Философия «arche»: школы и направления (Милетская школа, Пифагор, Парменид, Демокрит, Релятивизм Гераклита)

Милетская школа. "Первоначало", arche — очень типичная и в то же время необычная для древней мысли конструкция (а со времен Аристотеля — и понятие). С одной стороны, первоначало греки ищут и находят в чем-то достаточно определенном, более или менее конкретном. Начинается греческая философия с имени Фалеса Милетского из Ионии, который жил примерно в последние десятилетия VII и первую половину VI в. до н.э. "Первопричина" (arche) не есть термин Фалеса (возможно, он был введен в оборот его учеником Анаксимандром, хотя некоторые полагают его еще более поздним), тем не менее, именно этот термин отсылает к понятию quid, того из чего происходят все вещи. Эта праоснова, как видно из аристотелевской экспозиции взглядов Фалеса и первых физиков, есть и то, из чего проистекает все сущее, и то, во что все разрешается. Она — некая существенность, остающаяся постоянной при всех превращениях. Эта праоснова первых философов Фалесом была обозначена термином "фазис", physis , что означало природу не в современном смысле этого слова, но в первоначальном смысле, — первой и фундаментальной реальности, того, что "первично и постоянно в противоположность тому, что вторично, производно и преходяще". Косвенная традиция приписывает Фалесу высказывания о том, что "питание всех вещей влажно", что "семена и зерна всего сущего имеют влажную природу", почему высыхание всего есть смерть. Жизнь связана с влагой, а влага предполагает воду, значит, все приходит из воды, находит свою жизнь в воде и заканчивается в воде.

Анаксимандром углубляется проблематика первоначала. Он видит в воде уже нечто производное и полагает началом (архэ) бесконечное,— "физис" бесконечный и неопределенный, из которого проистекают все вещи. Термин, употребляемый Анаксимандром, — апейрон, — означает нечто, лишенное границ как внешних (в пространственном смысле, и следовательно, количественно бесконечное), так и внутренних (значит, качественно недетерминированное). Как количественно и качественно неограниченное апейрон дает начало другим вещам, ограничивая их различным образом. Апейрон обнимает и окружает, управляет и поддерживает все в качестве детерминирующего; все вещи производятся им, сосуществуют с ним и в нем.Это бесконечное начало выступает как божественное, ибо оно бессмертно и неразрушимо.

Анаксимен, ученик Анаксимандра, полагал, что первоначало бесконечно, но это бесконечное — воздух, воздушная безграничная субстанция. "Воздух — то, что ближе к бестелесному (в смысле, что не имеет формы и границ, тела, и потому невидимо), и мы рождаемся, благодаря его влиянию, значит, он бесконечен и щедр, чтобы никогда не убывать". По этой причине Анаксимен полагает воздух божественным, как и двое других милетцев, его предшественников. Следуя необходимости ввести некий "физис", из которого были бы выводимы все вещи наиболее логичным и рациональным способом, он нашел в воздушном элементе, благодаря его наиболее подвижной природе и постоянным изменениям, основу для вариаций и трансформаций. Конденсируясь, воздух охлаждается и превращается в воду, затем в землю; ослабляясь и расширяясь, он нагревается и становится огнем.

Пифагорейцы. Ясно выраженное изменение перспективы у пифагорейцев внесло понятие числа как начала взамен воды, воздуха или огня. открытие того, что в основе всего лежит математическая регулярность, т.е. числовая, повлекло за собой такое необычное изменение перспективы познания, которое ознаменовало собой фундаментальный этап в духовном развитии западной культуры. Вещи проистекают из чисел, но числа не абсолютно первичны, а происходят из предшествующих элементов. В самом деле, числа образуют некое множество (неопределенное), которое потом себя определяет и ограничивает. Два элемента, выходит, составляют число: один неопределенный и бесконечный и один определенный и ограничивающий. Число рождается "из гармонии конечных и бесконечных элементов", порождая все остальное. Числа понимались в пифагорействе не как выражение лишь количественной определённости чего-то, но скорее как метафизические качества, относящиеся к особой, «божественной» реальности. Например, единица — не просто первое из чисел, но и мера, начало числа как такового, выразитель его природы. Двойка («диада», «дво́ица») – выразитель природы разделения, противоречия, множественности и т.д.

Парменид родился в Элее, во второй половине VI в. и умер в середине V в. до н.э. Парменид выступает, хотя и в рамках философии физиса, радикальным новатором, в определенном смысле, революционным мыслителем. Космология у него обретает глубокий концептуальный характер и трансформируется, хотя и частично, в онтологию (теорию бытия). У Парменида архэ — само бытие, оно едино и неделимо. Наиважнейший принцип Парменида есть принцип истины ("незыблемое сердце истины, правильно округлой"): бытие есть и не может не быть; небытия нет и не может нигде и никак быть. Единственная истина, следовательно, состоит в том, что существует бытие ничем и никем непорожденное, неуничтожимое, неизменное, неподвижное, равное себе, сферообразное и единое. Все прочее суть пустые имена.

Попытался ответить на вопросы, поднятые элеатами, в рамках философии физиса посредством понятия атома Демокрит. Атомисты подтвердили невозможность существования небытия, а также то, что нечто появляется как соединение того, что уже есть, а исчезает в случае распада. Но ими вводится решительно новое понятие: речь идет о "бесконечном числе тел невидимых по причине их малости". Эти тела неделимы, и потому они — "атомы" , т.е. по-гречески то, что не делится.

Между VI и V веками до н.э. в Эфесе жил Гераклит. Милетцы обратили внимание на универсальный динамизм вещей, на то, что вещи возникают, растут и гибнут, и все миры подчинены этому процессу. Они считали этот динамизм существенной характеристикой первоначала, которое порождает, поддерживает и впитывает все вещи. Но лишь Гераклит глубоко раскрыл эту тему. "Все движется", "все течет", "panta rhei", ничто не остается недвижным и постоянным, все изменяется и превращается без исключения. Смысл этих фрагментов ясен: река видимым образом та же, между тем в реальности она состоит из воды всякий раз новой, которая прибывает и исчезает. Поэтому, входя в реку второй раз, мы омываемся уже другой водой. Но и мы сами меняемся: в момент полного погружения в реку мы уже другие, не те, что были.

Однако для Гераклита не это утверждение было основным. Гераклит полагает огонь фундаментальным началом, а все остальное рассматривает как трансформации огня. "Все вещи суть размен огня, и один огонь меняет все вещи, как товары суть размен золота, и на золото меняются все вещи". "Этот порядок, один и тот же для всех вещей, не сотворен никем из Богов, и никем из людей, но всегда был, есть и будет вечным живым огнем, мерами возгорающимся и мерами затухающим". Этот огонь подобен "молнии, всем управляющей", а то, что всем руководит, есть понимание, разум, логос, разумные законы. Так начало Гераклита выступает связанным с идеей согласующего ума, которая у милетцев лишь подразумевалась.