История науки как методологическая проблема
История науки и техники - это сравнительно молодая наука, которая начинает складываться в качестве самостоятельного раздела исторического знания лишь в конце прошлого столетия. Именно тогда, а точнее, в 1892 году, впервые во Франции появляется самостоятельная кафедра истории науки. С этого времени начинается период более или менее ускоренного развития истории пауки и техники в качестве самостоятельной научной дисциплины, которое привело в середине нашего столетия к превращению этой молодой науки в одну из важнейших отраслей исторического знания. Среди тех, кто внес решающий вклад в этот процесс, следует упомянуть, прежде всего, выдающегося французскою историка и философа науки А.Койре (1892-1964 гг.), который своими исследованиями смог поднять историю науки на высокий теоретический уровень. Вопреки позитивистской традиции, он пытался в своей историко-научной концепции органически связать научную мысль и ее развитие с философскими идеями. Правда, он говорил и о влиянии религиозной мысли на развтитие научного познания. В методологическом плане А.Койре разрабатывает ряд важных требований, определяющих способ интерпретации научной мысли, во главе которых он ставит требование исследовать эту мысль только в контексте той исторической эпохи, при которой она появилась и никоим образом не пытаться как-то осовременить ее. В силу этого он стал признанным лидером интернализма в историографии науки.
Следует отметить, что история науки и техники имеет своим предметом не просто реконструкцию прошлого научного знания, но и исследование процесса развитии науки с целью выявления тех глубинных тенденций и закономерных связей, которые определяют содержание и направление этою процесса. В силу этого она имела и имеет исключительно важное значение для развития философии и методологии науки. И в самом деле, многие методологи и философы науки разрабатывали свои концепции и идеи именно на базе обобщения историко-научного материала, т.e. путем теоретической обработки данных истории науки и техники. Однако и история науки испытывала на себе влияние со стороны методологии и философии науки. И.Лактос лаконично выразил и обозначил взаимоотношение между философией науки и историей науки следующим образом: "Философия науки без истории науки пуста, история науки без философии науки слепа".
Многие из тех проблем, которые стали предметом бурных дискуссий среди историков науки, носят методолого-философский характер. Среди этих проблем выделяем две. Первая из них состоит в том, под каким углом зрения следует вести историко-научное исследование: под углом зрения настоящего или же под углом зрения самого прошлого? Вторая проблема заключается в том, что является подлинной причиной развития научного знания: внешние по отношению к науке социальные условия и обстоятельства или же только внутренние, присущие одной только науке, интеллектуальные факторы? Остановимся несколько подробнее на каждой из этих проблем. (Итак, для изучения историко-научного текста, для исследования научных достижений прошлого, для их понимания и оценки в истории науки выработались два противоположных подхода или метода - так называемые "презентизм" и "антикваризм". Под "презентизмом" (англ, present - настоящее) понимается способ исследования и понимания историко-научного явления с точки зрения современного состояния науки и культуры вообще. "Презентизм", следовательно, экстраполирует современный взгляд на прошлое или, что одно и то же, прошлое он как бы подводит под настоящее. Говоря иначе, он пытается раскрыть конкретное содержание прошлого знания и рассказать о нем современным языком, современной терминологией, которые базируются, в конечном счете, на современном мироощущении и миропонимании.
Подобный метод или подход искажает, по мнению некоторых историков и философов науки, подлинную суть прошлого знания и вообще историко-научного объекта, которую можно восстановить и воспроизводить только с помощью и на базе метода "антикваризма". Антикваризм (англ. antiquarian - антикварий, антикварный) - суть такой метод исследования и изучения историко-научного явления, при котором восстанавливается его, так сказать, "живой" образ, т.е. воспроизводится его содержание во всех конкретно-исторических деталях. При этом обращение к современности или апелляция к настоящему объявляется не только нежелательными, но и даже вредными, т.е. считаются в принципе недопустимыми.
Содержание каждого из указанных методов историко-научного исследования обычно иллюстрируют на конкретном примере открытия "Америки". Итак, кто открыл "Америку"? Известно, что Христофор Колумб (1451-1506 гг.) возглавил в 1492-1493 годах испанскую морскую экспедицию, сооруженную для открытия кратчайшего пути в Индию, в ходе которой он достиг 12.10.1492 года остров Сан-Сальвадор и поэтому именно эта дата стала впоследствии официально признанной датой открытия "Америки". После этого он еще трижды достиг той части суши, которую мы называем Центральной и Южной Америкой. Однако, сам Х.Колумб и большинство его современников думали, что он тогда достиг берегов именно Индии, а не открыл новую, до тех пор неизвестную, землю. Это, в частности, подтверждают не только официально объявленная цель его четырех экспедиций, но и карта, составленная его братом и участником его четвертого путешествия, Варфоломеем Колумбом. На этой карте земля, берега которой достиг Х.Колумб, обозначена как "Западная Индия".
С другой стороны, сохранились исторические свидетельства о том, что флорентийский мореплаватель Америго Весспучи (между 1451 и 1455-1512 гг.) участвовал в нескольких испанских и португальских экспедициях к берегам Южной Америки и более или менее точно описывал новую, неизвестную тогда землю или новую часть света, которую он поэтому называл "Новым Светом". В 1507 году, т.е. спустя три года после последнего, четвертого путешествия Х.Колумба и спустя один год после его смерти, лотарингский картограф Мартин Вельдземюлер опубликует книгу, где он на основе двух писем Весспучи доказывает, что именно пот последний и является подлинным открывателем новой земли или новой части света, которую он впервые здесь называет в честь имени Весспучи "Америкой".
Итак, кто, на самом деле, является настоящим oткрывателем "Америки": Х.Колумб или А.Весспучи? Согласно сторонникам "презентизма" именно Х.Колумб объявляется открывателем нового континента, т.к. именно он первым достиг (берегов того материка, который мы называем сегодня "Америкой" По мнению же сторонников "антикваризма" Х.Колумб открыл не Америку", а предполагаемую "Западную Индию" как часть азиатского континента. Пусть это последнее утверждение не верно с точки фения наших сегодняшних знаний, однако только оно адекватно отображает историческую реальность. Поэтому, согласно "антикваристам", настоящим открывателем "Америки" следует считать не Х.Колумба, а А.Весспучи. И только подобное заключение может быть органически вписано, по их убеждению, в исторический контекст, в конкретное научно-культурное состояние Европы начала XVI века.
Спор между историками и философами науки разразился и по поводу того, что следует считать подлинной причиной развития научного знания: только ли внутренние, присущие самой науке факторы или же в эту причину можно включать и внешние по отношению к науке социокультурные условия и обстоятельства? Первую точку зрения отстаивали так называемые интерналисты, во главе которых стоял А.Койре. К числу интерналистов (от англ. interims - внутренний) принадлежат, помимо А.Койре, такие историки и социологи науки, как Р.Холл, П.Росси, Джозеф Агасси и др.
Вторую точку зрения защищают так называемые экстерналисты (англ. external - лат. externus - внешний). К ним можно отнести таких известных историков и социологов науки, как Джон Бернал, Дж.Холдейн, Дж.Нидам и др. Впоследствии к ним примкнет и Роберт Кинг Мертон.
Итак, согласно возникшему в Англии в 30-х годах нашего столетия интернализму, как реакция на экстернализм, наука является полностью автономной социальной структурой. Она не вступает в какие-либо существенные взаимоотношения с другими социальными институтами, обществом и культурой в целом. Именно поэтому она может развиваться под воздействием только внутренних, имманентно присущих одной ей факторов. В силу этого историю науки надо изучать независимо от каких бы то ни было внешних условий, в том числе и социокультурных.
С данным подходом принципиально не согласны экстерналисты, которые полагают, что социокультурные условия и обстоятельства выступают важнейшим фактором, влияющим на характер и направленность научно-познавательной деятельности и определяющим поэтому динамику науки. "Экстернализм", который появляется в той же Англии и в те же 30-е годы как критическая реакция на позитивистскую историю науки, испытывает на себе известное влияние со стороны марксизма. Особый вклад в разработку марксистского направления в социологии науки внес Дж.Бернал. Однако позже "экстернализм" получает поддержку и в позитивистской среде.
В известном смысле можно сказать, что "экстернализм" способствовал созданию социологии науки как важного раздела социологии, изучающего науку как социальный институт и исследующего ее зависимость от социума. Во всяком случае, с точки зрения одною из создателей социологии науки, упомянутого нами выше Р.К.Мертона, историк или социолог науки не должен исследовать содержание научных теорий и научных понятий, а обязан ограничиваться лишь изучением социокультурных условий в качестве фактора, объясняющего их появление и развитие. Польский философ науки Людвиг Флек также полагает, что социология науки не должна исследовать содержание знания, ибо по задача гносеологии.
Однако в послемертоновской социологии науки появляется несколько иной подход к пониманию предмета и задачи социологии пауки. Согласно этому, так называемому микросоциологическому подходу, функцией и задачей историка и социолога науки объявляется исследование всех аспектов научною знания, в том числе и содержательных. Правда, из этих содержательных аспектов опускается познавательное отношение человека к природе, а внимание исследователя сосредотачивается поэтому лишь на характере работы, проводимой учеными и лаборатории и на их взаимоотношениях между собой. В свете сказанного научно-познавательная деятельность в ее микросоциологической трактовке оказывается ничем иным, как социальной деятельностью ученых в лаборатории.
Вообще говоря, проблема научного сообщества появилась намного раньше, чем отчетливо обозначился микросоциологический подход в социологии науки. Ведь, начиная еще с середины нашего века, данная проблема становится объектом серьезною исследования и социологии и философии науки. Само понятие "научное сообщество" ввел в научный и философский оборот Майкл Полани. Оно получило широкое распространение после выхода в свет в 1962 году книги Т.Куна "Структура научных революции", где он масштабно ставит и пытается решать проблему научного сообщества.
Научное сообщество — это такое объединение или организация ученых, которая представляет собой, по своей сути. Конкретную систему определенных социальных отношений, включающую всвою структуру: отношения ученых между собой отношения ученых с персоналом, обслуживающим научные учреждения и организации: нормативно-ценностные ориентиры.
Отношения между учеными в чисто познавательном плане проявляются как отношения между научными теориями, концепциями, направлениями, школами и т.д. Эти теории, концепции, направления и школы вступают между собой в конкурентную борьбу, в ходе которой утверждается престиж того или иного ученого среди его коллег, выявляется его реальный вклад в развитие научного знания. Размер и качество этого вклада могут быть, в частности, установлены с помощью частоты ссылок на его (ученого) научные работы. Следовательно, именно частота цитирования научных трудов ученого служит достаточно верным индикатором признания ею заслуг со стороны научного общества.
Что же касается нормативно-ценностных ориентиров ученого, то они выполняют по отношению к научному сообществу системообразующую функцию. Другими словами, они выступают организующим началом, способствующим объединению ученых в единую структуру, которая стала известна под названием научного сообщества.
Важнейшей проблемой истории науки является также проблема реконструкции научного знания. Данная проблема представляет собой, по сути дела, одну из главных, если не главную, задачу историографии науки. В ходе ее решения выработались три подхода: кумулятивный (лат. cumulatio - увеличение, скопление), революционный и, так называемый, "Кейс Стадис" (англ. case -обстоятельство, случай, положение и studies - изучения, исследования - дословно: ситуационные исследования).
Каждый из этих подходов обосновывает свою модель реконструкции и изменения научною знания. Кумулятивная модель рассматривает развитие научною знания как сугубо непрерывный процесс, в ходе которого происходит постепенное накопление нового знания. Никаких перерывов этой постепенности указанный процесс не знает. Кумулятивная модель разрабатывалась и развивалась позитивизмом. Хотя основоположник позитивизма О.Конт и говорил о трех стадиях развития человеческого разума и общества - теологической, метафизической и позитивной, он, тем не менее, подчеркивал именно непрерывный момент этого развития, который особенно объективно выступает на уровне позитивной стадии. Г.Спенсер сменил контовский закон о грех стадиях своим принципом эволюционизма, согласно которому все, в том числе и научное знание, развивается плавно, непрерывно, ровно, постепенно, словом, эволюционно. Представитель второго позитивизма Э.Мах еще более определенно говорит о "принципе непрерывности" как о единственном законе развития всего, в том числе и знания. Французский физик, философ и историк науки Пьер Дюэм (или Дюгем - Duhem) приходит к той же идее абсолютизации непрерывности, понимая ее в качестве единственного принципа Развития научного знания.
Как видим, кумулятивная модель реконструкции и развития научного знания полностью элиминирует из содержания этого процесса прерывность и тем самым ликвидирует противоречивую природу этого содержания. Следовательно, указанная модель является метафизической с философско-методологической точки зрения.
Революционная или дискретная модель реконструкции научного знания и его развития делает упор именно на то, что полностью отрицается кумулятивной моделью, т.е. на прерывность указанного процесса. А.Койре был одним из первых, кто разрабатывает концепцию некумулятивного или, точнее, революционного развития научного знания. В своем основном произведении "Этюды о Галилее" (1939 г.) он подвергает серьезной критике позитивистскую историографию науки вообще и позитивистскую концепцию кумулятивного развития научного знания в частности. Согласно точке зрения А.Койре развитие научного знания происходит путем научных революций, которые он понимает как прерывность в указанном процессе.
Революционная модель реконструкции и развития научного знания, согласно которому это развитие принимает скачкообразный характер, получает дальнейшее основание в книге Т.Куна
"Структура научных революций". Однако Т .Кун не смог, как мы могли убедиться в этом ранее, в надлежащей форме решить проблему перехода от "нормальной науки" к "науке экстраординарной" и поэтому вопрос об источнике и причинах "научных революций" остался у него, по сути дела, открытым. В отличие от него К.Поппер придает процессу развития научного знания перманентно-революционный характер, в результате чего он лишает его кумулятивного, непрерывного элемента.
Против кумулятивного подхода к развитию научного знания выступили и сторонники той модели реконструкции научного знания, которая известна теперь под названием "кейс стадис". Согласно "кейс стадис" история науки оказывается цепью ситуационных исследований, т.е. цепью исследований отдельных, уникальных событий, которые между собой не вступают ни в какие отношения. Это значит, что история науки имеет дело с отдельными, единичными фактами, а не с общими явлениями. Поэтому ни о каком едином процессе развития научного знания не может быть и речи. На основе сказанного можно заключать, что "кейс стадис" является такой моделью реконструкции научною знания, которая базируется па чисто эмпирической основе. Не случайно поэтому один из сторонников этой модели Т.Пинч уделяет особое внимание исследованию содержания и структуры наблюдения как основного (исходного) эмпирического метода. В своем анализе структуры научного наблюдения Т.Пинч между субъектом его, т.е. ученым, и объектом наблюдения размещает целый ряд опосредствующих звеньев, к которым можно отнести некоторые экспериментальные действия, акты интерпретации, элементы знания, не вызывающие сомнения в силу их достоверности и т.д. Эти звенья могут служить в известном смысле полноценным заменителем самого объекта исследования. Они образуют некое обоснование наблюдения. А достоверенные или прагматически эффективные элементы этого обоснования или содержания наблюдения Т.Пинч называет "черными ящиками". Содержание "черных ящиков" воспринимается, таким образом, как нечто достоверное, т.е. не вызывающее сомнений или споров. Однако это содержание раньше безусловно носило сомнительный и дискуссионный характер. Следовательно, "черные ящики" когда-то были "открытыми", т.е. вызывали споры и дискуссии. С другой стороны то, что дискутируется и является предметом горячих споров и серьезных расхождений во мнениях и оценках сегодня, может стать в перспективе "черными ящиками".
В свете сказанного можно, с точки зрения Т.Пинча, говорить о двуединой задаче истории науки:
- возвращение к старым дискуссиям, чтобы "открыть" сегодняшние "черные ящики";
- и исследование сегодняшних дискуссий, чтобы взглянуть в будущие "черные ящики".
Итак, "кейс стадис" выступает у Т.Пинча в сфере его концепции о "черных ящиках" как единстве прошлого, настоящего и будущего научного знания. При этом следует подчеркнуть, что согласно этой концепции связь прошлого, настоящего и будущего является чисто механической, т.е. внешней. Дело в том, что указанные формы не вытекают одна из другой, а, наоборот, расположены одна подле другой. Поэтому ни о каком подлинном развитии научного знания нельзя вести никакой речи.
Итак, мы видим, что все рассмотренные нами концепции реконструкции и развития научного знания являются, по сути своей, метафизическими, поскольку они односторонне и абстрактно понимают и трактуют содержание этого процесса, абсолютизируя, тем самым, значение то одного, то другого элемента его внутренней структуры.
Глава 9