Теория полой Земли, ледяной Вселенной и другие «пожиратели» ресурсов
Популярными среди отдельных руководителей Третьего Рейха были теория «Вель» (Доктрина вечного льда Ганса Гербигера) и теория полой Земли. Кратко расскажем о каждой из них.
Согласно Доктрине вечного льда Солнечная система образовалась в результате взаимодействия сверхсолнца (огненной сферы) и космического льда (вроде того, из которого состоят кометы). Это взаимодействие носило катастрофический характер, что предопределяло нелинейный характер развития. Дальние планеты Солнечной системы (ныне это подтвердилось только для Плутона), а также Млечный путь (который более напоминает известный современной науке Пояс Койпера) состоят из космического льда. Первоначально Солнечная система насчитывала до 30 планет.
Предполагалось, что у Земли было четыре последовательно сменившие друг друга Луны, которые маркировали собой четыре геологические эпохи. Три Луны уже упали на Землю, обозначив три всемирных катаклизма. Падение четвертой (нынешняя) Луны предсказано Иоанном Богословом. В приближении Лун к земле усматривалась причина периодического гигантизма живых существ (гигантских насекомых, динозавров).
Теория полой Земли – часто употребляемое название псевдонаучных и мистических гипотез о существовании внутри Земли обширной полости или полостей, размеры которых сравнимы с размерами самой Земли. Данные полости, по мнению авторов гипотезы, могут быть населенными некими формами жизни.
Чем были опасны эти и другие антинаучные теории для Третьего Рейха? Они использовались, например, в различных военных программах. Понятно, что слепое следование этим доктринам приводило лишь к бессмысленному расходованию ценных ресурсов.
Глава 9
Инопланетяне вместо духов
Если большинство мистиков и оккультистов пытались (успешно или нет – это другой вопрос) установить связь с представителями других «цивилизаций», обитающих на Земле, то Никола Тесла потратил большую часть своего таланта изобретателя и ученого на попытки установить связь с неземными цивилизациями. При этом он был уверен, что они не только живут на соседних планетах (Марс и Венера), а также на Луне, но готовы вступить в контакт с землянами.
Звучит цинично, но с позиции психологии «зеленые человечки» и феномен НЛО для современного человека то же самое, что и ведьмы, оборотни, колдуны для жителей средневековой Европы. Более того, ученые выяснили, что с развитием современных технологий происходит «усовершенствование» различных «летающих тарелок», которые, по утверждению отдельных индивидуумов, не только регулярно приземляются на нашу планету, но и устраивают для них рейсы «космического туризма».
Фактически своими идеями установить связь с неземными цивилизациями Никола Тесла опередил свое время. Пока остальные мистики и оккультисты «общались» с соседями по планете из потустороннего мира, он одним из первых начал развивать идею освоения Космоса.
В этой истории есть один важный момент. Это занятие помогло Николе Тесле реализовать множество изобретений, которые до сих пор используются всем человечеством. При этом основаны они исключительно на законах точных наук (физики, математики и т. п.).
И обо всем этом Никола Тесла рассказал в своих статьях, которые публиковали американские СМИ в начале прошлого века.
Начнем с короткой статьи «Разговор с планетами», которая была опубликована в «Collier's Weekly» 9 февраля 1901 года. Вот ее текст:
«Идея коммуникации с обитателями других миров стара. Но многие годы она воспринималась только как поэтическая мечта, которая никогда не будет воплощена в жизнь. И вот, с открытием и совершенствованием телескопа и все большим расширением знаний о небе, ее воздействие на наше воображение усилилось, и научные достижения в течение последней части XIX века, наряду с развитием тенденции идеала природы согласно Гете, усилили ее до той степени, что, кажется, она должна стать доминирующей идеей только что начавшегося века. Стремление знать что-то о наших соседях в безграничных глубинах космоса порождено не праздным любопытством или жаждой знаний, но более серьезной причиной, и это чувство глубоко коренится в сердце каждого человеческого существа, способного мыслить.
Как это случается? Кто знает? Кто может определить границы воздействий природы? Возможно, если бы мы могли ясно осознать весь замысловатый механизм восхитительного спектакля, непрерывно разворачивающегося перед нами, равно как и проследить это стремление до его отдаленного истока, мы могли бы обнаружить его в горестных колебаниях Земли, которые начались, когда она оказалась разлучена со своим небесным родителем.
Но в наш век здравого смысла неудивительно встретить людей, которые издеваются над самой идеей осуществления коммуникации с планетой. Прежде всего, они выдвигают аргумент о том, что существует лишь малая вероятность того, что другие планеты вообще обитаемы. Этот аргумент меня никогда не убеждал. В Солнечной системе, похоже, есть только две планеты – Венера и Марс – на которых возможно существование жизни, подобной нашей; но это не означает, что на всех планетах не может быть других форм жизни. Химические реакции могут осуществляться без помощи кислорода, и вопрос об абсолютной необходимости химических реакций для обеспечения существования организованных существ все еще открыт. Моя идея состоит в том, что развитие жизни может привести к формам существования, которые будут возможны без питания и которые не будут скованы соответствующими ограничениями. Почему живое существо не может получать всю необходимую энергию для жизнедеятельности из окружающей среды вместо потребления еды и преобразования с помощью сложного процесса энергии химических соединений в энергию жизнеобеспечения?
Если бы на одной из планет были такие существа, мы бы не знали о них практически ничего. Да и не стоит заходить настолько далеко в своих допущениях, поскольку мы с готовностью полагаем, что в той же степени, в которой уменьшается плотность атмосферы, исчезает и влага, и планета замерзает; органическая жизнь может также подвергаться соответствующим изменениям, ведущим в конечном итоге к появлению таких ее форм, которые, в соответствии с нашими сегодняшними представлениями о жизни, невозможны. Я с готовностью соглашусь, конечно, что, если случится неожиданная катастрофа любого вида, все жизненные процессы могут остановиться; но, если изменение, неважно, насколько оно велико, постепенно и занимает годы, так что конечные результаты могут быть интеллектуально спрогнозированы, я не могу не думать, что разумные существа все же найдут способ существования. Они адаптируются к своей постоянно изменяющейся окружающей среде. Таким образом, я нахожу вполне возможным, что на замерзшей планете, такой, какой, предположительно, является наша Луна, все же могут существовать разумные существа – в ее недрах, если не на поверхности.
Передача сигналов на 100 000 000 миль!
Таким образом, представляется спорным, что возможность передавать сигналы на практически невообразимые расстояния в пятьдесят или сто миллионов миль находится за пределами человеческих возможностей и умений. Раньше это могло быть убедительным аргументом. Сейчас это не так. Большинство тех, кто с энтузиазмом относится к теме межпланетного общения, возлагают надежды на световой луч как наилучшее возможное средство такого сообщения. Действительно, световая волна, благодаря своей невероятной быстроте распространения, может преодолевать космос легче, чем волны менее быстрые, но простое рассуждение покажет, что обмен сигналами между нашей Землей и ее соседями по Солнечной системе с их помощью невозможен, по крайней мере в настоящее время. Для иллюстрации давайте представим, что квадратная миля земной поверхности – это наименьшая площадь, которая может быть видна с помощью лучшего телескопа из других миров – покрыта лампами накаливания, установленными так, что, будучи зажжены, они образуют постоянную светящуюся поверхность. Для поддержания этих ламп в рабочем состоянии нам потребуется не меньше ста миллионов лошадиных сил, что во много раз превышает количество энергии, находящейся в настоящий момент в распоряжении всего человечества.
Но с помощью новаторских средств, предлагаемых мной, я могу легко продемонстрировать, что, расходуя не более двух тысяч лошадиных сил, можно передать сигнал на такую планету, как Марс, с той же точностью и уверенностью, как мы сейчас отправляем по проводам сообщения из Нью-Йорка в Филадельфию. Эти устройства – результат длительных экспериментов и непрерывного усовершенствования.
Примерно десять лет назад я обнаружил тот факт, что передача электрического тока на расстояние совершенно не обязательно подразумевает наличие провода заземления, но что любое количество энергии может быть передано с использованием одиночного провода. Я проиллюстрировал эту закономерность многочисленными экспериментами, которые в то время привлекли определенное внимание научных кругов.
После этой практической демонстрации моим следующим шагом было использование самой Земли как среды для проведения тока, чтобы обойтись без проводов и всех других искусственных проводников. Так я пришел к разработке системы передачи энергии и телеграфии без использования проводов, которая была мной описана в 1893 году. Трудности, с которыми я первоначально столкнулся при передаче тока с помощью Земли, были огромными. В то время у меня было только обычное оборудование, которое, как я обнаружил, оказалось неэффективным, и я немедленно сконцентрировал внимание на совершенствовании приборов для этой специальной цели. Эта работа потребовала несколько лет, но наконец я преодолел все трудности и преуспел в создании прибора, который, если объяснять его действие простым языком, напоминает по принципу работы насос, который выкачивает электричество из Земли и закачивает его обратно в нее на гигантской скорости, таким образом создавая ток пульсации, или возмущения, который, проходя через Землю как через провод, можно было регистрировать на огромных расстояниях с помощью тщательно настроенных приемных схем. Таким способом мне удавалось передавать на расстояние не только воздействия малой эффективности с целью подачи сигнала, но и значительные количества энергии, и дальнейшие открытия, которые я сделал, убедили меня, что я в перспективе преуспею в беспроводной передаче энергии для промышленных целей с высокой степенью экономии и на любое расстояние, как бы велико оно ни было.
Эксперименты в Колорадо
Для дальнейшей разработки изобретения я отправился в Колорадо, где продолжил свои исследования в этом и других направлениях, одним из которых было, в частности, то, которое я сейчас считаю даже более важным, чем беспроводная передача энергии. Я организовал лабораторию поблизости от Пайкс-Пик. Условия чистого воздуха гор Колорадо оказались исключительно благоприятны для моих экспериментов, и результаты были для меня самыми отрадными. Я обнаружил, что могу не только совершать больше физической и умственной работы, чем в Нью-Йорке, но и что электрические воздействия и изменения наблюдаются более легко и отчетливо. Несколько лет назад было практически невозможно произвести искровой разряд длиной 20 или 30 футов; но я без труда производил разряды длиной более сотни футов. Энергия электричества, вовлеченного в аппаратуру сильной индукции, прежде измерялась всего несколькими сотнями лошадиных сил, а я производил перемещения электричества с энергией сто десять тысяч лошадиных сил. Ранее получалось достигать только незначительных напряжений электричества, теперь я получал пятьдесят миллионов вольт.
Сопутствующие иллюстрации, равно как и их описания, взятые из статьи, которую я написал для Century Magazine, [ «Проблема увеличения энергии человека»], могут служить для передачи идеи о результатах, которые я получил в указанных направлениях.
Многие люди в моей области удивлялись этим результатам и спрашивали, что я пытаюсь сделать. Но уже недалеко то время, когда практические результаты моих трудов будут представлены миру, и их влияние будет ощущаться повсюду. Одним из непосредственных результатов станет беспроводная передача сообщений, по морю или по суше, на огромные расстояния. Я уже продемонстрировал с помощью решающих испытаний практическую осуществимость передачи сигнала с помощью моей системы от одной до другой точки земного шара, неважно, насколько удаленных друг от друга, и вскорости я обращу неверующих в свою веру.
У меня есть все причины поздравить себя с тем, что в ходе этих экспериментов, многие из которых были исключительно тонкими и рискованными, ни я сам, ни мои ассистенты не получили никаких повреждений. Во время работы с этими мощными электрическими колебаниями иногда происходили самые необычные явления. Из-за некоторой интерференции колебаний на огромные расстояния могли выскакивать настоящие огненные шары, и если бы кто-то находился на их пути или вблизи, он был бы моментально уничтожен. Аппаратура, подобная той, которую использую я, может легко убить сразу триста тысяч человек. Я заметил, что нагрузка на моих ассистентов была сильной, и некоторые из них не смогли выдержать критического нервного напряжения. Но эти опасности не доминировали всецело, и управление аппаратурой, пусть и мощной, не содержало в себе никакого риска.
Когда я улучшал свои приборы для получения мощных электрических действий, я также совершенствовал устройства для обнаружения слабых последствий. Одной из наиболее интересных, а также имеющих огромную практическую важность, стала разработка определенных приспособлений для обнаружения на расстоянии в много сотен миль приближающегося шторма, его направления, скорости и пройденного расстояния. Это оборудование наверняка окажется ценным в будущих метеорологических наблюдениях и исследованиях и будет особенно полезно для многих целей мореплавания.
Именно в ходе этой работы я впервые заметил таинственные воздействия, которые вызвали такой необычный интерес. Я усовершенствовал соответствующую аппаратуру таким образом, что из своей лаборатории в горах Колорадо мог чувствовать, так сказать, пульс земного шара, регистрируя все изменения электрического поля, возникающие в радиусе одиннадцати сотен миль.
Ошеломленный успехом
Я никогда не смогу забыть первые ощущения, которые я испытал, когда мне в голову пришла догадка, что я обнаружил нечто, что, возможно, может иметь неисчислимые последствия для человечества. Я ощущал, как будто присутствую при рождении нового знания или раскрытии величайшей истины. Даже сейчас временами я могу живо вспомнить это происшествие и увидеть свои приборы, как будто они в самом деле находятся передо мной. Мои первые наблюдения решительно ошеломили меня, как будто в них присутствовало нечто таинственное, если не сказать сверхъестественное, и я был в одиночестве в своей лаборатории ночью, но в тот момент идея о том, что эти возмущения могут быть сигналами, контролируемыми разумом, еще не явилась мне.
Изменения, которые я зафиксировал, были периодическими, и с таким ясным указанием на количество и порядок, что они не могли быть следствием ни одной известной мне причины. Конечно, мне были известны электрические возмущения, производимые Солнцем, северным сиянием и токами Земли, но я был уверен, насколько можно быть уверенным в чем-то, что эти изменения не были вызваны ни одной из этих причин. Природа моих экспериментов предотвращала возможность изменений, вызываемых атмосферными возмущениями, о которых опрометчиво говорят некоторые. Через некоторое время в моей голове блеснула мысль о том, что возмущения, которые я наблюдал, могут находиться под контролем разума. Хотя я не мог расшифровать их значения, было невозможно думать о них как об абсолютно случайных. Во мне непрерывно росло чувство, что я был первым, кто слышал приветствие одной планеты другой. Эти электрические сигналы преследовали какую-то цель; и именно это убеждение я изложил обществу Красного Креста, когда оно попросило меня указать одно из возможных великих достижений следующей сотни лет: возможно, это будет подтверждение и истолкование этого планетного вызова нам.
С моим возвращением в Нью-Йорк все мое внимание поглотила более срочная работа; но я никогда не переставал думать об этих экспериментальных данных и наблюдениях, сделанных в Колорадо. Я постоянно прилагал усилия к улучшению и совершенствованию своей аппаратуры и в максимально короткий срок возобновил свои прерванные изыскания с того места, где я был вынужден отложить их на время.
Общение с марсианами
На современной стадии развития не существует непреодолимых препятствий для создания устройства, способного передавать сигнал на Марс, равно как и не составляет большой сложности записывать сигналы, передающиеся нам обитателями этой планеты, если они искусны в электрике. Если общение будет однажды установлено, пусть и на самом простом уровне, например, обычного ряда цифр, переход к более вразумительному общению будет быстрым. Абсолютная уверенность в том, что прием и обмен сообщениями установлен, появится тогда, когда мы сможем ответить, например, цифрой «четыре» на сигнал «одни, два, три». Марсиане или обитатели той планеты, что посылает нам сигналы, сразу поймут, что мы поймали их сообщение в пучине космоса и послали ответ. Передать информацию о форме таким способом, хоть и очень сложно, но не невозможно, и я уже нашел способ делать это.
Какой колоссальный толчок это будет для мира! Как скоро это случится? Ибо то, что это в какой-то момент будет совершено, должно быть ясно каждому мыслящему существу.
По крайней мере, наука в выигрыше. Но я надеюсь, что скоро будет продемонстрировано, что в ходе своих экспериментов на западе я не просто созерцал видение, но поймал отблеск великой и абсолютной истины».[110]
В марте 1907 года в статье «Передача сигналов на Марс – проблема электрической инженерии» (опубликована в «Harvard Illustrated») Никола Тесла сообщил о новых собственных достижениях в этой сфере.
«В начале 1900 г., все еще живо впечатленный определенными наблюдениями, которые я сделал незадолго до этого, и чувством, что пришло время подготовить мир к эксперименту, который вскорости будет проведен, я остановился на осуществимости межпланетной передачи сигналов в статье, которая появилась в июньском номере Century Magazine того же года. Чтобы скорректировать неверный репортаж, получивший широкое хождение, было опубликовано заявление в Collier's Weekly от 9 февраля 1901 г., в общих чертах определяющее мою позицию. С того времени мои мысли были сконцентрированы на этой теме, и как наблюдения, так и предположения усилили мою изначальную уверенность.
Главным из стимулирующих воздействий была разоблачающая работа Персиваля Лоуэлла[111], описанная в книге, которой меня почтила обсерватория, носящая его имя. Никто не может взглянуть на его глобус Марса без чувства абсолютного изумления, если не благоговения. Эта разметка, все еще не полностью различенная и непостижимая, но очевидно предназначенная для практической цели, может ли она не содержать записи с глубоким смыслом, оставленной превосходящей, возможно исчезнувшей, расой, чтобы рассказать своим младшим братьям в других мирах об открытых тайнах, о жизни и борьбе, о своей собственной ужасной судьбе? Какой могущественный пафос и любовь в этой гигантской драме вселенной: но давайте надеяться, что астроном разглядел верно, что Марс – это не холодная могила, а обиталище счастливых разумных существ, у которых мы могли бы учиться. В свете такой блестящей возможности передача сигналов на эту планету представляет собой именно практическое предложение, для осуществления которого не могла бы быть слишком велика никакая человеческая жертва. Можно ли это сделать? Какова вероятность того, что это будет сделано?
Определенный ответ на эти вопросы будет получен в тот момент, когда будут развеяны все сомнения, касающиеся возможности существования на Марсе высокоразвитых существ. Прямизна линий на карте Лоуэлла, их одинаковая ширина и другие геометрические особенности сами по себе не представляются мне убедительными доказательствами искусственного происхождения. Мне кажется, что на планете, достаточно большой, чтобы не окоченеть впоследствии вулканической деятельности, как наша луна, горы должны в течение миллиардов лет сравняться с поверхностью, долины заполниться, камни истереться в песок, и в конечном итоге она примет форму гладкого шаровидного тела, а все ее реки потекут по геодезически прямым линиям. Одинаковая ширина их русел может быть систематически объяснена, их пересечения, какими бы странными и озадачивающими они ни были, могут быть случайными. Но я совершенно согласен с профессором Морзе, что в целом эта удивительная карта порождает абсолютную и неопровержимую уверенность, что эти «каналы» обязаны своим существованием стимулирующему воздействию разума. Их огромный размер не является веским доводом противоположному мнению. Это может просто подразумевать, что марсиане обуздали энергию водопадов. Мы не знаем другого источника энергии, способного объяснить такие громадные достижения инженерного искусства. Они не могли бы быть достигнуты уловлением солнечных лучей или отводом тепла, сообщенного атмосфере, поскольку это, в соответствии с тем, что нам известно, потребовало бы неудобного и неэффективного оборудования. Большие водопады могли бы быть получены около полярных шапок с помощью дамб большой протяженности. Хотя и значительно менее эффективные, чем наши собственные, они вполне могли бы предоставлять несколько миллиардов лошадиных сил. Следует принимать во внимание, что многие задачи на Марсе в области механической инженерии значительно проще, чем на Земле, вследствие меньшей массы планеты и меньшей плотности, которая в поверхностных слоях может быть значительно меньше средней плотности планеты. В еще большей степени это справедливо по отношению к электрической инженерии. Принимая во внимание место, занимаемое Марсом, система беспроводной передачи энергии, такая, как та, что я усовершенствовал, применялась бы там со значительно большим успехом, поскольку в сходных условиях приемная схема накапливала бы в шестнадцать раз больше энергии, чем на Земле.
Удивительные свидетельства, полученные Лоуэллом, не только свидетельствуют об органической жизни, но и делают очень вероятным то, что Марс все еще обитаем; и более того, что его обитатели – высокоразвитые разумные существа. Есть ли другое доказательство такого присутствия? «Да», настойчиво говорю я, побуждаемый как интуицией, которая еще никогда меня не подводила, так и наблюдениями. Речь идет о странных электрических возмущениях, об обнаружении которых я объявил шесть лет назад. В то время я был только уверен, что они имеют планетарное происхождение. Сейчас, по зрелом размышлении и изучении, я пришел к положительному заключению, что они должны исходить с Марса.
Жизнь, как сказал великий философ, всего лишь постоянное приспосабливание к окружающей среде. Сходные условия должны порождать сходные устройства. У нас не может быть никакого представления о том, как мог бы выглядеть марсианин, но у него определенно есть чувствительные органы, приблизительно так же, как наши, откликающиеся на внешние воздействия. Показания этих приспособлений должны быть реальными и правдивыми. Прямая линия, геометрическая фигура, число должны транслировать в его ум четкое и определенное понятие. Он должен думать и рассуждать, как мы сами. Если он дышит, ест и пьет, им движут мотивы и желания, не очень разнящиеся с нашими собственными. Такие колоссальные изменения, как те, которые видны на поверхности Марса, не могли быть осуществлены иначе, кроме как существами, на века отстоящими от нас в развитии. Что удивительного, в таком случае, если у них есть карты этой, нашей планеты, такие же совершенные, как фотографии Луны профессора Пикеринга? Что удивительного, если они посылают нам сигналы? Мы достаточно развиты в науке электричества, чтобы знать, что их задача значительно проще, чем наша. Вопрос в том, можем ли мы передавать электрическую энергию на это колоссальное расстояние? На это я считаю себя компетентным ответить утвердительно».
В письме редактору газеты «Нью-Йорк Таймс» (было опубликовано 23 июня 1907 года под заголовком «Можно ли построить мост до Марса») он доказывает, что изобретательством он занимается не только ради денег или «любви к искусству», но и для решения глобальных задач, стоящих перед всем человечеством. Понятно, что речь идет об установлении контакта с «жителями» Марса.
Вот текст этого послания:
«Вы назвали меня «изобретателем некоторых полезных видов электрической аппаратуры». И хотя это не вполне отвечает моим устремлениям, мне приходится подчиниться прозе жизни. Я не могу отрицать того, что вы правы.
Около четырех миллионов лошадиных сил, таящихся в свободно падающей воде, укрощены и работают в моей сети переменного электрического тока, которую можно уподобить ста миллионам тружеников, не знающих усталости, ни в чем не нуждающихся, не получающих какой-либо платы и при этом ежегодно добывающих сто миллионов тонн угля. Железные дороги, метрополитен и трамвайное сообщение действуют в этом огромном городе благодаря моей электросети, а лампы и прочие электроприборы получают ток через разработанное мною оборудование. И в остальном мире – там, где используют электричество – дело обстоит точно так же, как Нью-Йорке. Телефон и электролампы накаливания занимают специфическую и небольшую нишу в имеющемся спросе на электрическую энергию, которая удовлетворяет гораздо более широкому кругу жизненных потребностей. Поэтому – да, я должен, хотя и неохотно, признать правоту вашего прямолинейного заявления.
Однако более важное коммерческое значение этого моего изобретения состоит не только в преимуществе над моими прославленными предшественниками в смысле той пользы, которую дали телефон и электролампы накаливания. Позвольте напомнить вам, что у меня в отличие, скажем, от Белла, не было такой же внушительной помощи в лице телефонной компании «Рейс», которая занималась воспроизведением музыки, и потому для воспроизведения человеческой речи ей требовалось лишь один умелый поворот регулировочного винта. Я не имел и той энергичной поддержки, которую Эдисон получил от «Кинг энд Стар», производившей лампы накаливания – там потребовалось всего лишь сделать их более прочными. Со мной ничего подобного не происходило. Я сам должен был прокладывать себе дорогу, и мои руки до сих пор не отошли от этой работы. Все те полчища моих фанатичных оппонентов и хулителей, которые могли бы наперегонки ринуться против меня, оказались усмирены короткой статьей одного итальянца, профессора Феррариса, посвященной абстрактной и бессмысленной идее – вращению цилиндра в магнитном поле. Статья была опубликована годы спустя после моего открытия и через несколько месяцев после того, как я полностью обнародовал окончательно разработанную мной практическую систему со всеми ее основными и повсеместно внедренными чертами. Публикация Феррариса была пессимистичной расхолаживающей, лишенной зрелости и силы суждений, обычно присущих истинному первооткрывателю. В статье отсутствовали результативные выводы, совершенно необходимые для того, чтобы изобретателю поверили и последовали за ним. Это была несовершенная, запоздавшая со своим выходом, работа хорошего, но умственно ограниченного человека. И все на что он оказался способен в ответ на мое искреннее братское приветствие – так это испустить жалобный вопль о своем первенстве – поведение, разительно контрастирующее со спокойной и сильной реакцией Шелленбергера, который стоически вытерпел эту боль, позднее убившую его.
Фундаментальное открытие или оригинальное изобретение всегда несет в себе пользу, но часто его последствия оказываются более глубокими. Для некоторых физиков и философов обнародование открытого мной удивительного явления: вращения проводника в магнитном поле, сам будоражащий воображение феномен вращения в отсутствие какого-либо видимого воздействия; идеальная красота моего индукционного электромотора с его ни с чем не соприкасающимся якорем – все это имело не меньшее значение, чем миллиарды долларов, инвестируемые в предприятия, основанные на этом открытии.
Данное утверждение верно для всех моих открытий, изобретений и научных выводов, которые я с тех пор обнародовал, поскольку я никогда работал над тем, чего требовала сиюминутная необходимость – а всегда над тем, что мне казалось наиболее желанным объектом для изобретательства независимо от текущего времени. Позвольте мне рассказать вам лишь об одном из таких изобретений – о моем усиливающем передатчике, о машине, с помощью которой я направил ток в сотню ампер вокруг земного шара, с помощью которой я могу заставить всю землю громко повторять слово, сказанное по телефону, с помощью которой легко я могу проложить мост через ту пропасть, что отделяет нас от Марса. И вы всерьез собираетесь сказать, что этот мой передатчик является всего лишь «одним из полезных видов электрической аппаратуры»?
По вполне очевидным причинам у меня нет желания распространяться об этом далее. Подчиняться молчаливым почитателям и почивать на уже сделанных открытиях – все это ранило бы мою утонченную натуру. Однако наблюдая за вашими героическими и нарастающими усилиями по прославлению вашей же газеты, в то время как другие ваши именитые коллеги выдают за добродетель глухое молчание, я чувствую, что, по крайней мере, один человек в Нью-Йорке способен правильно понять эти письма, столь отличающиеся от обычной корреспонденции. Позвольте мне задать вам всего лишь один-два вопроса, связанные с работой, к которой я приступил в 1892 г. в Королевском институте, будучи вдохновлен вкладом в науку, внесенным лордом Рэлейем[112]. Это была наиболее трудная из моих работ, я выполнял ее в течение нескольких лет, с одной стороны поощряемый полным сочувствия интересом к ней, который выказывали одобрявшие ее Гельмгольц[113], лорд Кельвин[114], а также мои большие друзья сэр Уильям Крукс[115] и сэр Джеймс Дьюар[116], а с другой – осмеиваемый мелкими людишками, имена которых я встречал под вульгарными и вводящими в заблуждение газетными публикациями. Я говорю о моей системе беспроводной передачи энергии.
Она строится на извечно существующих принципах. Мы находимся на небесном теле, являющемся проводником, изолированном в космическом пространстве. Это тело имеет определенные и неизменные параметры и свойства. Экономная передача электроэнергии через это тело-проводник и его окружающую среду никогда не станет возможной, если только не использовать открытых мной методов и средств, а также моей системы, которая уже сейчас настолько идеальна, что в нее потребуется внести лишь самые незначительные улучшения. И поскольку я согласился принять за истину ваше мнение, которое, надеюсь, не будут разделять последующие поколения, не согласитесь ли назвать мне причину, по которой это достижение не достойно занимать место рядом с открытиями Коперника? Сможете ли вы доказать, что мое открытие не должно оказаться более важным и ценным для прогресса и благосостояния человека?
Мы могли бы по-прежнему верить в геоцентрическую теорию и, несмотря на это, развивались бы так же как сейчас. Пострадали бы одни лишь астрономы, поскольку некоторые из их расчетов и выводов базировались бы на ошибочных предположениях. В конце концов, мы никогда не узнаем истинную природу вещей. И поэтому до тех пор, пока наше восприятие будет точным, будет верной и наша логика. Никому не дано оценить, как его научное открытие способно повлиять на развитие силы нашего разума и на совершение последующих открытий и изобретений. Однако открытие Коперника оставило неразрешенными все те жгучие материальные проблемы, с которыми мы сталкивались и сталкиваемся.
Сегодня моя беспроводная система предлагает практические решения для всего. Будоражащее сейчас умы воздухоплавание – это логически очевидная сфера приложения моей системы, всего лишь одна из множества прочих. Величайшей силы, заключенной в водопадах одной лишь только этой страны, достаточно для того, чтобы удовлетворить потребности всего человечества в течение последующего тысячелетия. С помощью определенных устройств эту энергию можно использовать для того, чтобы прорыть Панамский канал, приводить в действие Транссибирскую железную дорогу или для ирригации и удобрения Сахары. У англосаксонской расы есть великое прошлое и настоящее, но ее подлинное величие лежит в будущем, когда принадлежащая и управляемая ей энергия воды будет служить потребностям всего мира.
И относительно сохранения мира во всем мире. Если допустить, что ни один из законов природы не делает войну неизбежной спутницей человека на пути к безопасному и здоровому прогрессу, что такое утопичное бытие действительно возможно, то достичь этого можно, только используя все те же мои открытия – поскольку все международные трения могут быть улажены всего лишь одним средством – безграничным расширением нашей планеты. Моя система беспроводной передачи полностью уничтожает проблему расстояния в любом виде человеческой деятельности.
Если всего этого для вас оказалось недостаточно, чтобы признать меня первооткрывателем фундаментальных принципов, то проявите ко мне хотя бы справедливость и называйте «изобретателем некоторых превосходных видов электрической аппаратуры».
Это не единственное письмо Николы Теслы редактору «Нью-Йорк Таймс». Так, 23 мая 1907 года было опубликовано послание изобретателя под интригующим названием: «Как установить связь с Марсом». Вот что в нем сообщалось:
«Из всех свидетельств ограниченности ума и глупости, я не знаю более заметного, чем тупая вера в то, что одной только этой маленькой планете было суждено стать колыбелью жизни, а все остальные небесные тела представляют собой скопления раскаленных газов или глыбы льда. Бесспорно, какие-то планеты необитаемы, но на других может существовать жизнь, причем при любых условиях и на любых фазах развития планет.
Так, в солнечной системе планеты по своему возрасту Венера, Земля и Марс представляют соответственно молодость, зрелость и старость. Венера, с ее горами, возвышающимися на десятки миль в атмосфере этой планеты, вероятно, не приспособлена к такой форме жизни, как у нас, а вот Марс, должно быть, уже прошел через все стадии планетарной эволюции.
В основе существования цивилизации лежит развитие отраслей техники. Поскольку уровень гравитации на Марсе равен всего лишь двум третям земной силы тяжести, то и решение всех проблем в области механики должно было бы даваться здесь гораздо легче. И еще более простыми стали бы решения проблем в области электричества. Эта планета гораздо меньших размеров, контакты между индивидами и взаимообмен идеям должны осуществляться значительно быстрее. Имеется также и множество других причин, по которым эволюция интеллектуальной жизни на этой планете должна была бы носить феноменальный характер.
Конечно, у нас нет абсолютных доказательств того, что Марс обитаем. Прямолинейность его каналов, которую считали убедительным доказательством обитаемости, может иметь совершенно иное происхождение, чем предполагалось. Мы с математической точностью можем заключить: по мере того как планета стареет и ее горы опускаются, все реки должны будут течь по геодезически прямым линиям. Такое спрямление русел уже наблюдается на примере некоторых земных рек.
Впрочем, все расположение этих так называемых водных путей, в том виде как его описал Лоуэлл, указывает на то, что они были спроектированы. Лично я основываю свое убеждение [в обитаемости Марса] на существовании слабых планетарных электрических помех, которые я обнаружил летом 1899 г. Согласно моим исследованиям, их источником не может являться Солнце, Луна или Венера. Дальнейшее изучение этого явления по<