Русский имажинизм и лирика С. Есенина.

Лекция Васильева о Есенине:

С. Есенин (1895 – 1925)

Входит в русскую литературу серебряного века уже глубоко оригинальным, сложившимся поэтом. Об этом свидетельствуют

«Радуница» 1916 г.

«Голубень» 1917 г.

Эти книги получают положительные отзывы Блока, Гиппиус, Клюева. В поэзии Е. выступает как наследник и продолжатель мощных культурных традиций. С одной стороны, в ранней лирике Е. можно увидеть кольцовскую традицию. Но эта традиция существует наряду и в прямом взаимодействии с мощным пластом народной культуры: это фольклор и народное православие (не каноническая, а преломленная через народ. сознание). Фольклорная традиция:

Е. выражает как художник народ. сознания

Традиция ненарочитая. Стихи Есенина появлялись не от интереса к народной культуре. Есенин – сам носитель и воплощение этой культуры. Он работает фольклором, т.е. мотивами, образами, ритмами, колористикой, а не ориентируется на него. Ключ не в происхождений, а в том, что поэт испытывает никому недоступное состояние, которое позволяет ему чувствовать себя «органом природы», «божьей дудкой»

Народное мироощущение в Е. преобразовывалось профессиональным опытом поэта. В результате появлялось литературное произведение интеллигентского сознания.

«Ключи Марии» 1920е – трактат.

«Глазом нужно сделать разрез», чтобы увидеть в традиционно неживом живое.

Образы, рождающиеся у Есенина.

«Малиновкой журчащей слетит ко мне звезда»

«Золотой лягушкой луна распласталась на тихой воде»

С фольклорной традицией связан и образ дерева. Древний архаический человек не знал неодушевленных предметов. Всюду находил он разум, и чувства, и волю – в шуме лесов, шелесте листьев ему слышались разговоры деревьев. Здесь корни многочисленных образов, неизменно олицетворенных у Есенина.

Афанасьев «Поэтическое воззрение славян на природу».

Для Есенина уподобление человека дереву очень значимо. Он не просто верил в существование неразрывной связи человека с миром природы и строил на этом своё мировоззрение, философию жизни. Он сам чувствовал себя природной стихией, «старшим братом разумного зверья», «чадом дерева». Есенин жил с простой и мудрой мыслью – в мире нет ничего неживого. Для него всё представало живым, равновеликим и равноценным. Поэтому Есенин считал необходимым учиться у природы гармонии существования в мире.

Деиерархизированность в природе – следствие гармонии.

«Дай, Джим, на счастье лапу мне» - не поза, не шутка, а естественное ощущение Есенина в отношении к природе.

С фольклором оказывается связана еще одна особенность. Способность использовать в поэзии не только слова, но и краски.

Цветовой образ может вбирать в себя сложное содержание. Есенин доказал это. Он может быть выражением мысли, не переставая быть образом, не превращаясь в простую аллегорию. С помощью слов, соответствующих краскам, он сумел передать тончайшие эмоциональные оттенки, изобразить самые интимные движения души.

«Весной и солнцем на лугу/ Обвита желтая дорога» (желтая – одиночество, грусть, тоска).

«Голубую оставил Русь» (голубая даль, голубая мечта, детство).

Приобретая самостоятельную ценность, изначальный цветовой образ не утрачивает предметность. В есенинской цветовой палитре очень много красок естественного природного мира. В основе природного мира – конкретность.

Со снопом волос твоих овсяных

С алым соком ягоды на коже (не румяная, розовощекая)

Цветовая гамма Есенина восходит еще и к иконе, построенной на гармонии чистых лесных цветов: красного, желтого - золотого, синего, зеленого, белого – серебряного. Цветовая гамма иконы служит Есенину камертоном (эталоном).

Есенинский пейзаж не только красочен и ярок, он еще и пахнущий и звучащий.

Запахи такие же вещественные и конкретные, как и краски «пахнет вишнею и мохом».

Звук. Слуховые ассоциации не уступают глазу. В изощренности «Молча ухает звездная звонница», «Под звон надломленной осоки». И в звуке доминирование предметного мира.

Жизнь родной земли, мир русской деревни, предстает у Есенина удивительно осязаемым, живым, празднично-ярким. Стремление к союзу с конкретным, воплощенным характерно для Есенина.

В I период широко пользуется приемом эстетизации. Русская деревня. Образ был для Есенина средством преобразить бедный быт, введя в него измерение красоты и идею гармонии. Мир нереальный, сказочно преображенный у Есенина всегда предметен, и наоборот, мир земной, конкретный неизменно одухотворен, осыпан воздухом. И оттого реальные предметы и вещи, весь незатейливый сельский обиход в стихах Есенина становятся необычны, светятся несвойственным им в быту светом.

В ранних стихах проявляется потрясающий лиризм интонаций. Поэт подвижен, переменчив, изящен в своих душевных движениях, трогательно искренен. Это придает его незамысловатых стихам глубину и обаяние непреднамеренности. Сочетание самой конкретной живописности с тончайшим лиризмом – не единственный в есенинский парадокс. Характерно для лирики поэта соединение простодушной непосредственности со строгим, суровым мастерством.

Есенин уже в первых двух книгах обратил внимание современников на себя как поэта гармонического склада. Стремление к гармоничности улавливается даже в трагических стихах. Идеал «изба - космос» - сложный комплекс понятий, здесь опыт гармонического существования человека и природы, а этот опыт бросает свой отсвет и на весь уклад человеческой жизни, живущей в гармонии с естественными природными циклами. Идеал лирики Е. – то, что есть Родина, воплощенная в «Гой ты, Русь, моя родная» - уже рай.

Этот мир пошатнулся в I мировую.

Цикл «Русь».

Февральскую и октябрьскую революцию воспринимает восторженно. Видит возможное исполнение своих собственных надежд. (было объявлено о создании гос-ва рабочих и крестьян) (Для Есенина эти два понятия равны).

Видит в этой формуле уравнивание в правах города и деревни, городской и крестьянской культуры.

Серия революционных поэм:

· «Небесный барабанщик»

· «Пантократор»

· «Икония» - кощунство космическое и умиротворяющая идея (изба-космос).

Эти идеи существуют у Есенина недолго.

1919 – поэмы «Сорокоуст», «Кобыльи корабли».

Есенин говорит, что над миром деревни, над особым культурным укладом нависла гибель. Дисбаланс между национальным и эмоциональным началом. Его пугает, что бездушное начало жизни начинает приобретать все, преобладать. Эта тревога останется до конца дней.

1920е принесли ему славу.

«Москва кабацкая», «Стихи скандалиста».

Есенин впервые в русской лирике заговорил о судьбах людей, вышибленных из жизни, потерянных, потерявшихся в водовороте времени, истории. Появляются образы странников, бездомности, безбытности.

Кабак в названии предстает как временный дом, прибежище, пристанище – для жизни или для смерти. Широкая картина бездомной, бесприютной России. Связи с отечественной традицией:

Пушкин «На большой мне, знать, дороге/ Умереть господь сулил», «Пир во время чумы».

Ап. Григорьев «Цыганская венгерка».

Впервые появляется собственно любовная лирика в «Москве кабацкой». Всё раньше – упражнения в фольклорной стилизации. «В первый раз я запел про любовь».

Билет.

Имажинизм– литературное течение в России 20-х гг. XX в., утверждавшее первенствующее значение самоцельного словесного образа над смыслом, идеей, сменившее русский футуризм.

Возглавляли течение В.Г. Шершеневич, С.А. Есенин и А.Б. Мариенгоф.

Так же как символизм и футуризм, имажинизм зародился на Западе и уже оттуда был пересажен Шершеневичем на русскую почву. Термин "имажионизм" в России появился в книге "Зеленая улица..." В.Г. Шершеневича, опубликованной в 1916 году. В 1919 году в журнале "Сирена" была опубликована "Декларация" - первый манифест нового направления. Главное в поэзии – эстетическое воздействие образа. Еще одно теоретическое обоснование нового направления - трактат Шершеневича под названием "2х2=5". Представлялись ненужными любые попытки интерпретации текста.

Основой имажинизма было не слово-символ с бесконечным количеством значений (символизм), не слово-звук (кубофутуризм), не слово-название вещи (акмеизм), а слово-метафора с одним определенным значением. Теоретическое обоснование этого принципа сводилось у имажинистов к уподоблению поэтического творчества процессу развития языка через метафору.

Характерной особенностью развития русской поэзии первых десятилетий XX века являлось то, что каждое литературное направление рождалось под знаком непримиримой борьбы, соперничества со своими предшественниками. И если начало 1910-х годов прошло под знаком «преодоления символизма» акмеистами и футуристами, то возникший в конце десятилетия имажинизм обозначил конечной целью своей борьбы «преодоление футуризма», с которым он по сути состоял в родственных отношениях. Уже в первой Декларации имажинистов содержаля выпад против своих прежних соратников: «Скончался младенец, горластый парень десяти лет от роду (родился 1909 — умер 1919) - Издох футуризм. Давайте грянем дружнее: футуризму и футурью смерть!»

Основные признаки имажинизма:

- главенство «образа как такового»;

- образ - максимально общая категория, подменяющая собой оценочное понятие художественности;

- поэтическое творчество есть процесс развития языка через метафору;

- эпитет есть сумма метафор, сравнений и противоположений какого-либо предмета;

- поэтическое содержание есть эволюция образа и эпитета как самого примитивного образа;

- текст, имеющий определенное связное содержание, не может быть отнесен к области поэзии, так как выполняет скорее идеологическую функцию; стихотворение же должно представлять собой «каталог образов», одинаково читаться с начала и с конца.

На развитие течения повлияли теоретические работы и поэтическое творчество С. Есенина, который входил в костяк объединения. К моменту образования группы у него уже была собственная программа, изложенная в трактате «Ключи Марии» (1918), где поэт на основании личного опыта размышлял о творчестве в целом и словесном искусстве в частности («тайны орнамента слова»). В нем выражалось есенинское стремление творчески овладевать «органической фигуральностью» русского языка и содержался ряд весьма интересных соображений об опоре на национальную стихию и фольклор. Народная мифология была одним из главных источников образности Есенина, а мифологическая параллель «природа — человек» стала основополагающей для его поэтического мироощущения. Он писал: «Исследователи древнерусской письменности и строительного орнамента забыли главным образом то, что народ наш живет больше устами, чем рукою и глазом, устами он сопровождает почти весь фигуральный мир в его явлениях, и если берется выражать себя через средства, то образ этого средства всегда конкретен. <…> Петух встает вместе с солнцем, он вечный вестник его восхода, и крестьянин не напрасно посадил его на ставню, здесь скрыт глубокий смысл его отношения и восприятия солнца. Он говорит всем проходящим мимо избы его через этот символ, что «здесь живет человек, исполняющий долг жизни по солнцу»».

В отличие от Шершеневича, для которого образное сравнение должно диссонировать с общим эмоциональным настроем стихотворения, у Есенина то, с чем сопоставляется объект сравнения, усиливает общее эмоциональное впечатление, служит косвенным способом развития лирического сюжета:

Оттого-то в сентябрьскую склень

На сухой и холодный суглинок

Головой размозжась о плетень,

Облилась кровью ягод рябина.

В основе сравнения лежит зрительный образ, однако идея смерти, вводимая этим сравнением, еще раз подчеркивает трагичность гибели и запустения русской деревни.

Ярче всего имажинистские черты проявились в поэме С. Есенина «Пугачев» (1921).

Есенину недостаточно просто насыщать поэму многочисленными эпатажными сравнениями. Образные сравнения выполняют в поэме Есенина характерологическую функцию.

Так как драматическая поэма С. Есенина представлена в форме диалога, то каждое образное сравнение получает авторство, приписывается определенному персонажу. Категория авторства выполняет и формальную и содержательную функции. В сцене 6 (Диалог Зарубина и Шигаева о судьбе восставших казаков) яркое образное видение персонажей находится в прямой зависимости от их отношения к восстанию Пугачева.

Это видел не я...
Другие...
Многие...
Около Самары с пробитой башкой ольха,
Капая желтым мозгом,
Прихрамывает при дороге.
Все считают, что это страшное знамение...

Сравнение вносит идеи увечия, болезни, однако сам объект сравнения (ольха при дороге) не может считаться «страшным» знамением. Таковым делает его язык описания, выбираемый тем или иным субъектом

Образное сравнение субъективно и недостоверно. Оно искажает истинную природу объекта, поэтому сам автор порой не уверен в подлинности того, что он видит:

И глядишь и не видишь – то ли зыбится рожь,
То ли желтые полчища пляшущих скелетов.

После написания поэмы «Пугачев» С. Есенин отходит от имажинизма, вероятно, исчерпав его художественные возможности до конца.

Но уже в 1920-м в статье «Быт и искусство» Есенин отмечал: «Собратья мои увлеклись зрительной фигуральностью словесной формы, им кажется, что слово и образ — это уже всё.

Но да простят мои собратья, если я им скажу, что такой подход к искусству слишком несерьёзный, так можно говорить об искусстве поверхностных впечатлений... но отнюдь не о том настоящем строгом искусстве, которое есть значное служение выявления внутренних потребностей разума». Через год Есенин признается, что в имажинизме он «чутьём стремился к тому, что нашёл более или менее осознанным». Для него сохраняли своё значение и традиционные поэтические образы — родины, природы и др. «Не я выдумал этот образ, он был и есть основа русского духа и глаза, но я первый развил его и положил основным камнем в своих стихах» — так пишет поэт о «лирическом чувствовании» и традиционной образности.

Ограниченность имажинизма Есенин понял уже в 1922 году, а в 1924 году поэт направил «Письмо в редакцию» газеты «Правда», в котором объявил о роспуске группы. Чуть позже он записал: «Имажинизм был формальной школой, которую мы хотели утвердить. Но эта школа не имела под собой почвы и умерла сама собой, оставив правду за органическим образом».