания сущности мира. Один — особый, доступный не всем людям. Второй осуществляется через наблюдение вещей, мо­тивируется практической деятельностью. Климент пишет, что разум опирается на чувства. Душа умна («словесна»), но все, чем она обладает, доставляют ей чувства. В разуме душа устремляется к познанию мудрости Бога, сокрытой в «твари». «По­знавая величие Божие», следует «обращать свой ум на рассмотрение дел его». В целом познание идет от следствий к причинам.

В «Поучении» Владимира Мономаха (1053-1125),на­писанном незадолго до его кончины и адресованном детям, говорится о красоте мира, гармонии мироздания, в центре которого стоит венец творения — разумный человек. Все, что существует в мире, «дал Бог на угодье людям, на весе­лье». Нет ничего греховного в удовлетворении плоти, в мир­ских делах.

Активное добротворчество, полезный для общества труд — главный показатель богоугодности человеческой жизни. «Ни затворничеством, ни монашеством, ни голода­нием, которые иные добродетельные претерпевают, но ма­лым делом можно получить милость Божию». Мономах призывает к нравствен­ной жизни, учебе, труду.

«Лжи остерегайтесь, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. …Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте, не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмея­лись приходящие к вам, ни над домом вашим, ни над обедом вашим. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью... Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны... Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите... Жену свою любите, но не давайте им власти над собой... Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь — как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а что не умеет, тому не научится...»

Мономах призывает к предотвращению зла междоусобных браней, к спасению людей от зла и дурных поступков, к состраданию; нельзя забывать убогих, притес­нять слабых; нужно помогать бедным, почитать духовных наставников. Мономах дает практические наставления: как править подданными, как веста войну, как трудиться. Он отрицает смертную казнь, поскольку никто не имеет права на «продолжительность» жизни.

На Руси и в других славянских странах были популярны сочинения епископа Кирилла Туровского (XII в.)«Притча о человеческой души и о телеси», «Посла­ние, или "Повесть" к Василию Печерскому», «О белоризце человеце и о мнишестве». В первом сочинении рассказывается притча о слепце (аллегория тела) и хромце (аллегория души). Объединившись, они совершают преступление — расхищают виноградник, который им поручено стеречь. «Вертоград», обнесенный стеной, — символ благоустроенности человеческого бытия, ограждаемого нравственными заповедями. Хозяин виноградника — Творец, поручивший беречь его. Нарушив­шие закон душа и тело сурово наказываются за свое преступление.

Кирилл говорит, что жизнь человека состоит в деянии плотском и духовном; даже служитель Бога назначен жить в мире, а не в отвлечении от него. Кирилл утверждал, что тело первично по отношению к душе, так как они сотворены именно в такой последова-тельности. Знание духовного невозможно без знания телес­ного. Мир познается следую-щим образом: сначала познается строение дивных бо­жественных созданий, затем их сущность — Бог.

Разум человека опирается на показания «человеческих уд»: слуха, зрения, обо­няния, вкушения, осязания и эмоций. Природный разум, подпадая под влияние тела, может впасть в грех, поэтому его следует держать в рамках истины церкви.

Кирилл Туровский размышляет о смысле жизни, говорит о том, что нельзя без­наказанно творить зло даже из благих намерений, связывает познание с нравст­венностью. Лишь высоконравственный человек может быть носителем глубокого и истинного знания. Мудрость — дитя смирения.

В «Молении Даниила Заточника»(начало XIII в.) разум и мудрость рассмат­риваются как высшие человеческие добродетели. Ученость и справедливость про­тивопоставляются богатству боярства и лицемерию духовенства. Духовенству бросается обвинение: «Ангельский имея на себе образ, а блудный нрав, святитель­ский имея на себе сан, а обычаем похабен».. В этом сочинении приводится ряд афористически звучащих высказываний: «Злато съкрушается огнем, а человек напастьми... Аще кто в печали человека призрит, как студеною водою напоит в зной­ный день... Очи бо мудрого жалают благых, а безумного — дому пира». Внешняя «лепота» неотделима от красоты духовной.

Даниил выступает против глупости, дурных советчиков. Лучше слушать спор умных, нежели советы глупых. Он призывает смотреть не на внешность, а на внут­реннее, сердце умного укрепляется в теле его красотою и мудростью. Даниил пре­достерегает от женитьбы на злой женщине. Злая жена — горе мужу и разорение дому.

Со второй половины XI в. на Руси параллельно с основной религиозно-фило­софской традицией развивается тенденция к аскетизму и мистике.

Феодосий Печерский (ум. 1074), настоятель Киево-Печерского монастыря, обращается к князю Изяславу, который был известен своими прозападническими настроениями, в послании, направленном против «латинской» веры, призывает не общаться с католиками («латинянами»), ни «учения» их слушать, ни «обычая» их держать, ибо они «не право верують и нечисто живуть». «А крестятся они в од­но погружение, а мы в три... и говорят, что Дух Святой исходит от Отца и Сына. И других злых дел много у них, развращена и полна гибели вера их». В то же вре­мя Феодосий призывал князя быть милостивым к людям. «Всякого помилуй и от беды избавь, если можешь».

Феодосий пренебрежительно относится к философской мудрости. Ученик Феодосия Нестор Летописец (середина XI — начало XII в.) хвалил Феодосия за то, что тот, будучи грубым и необразованным, оказался мудрее философов. От Фео­досия и Нестора идет линия негативного отношения к философии, которое ис­пользует слова апостола Павла: «Смотрите, (братья), чтобы никто не увлек вас философиею, пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям ми­ра, а не по Христу» (Кол., 2:8).

В социальном аспекте Феодосий требовал от светских правителей покорности и послушания церкви. Нестор говорил о мире как об арене противоборства добра и зла, Бога и сатаны. Мир полон слуг дьявола, среди которых есть и « неправедные властелины», преступающие церковные заповеди. За это Бог «казнит» землю, подвластную им, насылает разные беды. Нестор оправдывает удельно-княжеское правление ссылками на Библию, где рассказывается о том, как сыновья Ноя раз­делили между собою землю.

В заключение характеристики богословско-философской мысли Древней Руси отметим интересное обстоятельство. На Руси с давних времен почитали образ Со­фии Премудрости, восходящей к античной Афине Палладе и библейским пред­ставлениям о Премудрости. Этот образ воплощался не только в письменных тек­стах, но и в храмах Софии (по образцу константинопольского храма) — в Киеве, Новгороде, Полоцке и других городах. Эти храмы почитались как вместилище Премудрости, украшались фресками, иконами на тему Софии. На первое место выдвигался возвышенный нравственно-эстетический идеал. Мудрость прекрасна, она достойна восхищения, преклонения и любви. Этот образ склонял к миру, со­трудничеству, всепрощению и взаимной любви.

Заметим также, что для древнерусской мысли было характерно убеждение в не­обходимости единства «созерцания» и «делания». Философия рассматривалась не столько как «любомудрие», сколько как призыв к праведному образу жизни.

Монгольское нашествие нарушило нормальный ход развития русского обще­ства. С 1240 г. в течение почти двух столетий единства страны не существовало, опустошались села и города, гибли памятники культуры. В XII-XIV вв. произо­шло общее снижение уровня культуры на Руси. Возрождение ее начинается в эпо­ху московской централизации.

В XIV в. центр общественной и политической жизни, а также культуры пере­мещается на север, где ведущую роль начинают играть Москва, Тверь, феодаль­ные республики Новгорода и Пскова. Главная тема произведений конца XIV в. — освобождение Руси от иноземных захватчиков («Повесть о разорении Рязани Ба­тыем», «Слово о погибели Русской земли», «Сказание о граде Китеже», «Житие Михаила Черниговского»).

Серапион Владимирский (сохранилось пять его «Слов») сурово осуждает тех «без-законников», которые своими грехами навели беду на родную землю. Серапион выступал против моральной деградации людей, за их «крепкодушие». «Лучши, братья, престанем от зла; лишимъся всех дел злых; разбоя, грабления, пьянства, прелюбодейства, скупости, лихвы обиды, татьбы, лжива послушьства, гнева, яро­сти, злопоминанья, лжи, клеветы, резоиманья». Проповедник порицает княже­ские распри. Серапион говорит, что высокий моральный дух — залог освобождения страны от иноземного владычества. (Здесь нужно иметь в виду, что монгольское иго морально разлагало народ, поскольку лучшие его представители часто погиба­ли в борьбе, а худшие приспосабливались.) Серапион приводит примеры из древ­ней истории, когда многие народы страдали от бед, но крепкие духом выживали и побеждали.